Противники на секунду опешили почувствовав неладное, попытавшись разобраться что там за новая угроза замаячила со спины и это стало их главной оплошностью. Несколько секунд и половина противников пала изрубленной секирой и исколотой мечами и топориками.
Все это Мартин видел лишь боковым зрением особо ни над чем не задумываясь потому как его противники такой возможности ему не давали. Флокхарт лишь оборонялся только и успевая отбивать удары то слева, то справа никак не в силах выбрать удачный момент для контратаки.
Но и это много значило. Флокхарт этого видеть уже не мог, но два капитана Зуболом и Глазастый уже упали сбитые сильным ударами. От смерти их спасло только то что товарищи при помощи гнома успели разобраться со своими противниками и пришли на помощь.
Левый наплечник Мартина разлетелся на куски и он просто рухнул на землю подломившись в коленях. Дикая боль туманила разум и лишь понимание того что необходимо сражаться дальше, что следующий удар орка просто снесет ему голову, заставляло его двигаться и более того сменить направление удара и рванув вперед всадить коготь бархорса в живот поразившего его по не до конца зажившему месту зеленорылого.
Коготь застрял и оттолкнув орка от себя, также отталкиваясь в сторону от второго ранее раненого топориком противника Флокхарт выхватил свой настоящий меч вознеся благодарность богам за то что позволил другим и взял сам стальные солдатские мечи гномьей работы.
Удар орка как раз пришелся на выставленный меч. Отбив удар Флокхарт вскочил на ноги. Отбитая рука совершенно не слушалась и более того уже давно выронила маленький гоблинский щит.
Волчьи ребра на груди звонко пропели от касательного удара едва не разрубившего Флокхарта пополам, а следующий удар разъяренного орка мог вполне стать решающим, когда Мартин услышал голос Безухого:
– Ландскнехт, сядь!
Флокхарт без раздумий рухнул вниз и в то же мгновение над его головой всего в каких-то сантиметрах просвистела стрела. Она угодила точно в цель, но к удивлению всех без исключения, хотя удивляться было особо нечему, орка не убила хоть и впилась ему в лоб.
Ударная сила лишь заставила зеленорожего отшатнуться назад, разящий удар потерял координацию и дополнительно отведенный мечом прошел мимо. Но Мартину хватило секундного ошеломления орка, потянувшегося рукой за стрелой и выдернуть ее, чтобы нанести ему разящий удар. Резкий взмах и внутренности орка паря на морозе повалились в истоптанный снег. Еще один удар и упавший на колени орк лишился головы.
Мартин резко развернулся, ожидая что и сзади могут оказаться враги, но нет, там стояли только лишь его друзья. Безухий и Камень подбежали к нему, подхватив под руки.
– Как ты? – спросил Камень.
– Бывало и хуже… – зашипел от боли Мартин когда Камень выкручивали его левую руку чтобы положить себе на плечо. – Впрочем, как и лучше.
– Видишь Ландскехт, что значит гоблинский лук, – не преминул возможности пожаловаться стрелок на свою больную тему. – Метил в глаз, а попал в лоб… С моим прежним луком такого безобразия не случилось бы.
– Ничего, главное попал, и я в живых остался, – прохрипел в легком смехе Флокхарт. – Вот если бы совсем промазал, вот тогда да, паршиво было бы. А твой лук слишком уж не вписывался в образ…
– Да… я знаю, – с сожалением вздохнул Безухий. – Но от этого не легче.
Мартина подвели к костру. Там также не без посторонней помощи скоро оказались и Зуболом с Глазастым. У последнего на груди, точнее на черепашьем панцире имелся глубокий порез. Если бы на нем был обычный доспех или костяной как у остальных, то Глазастый уже давно бы разглядывал богов в загробном мире.
Зуболом получил более серьезное ранение топориком. Пластина на груди не выдержала удара и разлетелась костяными осколками, как и череп-наплечник Мартина, и сейчас его раной занимались Рудал, Горг и Хребет останавливая кровь и густо накладывая целебную мазь.
– Как он? – задал мучавший всех вопрос Флокхарт, когда тройка наконец закончила свои лекарские манипуляции.
Зуболом часто, но не глубоко и с хрипом дышал, находясь в бессознательном состоянии.
– Жар, но жить будет, – ответил гном, – но рана у него серьезная. Хотя могло быть и хуже.
