Выдохнув, я перехватил флягу в другую руку и уселся на траву. Ветер приятно обдувал кожу, а от полуденного солнца спасала подаренная мне шляпа с широкими полями. Хозяин по имени Луний, оценив мое усердие, расщедрился и вручил эту старушку. Лет шляпе было побольше чем мне, но выглядела она лишь слегка потрепанной. Вот что значит - умение носить вещи. Когда же я поднимался, то заметил как в окне, выходящем на кухню, что-то мелькнуло. Пожав плечами я вернулся в дом. Ночь прошла хорошо, и я отлично выспался. А на завтрак была вкусная каша, не чета той что я готовил в лесу. В общем, этот день обещал стать настоящим выходным.
Мию еще с утра увели на кухню, обучать какой-то там "женской премудрости". Как обычно я помолился всем богам, чтобы леди проявила уважение и почтение к простым людям, но видимо как капризная девчонка она вела себя исключительно в моем присутствии. Так как хозяюшка Нания, не могла не нарадоваться на такую помощницу. Собственно от этих дифирамбов я и свалил во двор, где оплатил постой колкой дров. Все же хозяин хоть и выглядит крепким, но с этим явно не справится. Может, конечно, нанять мужиков, но в деревнях итак не очень любят бывших путешественников. Ведь они, вернее мы, оседаем лишь в старости. И получается так - в поле не работаем, ничем не торгуем, ремеслом не занимаемся, а живем порой богаче самых работящих. Вт сельчане и негодуют на дармоедов. А объясняется сей факт весьма просто - за годы странствий кое-какой капитал, если ты удачлив и не мот, накапливается, что и позволяет стареть в свое удовольствие. Хотя какое может быть удовольствие в старении.
С этими мыслями я вошел в залу, где за книгой сидел хозяин. Здесь было на удивление просторно и светло. По стенам висели разные поделки из дерева, какие-то рисунки на пергаментных листах, а стол был завален книгами и свитками. Пожалуй, если продать эту литературу, можно выручить неплохую деньгу.
- Справился? - спросил Луний, отрываясь от чтения.
- Ага, - кивнул я и сел напротив в кресло-качалку.
Мы некоторое время помолчали, а потом бывший путешественник спросил.
- Уверен что доведешь её до Алиата? Путь неблизкий, опасный, не каждому под силу. А тут еще и обуза. Не проще ли зайти в ближайшее отделение Вестников, и отправить слово её отцу? Он то небось тут же вышлет отряд и её заберут, а тебе и монета кое-какая перепадет.
- Можно и так конечно. Вот только вас нисколько не насторожил тот факт, как нас ловко привели в свое логово разбойники? Ведь и караван был неприметный, и на Сулийской никогда разбойников не было. А тут такой размах, все четко, быстро. Налетели, ограбили, причем заметьте, добычу складывали в свои мешки, а сундуки, в которые могли были быть вделаны следящие амулеты, оставили. Да и то что служанку ту убили не тронув, тоже не походит на простую ватагу лихих людей. Тут видимо по заказу работали.
- Но её, по твоим словам, пытались, - тут мужчина неопределенно помахал рукой в воздухе.
- Это лишь то что увидел я, - пожал я плечами. - В Алиате в ходу татуировки, и возможно одна такая есть и у Ми… Лиамии, а атаман просто хотел проверить ту ли схватил.
- Но зачем кому-то дочь визиря? Ну спросят они выкуп, возможно даже получат, вот только потом за ними разве что сам Султан не погонится, за столь грязное оскорбление своей правой руки и названного брата.
- Я тоже над этим думал, - кивнул я. - И пришел к выводу что мы с вами, простые люди, нам важна деньга и жизнь. А вот все эти аристократы, всегда ведут какую-то игру. И лишь я про этому подумал, как понял что незамужняя дочь у визиря то одна. А как известно, в Алиате не дочь уходит в чужую семью, а приводит в неё мужчину. Вот и выходит, что если кто женится на ней, то станет сыном визирю. И дальше…
- Дальше, если он окажется старше её братьев, то станет первым наследником, - закончил за меня старик.
