- Залезайте на дерево, - я кивнул девушке на ближайший ствол, где внизу было достаточно веток.
- Что?! Да как ты смеешь мне приказывать! Жалкий…
- Леди, - устало проговорил я. - Если вы хотите быть загрызенной, причем отнюдь не мной, то смело оставайтесь внизу. Если вам жизнь дорога, делайте, что говорят.
Не знаю, что Принцесска нашла у меня на лице, когда так пристально его рассматривала, но уже через минут пятнадцать сидела на верхнем ярусе. Я прислонился спиной к еще теплой коре. Сняв куртку, я сложил её и закинул на один сук, на другой полетела исхудавшая рубашка. В бою с волками они мне не помощники, а в лесу без одежды человеку не с руки. Я ж не Маугли и не Тарзан. Либо закусает мошкара, ветки изобьют, на жаре пузырями пойду, либо еще беда какая, нет, без одежды никак. Обнажив сабли, я вытащил из кармана позеленевшие полоски ткани, которыми бинтовал ноги смуглянки и старательно примотал рукояти оружия к ладоням. Оставалось только ждать.
- Аа-аааа-уууу! - послышалось ближе.
Ага, они уже близко. Во всяком случае, они чуют мой и девушки страх. Поют "загонную" песню, думают, что мы будем бежать. Ну да, волки не очень-то умны. Намного глупее, чем про них разумные думают.
- Почему ты не лезешь наверх? - послышалось сверху.
- Смысл? - и повторил заученную фразу. - Охотничьи угодья волков распространятся на территорию диаметром в семьдесят пять километров. Центром окружности является их логово. Учитывая нашу скорость, время, когда в первый раз была услышана охотничья песнь и все такое. То мы сейчас примерно в сорока километрах от границы угодий. Учитывая нашу скорость (тут я зевнул), нам потребуется дней десять чтобы покинуть их. Думаю, мои расчеты (снова зевок) наглядно демонстрируют, что нас догонят в любом случае. Лучший вариант - драться сейчас.
- Ауууу-уу-у! - песня атаки будто подтвердила мои слова.
Собирая в кулак оставшиеся волю и силы, я разогнал свое сердце. Пришло время битвы и даже паскудный Морфей увел свои силы в тыл и решил дать мне шанс. Наконец, в ночи я увидел желтые и красные глаза. Волки прятались в кустах и разглядывали меня. Кем же я им казался? Может быть, они видели того, настоящего меня, а не эту не получившуюся фигурку богов. Впрочем, меня это не волновало. Вскоре первые из них вышли на свет. Я сильнее сжал клинки. Дыхание участилось, шум бившегося сердца на мгновение оглушил меня. Вожак пустил в разведку двух самых слабых волков.
Они не больше собак, их клыки желты от трупной гнили, им даже не позволяют питаться свежей добычей. И, тем не менее, они бесстрашно рычат, скаля достойное оружие, в глазах их нет ни грамма страха, только бешенный хищный свет. Как бы я хотел сказать то же самое о себе, но страх липкой жижей облепил мое лицо и спину. Крупные градины пота, скатившись по спине, упали на траву. Это послужило сигналом к атаке. Серая и черная молнии сорвались со своих мест. Первому нападавшему, в его раскрытую пасть, готовую к укусу, я вонзил клинок, тот пронзил тушу и я погрузил оружие по самую гарду. Второй решил атаковать не мое горло, а ноги, ему я просто срубил голову.
- А-а-аууу! - вожак признал меня, сейчас начнется настоящая битва.
На поляну вышли остальные охотники. Крупные самцы, много больше, чем немецкие овчарки, а страх делает их еще крупнее. И среди них - огромный, серый вожак. Альфа-самец, предводитель своих охотников. Скинув с клинка убитую тушу, я наблюдал за тем, как волки запугивали меня, рыча и скалясь. Глупцы, если бы не человеческая воля, я бы уже давно поседел от страха. Но вместе со страхом, появилось какое-то новое ощущение. Такого я еще не испытывал. Это было какое-то разжигающее, сладостное чувство. Оно походило на чувство предвкушения, или скорее на покерный азарт. Не знаю… Оно было новым, а у меня не было времени для скрупулезного анализа.
