Фурия отрицательно покачала головой.
- Ждать осталось недолго, - сказал Оландер. - Для деревьев ты сияешь, словно факел. Твоя книга скоро тебя найдёт.
Фурии не очень нравился этот тип, но его последние слова придали ей сил.
- Было бы отлично.
- Мне довелось увидеть уже не одну такую историю.
Кирисс взял девочку за руку. Пальцы его казались каменными, будто внутренне он волновался гораздо сильнее, чем хотел показать.
- Боюсь, нам пора продолжать прогулку.
Вдруг из тумана вышел кто-то ещё, и Фурия поспешно выдернула свою ладошку из руки бургомистра.
- Господин Кирисс? Извините меня.
Этот голос она узнала даже прежде, чем увидела лицо говорящего, - к ним вышел Финниан. Он бросил на неё подозрительный взгляд, а затем повернулся к Кириссу.
- Прошу простить, - снова сказал он, - но у входа в теплицу стоят два господина, они хотят с вами поговорить.
Бургомистр, на мгновение сжав губы, стал чистить свой сюртук, будто стряхивая с него крошки.
- Возможно, тебе стоит пройти дальше к выходу, - сказал он Фурии.
Лицо Оландера оставалось совершенно непроницаемым, было непонятно, что он обо всём этом думает.
- Финниан её проведёт.
Парень кивнул. Фурия почувствовала себя эстафетной палочкой, которую передают от одного к другому. Ей это совсем не нравилось.
Кирисс на мгновение застыл в нерешительности, а затем взял девочку за локоть и отвёл в сторону. Наклонившись к самому её уху, он еле слышно прошептал:
- Что бы ни случилось, имей в виду: это не Академия подослала к тебе Интригу. Женщину, на которую она работает, зовут госпожа Антиква.
- Антиква? - почти бесшумно повторила она. - Как род Антиква? Из "Алого зала"?
- Да. - Бургомистр, казалось, решил, что сказал больше, чем следовало бы знать девочке. Он отошёл от Фурии и снова повернулся к Оландеру: - К выходу.
Он поспешил в обратную сторону и скрылся в том направлении, откуда они пришли несколько минут назад.
Фурия осталась рядом с садовником, она была совершенно уверена, что её так называемая маскировка не стоит и выеденного яйца. Оландер смотрел на неё так, будто пилил любимое дерево тупой пилой. Тогда Фурия перевела взгляд на Финниана, но тот тоже выглядел не особенно дружелюбным. В его глазах светился какой-то подозрительный огонёк, который Фурия не заметила при их первой встрече.
Выдержав паузу, Финниан указал на дорожку, уходившую в другую сторону:
- Нам сюда.
Но Фурия уже решила иначе. Не говоря ни слова, она поспешила за Кириссом.
- Погоди! - сказал Финниан.
Но Оландер что-то пробормотал, и парень остался на месте.
Фурия шла за Кириссом, колени её подкашивались, она заблудилась в тумане, но наконец нашла главную дорожку. Через стеклянную дверь она увидела Кирисса, стоявшего снаружи. Он разговаривал с двумя мужчинами в чёрных плащах. Фурия прекрасно узнала их силуэты, но первое, что бросилось ей в глаза, - это рыжие волосы более высокого незнакомца. Все трое смеялись.
На плечо Фурии опустилась чья-то рука.
- Вы с ними закадычные друзья, правда ведь? - Финниан отодвинул девочку на пару шагов назад, чтобы мужчины снаружи не могли её увидеть.
- Тебя это не касается! - Она оттолкнула его руку.
Выражение его лица оставалось невозмутимым.
- Просто делай, как тебе было сказано, и следуй за мной.
- Почему он говорит с полицией? - В том, как Кирисс беседовал с двумя полицейскими, было нечто доверительное.
- Он бургомистр Либрополиса. А ты, значит, его племянница.
- Я… - Фурия поперхнулась, прежде чем успела выпалить то, что вертелось у неё на языке, затем кивнула: - Да, он мой дядя. Дядюшка Корнелий.
