- Я подержу, не беспокойся. Тебе будет удобно, - скороговоркой ответил Дар-Халем. Голос у него был непривычно тонкий.
- Ладно. А потом, пока я не забыл, напиши Ко, чтобы он присоединился к Хетти у меня в замке. А Хетти, наоборот, я отправлю к тебе. Ты не справишься сразу с тремя осатанелыми красавицами. Разделим работу: ты присмотришь в первые дни за. тем, что получится из Элджи с Солем, я займусь Ко. Помнишь, там надо крылья выкидывать, повязки менять. да, и конечно, я должен буду заглянуть еще разок-другой. Ты понимаешь.
- Я напишу Ко - пришлю его к тебе. Присмотрю за девочками. Про то, что происходит сразу после трансформации, я ничего помнить не могу. Это ты должен помнить, что жена у меня была деле королевской крови. Без всех этих повязок и окровавленных перьев. Про "разок-другой" понимаю. Что еще? - казалось, что с каждым словом, с каждой новой подробностью предстоящего жизнь уходила из глаз, из голоса Дар-Халема. Пять минут назад перед лорд-канцлером стоял здоровый цветущий мужчина, сейчас - сгорбленный, измученный старик.
- Судьба девочек после трансформации. Я не успел узнать у королевы.
А почему, собственно, я должен был это узнавать? Почему ты, их родной отец, не добился аудиенции у Ее Величества и не потребовал хоть каких-то гарантий? А что, если она прикажет отдать их в жены тейо или, хуже того, итано? С венценосной злюки станется. Она, как породистый жеребец, взявший разгон, не остановится, пока не устанет. Я две ночи не спал, я кучу документов перелопатил, чтобы найти прецеденты, чтобы иметь под рукой готовое решение на случай, если она меня спросит. Не было их, прецедентов. Ни одной властительнице Аккалабата еще не приходило в голову без всякого дуэма, без образования пары карун - дойе превращать в женщин сразу троих даров. Ни одному лорд-канцлеру не приходилось еще решать вопрос о том, как будут эти женщины - незамужние! - жить после трансформации.
На Аккалабате не было незамужних деле. Женщины-итано были, а благородных деле не было - им неоткуда взяться там, где женщиной не рождаются, а становятся - ради кого-то, благодаря кому- то. Вдовы случаются на Аккалабате, как им не быть там, где все время воюют? Но закон гласит: овдовевшая деле обязана снова выйти замуж (чтобы не пропадало этакое сокровище, чтобы дети были защищены и воспитаны как подобает). Судьба трех Дар-Халемов в правила аккалабатской жизни не вписывалась. И лорд-канцлеру ничего не оставалось делать, как перенести решение вопроса в обозримое будущее. Пока же он просто сбросил орад, кинул на себя украдкой взгляд в зеркало и буркнул, обращаясь к неподвижной спине лорда Халема, который уже взялся за ручку двери:
- Веди, что ли. Столько времени потеряли. Дело-то не одноминутное.
Ручка хрустнула, оторвалась и улетела по направлению к открытому окну. Дверь, тем не менее, отворилась, и оба дара вышли в полутемный коридор, инстинктивно стараясь держаться друг от друга подальше, как будто боялись запачкаться.
Сол* Рл^-Уллем
Что же у меня чувство сегодня с утра такое дурацкое, будто я куда-то опаздываю? Лорд Соль даже лошадь не стал расседлывать, бросил подоспевшему слуге поводья, толкнул дверь конюшни, зашагал по направлению к замку. Ближайшая ярмарка шла полным ходом, и ворота в толстой, на вид несуразной хозяйственной башне были распахнуты: через них въезжали телеги с провизией. Щелканье кнутов, крики итано, обычная неразбериха, связанная с доставкой в замок припасов на зиму, сегодня почему-то особенно действовали на нервы. Наверное, после прохлады и тишины хаяросских тайных покоев. Соль вытер рукою вспотевший лоб: лететь после того, что вытворяла ночью властительница Аккалабата, он был просто не в состоянии. Поэтому, полностью утратив бдительность, позаимствовал в дворцовых стойлах первого коня, попавшегося под руку, и теперь ломал голову, как объяснить отцу и братьям, буде заинтересуются, присутствие королевского скакуна в их конюшне. Мнение безмолвных итано его не интересовало. Соль вообще мало на что в этом мире обращал внимание.