Еще три молнии рванули ко мне. Один, с белым пятном на морде, повторил участь серого предшественника. С неотвратимостью выпущенного арбалетного болта, он бросился мне на глотку. Ему я рассек пасть, а когда тот падал, то легкий серебряный росчерк, пришедшийся ему на горло, заставил в воздухе сиять алым, красную капель. Второй бросился мне на грудь, его я нанизал на старшую саблю, как свежее мясо на шампур. Но третьему я сделать ничего не смог, и он вцепился мне в ногу. Зашипев от боли, я пробил саблей ему черепушку. Столкнув непострадавшей ногой со старшей сабли агонизирующую тушу, я приготовился.
Прежде спокойный альфа зарычал. Он в гневе. Я смог убить пятерых его охотников. Нет, меня не будут жрать. Если сомкнуться челюсти на глотке, меня будут рвать на части пока на полянке не останется лишь кровавое пятно. Я лишь крепче вжался в дерево. Если то была битва, то сейчас будет охота. И волки не заставили себя ждать, рыча, они всем скопом ринулись в атаку, и лишь вожак стал ходить по кругу, наблюдая за схваткой. Быть может, будь я в другом состоянии, смог бы колдануть чего-нибудь. Но сейчас, когда я даже поток энергии контролировать не в состоянии, это будет просто самоубийственный шаг. Но не время склонять "бы", драка в самом разгаре.
Я резал и бил. Вот я отсек кому-то лапу, что бы обратным движением рассечь морду. Вот другой вцепился мне в руку, его я истыкал саблей, как иголка швейной машинки, строчит материю. Другой когтями изодрал мне пострадавшую ногу, его горячо пылающий правый глаз остудила моя сталь. Каждый взмах моих рук убивал одного из волков. А каждый из их бросков, оставлял на мне кровоточащие раны. Боль застилала взор, страх набирал силы. И был момент, когда он уже почти одолел меня, но это неведомое мне доселе чувство, скомкало страх будто тот был испорченным листом бумаги. И это самое чувство, какая-то дикая смесь азарта, горячки боя и наслаждения битвой, подступило ко мне ближе, и так же вступило в схватку с волками.
Черный хищник нацелился мне в глотку, но встретил лишь скрещенные клинки. Тело его упало, голова покатилась дальше. На поляне было девять волчьих трупов. На мне же не было места, откуда не текла бы кровь. Вновь зарычал вожак и, оглянувшись, я понял - мы остались один на один. Тот медленно кружил предо мной, выбирая момент для атаки. Я же все так же стоял, прислонившись спиной к дереву. Сабли казались мне многотонными, а ноги, даже захоти я, никогда бы не сошли с этого места. Они уже давно пустили корни и прочно вросли в землю Наконец он прыгнул. Стремителен и быстр был тот бросок. Глаза его сверкали золотым огнем, клыки были размером с ладонь. Все его мощное, хищное тело, олицетворяло собой силу и стремление убивать. Серая молния расчертила пространство. Он не думал, не сомневался, не искал свой путь, он просто дрался и в драке находил наивысшее наслаждение. Но как бы он ни был быстр, я был быстрее. Как бы он ни был смел, я был смелее. Как бы он ни был безумен, но я был сумасшедшее любого юродивого. И как бы ни были длинны, остры и опасны его клыки, сколько бы жертв они не подрали, но мои клыки-сабли были длиннее, острее, опаснее и много больше жертв они отправили в мешок седого жнеца. Мы упали. Ноги подвели меня, и я не выдержал натиска. Какое-то время мертвое тело билось, жажда жизни вожака была велика, и он отказывался отправляться на поля вечной охота, оставляя жертву дышать. Но с двумя саблями в теле долго не живут. Вскоре его лапы замерли, пасть издала последний рык, а сердце замерло. В ту ночь я засыпал под теплым меховым одеялом, уходя в страну снов с чувством наслаждения и покоя.