- Не совсем так. Пришедший из другой семьи не может наследовать, только если он не…
- Не стоит на одну ступеньку выше, но тут это отпадает, выше визиря только Султан и его род.
- Есть еще одно "но".
- Дети шарханов, - помрачнел Луний.
- Да. Видимо кто-то из придворных магов, хочет продвинуть сынка повыше и получить влияние на визиря. Тем самым он сможет влиять и на Султана и на всю политику Алата, занимающего добрую четверть нашего материка.
- И ты хочешь поставить палки в колеса такой шишке? Или ты хочешь спасти девчушку от участи "почетной наложницы"? Жить надоело что ли.
Я не мог найти ответа сразу. И потому молчал, размышляя над непростыми вопросами. Размышлял долго, за то время в кухне уже закончилась возня и женщины переместились в горницу.
- Не знаю, - вздохнул я. - Может мне просто нравится ощущать, что в данный момент я могу решить, куда потечет река под названием "политика Алиата". Может во мне рыцарь проснулся и я даму хочу спасти. А может просто надеюсь, что из меня хоть герой нормальный получится, вот много чего из меня не получилось, а герой вдруг получится.
- А может ты в своей Академии просто сошел с ума, - печально улыбнулся хозяин.
- Может и так.
Мы еще некоторое время посидели. Не знаю о чем думал Луний, я же не думал ни о чем, в какой-то момент я просто устал думать и решил что теперь буду делать. Неважно что, неважно как, главное это действие, даже несмотря на то что у некого действия будут определенные последствия. Все это мне теперь казалось незначительным. Будто сама идея размышления о возможном будущем, чьих то ответных реакция, стала для меня какой-то глупой, практически ребяческой.
- У тебя есть какие-то планы на вечер? - спросил вдруг хозяин.
Я хотел было пошутить, но вовремя вспомнил что такой юмор на Ангадоре не поймут.
- Собирался поспать, - пожал я плечами.
- А в таверну сходить не хочешь?
- Восьмой вечер что ли?
Собеседник кивнул, и я не раздумывая ни секунды ответил.
- С удовольствием! Давно уже душу хочу отвести.
- Вот это правильно! - поддержал меня еще не потерявший запалу бывалый дорожный топтала. - Пока же уморим-ка время игрой в кости.
- А ставки какие?
- Ну как обычно, - Луний достал мешочек и стал вытряхивать на столик игровые кубики. - Медяк на круг.
- Ох, чувствую разорите вы меня до вечера то.
- Ну-ну. Ну-ну.
Играть хитрый старик умел. За первых два часа он ограбил меня на дюжину монет, и лишь тогда я раскусил его тактику. На мелких цифрах он повышал ставку, заставляя меня изменить тактику и ждать нужной комбинации, это было нужно чтобы не потерять инициативу в поднимании ставки. Но это я так думал. Пока я ждал вожделенное сочетание кружков на кубиках, старик добирал любые другие комбинации, и в момент когда я добивал или повышал ставку, на его стороне было неплохое временное преимущество, то бишь та сама инициатива. Порой он заканчивал круг на четыре, а то и пять комбинаций раньше и соответственно забирал весь банк. Мне же оставалось лишь дивиться подобной "удачливости". Разгадав хитрый трюк, я тут же применил тактику Добряка. В определенный момент я просто сбрасывал бак на руку Лунию, тот получал скромную монетку, не больше двушки, я же приобретал темп и сам мог диктовать условия игры. Сделать с таким финтом ничего нельзя, разве что начать бешено вливать деньги в банк. Хозяин был к этому пока не готов, поэтому покорно принимал от меня медные подачки, а потом разом, в конце круга, отдавал мне их, да еще и с процентами. За час я полностью отыгрался и даже вышел в плюс на три монетки.
