Замолчала и вроде бы успокоилась. Грациллоний ощупью пробирался к здравому смыслу.
- Руфиний был язычником… хотя нет, он, скорее всего, ни в кого не верил. Ты же… Христос защитит тебя.
- Если я его приму. - Дочь покачала рыжей головой. - А в сердце моем нет этого.
Ну а что же он сам? - подумал он. Зачем он искал Христа? Может, хотел защиты от зла? Ему казалось, что Христос стоит между миром и хаосом, словно центурион между Римом и варварами. Грациллоний знал, что Христос жил, так же, как знал, что есть император, пусть он и не видел ни того, ни другого. Христом он восхищался, но любил ли он Его?
- Он примет тебя, если попросишь, - сказал Грациллоний.
Гордыня ее вдруг сломалась. Она посмотрела в темноту леса.
- Примет ли? - прошептала еле слышно. - Сможет ли? Отец, ты не знаешь, что натворила я за свою жизнь.
На душе стало еще тяжелее.
- Я знаю больше, чем ты думаешь, - сказал Грациллоний. - Воды Его смывают с нас все грехи. - "Вот почему до сих пор я не принял крещение", - подумал он.
- Ну так что же, поговори со своим епископом о Дахут, - сказала она, пытаясь сохранить независимость. - Я рассказала тебе все, что мне стало известно.
- Нимета, - умоляюще сказал он, - ты не должна больше страдать в одиночестве, бедности, страхе. Позволь же тем, кто тебя любит, помочь тебе.
К ней снова вернулась храбрость.
- О, да у меня не так все плохо. У меня есть дом, кошки… - Она даже улыбнулась. - Ты их не видел. Они в доме. Три котенка. У меня свобода и этот дремучий лес… - голос ее дрогнул: - Папа, лишь о тебе я иногда плачу.
В лесу застонал ветер. Упали первые капли дождя.
II
Саломон застал Грациллония за работой в нескольких милях от Конфлюэнта. Что ж, человек должен трудиться, как бы ни было тяжело у него на сердце.
Как-никак, он куриал и отвечает за жизни многих людей, а люди нуждаются в достойном существовании. Нельзя же без конца тратить пиратское золото. После женитьбы он вошел в партнерские отношения с Апулеем. Сенатор финансировал работы, а Грациллоний - сын фермера, солдат, правитель - осуществлял их. Партнерство их в этом году дало отличные результаты. Большие территории расчистили под пахотные земли. Грациллоний занялся коневодством. Фавоний был племенным жеребцом, и он намеревался вырастить много таких лошадей, подыскивая где только мог лучших племенных кобыл. Это сулило надежный и постоянный доход. Рим всегда будет нуждаться в кавалерии.
В тот день огораживали луг, и Грациллоний трудился вместе со всеми. Работа не приносила ему прежней радости. Впрочем, последнее время никакая работа его не увлекала. Ну что ж, хоть мышцы разомнет. Саломон, как обычно, примчался на бешеной скорости, натянул поводья, так что лошадь встала на дыбы.
- Привет! - закричал он.
Грациллоний прищурился. Солнце окружило нимбом голову с каштановыми, как у Верании, волосами. В свои шестнадцать Саломон пока еще не брился, но выглядел уже как вполне взрослый юноша. Подростковая неуклюжесть исчезла, тело стало крепким и гибким. На нем были полосатая туника и бриджи сумасшедшей расцветки.
- Что ты носишься как угорелый? - проворчал Грациллоний.
Саломон слегка поморщился, но не осмелился противостоять резкости зятя.
- Вы хотели узнать, когда вернется Корентин. Так вот: он вернулся.
"Такое событие оправдывает галоп, - подумал Грациллоний. Надо сегодня же встретиться с епископом".
- Спасибо, - поблагодарил он Саломона. Дав указания старшему рабочему, вскочил на Фавония.