Лиамия Насалим Гуфар
Лиамия спустилась с дерева и с недоверием взглянула на поляну. С высоты, она могла видеть лишь вспышки клинков, отражающих лунный свет. Да слышать рычание зверей. И все же ей, сидевшей на ветке, был страшно как никогда и сейчас она в растерянности оглядывалась, ожидая что этого смерд и хам выпрыгнет откуда-нибудь и в своей обычной манере начнет ей грубить. Но время шло, а мужчина так и не появлялся. Тогда девушка, не понимая зачем, решила сама найти его. Она некоторое время бродила вокруг, пока не замерла от ужаса, коленки её задрожали. Телохранитель лежал под огромным, ненормально большим серым волком. Страх одиночества и осознание того факта что в одиночку шансов на выживание у неё почти нет, заставили девушку приблизитесь. С трудом она оттолкнула тушу волка и прислонила ухо к груди мужчины.
- Тук-тук-тук, - доносилось до её слуха.
Лиамия поразилась тому, как спокойно стучит его сердце. Будто и не было страшной битвы, а спутник просто прилег отдохнуть. И в этот момент луна выглянула из-за тучи и бросила свет своих лучей на тело мужчины. Лиамия охнула, даже в лечебнице сестры, где она частенько бывала, девушка не видела кого-то, кто был бы столь изранен. Вскоре девушка успокоилась.
- Долги всегда надо возвращать, - пробурчала она и сняла платье. Низ его был изрезан и уже бы не пригодился. Так что девушка сняла сорочку, и отрезал подол. Вернув ополовиненное платье на место, девушка тут же взялась за нож. Вскоре на поляну легли ровные полоски. Не то, что те, нарезанные этим невежей.
Лиамия смутно знала о травах, растущих в этих местах, но все же смогла найти нужные. Из стрелки, которую она свистнула у телохранителя дня два назад, он смастерила врачебную иголку. А одну из полосок пустила на нитки. Что ж, пора браться за дело.
Тим
Проснулся я от саднившей боли. Резко открыв глаза, я попытался тут же встать, поскольку, как выяснилось, я полусидел, облокотившись на дерево.
- Не шевелись! - прикрикнул на меня знакомый голос, и кто-то с силой нажал мне на грудь, я вернулся в прежнее положение. - И не шипи - не девчонка.
Когда изображение приняло резкость, я смог четко взглянуть реальности в лицо. Находился я на все той же поляне, только вот тела волков были почему-то свалены в кучу, да - еще кто-то надо мной нависал. Благо сон пошел мне на руку и мыслительный процесс наладился. Смуглянка, прикусив язычок, что-то делала с моим плечом.
- Что вы делаете? - спросил я.
- Штопаю, - буднично заметила она.
Да, действительно штопала. Зашивала особо глубокий укус. Я оглядел свое тело, из одежды на мне остались… ну, так в этом мире называют трусы, но это больше похоже на шорты. Всего же остального я был лишен. Хотя то тут, то там виднелись белые и не совсем, полоски ткани, заменившие, судя по всему, бинты. И тут меня осенило (говорю же, сон пошел на руку). Принцесска умела врачевать! А я все это время возился с ней как… как… не знаю с кем! Еще никогда и ни с кем я так не возился как с ней! Нет, все, баста. Месть и только месть.
- И кто же меня раздел? - ехидно спросил я.
- Я, - пожала плечами девушка, и кивнула в сторону шортиков. - Не бойся, там ничего не пострадало. Я проверила.
Лицо обдало жаром, но я вовремя взял себя под контроль и взмолился, чтобы леди не заметила секундной красноты.
- Что, приятно было когда я вас "лапал", а вы мне пощечины отвешивали? - я решил зайти с другой стороны. - Раз уж могли себя сами подлатать, то к чему был этот еже утренний ритуал с повязками.
- Я не знала нужных трав, а ты не догадался мне их показать. Только недавно я заметила, какие ты собираешь, - все тем же тоном произнесла девушка.
Я не собирался так просто сдаваться, и уже собирался зайти с третьей стороны. Как девушка сделал очередной стежок и, окунув пальцы в миску, где была какая-то жижица, провела этими пальцами по плечу.