– Проклятье…
Мартин скрипнул зубами. Самое начало похода, а у них уже потери и мало того что потери. А как ни жестоко это звучит – лишний груз на ногах. Но и бросить это "лишний груз" он тоже не мог.
– Рудал, придется тебе сделать более основательные сани…
– Сделаем, – кивнул гном и подхватив секиру пошел выбирать подходящее дерево.
Все понимали, что ни оставить товарища одного, и тем более поворачивать всем или части бойцам из-за одного раненого обратно нельзя. Придется идти только вперед.
Вскоре в лесу застучали удары. Тем временем понимая что Зуболому больше ничем помочь нельзя, остальные занялись своими ранами. Надо сказать что их у капитанов оказалось не так уж и много, хотя будь вместо них настоящие гоблины то они уже истекали бы кровью, потому как шкуры частью превратились в лохмотья.
Безухий к примеру лишился ушей.
– По крайней мере теперь его легче всего опознать среди нас, – пошутил Трилист. – Сам без ушей и маска на нем безухая.
Бойцы негромко посмеялись такому совпадению, от смеха почувствовав себя несколько свободнее. Напряжение боя понемногу начало покидать их.
У остальных повреждения касались рук и ног. Орки порезали фальшивую мускулатуру, растрепав набивку. Пришлось вытягивать нитки из своей одежды и как-то зашивать порезы и разрывы. Мартин беспокоился что это станет слишком заметно и даже амулет не спасет положение, но нет, потерев рунный камень Мага он удостоверился что вместо разрезов и грубо наложенных ниток появились свежие ярко-зеленые шрамы.
– Ну Маг, ну голова! – восхитился Флокхарт.
Капитаны полностью согласились с оценкой мастерства своего друга Брема Сайзмора. У них с их кое-как заштопанными повреждениями получилось тоже самое.
Рудал перестал стучать своим орудием только утром, когда над горизонтом уже вспыхнули первые лучи солнца.
Раненого осторожно положили на сани и сразу же отправились дальше на север. Как всегда требовалось уйти как можно скорее и как можно дальше, пока пролившаяся кровь не привлекла кого-нибудь еще.
25
Зеленоватая кровь маленького визжащего крылатого демона драйфора, дальнего родственника дракона, пойманного в одном из нижних миров и распятого на алтаре стекла по желобку и равномерно растеклась по рунам. Витиеватые письмена вспыхнув ярким светом задымились и вверх столбом начало подниматься ядовитое испарение.
Архимаг Лессинг, отложив в сторону кривой ритуальный серебряный клинок, шепча слова заклинания, медленно зажмурившись, чуть наклонился перед алтарем, и буквально погрузив голову в эти испарения, глубоко вдохнул. В ноздрях защипало, в глазах появились разноцветные пятна, а в затылке больно кольнуло, словно голову изнутри пронзило иглой.
Отстранившись, чуть покачиваясь, адепт Тьмы, пятясь и не отрывая взгляда от сизого облака над алтарем, продолжавшего подпитываться тоненькой струйкой дыма исходящей уже от медленно иссыхающего трупика драйфора, отошел на несколько шагов и сел в кресло.
Архимаг Лессинг не мигая, чтобы не прервать связи, смотрел на клубящееся над алтарем облако. Прошло немного времени и в сизом дыме начали проявляться какие-то силуэты, контуры… Он сам того не заметил, как стены алтарного зала исчезли, а может его дух сам перенесся в это облако.
Перед глазами все мелькало, прошлое, настоящее и будущее смешалось в дикой мешанине. Жутко хотелось зажмуриться но адепт Тьмы превозмогал это желание, заставляя себя смотреть. Он должен увидеть то что случится к концу столетия и одновременно тысячелетия – кто победит а Большой Войне.
Но если хоть на краткое мгновение сморгнуть, он может потерять концентрацию и силы потраченные на обряд прорицания пропадут впустую. А потрачено энергии немало. Обряд проводился грубый, сродни шаманскому камланию шаманов орков и гоблинов. Но что поделать, Арихимаг Лессинг осознавал что его мастерство прорицателя весьма слабо и приходится прибегать к таким грубым методам как жертвоприношение демонов. Он не мог как мастер прорицания магистр Джельфо пользоваться лишь манипуляцией чистой энергией, уж чего-чего, а в данном виде искусства он был слаб.