Финниан схватил её за руку и потащил обратно, в заднюю часть теплицы. На этот раз ей не удалось высвободиться, а меряться с ним силой ей не хотелось. Финниан был выше и гораздо сильнее. Вскоре за занавесом из закладок показалась задняя стеклянная стенка теплицы. Финниан нажал на ручку двери, и они очутились на свежем воздухе.
Вместе с густым облаком пара они выбрались наружу. Перед ними открылся спуск с холма, а через сто метров начинались узкие улочки, сплетавшиеся в каменный лабиринт Либрополиса.
- Что же ты такое натворила? Почему они тебя так усиленно ищут? - спросил Финниан. - Может, стянула какую-то книгу? Или врезала кому-то из них по ноге? Не волнуйся, племяннице бургомистра они ничего не сделают. Он всё устроит.
Фурия ненавидела его за этот насмешливый тон. Ей совершенно не хотелось, чтобы Кирисс что-то устраивал. Снова перед глазами предстала картинка: бургомистр и двое мужчин, которые гонялись за ней по всему городу, мило смеются вместе. Что же здесь, чёрт возьми, такого весёлого? Пип где-то в заточении, и ему наверняка дико страшно.
"Вовсе я не какая-то там идиотская племянница!" - хотела крикнуть она ему в лицо. У парня был такой вид, будто ему не терпелось помыть руки из-за того, что пришлось прикоснуться к Фурии.
- К чёрту! - сказала она и побежала вниз с холма.
Где-то раздался свист. Или это просто скрип двери, закрывшейся за Финнианом?
Она не оглянулась на оранжерею, даже когда добежала до домиков с проходами между каменными стенами, лакированными дверями и маленькими окошками. Тысячи книг ждали её за стёклами по обеим сторонам дороги, но сегодня утешить её они не могли.
Фурия смахнула с ресниц капли влаги из оранжереи и побежала дальше, в город. Через некоторое время она почувствовала, что задыхается, в горле пекло. И вдруг перед ней выросло препятствие, поставившее крест на побеге, - высокий забор из железной сетки.
А венчала его туго натянутая колючая проволока.
Глава ШЕСТАЯ
На чердаке резиденции опять воцарилась тишина. Пыль давно осела. Тряпочные чехлы, которые во время погони за Фурией и Пипом упали с дряхлой мебели, скомканные, валялись на полу.
Дверь чёрного хода была открыта настежь. Лишь изредка из глубины дома раздавались едва различимые звуки. Возможно, это был просто ветер, который шелестел в дымоходах каминов и хлопал окнами.
- Думаю, опасность миновала, - проговорила настольная лампа и наклонила свой металлический абажур к кожаному креслу, нерушимо стоявшему на том самом месте, куда его отодвинули кавалеры, когда выбивали дверь; никому не пришло в голову, что кресло по собственному желанию придвинулось к двери, чтобы защитить детей.
- Эй! - окликнула его лампа, видя, что кресло не реагирует на её слова.
- М-м-м… - протянуло кресло.
- Что значит это твоё "м-м-м"?!
- Я просто не теряю бдительность.
- Ты просто трус. Сюда, наверх, уже целую вечность никто не заглядывал!
Ни лампа, ни кресло не обладали, как люди, ощущением времени, но "вечность" казалась лампе вполне подходящим словом.
Кресло, встопорщив свои подушки, прошептало:
- Ты же сама знаешь, что будет. Если они поймут, что мы помогали детям, от меня не останется ничего, кроме мелкой стружки.
- И что с того? Хочешь сказать, что ты так и застрянешь здесь, на чердаке? Однажды мы это уже испытали. Только вспомни, какое это было счастье, когда Фурия нашла нас и перенесла вниз.
- Мирные были времена, - пробормотало кресло. - Уютные времена.
- Мы были заживо погребены под всем этим деревянным хламом! - Со скрипом повернув абажур, лампа указала на груды мебели.