Избранный и обласканный королевой, он по неоднократным намекам лорд-канцлера знал, что их отношения не тайна, по крайней мере для высших вельмож Империи (за исключением его отца), и наслаждался своим положением. Иногда хотелось похвастаться перед отцом или братьями, но Соль всегда в последний момент прикусывал язык, представляя гнев верховного маршала, осуждающе поджатые губы Элджи или иронию Ко, режущую словно острая бритва. Хетти не считался: он родился, как это очень быстро выяснилось, для выполнения функции - стать преемником старшего дара Халема во главе аккалабатской армии, махать мечом лучше всех на свете и быть на побегушках у Дар-Эсилей. Судьба его представлялась Солю никчемной и жалкой, поэтому, в отличие от остальных братьев, младшего он игнорировал: тупой исполнитель долга и приказов, без дерзаний, без сокровенных желаний, не мог быть интересен тому, кто каждый день, точнее, каждую ночь, нарушал все писаные законы и неписаные обычаи Аккалабата. Давно уже не ради сексуального удовольствия, не из телесного вожделения нарушал, а влекомый ощущением риска и вседозволенности, поднимавшей его на ступеньку выше таких, как лорд Дар-Эсиль, ставивших на другую, чем Хетти, лестницу.
Но каким бы ты ни ощущал себя избранным и необыкновенным, когда тебе двадцать четыре года и ты скакал без остановки из Хаяроса до замка Халемов после бессонной ночи, первое, чего тебе захочется в родном доме, это навестить кухню или столовую. Сначала - столовую, потому что время ужинать и есть-таки хочется зверски, а именно там должны сейчас быть отец, Элджи и Хетти. Ко, вероятно, отлеживался после вчерашнего застолья в столичном особняке Дар-Пассеров. В столовой, однако, никого не оказалось. Более того, стол даже не был накрыт. Лорд Соль недовольно поджал губы.
- Элджиии! Отееец! Хеттииии!
В ответ молчание. Только дребезжит на ветру плохо закрепленная оконная рама. Да куда они все подевались?!! Лорд Соль сбежал по лестнице и устремился по коридору в то крыло замка, которое они занимали с Элджи. Пустые комнаты с распахнутыми дверями и окнами, анфилады покоев. словно все вымерло в родовой цитадели Халемов. Только звук собственных шагов по коридору слышал лорд Соль.
- Элдж! Чахи тебя побери!
Смутное беспокойство поползло по спине струйкой горячего пота. Сжатый кулак врезался в каменную кладку. И словно в ответ откуда-то слева раздался протяжный крик. Не протестующий, не проклинающий, не зовущий - безнадежный и жалобный, как плач попавшего в капкан зверя.
- Элджи!
- Лорд Соль! - окрик из-за спины. Ледяные, как жабья лапа, пальцы. Как он посмел ко мне прикасаться!
- Лорд-канцлер?
Странно, что у меня нет сил повернуться и врезать ему по физиономии. Стою и жду, что он дальше будет делать. Куда дальше поползет нахальная жабья лапа. Слава прекрасной Лулулле, отец показался в глубине коридора с каким-то здоровенным тюком на плечах… увидел нас, выругался негромко, завернул в чуланчик, где мы с Элджи храним мечи, перевязи и всякие причиндалы для заточки и правки лезвий, вышел уже без своей ноши.
- Ааа. Соль.
Что это у него с голосом? И вообще, вид - краше в гроб кладут. На безрукавке темные пятна - кровь? вино? Не могу рассуждать здраво, когда от лорд-канцлера так пахнет. И не могу, Чахи меня раздери, понять чем! Надо взять себя в руки.
- Отец, что у вас здесь происходит?
- Видите ли, лорд Соль, - вкрадчиво отвечает над ухом лорд-канцлер, - королева отдала нам приказ. И в исполнении его Вам придется участвовать.
Ну так-то лучше, так по крайней мере понятнее. Она приказала какую-то гадость. Лорд Дар- Эсиль, как водится, млеет от удовольствия, что может кому-то напакостить, а отец мучится угрызениями совести.