Но вот архимаг Лессинг начал подмечать в мешанине времен структуру прошлого, настоящего и будущего. Прошлое и настоящее мага не интересовало и он их просто отодвинул точно ненужный хлам на столе.
А вот с будущим предстояло повозиться, оно не имело такого законченного оформления как два отринутых времени, представляя собой что-то вроде толстой пеньки скрученной из сотен, тысяч тоненьких ниточек. Одни из них были относительно толстыми, другие наоборот едва можно разглядеть и выделить для более тщательного просмотра. Толщина зависела от степени вероятности того или иного варианта будущего.
Но просмотреть предстояло каждую вероятность, ведь бывало, что тоненькая ниточка вдруг утолщалась, словно у прядильщицы вдруг терялась чувствительность пальцев и вместо тонкой нити из сырья скручивался толстый жгут и с первого взгляда ничтожная вероятность вдруг превращалась в одну из реальных реальностей.
Но чтобы просмотреть все вариации требовалось очень много времени и силы. Впрочем у архимага Лессинга хватало того и другого в избытке. И он принялся за дело, словно действительно перебирая пальцами эти тоненькие ниточки. Хотя так оно и было, если бы кто-то из учеников посмел заглянуть в зал, пока архимаг работал, то он увидел бы как учитель, сидя в кресле вытянув руки, действительно шевелит пальцами, точно что-то перебирая ими.
На какое-то время адепт Тьмы замирал, бывало всего на несколько мгновений, случалось сидеть неподвижно и несколько минут, а потом все начиналось сначала, архимаг продолжал распутывать веревку времени на ниточки.
– Нет!!! – неожиданно вскрикнул архимаг Лессинг и отпрянул на спинку кресла.
От собственного крика он сморгнул и чары распались. Адепт Тьмы вновь оказался в алтарном зале своей Башни. Облако дыма над алтарем, до этого хранившее сферическую форму стало расплываться. А тельце драйфора вспыхнуло чадным огнем и через несколько мгновений превратилось в кучку темной золы, осыпавшейся на пол.
– Этого не может быть… – проговорил архимаг Лессинг обмякнув без сил в своем кресле.
Закрыв глаза он попытался вспомнить поразившее его видение. Вот он жгут времени, большинство нитей толстых и тонких что он успел просмотреть, а он успел проверить почти половину вариаций, так или иначе указывали на его победу в предстоящей Большой Войне.
Но в этом жгуте он заметил еще одну ниточку столь тонкую, столь прозрачную, что едва ее различил. Более того, эта ниточка вариации скорее выглядела прозрачной ворсинкой случайно попавшую в веревку когда ее вязали. Сам не зная зачем архимаг потратил довольно много времени чтобы ухватить ее и заглянуть в эту ничтожную вариацию будущего, что тоже оказалось не так-то просто. Картинки казались настолько блеклыми, безжизненными, точно затянутыми густым туманом. Лессинг уже хотел отбросить ее когда он увидел яркий мир по-настоящему потрясший его. Тот самый случай когда ничтожная ниточка вдруг превращалась в толстенную нить реальности.
– Нет, – тряхнул головой архимаг. – Этого просто не может быть… Форготту не бывать единым царством. Нет… мой метод прорицания груб и ненадежен… я мог увидеть то чего видеть не хочу… потому и нить была такой призрачной. Это не нить времени… а лишь моя иллюзия. Ведь в прошлый раз никакой такой нити просто не было!
Адепт Тьмы действительно уже проверял вариации реальности когда в первый раз услышал от самого магистра Джельфо о воссоединении до конца столетия королевств в единое царство и тогда он действительно ничего такого не видел.
Но как ни старался уговорить себя архимаг в ничтожности этой версии. Сомнения уже поселились в его душе. Ведь если королевства все же объединятся в единое царство Форгот, значит, он проиграл в Большой Войне!
Лессинг не видел того кто стал царем, слишком рано он вышел из транса, но согласно пророчеству есть только один кандидат – Мартин Флокхарт по прозвищу Ландскехт. Ведь именно в его отряде согласно пророчеству, собранного еще до начала Войны присутствовал человек обладающей Силой. Именно он собрал армию людей и повел ее на битву против инородцев…
– Нет… в предстоящей битве им ничего не светит, – отмахнулся Лессинг. – Они проиграют. Да и пророчество это насквозь ложно…
Но яркая картина восстановленного царства Форготт не оставляла его, заставляя пересматривать некоторые события прошлого.