На чердаке хранились старинные стулья, шкафы и столы, но, кроме них, ни один из предметов не был наделён жизненной энергией, которую лампа и кресло получили благодаря силам библиомантики.
Кожаное кресло, качаясь и нещадно скрипя, попробовало сдвинуться с места на своих четырёх коротких ножках из красного дерева.
- Мальчик у них, - сказало кресло. - Они отвели его обратно в дом.
- Надо его найти.
- Но что мы можем сделать? Ты же сама знаешь, какие они жестокие.
Лампа понимала, что кресло в глубине души с ней согласно, но оно не могло сразу изменить старые привычки. Таким оно было всегда, и лампа уже давно привыкла к старому ворчуну.
У лестницы шаткая кабина лифта по-прежнему была открыта.
- Поехали, - сказала лампа.
- Но лифт страшно скрипит, - в последний раз попыталось уговорить её кресло. При этом оно не хуже лампы понимало, что на ступеньках ему ничего не стоит потерять равновесие, и тогда оно рухнет вниз.
- Немного запутать их будет не лишним, - сказала лампа.
Она прошла вперёд, потому что именно ей предстояло нажимать на кнопку своим абажуром. Кресло пододвинулось к ней, как всегда причитая о своей нелёгкой доле.
Дверца лифта закрылась автоматически, когда лампа нажала на кнопку первого этажа. Грохот цепей и зубчатых колёс, без сомнения, разносился по всему дому. Враги наверняка встрепенулись, чтобы понять, что происходит.
- Всё плохо, - сказало кресло.
- Тише ты! Если они услышат, что мы умеем разговаривать, пиши пропало!
- Какая разница, разговариваем мы или нет. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Кабина лифта остановилась на первом этаже. Решётчатая дверь с грохотом распахнулась. Перед ними был коридор, такой же, как и наверху, только здесь в раскрытые двери проникал солнечный свет.
Какой-то мужчина крикнул что-то, затем раздались шаги.
- Надо ехать обратно наверх, - сказало кресло.
- Спокойно!
Лампа знала, что так всё и будет. Оставалось надеяться, что у них есть хотя бы немного времени.
Судя по голосам, кавалеров было двое, и они приближались к ним по коридору. Здесь был поворот, и прихожая упиралась в дверцу лифта. Мужчины смогли бы их увидеть только перед самой кабиной. Шаги раздавались достаточно далеко и вдруг замедлились.
- Кто здесь?! - крикнул один.
По подушкам кресла прокатилась волна, оно инстинктивно попыталось съёжиться, но конечно же безрезультатно.
- Выходи! - велел второй, взводя курок.
Лампа и кресло замерли на месте. Они заполняли собой почти всю кабину лифта, спрятаться было негде.
Кавалер с пистолетом подскочил к двери, целясь в тех, кто находился в лифте. На мужчине был фиолетовый сюртук, пластрон с брошью и узкие брюки. Его светлые волосы ниспадали локонами, как у пыльных гипсовых ангелов, сваленных в кучу в углу чердака.
- Ни с места! - крикнул он и нахмурился, увидев, что в лифте нет никого, кроме кожаного кресла и лампы с разбитым абажуром.
Второй кавалер держал в руке обнажённую шпагу. Одет он был ещё более экстравагантно: в рубашку с рюшами, шёлковые кюлоты и туфли с пряжками.
- Куда он мог спрятаться? - спросил кавалер и заглянул за кресло, хотя было ясно, что для человека там слишком мало места.
Другой посмотрел на лестницу для слуг рядом с лифтом.
- Кто-то хочет нас отвлечь, - сказал он.
Лампа услышала, как кавалер со шпагой побежал наверх по ступенькам. Мужчина с пистолетом внимательно осмотрел кабину лифта снаружи.
Заподозрил ли он, что перед ним не обычная мебель?
Кавалер снова вошёл в лифт, присел на корточки и попытался заглянуть под кресло. Для этого ему пришлось прижаться щекой к полу. Он тихо выругался и опустился на колени. Лампа горячо надеялась, что креслу не вздумается пошевелиться именно сейчас. Со своей точки обзора лампа не видела кавалера, но, скорее всего, его голова оказалась практически под самым креслом.