- Сочту за честь, милорд.
- Вот как?
И что я такого смешного сказал?
- Эсиль, хватит, - лорд Дар-Халем морщится, как от боли. - Если ты готов, давай быстренько сделаем все, что надо, и я вернусь к Элджи. Мальчик в таком состоянии, что мне не хотелось бы надолго.
- Что ты несешь! - взвизгивает лорд-канцлер. - Этот же не идиот!
Соль понимает, что говорят о нем. Он успевает ощутить еще, в каком бешеном темпе запускает отец внутреннее время, удивиться тому, зачем он проделывает это в коридоре собственного замка, в присутствии лорд-канцлера Аккалабата, мысленно поежиться от того, какие колючие и злые глаза у лорд-канцлера сегодня вечером, и подумать, как странно то, что шершавые пальцы отца нажимают на горле те самые точки.
3 мая 1500 года со дня пришествия королевы Лулуллы Ке>, Рл^-Уллем
Мальчишка сидит на кровати, упершись руками, и что-то вполголоса напевает. Лорд-канцлер прислушивается: это старинная умбренская баллада. "Будет конь, будет и всадник, И оба они уйдут."
- Ко.
- Я все знаю. Мечи я уже отстегнул, они в углу.
Надо, наверное, звать лорда Дар-Халема, но лорд-канцлер почему-то не торопится. Ему вспоминается: "И этот Ко, который смеется над всем на свете." Действительно, глаза у Ко всегда прищурены и на дне прячутся искры - то иронично-обжигающие, то теплые, ласковые. Поэтому радужка кажется не такой, как у Хетти, черной, как смоль, а скорее темно-ореховой, как кора молодого чала. Но только кажется, потому что таких глаз не может быть у чистокровного Дар- Халема. Таких пустых и обреченных глаз не должно быть у Ко Дар-Халема.
- И долго Вы собираетесь так стоять?
- Ты куда-то торопишься?
- Боюсь, что сестры расхватают самые модные платья. И самых выгодных муженьков. Вы уже решили, куда нас пристроить? Отец говорил, в указе не сказано.
- Тебе сейчас не об этом беспокоиться надо.
- Да? А о чем же? - если бы у змеи было полстолько яда, сколько у Ко в голосе, она бы захлебнулась им и умерла.
- Нууу. - лорд-канцлер решает рубить сплеча. - Постарайся, например, мне понравиться.
- Что еще Вам постараться?
- Все остальное, - лорд-канцлер выдает самую обаятельную улыбку Дар-Эсилей.
- Прекратите улыбаться - тошнит.
- Какой ты. чувствительный, - рука сама собой тянется к острому подбородку, поднимает его, заставляет мальчишку смотреть взгляд в взгляд.
- Ну вот чего Вам надо. - вздыхает Ко, будто он старше лорд-канцлера по крайней мере вдвое. - Получили приказ, выполняйте. Чего от меня хотите-то?
- Ты же "все знаешь", - не выдерживает лорд-канцлер.
- Угу, - серьезно кивает Ко. - Только можно одну просьбу?
- Смотря какую.
- Отца звать не надо. Не надо его больше мучать. Я обещаю делать то, что Вы скажете. Лорд-канцлер на мгновение представляет своего сына на месте Ко и себя на месте лорда Халема. Сиду бы он не поверил ни на секунду, даже если бы предварительно обыскал три раза и убедился, что тот не прячет под безрукавкой кинжал, а во рту - отравленную иглу. Но этот. он ершистый, смешливый и сумасшедше порядочный, как все Дар-Халемы. Сказал, что не будет сопротивляться
- ляжет и сделает все, как надо. И деле красивая получится, между прочим. Отчего-то лорд- канцлеру так казалось.
- Ко, я могу тоже попросить у тебя одну вещь?
- Вы - все можете. Вы первый вельможа Аккалабата.
Видно, что он устал от словесной пикировки. Забирается на кровать поглубже, подтягивает к груди колени, устанавливается подбородком, продолжая смотреть сквозь лорд-канцлера. Крылья вывернуты вверх и распластаны по стене. "Ему, наверное, ужасно неудобно, но интуитивно он пытается быть от меня подальше", - думает лорд Дар-Эсиль.