С неба лился благодатный свет. Над белым клевером летали пчелы. Щекотал ноздри запах дикой моркови. Кружевные листья ее напоминали морскую пену… Какая погода сейчас в Исе? Ему представился туман, огромные волны, бьющиеся о скалы, и руины. Злые силы вроде бы ненавидят солнечный свет. Ныла душа.
Возле поросшей травой крепостной стены Саломон попрощался с ним и ускакал, видимо, в поисках более веселой компании. Грациллоний продолжил путь. Церковь все еще строили. Корентин надеялся сделать ее собором и открыть до наступления зимы. Расширение и украшение здания, возможно, будет продолжаться еще несколько десятилетий. Грациллонию это казалось странным, но что поделаешь, наступают новые времена.
Епископ был дома, в Аквилоне. Корентин встретил его в дверях. С минуту глаза из-под кустистых бровей пристально вглядывались в гостя.
- Входи, сын мой, - сказал он ласково. - Входи же, давай поговорим.
Грациллоний пошел за ним в комнату. Подчиняясь жесту, тяжело опустился на табурет. Корентин разбавил вино водой и налил в бокалы.
- Ну, как прошла поездка? - спросил Грациллоний без предисловия.
- В ужасных спорах, - ответил Корентин. - Пришлось проявить упорство. Дело тут даже не в Брисие. Он только думал, что влияния у него больше, чем у меня. Пришлось расставить все на свои места. А вот когда мы явились к Глабриону, он тут же принял сторону губернатора и отстаивал его доводы с пеной у рта.
- Не понимаю.
- В самом деле? Я думал, ты в курсе. Разговор зашел о правах церкви, любой церкви. Возможно, ты не обратил внимания, да и немудрено: у тебя в то время столько было забот. Семь лет назад император отменил права церкви, и это вызвало такие бурные протесты, что год спустя он отменил свой же указ.
"От этого полоумного Гонория всего можно ожидать, - подумал Грациллоний. - В прошлом году закрыл Колизей, запретил бои гладиаторов… ну это, разумеется, дело хорошее, да зачем же он столько времени их разрешал? Да, а потом еще после победы, одержанной Стилихоном, устроил праздник в собственную честь. Тоже мне, триумфатор".
Да ладно, все это неважно.
- В указе нет ясности, - продолжил Корентин. - Во многих отношениях его можно трактовать как ограничение прав. Каких, например, беженцев мы можем принять? Только ли христиан? - Он предложил гостю бокал.
Грациллоний выпил, не заметив вкуса.
- А, теперь я вспомнил, - пробормотал он. - Извини меня. В голове последнее время какая-то каша. Тебе нужна свобода, с тем чтобы решения выносить самому, так?
- Вот именно, - Корентин так и не сел. Долговязая фигура его возвышалась над Грациллонием, сгорбившимся на табурете. - А губернатору не нравится это так же сильно, как и императору. Получается, церковь ставит себя выше государства, что, разумеется, совершенно справедливо. - Он сделал большой глоток. - И спорил-то я, имея в виду тебя. Конфлюэнт привлекает новых людей, сюда приходят даже из далекой Британии. Не так-то просто их подчинить. Опора на церковь придаст им новые силы. В общем, свою независимость я не отдал, но и мне, и другим священникам, кто думает так же, предстоит долгая борьба. Это ясно и римскому папе, и императору, кто бы им ни был и где бы ни находился.
"Это верно, - подумал Грациллоний. - Гонорий находился сейчас в Равенне, из которой рукой подать было до Константинополя. И Стилихон недавно переехал из столицы Галлии Треверорума на юг, в Арелату, тоже у моря. Похоже, границы сближаются, а, может, обрушиваются?"
- Но ведь ты пришел ко мне не за этим, Грациллоний, - услышал он.
Бывший король уставился в бокал, который зажал коленями:
- Ты уже слышал?
