Раздумывая об этом, она торопливо перекусила и отнесла завтрак хозяину. Весь был хмур, наверно, тоже нервничал. Видимо, от этого он постоянно донимал Машу (совершенно без причины!), так что к обеду она тоже оказалась на взводе.
Свадебный обряд начали в три часа пополудни (обычно свадьбы играют с самого утра, но то осенью, а летом каждый светлый час в поле на вес золота), и времени у беглецов оставалось не слишком много. Чтоб не привлекать внимания, Весь и Маша решили посетить празднество и хоть немного помелькать там: пусть соглядатаи уверятся, что они веселятся вместе со всеми. А уж потом, когда все перепьются, можно и бежать (а так случится непременно, на то и свадьба!).
Сказано - сделано, и вскоре девушка уже с интересом смотрела по сторонам.
Брачный обряд по местной традиции проводили на уже знакомой Маше поляне, пред ликом священных деревьев, как важно провозгласил староста (он и вел обряд, как представитель властелина и богов).
Люди выстроились полукругом, все уже было готово для церемонии. Староста приготовился провести племянницу по расстеленному на траве полотну. Жениха родители чуть ли не держали под руки: то ли чтобы не упал в обморок, то ли чтобы не удрал.
Тут Маша почувствовала чье-то касание и недоуменно повернула голову - это белобрысый по-хозяйски облапил девушку за талию.
- Улыбайся! - прошипел он ей и сам старательно оскалился. - Можешь смущаться.
Маша покраснела от возмущения и хотела сбросить его руку, но не тут-то было: Весь оказался цепким, а не драться же с ним при всем честном народе!
- Вы что себе позволяете? - прошелестела девушка, уже чувствуя на себе взгляды любопытных кумушек. - Прекратите!
- Потерпишь, - обрезал Весь и еще крепче прижал Машу к себе, да еще погладил по боку. Девушка невольно хихикнула - она боялась щекотки. Вышло глупее некуда, кумушки заинтересовались еще сильнее, но белобрысый, кажется, остался доволен. - Утешай себя тем, что это надо для дела.
Маша хотела спросить, для какого такого дела ему потребовалось щупать ее за бока, но не успела: начался свадебный обряд.
В родном мире Маши все было просто: тетенька в ЗаБРАКе под торжественный марш именем государства называет пару мужем и женой, а потом товарищи их поздравляют. Песни, танцы, праздничный ужин в столовой - вот и вся свадьба, но ведь как весело и искренне получалось!
А здесь женитьбу сопровождало множество каких-то странных обрядов (Маша про себя возмутилась: дикость какая!), примет вроде той, кто первый ступит на рушник и откусит больший ломоть хлеба, будет хозяином. Будто это в самом деле могло повлиять на супружескую жизнь!
Невеста и вправду оказалась беременной и страшненькой, не соврали в кои-то веки местные сплетницы. Лицом она походила на старосту, а фигурой напоминала свинью к концу лета, когда та уже нагуляла жирок, - платье на ней собиралось складочками, несколько подбородков улеглись на вышитом воротнике, - в общем, племянница старосты явно не утруждала себя низменным трудом, предпочитая целыми днями валяться на перинах. Маше даже немного жалко стало ее новоиспеченного мужа, худенького и бледного парнишку лет восемнадцати. Хотя, с другой стороны, ребенка он невесте сделать как-то ухитрился, так что нечего теперь плакаться! Впрочем, ходил и другой слух: на девицу никто смотреть не хотел, не прельщало даже богатое приданое, так она подпоила бедолагу на весеннем празднике да и того… использовала по назначению.
Машу раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, она сочувствовала жениху, а с другой - из чувства женской солидарности поддерживала невесту.
"Вот бедняжка!" - услышала девушка где-то рядом, когда жених приносил клятву верности и любви своей нежеланной невесте. Видно, не одна Маша жалела несчастного паренька!
Невеста в алом платье, жених в белом одеянии, нарядные селяне, щедро накрытые столы - перед глазами у Маши рябило от ярких красок. Да и солнце припекало, видимо, поэтому обряд сократили. После все приглашенные вручили подарки молодым (самые разные, начиная от упитанной свиньи, подаренной родителями жениха, и заканчивая какой-то драгоценной безделушкой, которую презентовал Весь), и гостей пригласили к столу.