Лорд Дар-Эсиль разглядывает пальцы Ко, сомкнувшиеся чуть пониже коленной чашечки: несколько длинных царапин указывают, что парень не один вечер провел, упражняясь с кинжалами, ногти обкусанные - Сида бы лорд Дар-Эсиль за это убил сразу, мозоль от дужки меча на тыльной стороне правой кисти. Взгляд поднимается выше - на рельефные предплечья, крепкие плечи, одно из которых украшено незарастающим шрамом: Хетти не сдержал удар еще на детском турнире. Взгляд спускается ниже - на открытую грудь: только накачанные мускулы, ни одной боевой отметины (мальчишки Халемы не бьют друг друга в опасные места, а другим до них не дотянуться). Лорд-канцлер представляет себе кружевные складчатые рукава, из-под которых будут аккуратно и нежно высовываться кончики пальцев - без единого шрама, без малейшего изъяна - на несколько сантиметров, как предписывает этикет. Представляет себе открытое бархатное платье, обнажающее ровно настолько, насколько положено, точеные белые плечи - округлые, мягкие. Представляет себе грудь, задрапированную или выставленную напоказ и подпертую жестким корсетом - по желанию мужа. И понимает, что ему не хочется видеть только то, что ему пожелают показывать. Ему хочется видеть все, всего Ко Дар-Халема, или как там ее будут звать. В любую пору дня или ночи.
- Страшно выглядите, - тем временем сообщает Ко. - За Вами во сне гоняются демоны?
- Если бы.
Если бы он знал, что лорд-канцлер Аккалабата с трудом заставляет себя проспать два-три часа в сутки! Независимо от того, насилует он молодых даров Халема или нет.
- Ко, я приду завтра. Не делай глупостей.
- Это не я.
- Что не ты?
- Собираюсь наделать глупостей.
- Без твоих советов.
Уходя, лорд-канцлер протягивает руку и треплет мальчишку по волосам. Тот не убирает голову, и всю ночь лорду Дар-Эсилю снятся сны. Не хорошие и не плохие. Просто снятся, в первый раз после смерти матери Сида.
Глава 4. По-настоящему Ке DA^-XAMLM
Пришел бы уже он скорей, этот лиходей. Задрало его дожидаться.
Ко не мерял шагами комнату. Он давно уже ее измерил: шесть шагов в ширину, десять в длину. Света ему не оставили. Было погано. Но не от темноты и не от горьких раздумий, которые одолевали его весь вчерашний день и улетучились куда-то прочь с явлением лиходея - лорд- канцлера. Ко пытался заставить себя переживать за братьев и за свою почти уже загубленную молодую жизнь, но получалось плохо. Все прочие чувства вытеснило на задний план лихорадочное ожидание. И какое-то предвкушение, что ли. Дрянь. Дело дрянь. Звякнул засов на двери. Высокая фигура в ораде выставилась на пороге. Мрачно сказала:
- Ну что ж, пойдем.
Ко нерешительно отступил в сторону, поправил волосы, спросил ломким голосом:
- Разве не здесь?
- Пошли.
Повинуясь жесту лорд-канцлера, Ко вышел из комнаты. В коридоре было полутемно, но он все равно зажмурился.
- Прямо. Налево. Вверх по лестнице, - командовал лорд-канцлер за спиной. Ко не выдержал.
- Лорд Дар-Эсиль, я не первый раз у Вас в замке. Скажите, куда мы идем.
- Ааа… - в голосе лорд-канцлера прозвучала нерешительность. Он, как будто, правда, забыл, что Ко в крепости Эсилей ориентируется немногим хуже его самого. - В главную залу.
- Хорошо.
Ко поднялся еще на несколько ступенек, прошел через небольшую комнату, в которой во время знаменитых эсильских балов выставляли вдоль стен столики с закусками, толкнул дверь в обеденную залу.
- Эт-та еще что? - остолбенел на пороге.