- Да, конечно. Бедный Руфиний. Ужасный конец. Я буду за него молиться. Жаль, что он не успел увидеть Свет, или… ну, ладно, будем просить о милосердии к нему, если это возможно. Все мы слишком многим ему обязаны.
Грациллоний еле выдавил из себя:
- Это Дахут его убила.
Корентин взял его за плечо:
- Ты уже боялся чего-то в этом роде после сражения в Исе. И я тоже. Но, может, то был… демон или дьявольские силы.
Грациллоний покачал головой:
- Теперь я уверен. Это Дахут.
Корентин помолчал.
- Не буду тебя спрашивать, откуда ты это знаешь, - сказал он. - Боюсь, ты прав. Сатана бродит по Арморике.
- Она… - Грациллоний не мог продолжать.
- Окончательно пропала, - закончил Корентин.
Грациллоний поднял на него глаза. Он стоял перед ним, словно древний дуб, обвитый серым плющом.
- А мы не можем… ты не можешь ничего сделать?
- Мы можем лишь молиться о чуде, - в голосе его сочувствие смешивалось с непреклонностью. - С сатанинскими силами не так все просто. Я, конечно, могу только гадать, но мне кажется, что изгнание духов можно провести только в ее присутствии. А она при этом может убежать от Креста и посмеяться над ним издали.
Грациллоний вскочил. Табурет отлетел в одну сторону, бокал с недопитым вином - в другую.
- Но не можем же мы ее бросить! - воскликнул он.
Корентин развел огромные ладони:
- Чего же ты от меня ждешь? Изгнание духов отправит ее сразу в ад, на вечное мучение.
- Ох нет, только не это. Разве нельзя ей спастись?
Казалось, Корентин враз постарел.
- Я не знаю, как это сделать. Сейчас она, по крайней мере, не горит. Она отомстила. Может, теперь она не покинет Ис. Оставь ее там с акулами и с Богом.
- Это… трудно сделать.
Корентин обнял его так, как он обнимал Нимету.
- Я тебя понимаю, но постарайся же отвлечься от грустных мыслей. Ведь ты же сильный человек и должен жить дальше. Не мог же я в тебе ошибиться.
- Я старался, - пробормотал Грациллоний, уткнувшись в его грубую одежду.
- Старайся еще. Ты должен. Сын мой, друг мой, ведь ты не первый отец, чья маленькая дочь сбилась с пути, и не последний. Ты не имеешь права отстраняться от людей, которые в тебе нуждаются. Они достойны твоей любви. - Давай помолимся вместе. В Христе сила. Он поможет.
И потом:
- В Христе радость. Как и в твоих любимых. Иди к ним домой.
* * *
В доме его встретила Верания, а рядом с ней - его сын.
III
В этот осенний день ветер со свистом носился над стерней и гонял яркие листья, срывавшиеся с деревьев. Работники на ферме Друза удивились, когда к их воротам подъехал всадник. Время было хлопотливое, готовились к зиме.
- Хозяин в городе, сэр, продает скот, - сказал управляющий. - Приедет дня через два.
- Знаю, - ответил Эвирион Балтизи. - Я его там видел, и он просил, чтобы я сюда заехал и сообщил одну новость.
Спешившись, он вошел в дом и поздоровался с хозяйкой. Она его угостила, но так как у нее было много работы, отправила его к Тере. Ему того и надо было. Приехал он именно к ней.
Нашел он ее в домике, в котором она жила вместе с детьми. Дом был построен недавно, простой, но уютный. Находился он в некотором удалении от остальных построек. У Теры был свой огород и свинарник. Вокруг ходили куры. Тера мариновала мясо. Воздух в единственной комнате пропах уксусом. Младший ее ребенок играл в углу, остальные дети занимались посильной работой на ферме.
- О, кого я вижу! Капитан! Как хорошо! - закричала она, как только он вошел. - Каким ветром тебя сюда занесло?