В общем, увлекшись размышлениями о свадьбе и молодой супружеской паре, Маша несколько отвлеклась от мыслей о предстоящем побеге. Если бы еще не Весь, который не отпускал ее ни на шаг и так и норовил то ущипнуть, то погладить! Да еще ухмылялся, выслушивая сальные шуточки подвыпивших селян.
Сам он почти не пил, только делал вид, это Маша заметила, и, похоже, точно уловил момент, когда можно было покинуть празднество, не привлекая особого внимания. Все, кажется, остались в полной уверенности, что Весь увел свою девицу развлекаться на сеновале или где там у благородных принято заниматься такими вещами, и, судя по довольной физиономии белобрысого, именно этого он и добивался.
- Вы… вы… отвратительный развратный тип! - заявила Маша, когда они скрылись с глаз веселящихся селян и Весь ее отпустил.
- Ничего себе у тебя понятия о разврате! - присвистнул тот. - Скажи спасибо, я тебе птичий поцелуй не продемонстрировал! Правда, тогда бы этих милых крестьян тоже удар хватил…
Маша почувствовала, что краснеет: он явно намекал на историю с Реталем! Ну, наглец!
- Почему… птичий? - спросила она сквозь зубы.
- А видела когда-нибудь, как птицы птенцов кормят? - поинтересовался Весь. - Птенец, бывает, клюв родительнице в самый зоб засовывает. Ну и тут так же. Только с языком. Не знала?
Маша предпочла не отвечать. Нет, этот человек однозначно вырос в каком-то гнезде порока!..
Глава 10
Побег
В поселке было непривычно тихо и пусто, казалось, что даже дворовые собаки убежали в священную рощу на праздник. Конечно, некоторые жители остались дома, но большинство все-таки не могло пропустить такое событие: как же не выпить и не закусить за счет старосты!
Машу очень волновал один вопрос: каким образом Весь намерен незаметно скрыться с постоялого двора, да еще с вещами, если там остался сторож? Она точно помнила, как Лария строго наказывала тому, суровому немолодому мужику, чтобы не смел отлучаться и приглядывал за хозяйством. А то кто-нибудь комнаты постояльцев-то ограбит, не расплатишься потом!
Они уже входили в ворота, когда Маша все-таки решила прервать гордое молчание и спросить, что думает предпринять Весь, но тут же поняла - беглецам никто не угрожает. Сторож прикорнул на завалинке, надвинув на нос шапку, и его могучий храп сотрясал выставленные на просушку горшки и ведра. От него так разило крепкой брагой, что сразу было понятно: мужчина пьян в лоскуты!
Судя по тому, как довольно ухмыльнулся Весь, это было его рук дело. Маша уже достаточно долго общалась с белобрысым буржуем, чтобы понимать, как он провернул такое: небось перед уходом сунул сторожу монетку да и велел выпить за здоровье молодоженов! А поскольку Весь наверняка не поскупился, то сторож и исполнил приказ со всем прилежанием. А что? Все отмечают, а ему нельзя? Маша даже знала, где он разжился выпивкой: на соседней улице одна старуха торговала брагой, брала дорого, зато зелье ее отличалось отменной крепостью.
- Что встала? - окликнул Весь. - Пошли, времени не так много!
Хорошо, что собрались они заранее. Стаскивать вниз сундук Маше пришлось в одиночку. Тот был не слишком тяжелым, но очень неудобным, и она предпочла бы, чтобы Весь ей помог, но на узкой лестнице вдвоем было не развернуться.
Пока Маша воевала с пожитками, белобрысый развил бурную деятельность: к сундуку присоединилась пара хороших одеял (это Маша одобрила, ведь ночевать придется под открытым небом), плащи (тоже отличные вещи), но вот когда Весь ничтоже сумняшеся отправился громить кладовую, Маша внезапно опомнилась.
- Погодите! - окликнула она.
- Чего еще? - Весь недовольно оглянулся.
- Но не можем же мы взять эти вещи просто так! - сказала девушка растерянно. - Это же… это воровство получается!