Стол в главной зале хаяросской резиденции Дар-Эсилей был накрыт к парадному ужину. Нет, стоп. Не к парадному. К торжественному. Стооооп! Это что же. К романтическому ужину на двоих. Свечи. Цветы. Сумасшедших расцветок циконии в это время года. Стоят, наверное, немеряно, как объезженный жеребец из конюшен Дар-Кауда. Лучшая скатерть. Я не разбираюсь, но похоже, что лучшая. Вообще, лучшая на Аккалабате. У нас такой нет, а в большинстве замков даже в праздничные дни на стол ничего не стелят. И эти штуки. Кааак называются эти штуки?!! Я забыл. Не говоря уже о том, как ими пользоваться. Нет, последнее я не забыл. Я никогда и не помнил. Да! Салфетки! Салфетки они называются. С монограммами, вышитыми золотом. Умереть. И все это для меня? Он из ума выжил, честное слово. И смотрит затравленно, будто это я его трансформировать собираюсь.
- Ко, тебе не нравится?
- Мне? Нет. То есть да, мне нравится. А зачем это все?
- Я хочу, чтобы все было по-настоящему.
Оооо! Вириды выкрали нашего лорд-канцлера. Выкрали и подменили. Хотя. Сейчас лучше всего зажмурить глаза, сделать два шага вперед и сказать. Громко и четко.
- Я тоже.
- Чтооо?
- Раз уж это должно произойти, я хочу по-настоящему. Со всеми делами.
Ну вот, он совсем расстроился. А что, интересно, он имел в виду? Я имел в виду то, что, если уж мы собираемся. ээээ. совокупляться, то лучше сделать это по-человечески, а не так, как с Солем и Элджи. Я же не собираюсь сопротивляться.
- Почему?
Хороший вопрос. Он, что, читает мысли на расстоянии? Да нет, если бы он это умел, давно б уже перевешал пол-Аккалабата. Даже три четверти. Это минимум столько его терпеть не могут. Откуда я знаю, почему я не собираюсь сопротивляться?
- Ко?
Ааааа, не подходи ко мне! Не надо так изысканно кланяться. Не надо брать меня за локоток и церемонно сопровождать к креслу. Я не слепой и не хромой. И вот этих глаз - Чахи тебе в глотку
- не надо! Я не перевоплощенная королева Лулулла. Я Ко Дар-Халем, пусть даже последние часы в этом качестве. И я хочу жрать! Ягненка вон того жирного я хочу! Сыру вонючего вон с того подноса. И артишок. Лучше два. А что это там у нас, фаршированный кролик? И его давайте сюда. Я весь день просидел взаперти и перенервничал. Буду раздирать мясо руками.
Почему он сидит, подперев щеку рукой, ничего не ест и глядит на меня с умилением? Понял. Он хочет меня отравить.
- Ко, вина хочешь?
Ох, как же трудно разговаривать с набитым ртом. Хочу, разумеется. Не всухомятку же всю эту роскошь жевать. Мням! Мням-мням-мням. Братцам дважды не повезло. Их не кормили, прежде чем сделать девчонками. Спасибо моему личному обаянию.
- Ко, еда нравится?
- Ага. Вкусно. А Вы отчего не едите?
- Ты кушай, Ко. А что тебе еще нравится?
Глаза закатил и разговаривает со мной томным голосом. Нет, точно сейчас отравит.
- Лошади. Фехтовать - но теперь уже это не имеет значения. Играть с Китти.
- С этим? Тебе бы все равно не разрешили взять его в дойе. Он полукровка.
- Вам-то что?
- Мне ничего. А ты должен был искать себе пару получше, - лорд-канцлер говорил жестко и назидательно.
Кажется, мы сейчас поссоримся. Потому что лучше Китти никого нет. Только к парам типа "дойе
- карун" мы с ним не имеем никакого отношения. Я и не чесал его никогда, его всегда лорд Хару вычесывал. Просто Китти маленький и забавный. И без меня он пропадет.
От этой мысли, только сейчас пришедшей в голову, Ко холодеет.
Я здесь сижу, жру, "хочу, чтобы все было по-настоящему", а Китти останется один, против всех тех, кто считает его полукровкой, никчемным мечником. хотя мечник он, правда, будет никчемный. один. если только Хетти. Святая Лулулла, что я делаю?!!!
- Ко?
- Я. Не. Хочу.
- Ты же только что говорил.
- Мало ли что я говорил! А теперь понял, что я не хочу. И ненавижу Вас, ненавижу! И буду ненавидеть всю жизнь, так же, как мои братья!