Но Луний снова меня удивил. Теперь он повышал ставки только на "быстрые" комбинации, те которые выпадают довольно часто. Мне приходилось "сливать" банк, или я быстро бы ушел в минус. Получив же какую-то "сильную" кость, я мог отыграться, но хозяин так ловко манипулировал банком, что все равно оставался в незначительном плюсе. Так я спустил целых пять монеток. Правда и я знал не только одну хитрость. За пять лет жизни в лесу, когда из людской компании у тебя лишь маньяк-наставник, по совместительству заядлый игрок и выпивоха, учишься разным мирским премудростям. Вот я и продемонстрировал знание азартных увеселений, выиграв за четыре круга семь монет и теперь уже я сам оказался в плюсе на две.
Так мы, собственно, и гоняли капитал по кругу. То хозяин выйдет в плюс, то я. Игра же сопровождалась смехом, необидными, но колкими подначками и разными байками. Вот вы когда-нибудь могли себе представить что мужик, возвращающийся с попойки, перепутает супружескую постель с загоном для овец, ну а соответственно жену с… В общем, не в приличном обществе будет помянуто. А вообще я много нового узнал о простой крестьянской жизни и даже проникся к ней относительной теплотой. Которая сохранилась ровно до тех пор, пока из горницы не вышла Нания, вооруженная здоровенной скалкой, больше похожей на стенобитный таран. С криком "Опять за кости взялся!" она кинулась к мужу, который показал не свойственную для его возраста реакцию и проворность. И что самое поразительное, даже сюрреалистичное, эта парочка стала бегать вокруг стола аки заигрывающие дети. Я сперва сидел с глазами каждый в золотой размером, а потом зашелся истерическим хохотом. На этот звук в залу вышла Лиамия, и я, как это не странно, подавился смехом.
Девушка была одета в простенькое платье состоящее из серой блузки оголяющей точеные плечики и широкой черной юбкой со складками на подоле, которая еле дотягивала до икр. На ногах у неё были коричневые сапожки с бахромой. А черные, как безлунная ночь, волнистые волосы были подвязаны розовой лентой. На левом запястье красовался серебряный браслет с тонким, еле различимым орнаментом. Сам того не осознавая я припомнил знаменитую книгу.
- Je vends âme au diable pour une nuit avec vous, - вырвалось у меня.
Мия лишь презрительно фыркнула и тут же скрылась в горнице. Она хоть и не поняла что я сказал, но поняла что я это сказал ей, а поскольку я возведен в ранг "недостойный", то и обращать на меня внимания не стоит. О женщины, как же с вами непросто. Вон и Луний со мной согласен. Правда они уже угомонились, и дело обошлась даже безе деревоприкладства. Хозяйка, забрав кости, ушла сперва за своей помощницей, а потом они вместе скрылись на кухне.
- Сколько языков слыхивал, а этого нет, - протянул мой новый компаньон.
Мы уже успели выйти во двор. На небе неспешно, несколько лениво и нехотя загорались ночные огоньки. В шуршащей листве засыпали птицы, а в еще пока стоячей траве просыпались сверчки и цикады. Ветер, задувая с юга, обещал собой жару, которая бывает лишь в середине лета. А вместе с присущей этим местам духотой, наступит невыносимая пора. Воздух в полдень будет дрожать, будто пустынный, и даже ведра воды не хватит чтобы утолить иссушающую жажду. Ночью же придет живительная прохлада, будто заботливая сестра, она укроет от зноя, и принесенный ею ветер будет нашептывать и обещать лучшие времена.
- Значит слышали не все, - пожал я плечами.
Луний закрыл за нами калитку, и мы двинулись к таверне. Еще до первых цикад мы добрались до Главной улице. По этому, с позволения сказать, проспекту, сейчас разбегались по домам беззаботные дети. А суровые деды кричали своих ветреных внучек. Слышны были скрипы засовов на загонах и хлевах, это женщины запирал на ночь скот. Редко кудахтали засыпающие куры, и мурлыканье котов разбавлялось приглушенным лаем собак. Деревня готовилась ко сну, и лишь одно здание напоминало собой маяк в открыт море.
Через его окна пробивался свет, а на легком ветру поскрипывала древняя, как сам мир, вывеска. Лак уже давно облупился, выжженные буквы покрылись серой пленкой, а трещины были столь велики что в них можно было прятать деньги. И все же таверна жила. В этот вечер, да и в любой другой восьмой вечер декады, каждая таверна становилась особым местом. Тут собирались самые удалые, смелые и дюжие парни. К коим, возможно, отношусь и я, раз уж согласился зайти на огонек.