- Считай, что мы действуем по законам военного времени, а это - трофеи. - Весь пристроил на крышку сундука здоровенный копченый окорок. - Ты чем питаться в пути собралась? На лужке попасешься? Первая же жрать запросишь!
- Но ведь… - Маша нахмурилась. - Все равно это недопустимо! Вы ведь богатый, вы можете расплатиться за то, что взяли!
Белобрысый закатил глаза, потом тяжко вздохнул, решив, видимо, не спорить с девушкой, порылся в кошеле и протянул ей серебряную монету.
- Где хозяйка выручку прячет, знаешь?
Маша помотала головой. Откуда же?
- Ну, поди в ее комнату, сунь под подушку, что ли, - досадливо произнес Весь. - Еще б сдачу взять, мы и на половину этой суммы не набрали…
Маша не стала слушать, побежала скорее в дом, радуясь, что хоть этой вины на ней не будет! А Весь, кажется, поддается перевоспитанию… Как знать, если с ним подольше пообщаться, может, он исправится хоть чуть-чуть?
Но думать об этом было некогда: предстояла самая ответственная часть операции…
Когда Маша спустилась во двор, Весь, успевший распахнуть ворота конюшни, придирчиво рассматривал лошадей. Те вовсе не обращали внимания на незнакомца, мирно фыркали и, похоже, наслаждались отдыхом.
- Вон та подойдет, - кивнул мужчина на одну лошадь. - Выводи давай.
- Я?! - испугалась Маша. - Почему я?
- А что, по-твоему, я буду ее запрягать? - нахмурился Весь. - Вон телеги стоят, давай действуй!
- Я думала, вы умеете, - удрученно произнесла девушка. Она уже видела, как обращаются с лошадьми, и была уверена, что ей попросту не справиться, - это же целая наука!
- Я могу оседлать лошадь, - произнес он. - Верховую. Но в телегу их запрягать, увы, не обучен. Ну так что?
- А что? - Маша вздохнула. - Я тоже не умею.
Воцарилась тишина, нарушаемая только могучим храпом сторожа.
- Так. - Весь помрачнел. - Кажется, планы придется менять.
Маше сразу стало ясно, что он имеет в виду: придется уходить пешком, а значит, большую часть вещей надо оставить, потому что на себе столько не унесешь!
- А может… может, найти кого-нибудь и попросить запрячь? - предложила она неуверенно.
- Кого ты найдешь? - скривился Весь. - Все пьяные давно… Да даже если кто и запряжет, так, думаешь, потом не вспомнит, кто его об этом просил?
Маша понурилась: ясно было, что мужчина прав.
- А если его потом… - Она запнулась. - Ну, как Реталя?
- Хм… - Белобрысый задумался. - А что, мне нравится. Запереть в погребе, сразу не найдут! Хотя лучше… Вот что, сбегай-ка в кладовую, принеси бутыль наливки покрепче, а лучше две! Давай, живо!
Маша, недоумевая, отправилась по поручению, а когда вернулась, ее ждало удивительное зрелище: Весь, злой и взъерошенный, стоял над сторожем с ведром в руках, а тот храпел себе, мокрый с ног до головы.
- Бесполезно! - Мужчина отбросил ведро. - Его теперь до утра не разбудишь!
Видно было, что он взбешен - как же, его такой стройный план отправился псу под хвост, и из-за чего? Из-за того, что некому лошадь в телегу запрячь?!
Девушка решила, что нужно брать дело в свои руки, пока не поздно. Мужчины все такие: норовят решить проблему с рывка, с тычка, а когда не выходит, начинают злиться. А вот если по-другому попробовать…
- Дядька Рунь! - Маша присела рядом со сторожем, потеребила его за рукав. - Дядька Рунь, просыпайся!
- Да говорю, бесполезно! - нервно произнес у нее за спиной хозяин.
- Дя-адька Рунь! - прокричала девушка почти в ухо сторожу. - Хозяйка велит скорее запрягать, у ней в соседней деревне дочка родит! Скоренько давай! Если все благополучно обойдется, она всем обещала выпивку поставить!