Кавалер тяжело дышал. Кресло могло бы быстро пододвинуться вперёд и раздробить ему череп. В узкой кабине лифта не нашлось бы достаточно места, чтобы увернуться.
Раздалось раздражённое бурчание. В первую секунду лампа подумала, что это кресло. Она уже приготовилась к худшему, но тут мужчина, ругаясь, выпрямился. При этом он наступил на провод, и вилка изо всей силы ударилась о стенку кабины. На чёрном корпусе лампы образовалась трещина.
С лестницы послышались шаги второго кавалера. Мгновение спустя он уже стоял в коридоре.
- Я никого не обнаружил. Может, кто-нибудь скрывается на чердаке? Но вдвоём нам его ни за что не найти!
- К тому же это не наша работа. Разве что она нас об этом попросит.
- Меня она уже давно ни о чём не просила.
Он сказал это с такой горечью в голосе, что лампа почти прониклась жалостью к влюблённому дурачку. Кажется, Интрига всех их держала на очень коротком поводке.
- Внизу проверил? - спросил мужчина со шпагой, указывая под кресло.
- Там ничего нет.
Кавалер со шпагой провёл лезвием по потолку кабины, несколько раз проткнув его остриём в надежде найти потайной люк, через который можно вылезти на крышу лифта.
- И здесь ничего.
Он хотел уже уйти, но тут ему в голову пришла новая идея. Шпага, просвистев, указала на подушки кресла. Остриё оставило царапину на коричневой коже.
- Что ты имеешь в виду? - спросил кавалер с пистолетом.
- Я просто хочу убедиться.
- Кому бы удалось спрятаться внутри?
- А ты не думал о взрывчатке?
"Святые угодники! - воскликнула про себя лампа. - Неужели они и правда думают, что кому-то нечего делать, кроме как набивать взрывчаткой подушки старого кресла?"
Остриё шпаги по-прежнему было направлено на кожаную обивку. Тогда мужчина проткнул её насквозь. Звук, с которым стальное остриё проткнуло сиденье, привёл лампу в ужас. Она чуть не упала. Мужчина вытащил шпагу и в тусклом свете стал тщательно осматривать оружие.
"Ага, взрывчатка! - возмущённо думала лампа. - Невероятная тупость!"
Кавалер со шпагой, наклонившись, сунул палец в дырку и немного её расширил, чтобы заглянуть внутрь. Кресло вело себя удивительно тихо, из его подушек не доносилось даже малейшего хруста.
- Пойдём, - сказал тот, что с пистолетом, - ещё раз осмотрим комнаты.
Его напарник выпрямился, потянулся и снова вонзил шпагу в кресло - на этот раз в спинку.
Раздался болезненный скрип.
- Эй! - крикнул мужчина в сюртуке. - Хватит тратить время на ерунду!
- Но здесь нечего больше проколоть.
- Кто-то же должен был запустить этот лифт.
Кавалер вытащил шпагу из кресла, его лицо озарилось улыбкой. Он сделал ещё один разрез в палец толщиной и, засопев, положил шпагу на пол.
- Что-то с этой штукой не так, - сказал он. - Ты слышал?
- Что именно?
- Этот скрип. Он звучал как стон.
Мужчина с пистолетом уставился на своего напарника во все глаза.
- Она что, не только вскружила тебе голову, да?
- Она будет мне очень благодарна, если я что-нибудь обнаружу, - улыбнулся он. - По крайней мере, я знаю, как она умеет благодарить.
Мужчина с пистолетом хмыкнул и посмотрел, как его напарник снова присел перед креслом. Лампа прекрасно видела, как тот обеими руками рванул кожу, чтобы расширить разрез.
Как только он принялся за дело, по креслу пробежала дрожь.
- Ты это видел? - спросил мужчина с пистолетом.
- Да-да! - злобно ухмыльнулся второй. - Давай посмотрим, что там внутри.