Мы подошли к порогу, где нас остановил рослый мужик с необъятными кулачищами. Он указал на миску, в которой уже лежало немало медяков.
- За двоих, - сказал мой спутник, кидая в емкость шесть медяков.
"Охранник" кивнул и пустил нас внутрь. И тут же по ушам ударил гул, от слившихся во едино голосов. Здесь было человек сорок и все как на подбор плечистые, с квадратными челюстями и широкими скулами. Сидели мужики за дубовыми столами, и даже с первого взгляда было понятно что эти самые столы накрепко прибиты к полу. Между народом носилась пухленькая служанка, но в отличии от города, здесь никто не пытался ущипнуть или как-то иначе задеть девчушку. Видимо сказывалась её удивительная схожесть с грозного вида трактирщиком, стоявшим за барной стойкой. Ростом тот был метра два, и казалось что он может простым щелбаном продавить гвардейский щит.
- Луний! - крикнул один из посетителей и помахал нам рукой.
- Дорин! - так же прокричал мой компаньон и схватив меня за плечо потянул к столику где сидело трое массивных, жилистых парней.
М-да, на таких посмотришь, и даже как-то неуютно становится. А потом высокородные удивляются как это крестьянские бунты столько крови у армии выпивают. Да они вон в такой форме, что впору солдат на поля отправлять, чтобы тренировались. Хотя такие, конечно, не все.
- Киго эть ты с собый превил? - спросил рыжебородый коренастый мужичок с бегающими глазками.
- Да вот постоялец у меня, через день уходит дальше. Ну я и решил показать ему как здесь наши развлекаются.
- Эть правильныть, - кивнул другой мужик, впрочем тоже бородатый, разве что ростом повыше и взгляд у него тяжелый, давящий.
Тут же к нам подлетела та самая служанка, видимо дочь владельца заведения и поставила две большие кружки. В каждой плескалась пинта темного пенистого пива. Я, конечно, давал зарок, но видят боги, предстоящее веселье на трезвую голов вообще не идет. Я достал из-за пояса две медяшки и положил на стол, туда же добавил бывший бродяга. Служанка быстренько смела кругляши в фартук и упорхнула. Народ же поднял кружки и мы чокнулись, да так сильно что пена слетела на стол и пол.
Сделав два больших глотка, я чуть не закашлялся. До этого я считал что крепленная наемническая брага, которая почти ничем не отличается от нефильтрованного спирта, адский напиток. Но теперь я точно знаю что никогда в жизни путнику не стоит пить дешевое деревенское пойло. Это даже не пиво, не эль, не брага, не медовуха, а что-то непонятное, но с ароматными травами. Крякнув, я глубоко вдохнул и резко выдохнул. Все вокруг вдруг как-то потеряло резкость, а звуки притихли.
- Ты хить прэвила кумекаешь? - обратился ко мне немного худощавый паренек по имени Дорин.
Я повернулся к Лунию, которому тоже было уже хорошо. Хозяин быстренько смекнул что для меня местный говор не много не понятен и взял ситуации в свою руки.
- Правила он знает, да и вообще я за него ручаюсь. Малый - нормальный мужик.
- Ны сча и пронерим, - пробасил рыжебородый и резко поднявшись из-за стола, схватил меня за грудки, и швырнул куда-то в сторону.
Полет, разбавленный немалой толикой удивления, продлился недолго и приземлился, вернее "пристолился", я в какой-то незнакомой компании. В общем, как началась массовая драка, именуемая весельем, я не понял, так как в следующий момент скатился на пол, да бы не получить деревянной кружкой по морде. В таверне тут же гомон сменили крики, улюлюканья и многочисленный треск и гам. Я же пытался собраться с мыслями, стоя на четвереньках под столом. Вокруг мелькали чьи-то ноги, слышалась нецензурная брань и треск ломающегося дерева. Теперь понятны эти традиционные сборы, в восьмой вечер чтобы зайти в таверну надо заплатить, а посуда всегда оловянная. Просидев в укрытии еще секунды три, я понял что не собираюсь пропускать всю веселуху и собирался резко встать, но в итоге лишь познакомил свой затылок с прибитым к полу столом. Грязно выругавшись я вылез из-за стола и встал во весь рост. В зале творилось нечто невообразимое, будто бы здесь бурлило целое море.