(Про дочку Ларии Маша не соврала: вся деревня знала, что той подходит срок рожать.)
Сторож выдал особенно замысловатую руладу и приоткрыл один глаз, потом второй. Сфокусировал мутный взгляд на Маше, и та показала ему бутылку наливки. Глаза сторожа приобрели более-менее осмысленное выражение, он сделал попытку приподняться.
Маша продолжала уговаривать его: за время работы на постоялом дворе успела запомнить, как обращаться с пьяными. Они ж человеческую речь почти не воспринимают, только самые простые слова и несложные фразы, и повторять им одно и то же надо по многу раз, и ни в коем случае не агрессивно.
Наконец ей удалось поднять сторожа и направить в сторону конюшни. Тот шел по сложной траектории и не с первого раза вписался в ворота, но на ногах каким-то образом все же держался.
- Хозяйскую лошадь не бери, - подал голос Весь, с интересом наблюдавший за представлением. - Чужую какую-нибудь.
- Почему? - поглядела Маша через плечо. - Здешняя меня знает, а чужие…
- А чужих пока разберут, пока поймут, что одна пропала, решат, кто увел, времени больше пройдет, - пояснил Весь.
Выводить лошадь пришлось Маше: сторож норовил повиснуть на недоуздке и уснуть, а коняге такое обращение вовсе не нравилось.
"Снова воровство! - горько подумала девушка, осторожно шагая рядом с огромным животным. - Весь выбрал лошадь не чета здешней! Жутковато становилось, когда рядом двигалась этакая махина, шумно вздыхала и удивленно косила темным глазом. А копыта-то - что твои тарелки, даже если не лягнет, а просто на ногу наступит, мало не покажется. - Как говорил Вождь, наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата. Но только до классовой борьбы еще далеко!"
Стыдно ей было невыносимо, она слышала, что лошадей берегут, для крестьян это верные помощники, купить новую не так-то просто!
- За лошадь тоже заплатить надо, - сказала она Весю негромко, пока сторож надевал на лошадь сбрую. По счастью, кобыла попалась смирная и спокойная, она не слишком возмущалась, даже когда пьянчужка хватался за ее хвост, чтобы не упасть. - И за телегу. А то это грабеж!
- Кому заплатить? - вяло огрызнулся мужчина. - Иди ищи хозяина!
- Можно оставить деньги в конюшне, - неуверенно ответила Маша.
- Ну и найдет их кто-нибудь другой, - хмыкнул Весь. - Кончай языком молоть, грузи вещи! Да переоденься пойди, предупреждал же…
Ни о чем он ее не предупреждал, но возражать девушка не стала: заметно было, что настроение у белобрысого испортилось. Пока сторож возился с лошадью, девушка успела переодеться в мужской костюм. Приятно было снова влезть в брюки после широченных юбок! И даже как-то… необычно, что ли. Маша потуже подтянула пояс на безрукавке, заплела волосы в косу (совсем коротенькую, но зато толстую) и снова вышла на двор.
Сторож снова пристроился на завалинке, рядом с ним лежала пустая бутыль из-под наливки, а вторую, еще наполовину полную, он надежно сжимал в объятиях. И храпел пуще прежнего! "Ох и влетит ему от хозяйки!" - невольно пожалела Маша беднягу.
- Думаю, он ничего не вспомнит, когда проспится, - сказал Весь. Он поглаживал лошадь по умной морде. - Давай-ка, возьми мешок овса из конюшни и поехали, и так сколько времени потеряли!
По Машиным ощущениям, потеряли они около получаса, не больше, но спорить с белобрысым было бесполезно.
- А зачем овес? - спросила она.
- А чем ты лошадь кормить будешь? - нахмурился тот. - Некогда ее днем на выпас пускать!
Вздохнув, Маша послушалась. Беглецы взобрались на облучок, переглянулись. Весь взял в руки вожжи, неуверенно хлопнул ими по крупу лошади. Та осталась неподвижна. Тогда он ударил сильнее. Кобыла повернула голову, насколько позволяла упряжь, и недоуменно посмотрела на седока. Морда ее выражала глубочайшее презрение.
- Давайте я лучше! - предложила Маша.