Лампа со стороны видела не очень-то много, лишь то, что шпага больше не лежала на полу кабины.
- Убери руки! - проворчало кресло.
Кавалер вздрогнул. Его пальцы по-прежнему были глубоко в разрезе.
- Я пойду и скажу ей… - начал мужчина с пистолетом.
В следующий момент его пистолет с грохотом упал на пол. Мужчина удивлённо поглядел вниз - из его груди торчало лезвие шпаги.
Напарник испуганно уставился на него.
- Что…
Лезвие беззвучно выскользнуло из тела кавалера, который ошарашенно осматривал свою рану и вдруг потерял равновесие. Он упал на своего напарника. Тот с криком вытащил руки из подушки кресла и хотел развернуться, но умирающий придавил его своим весом.
Шпага снова двинулась вперёд. На этот раз она проткнула горло второго кавалера. С хрипом он рухнул рядом со своим товарищем, его голова упала на подушку сиденья и обагрила её кровью.
Перед дверью лифта выросла массивная фигура, огромная, широкоплечая, вся в чёрном - в кожаных сапогах и униформе. Лампа отклонилась назад, чтобы увидеть лицо.
На лице Сандерленда не было никаких эмоций. Когда он атаковал в третий раз, оно оставалось таким же непроницаемым, как и всегда. На этот раз шпага прошла через оба тела и пригвоздила их друг к другу.
Водитель разжал руку. Кавалеры больше не двигались. Он попал точно: одному - в сердце, другому - в трахею, поэтому они не могли даже застонать.
Лампа откашлялась.
- Прошу прощения, - пробормотала она. - Мы бы хотели выйти.
Сандерленд подхватил умирающих кавалеров и, оттащив их в сторону, со стоном прижал руку к животу. Только теперь лампа увидела, что Сандерленд ранен. Скорее всего, это случилось во время предыдущего боя, где-то в коридоре.
Водитель упал на кресло, положив руки на подлокотники, глубоко вздохнул и молча уставился на дверь.
Глава СЕДЬМАЯ
Дорогой Северин!
Я хотела написать тебе ещё до того, как всё пошло наперекосяк но…
Фурия задумалась, и с кончика пера стеклянной ручки на бумагу шлёпнулась клякса, похожая на раздавленного осьминога.
Выражение "пойти наперекосяк" наверняка не входило в лексикон 1804 года, его уж точно не было в словарном запасе семнадцатилетнего юноши. Она зачеркнула написанное и перевернула лист. Здесь Северин оставил ещё три записи, одну за другой.
Что случилось?
Под ней:
Фурия, я волнуюсь. Скажи, пожалуйста, что с тобой происходит.
И ниже:
Фурия, где ты?
Я боюсь за тебя. Прошу, напиши мне. Нескольких слов будет достаточно. Мне всего лишь необходимо знать, что у тебя всё хорошо. Или, если не всё хорошо, я тоже хочу знать. Возможно, я смог бы помочь. (Не уверен в этом, но у меня правда неплохо получается давать советы, которым я сам никогда бы не последовал. Но это другой разговор.) Прошу, напиши мне! Сейчас же!
Причиной для его тревоги стали несколько слов, которые она записала в книгу, пока ехала на поезде в Лондон. На страницу упала слеза, и чернила расплылись. На то, чтобы закончить единственное предложение, у Фурии не хватило сил. Она захлопнула книгу и не открывала её до настоящего момента.
Иногда двести лет, отделявшие их друг от друга, разливались перед Фурией непреодолимой рекой, и девочка спрашивала себя, зачем вообще она должна ему что-то писать. Но затем ей вдруг чудилось, что они сидят совсем рядом и общаются как закадычные друзья.
Сейчас Фурия не могла думать трезво, но ей казалось, что она должна хоть что-нибудь объяснить. Наконец девочка окунула перо в маленькую чернильницу и рассказала Северину обо всём, что случилось с ней после того, как они с отцом совершили прыжок в Турин.