- Ну, кто на нове…
Договорить мне не дали, так как некто пошел на таран и обхватив меня с боку огромными ручищами, понесся, вместе со мной, прямо на стену. От столкновения было не спастись, и уже спустя мгновение я судорожно хватал ртом воздух. Но все же успел заметить чужой занесенный кулак. Но парень не успел припечатать меня окончательно, так кто-то огрел его стулом. Я упал на землю и тут же, не смотря, ударил доброхота прямо в глаз. Тот покачнулся но устоял. Взревев как раненный бык, он вскинул свою деревяшку, но я ужом скользнул под удар и выхватив импровизированное оружие, ударил несчастного по затылку. И тот унесся на туманные поля. А драка лишь набирала обороты. Увернувшись от очередной кружки, я запрыгнул на ближайший стол, а с него ласточкой нырнул в самую гущу. Кто-то пребольно ударил мне по ребрам, а я огрел своей дубинкой его по зубам. Но уже спустя мгновение остался без оружие, так как его выбили. Но я не отчаивался. Тот самый рыжебородый, что выступил заводилой, хотел опять меня схватить, но я вовремя перехватил его руки и использовав его собственный вес, кинул куда-то вперед. Впрочем, тут же сам огреб пинка под зад от которого отлетел к барной стойке. Здесь я снова попал в чей-то захват, и на своей шкуре опробовал классическое Техасское Скольжение, благо на стойке не было ничего стеклянного и моя голова не сильно пострадала.
Упав на другом конце, я пустил весьма вероломно. Один из мужиков самозабвенно мутузил другого, я же подлетев к нему со спины, с силой хлопнул тому по ушам, а потом добавил кулаком в печень. Первый упал, и второй хотел было кивнуть, но я лбом поприветствовал его нос. Тут же я вскрикнул от боли и посмотрел вниз. Какой-то ушлый паренек, вооружившись той самой ножкой от стула, или может не той, так как всякого хвороста здесь уже валялось немерено, ползал по полу и лупил народ по пальцам. Схватив его за шкирку, я рывком вздернул того и от души влепил ему по виноватой улыбке. Красиво пролетев паренек врезался кому-то в спину и тут же полетел в другую сторону, еще примерно пара человек использовала его вместо мячика, пока ушлый не прикорнул у стены.
- Ха, а мне нра…
И опять кто-то весьма внезапно ударил меня по затылку. Дабы не упасть, я схватился за первое что попалось под руку, это оказалась чья-то борода, и как-то само собой так вышло, что на моем лбу появился отпечаток второго носа. А уже мгновением спустя у меня потемнело в левом глазу. А еще мгновением позже, я уже удивлялся как это пол может стоять стеной? Потом и я посетил туманные поля.
- А ну, давай-ка, - прозвучал над ухом голос Луния
Я очнулся рывком, и едва не застонал от боли. Болело все, но сильнее всего - левый глаз и ребра на правом глазу. Кстати драка уже почти закончилась. Многие, да почти все, лежали в отключке на столах, лестнице, стойке и конечно же полу. И редкие стояки все еще мутузили друг друга. Самые же умные сваливали по тихому. А старик бывалый топтала относился к категории умных и еще немного благородных. Закинув мое руку себе на плечи, он рывком поднял меня на ноги и мы поплелись к выходу. Там на нас скептически посмотрел "Охранник", но все же выпустил. Почему же ему так важно чтобы как можно больше бессознательного народа оказалось внутри? Ну так те кто не ушел на своих двоих, будут монету платить, за разрушения так сказать. Вы спросите на что же тогда плата за вход. Ну так то был так сказать общий сбор, а здесь индивидуальный.