- Ауч! - вскрикнул я ни сколько от боли, сколько от неожиданности.
Девушка вздохнула.
- Сиди спокойно! И не шипи, сказала же - не девчонка.
- Да я и сам могу подлатать себя, - недовольно буркнул я.
- Ага, - кивнула леди и кивнула на широкий, уродливый шрам на боку - наследие Мальгрома. - Я уже заметила.
- Это был неудачный раз, - тут же парировал я.
- А другие, значит, были удачными? - с прищуром спросила девушка. - Что ж, поражена твоей безрукостью.
Я чуть не задохнулся от возмущения, но девушка снова не дала мне слова.
- Все, готово! - радостно крикнула она и быстренько забинтовала плечо. Я поразился тому, с какой скоростью и точностью это было сделано. - Теперь как новенький.
Я оглядел этого "новенького", и понял, что времена бывали и получше, но и похуже тоже. Тут же попытался встать, но ноги подвели меня и я рухнул на землю. Девушка вздохнула и подала мне руку. Моему возмущению не было предела.
- Не нужна мне ваша помощь!
Девушка тут же замерла, а потом засмеялась. Сперва, я не понял причину такой реакции, а потом и сам улыбнулся. Как говориться - в чужом глазу соринку, а в своем… Как же часто мы ругаем людей за то, что частенько делаем сами? А вообще, надо отдать должное, врачевать леди умела.
- Спасибо, - сказал я.
Леди прекратила смеяться, и, кажется, покраснела.
- И тебе, - прошептал она.
- М? - ну хоть какой-то укол. О да - я злопамятный.
- Спасибо тебе, - чуть громче произнесла она.
- Ох, прошу прощения миледи, после вчерашнего у меня проблемы со слухом.
- Говорю - спасибо, что дважды спас мне жизнь! - крикнула она.
Я насладился её обиженно-виноватым видом и тут же добил.
- О, да не стоит - это моя работа.
На леди как кушак воды вылили, а потом она снова опасно прищурилась. Натурально кошка.
- Издеваешься да?
Я кивнул. И тут она взяла и пнула меня по больной ноге.
- Эй! - крикнул я. - Раненых бить нельзя!
- Ты вредный, тебя можно.
Я прикрыл глаза. Желания спорить не было, да и не переспоришь эту пресловутую женскую логику. Кто-то присел рядом.
- Лиамия Гуфар, - произнесла она.
- М?
- Что, действительно со слухом плохо?
Я пожал плечами. Солнце приятно грело, а ветерок остужал израненное тело. Жизнь - прекрасная штука, а особенно она прекрасна, когда ты живой.
- Меня зовут - Лиамия Гуфар.
- Тим Ройс, - представился я. - Приятно познакомиться.
Наверно Лиамия кивнула, вот только я этого не видел.
- Давай на "ты"? - попросила она.
- Давай, - легко согласился я.
- Хочу спать, - после минутной паузы сказала Гуфар.
- Я тоже.
- Ты же часов десять спал!
- Все рано хочу.
- Тогда давай спать.
- Давай, - вновь согласился я.
Что-то тяжелое опустилось мне на левое, непострадавшее плечо. И я, недолго думая, положил свою голову на её.
- Тебе не говорили, что ты ужасно наглый деревенщина? - сонно проговорила она.
- Ага, - в тон ей ответил я. - Говорили.
- Дурак, - в привычной манере, обозвали меня.
- Фифа, - ответил я.
- Все равно дурак.
Как обычно, мне первому надоело спорить, поэтому, оставив за ней последнее слово, я отправился к заждавшемуся Морфею. И тот, что удивительно, не мучил меня образами волков, наглых и глупых девушек, или еще какой ерундой. Он вообще меня не мучил, он подарил сон без сновидений, где единственной спутницей была чернота.