- Захотелось посмотреть, как ты тут живешь, - ответил он.
- Кто, я? Очень хорошо, спасибо. А ты?
- Да вот вернулся, как видишь, - проворчал он. - Долгое было путешествие. - А потом, смягчившись: - Я тут вчера слышал: ты продала дома Маэлоха, что в Конфлюэнте, и переехала сюда. Может, у тебя трудности? Он был моим товарищем. Я всегда готов помочь его вдове.
Она рассмеялась:
- Очень приятно, что ты меня так называешь, - она указала на два табурета, отставила свои припасы, вытерла руки, налила полные кружки меда из маленького бочонка и уселась рядом с ним. - Ты очень добр, но за меня не беспокойся. С тех пор как Маэлоха не стало, в городе мне стало плохо. Ну, кто я такая, единственная некрещеная. Мне и работу могли предложить самую что ни на есть последнюю. А здесь я опять свободна, и лес рядом, и люди ко мне хорошо относятся.
- Так ты не наемная работница у Друза?
- Нет, скорее арендатор. Жить одной, да еще и с маленькими детьми, небезопасно.
Эвирион постарался отбросить от себя мрачные мысли и, обратившись к ребенку, сыну Маэлоха, восхищенно пощелкал языком, понимая, что мать ждет от него этого.
- Ну, а как ты все это устроила?
- Король Граллон помог, - сказал Тера. - Обратилась к нему, когда невмочь мне стали соседская злоба да улицы эти узкие. Жаль, что сразу этого не сделала. Он мне очень помог. Друз взял мой дом не то для продажи, не то для аренды, а взамен построил мне вот это жилище и участком разрешил пользоваться. Мы с детьми на него работаем. Он нам платит и охраняет, - она довольно вздохнула. - На чистом воздухе, и сами себе хозяева. Так что молюсь за их здоровье - за Граллона и Друза, - только ты им об этом не говори. Вреда им от этого никакого не будет, правда? А, может, и поможет немножко. У Граллона столько дел, ему нужна помощь.
- Не знаешь, как у него сейчас дела? - обеспокоенно спросил Эвирион. - Слышал я мало, да и то как-то путано. Дома его не застал, так что сам я не мог ничего узнать.
- Он был сам не свой с тех пор, как погиб Руфиний. Слухи об этом ходили какие-то жуткие. Неудивительно, что он запретил об этом говорить. Да разве людям рот заткнешь. Стали шептаться по углам.
Эвирион кивнул:
- Да, история темная. Я о нем очень беспокоюсь.
- Успокойся. С тех пор прошло несколько месяцев, и он оправился. И не то, чтобы я сама это видела. Просто доходят до меня слухи. Вот и Друз с женой о нем говорили. Они тоже его очень любят. Да и местные людишки шептались. Думаю, тут Верания постаралась. Что за девчонка!
- Ну и слава Богу, - выдохнул Эвирион.
Тера скосила на него глаз:
- Вроде раньше ты его в друзьях не числил.
- Так это давно было, сразу после потопа. Ну а позже… особенно после битвы в Исе… он нам всем нужен.
- А ты мало-помалу его и полюбил. - И лукаво добавила: - И его, и его хорошенькую незамужнюю дочку.
В то же мгновение Тера поняла, что зашла слишком далеко, и торопливо продолжила:
- Но как твои-то дела? Путешествие, говоришь, долгое. Куда же ездил? И что там случилось?
Эвирион помрачнел еще больше.
- После гибели Ниалла я думал, что теперь все будет спокойно. Поначалу так и было. В северной Эриу, западной Альбе и Британии мы хорошо поторговали. А вот когда отправились домой, дважды повстречались с саксами. У них было много галер, и все кинулись за нами. Ни размеры, ни вооружение "Бреннилис" нас бы не спасли, если бы не скорость. Дуй ветер в другую сторону, лежал бы я сейчас на дне. Собираются огромные стаи волков. На будущий год мы услышим их вой у наших порогов.