- А ты умеешь? - удивился тот.
- Ну, когда мы в обхоз ездили на картошку, то возили ее на телегах, когда горючки не хватало, и мне два раза давали править, - похвасталась Маша. - Значит, умею!
- Это значит, что тебе два раза позволили подержаться за вожжи, не более того, - хмуро ответил белобрысый и, соскочив наземь, взял лошадь под уздцы. - Ладно, из деревни выберемся, а там видно будет…
Кобыла послушно зашагала вперед, заскрипела телега, остался позади постоялый двор с оглушительно храпящим сторожем. Маша смотрела по сторонам: ей внезапно жаль стало покидать Перепутинск, хоть поначалу ей и невесело тут жилось. Но были и хорошие минуты, и теперь девушка старалась напоследок наглядеться на добротные бревенчатые дома с резными наличниками, на знакомые улицы; даже развалившаяся в луже свинья и копошащиеся под забором куры вдруг показались родными!
Вот Веся, кажется, никакие сентиментальные мысли не одолевали, шел себе вперед, хмурился, похлопывал по бедру сорванной где-то веткой.
- Ну-ка, - он придержал кобылу, - пойди, загляни в кузню. Прихвати там что-нибудь.
- Еще и там? - изумилась Маша. Видимо, Весь вошел в раж и решил напоследок ограбить всю деревню. - Зачем? И что?
- Потяжелее что-нибудь, - пояснил мужчина. - Ты девка здоровая, так хоть прут железный найди. Мало ли что в дороге бывает. Давай рысью, потом нагонишь!
Маша вздохнула и спрыгнула с телеги. Ну что вот он опять придумал?
- Наковальню только не бери, - напутствовал ее белобрысый. - Быстро хватятся!
Девушка удержала при себе нелестное высказывание по поводу чувства юмора Веся и отправилась за требуемым. Она очень опасалась, что в кузне остался кто-нибудь, но нет - ее встретил только хозяйский пес, который Машу хорошо знал и легко пропустил.
Она быстро огляделась. Прут, значит, железный? Ничего похожего на глаза не попадалось, у кузнеца вообще царил порядок, все лежало на своих местах. Если взять какой-нибудь инструмент, вон хоть те здоровенные клещи, пропажу мигом заметят! Да и вообще… Он этими вещами себе на хлеб зарабатывает, как можно украсть? Маша посмотрела под лавками, заглянула в сарай - там обычно складывали всякий хлам, споткнулась обо что-то, ушибив палец на ноге. Оказалось - небольшой молот, старый, выщербленный, им подпирали ворота, чтоб не захлопывались. Но рукоять была еще цела, а если укрепить молот как следует, то получится очень даже грозное оружие! Маша взмахнула им в воздухе разок-другой, почувствовав себя фигурой со знаменитого символа общевизма. Там, правда, молот держал мужчина, но что тут поделаешь… "А у Веся серп! - сообразила она. - Будто поменялись!.. Ну, похоже, это знак!"
На этот раз совесть ее не мучила: вряд ли кто хватится старого молота, разве что когда ворота нечем подпереть будет! Ну да камень какой-нибудь найдут…
Веся она нагнала уже за околицей. Тот, похоже, разобрался с вожжами, и кобыла резво шагала по дороге.
- Как ее назовем? - спросила она, не без труда залезая на телегу - мужчина и не подумал придержать лошадь.
- Мне какая разница? - покосился на нее Весь.
- Зорькой, - решила Маша. - Она рыженькая и вон звездочка белая на лбу. В обхозе таких почти всегда Зорьками называют!
- Она гнедая, а не рыжая, - фыркнул белобрысый, и дальше ехали молча…
Так называемый побег не задался с самого начала. Слишком долго задержались на свадьбе, потом началась суета со сборами, затем еще эта нелепая история с лошадью… Весьямиэль невольно поморщился: ну как же это он не сообразил, что возникнут проблемы? Нет, втемяшил почему-то себе в голову: раз Маша из простых работниц, то должна уметь управляться со скотиной. А у них там, оказывается, тоже самобеглые повозки имеются, а лошадей держат только в этих… как их… обхозах! Что за дурацкое название!