Глава 3. Баронства
Нельзя сказать, что после той злополучной ночи, наши отношения резко наладились и дела пошли в гору. Увы, все было не так. Вечером, после того как я проспал в общей сложности шестнадцать часов, мне пришлось в срочном порядке дорабатывать печать. На словах то это просто. Оставалось то - дорешать уравнения, определить местоположение слов и все, вперед. Но нет. Дорешать-то я, дорешал, и даже вычислил местоположения знаков, но вот с рисунками все обстояло сложней. Для начала - у меня под боком сидела бесконечно ворчащая девушка. Видимо, после того как наше общение хоть как-то сгладилось, она решила что пора открыть шлюзы красноречия и затопить меня патокой речей своих. И как вы понимаете, кроме того как давить мне на нервы, у неё мало что получалось. Девушка то просила у меня что-нибудь рассказать, то ей было скучно и она прост хотела поболтать, но чаще она жаловалась на то, что рядом нет служанок, чтобы омыть её уставшие ноги, что нет портных дабы пошили платье, нет поваров чтобы приготовить хоть что-нибудь, кроме рвотной каши из кореньев и каши, что как же ей хочется выпить соку стоягодника (это что-то вроде граната) вместо росы с привкусом травы. И ладно она бы чередовала свои речи, с, ну, не знаю, пяти часовым молчанием в эфире, так нет. Тишиной я мог довольствоваться лишь в исключительное время - то бишь ночью, когда избалованная леди, притомившись от дел ратных, заворачивалась в мой плащ, и засыпала у костра. Ах да, как же я мог забыть, она еще и сетовала на то что "костер дурно пахнет, я им вся пропахла, сделай что-нибудь с этим!". И что я мог? Найти вторую волчью стаю, оглушить барышню и самому взобраться на дерево? Каюсь, над этим планом я думал в течении трех часов, пока мы форсировали овраг. Этой… понадобилось полчаса, чтобы цепляясь всеми конечностями за ветки, перебраться по бревну, через овраг на дне которого притаилась всего одна змейка. Если честно, я не знаю, чем так провинился перед богами, что они решили так наказать меня. Уж лучше бы просто прибили чужими руками. Но вернемся к нашей печати.
Сейчас, когда Ламия (что за имя такое?) наконец ровно задышала, и до ушей доносились лишь трели ночных птиц, да стрекот цикад, я, наконец, смог взяться за дело. Из сумки я достал немного помятое гусиное перо и слегка потрескавшуюся чернильницу. Осмотрев вещичку, я сорвал что-то вроде лопуха и плотно обмотал этой травой баночку с черной смесью. Поставив подлатанный инструмент на землю, я открыл крышечку. О светлые боги, этот, чуть пряно-горьковатый запах чернил, отрезвлял и бодрил не хуже передержанного рассола при похмелье. Осторожно обмакнув в баночку самодельный циркуль, я принялся чертить на чистой закладке, благ у меня их был запас, свою печать. Сперва был нарисован несущий круг, стандартный каркас статичной печати. Потом я вписал несколько других кружкой по окружности, они будут отвечать за свойства и изменения. Ну а следом, достав прямой нож, и использовав его вместо линейки, принялся чертить. Треугольники сменялись квадратами, следом появлялись трапеции и ромбы, и прочее многоугольные фигуры. Прикусив язык от усердия, я старательно выводил каждую черточку, а вмиг неуверенности убирал перо, дабы немного его почистить. Любая клякса, любая неточность, могли привести к серьезным последствиям, а у меня итак инструментарий пещерного человека, не хотелось лишний раз рисковать.
Через полтора часа кропотливого труда, все линии замкнулись и можно было приступать к заполнению печати. Всего я использовал сорок шесть слов, на восьми разных языках. Комбинируя их во всевозможных последовательностях, я пытался не оставлять никакого двузначения, дабы печать вышла четко сконструированной, без всяких лазеек, которыми может воспользоваться вражеский маг. Хотя, что-то мне подсказывает, что в этой глухомани, не то что мага, а деревенского ведуна не встретишь. Но мало ли когда мне пригодится эта конструкция. А если и нет, то при случае продам её караванщикам. Печать то любой чародей запитать может, вот их маги и воспользуются. Деньга малая, не больше четверти медного за одну закладку-трафарет, но на миску с дешевой похлебкой, где воды больше чем самой похлебки, хватит.