Тера крепко сжала кружку:
- Несмотря на то, что случилось весной?
- Ну, саксы и скотты одновременно не явятся, - убежденно сказал Эвирион. - Маэлох об этом позаботился.
Тера заглянула ему в глаза и тихонько спросила:
- Правда? Ниалл ведь погиб не в Исе. Слухи ходят об этом, но все разные. Так что же с Маэлохом случилось? Почему он погиб?
Эвирион сделал вид, что не понял ее:
- Он преследовал шлюпки скоттов, ты это знаешь. В одной из них был Ниалл. Маэлох уже почти догнал его. А тут вдруг начался ветер и туман. Странная была погода в тот день.
- И вправду странная, - теперь она смотрела поверх него. - Я тут гадала по-своему, все пыталась узнать, что же там случилось. Ничего не вышло. Беспомощна я против того, что произошло. - Выпрямилась и сказала почти весело: - Ну, зачем мы все о грустном? Прожитые дни никто у нас не отнимет.
IV
Черные месяцы не обязательно темные и мрачные. Напротив, они могут быть наполнены бездельем и удовольствиями. И в самом деле, летние труды закончены, а нынешней зимой выдалось много солнечных дней. Предстояло несколько мелких праздников, а потом и большой - зимнее равноденствие. Грациллоний и Верания удивляли слуг, частенько оставаясь в постели допоздна.
В комнате горели две свечи. Она переняла у него эту привычку, к которой он приучился в Исе. Обходились без медника: ведь на улице не слишком холодно, а дом у них теплый. Он чувствовал сладкий запах ее пота.
Верания села на скомканной простыне и потянулась за лежавшей на столе булочкой с изюмом, отломила кусок и протянула ему.
- Возьми, - предложила она.
- Спасибо, я пока не голоден.
- Ешь, набирайся сил. Они тебе понадобятся.
Он откусил из ее рук.
- Как, опять? - удивился он. - А все считают тебя такой скромной.
Она сморщила нос:
- Ха, не так-то хорошо ты знаешь женщин, как тебе кажется. В Арморике мне все завидуют.
Она склонилась над его подушкой, и волосы ее укрыли их, словно занавеской. Он взял ее за грудь, и тут же закапало молоко. Удивительно, как такая тоненькая женщина более года кормила ребенка. Может, поэтому она и не беременела больше. Оба они надеялись, что причина только в этом. И нельзя сказать, чтобы они не старались, во всяком случае с тех пор, как он оправился от горя.
Свободная рука ее беззастенчиво нырнула под одеяло.
- Ну-ну, - засмеялась она.
- Ох, дай отдохнуть.
Она подняла брови:
- Если ты устал, можешь здесь и оставаться…
- Нет-нет. Как можно устать с такой, как ты? Да я скорее в пыль рассыплюсь. - Он обнял ее за нежные лопатки.
- А что бы сказали люди, знай они, как этот грубый жесткий Грациллоний любит обниматься и как хорошо у него это получается? Как удачно, что и я это люблю.
- Да, у тебя это здорово получается.
Она прижалась губами к его рту и зарычала:
- Р-р-р.
В дверь забарабанили.
- Какого черта? - заворчал он.
Стучали изо всех сил. Слуги никогда бы себе этого не позволили.
- Иду! - крикнул он. Он чувствовал злость из-за того, что помешали, какая бы ни была тому причина.
Верания натянула простыню до подбородка. Грациллоний и не подумал прикрыться. За дверью, разумеется, был мужчина: женщина не могла так сильно стучать. Грациллоний открыл дверь.
В коридоре стоял Саломон. На нем была одна туника, он даже сандалии не застегнул. Должно быть, скинул тапочки и побежал. Он и сейчас не мог отдышаться. Плечи сотрясались от рыданий, из глаз бежали слезы.
- Отец умер, - всхлипнул он.