– Проклятье! – рявкнул адепт Тьмы, так что пепел у алтаря стоявшего в центре зала сдуло к стене. – Ложность пророчества могли распространить специально чтобы я оставил этого Ландскнехта в покое… И я купился!
О ложности пророчества Лессинг узнал от самого Джельфо. Тогда их ученики схлестнулись в лесу графства Левертон за жизнь Ландскнехта и истратив в борьбе друг с другом Силы позвали на помощь своих учителей. Но учителя биться не стали, магистр признался, что выдумал пророчество от начала и до конца чтобы выявить "глаза" и "уши" Лессинга в Белой Башне. Маги разошлись оставив отряд и Флокхарта в покое.
Архимаг на всякий случай еще раз проверил вероятности будущего и снова не увидел ничего похожего.
– Стало быть, он просто отвел мне глаза от этой возможности!
Адепт Тьмы с силой стукнул кулаком по подлокотнику кресла и в зале раздался грохот как во время грозы в небесах.
Почувствовав в себе достаточно сил, архимаг легко поднялся с кресла.
– Нет Ландскнехт, жалкий человечишка, тебе не бывать царем Форготта… Тебе собственно говоря вообще не жить!
Лессинг, утробно засмеявшись, предвкушая гибель врага и приближение своей победы, направился к выходу из алтарного зала. Решение принято и осталось лишь привести его в исполнение и на этот раз лучше не доверять дело кому бы то ни было, а сделать все лично. Ведь как говорят, хочешь чтобы дело было сделано, сделай его сам.
Встретив своего дрожащего от страха гоблина-раба, он бросил ему:
– Приберись там.
– Да повелитель… – согнулся в три погибели гоблин, прижавшись к стене коридора.
26
Серая дымка рассеялась и архимаг Лессинг, остался стоять посреди небольшого пятачка поляны расположенной недалеко от Драконьего Хребта. Архимаг предпочел появиться здесь недалеко от позиций гоблинов и орков, а не в непосредственной близости от лагерей армии людей. Маги могли засечь его появление и напасть, а так они решат, что это проказы шаманов.
Вряд ли полковые маги могли серьезно его потрепать, он знал, что сильнейшие маги – магистры, его соученики, от которых он откололся, встав на путь Темной Силы, сейчас в Белой Башне и ищут способ борьбы с сильнейшими шаманами орков и гоблинов. Но вступать в схватку даже с этими магами, пусть и мастерами Лессинг не собирался. Он хотел появиться тайно и нанести сокрушительный удар по своему противнику.
Свет луны хорошо освещал поляну окруженную стеной леса, но Лессинг нигде не видел соглядатая, одного из учеников своей Школы. Этот малолетний адепт по имени Хорс, находящийся при армии как слуга одного из графов, должен был привести коня своему господину, не идти же Лессингу пешком до самого лагеря?! Но этого негодяя нигде не видно.
Лессинг решив что накажет негодника за ослушание сделал шаг и нога врезалась в стену полуметрового снега.
– Вот так всегда… не рой яму другому, сам в нее попадешься, – усмехнулся адепт Тьмы.
Одно движение рукой и в покрывале снега образовался ровный коридор аккурат до того дерева у которого его полагалось ждать адепту Хорсу. Пройдя по проложенной тропинке архимаг наконец понял почему его молодого последователя нет на месте. Он здесь стоял, но как говорили многочисленные в том числе и кровавые следы, несчастного Хорса и лошадей утащили зеленомордые.
Лессинг развернулся на месте просеивая прилегающее пространство в поиске своего ученика, зеленомордые не могли утащить свою добычу далеко, не столько из-за тяжести, сколько из-за нетерпения пожрать.
Адепта Хорса он нашел без особых проблем. Молодой парень, к удивлению архимага оказался жив, просто связан и привязан к дереву. Рядом обнаружились гоблины, числом в два десятка, жадно поедавших туши лошадей.
"Все же придется идти пешком, – подумал Лессинг с легкой тенью сожаления. – А еще этого обалдуя спасать…"
И если не поторопиться то скоро очередь дойдет и до ученика. Зеленомордые славятся своей прожорливостью, наедаясь на несколько дней вперед, если есть такая возможность. А парень набит информацией о армии и конечно же о Ландскнехте. Лессинг старался, не выпускал его из виду, так, на всякий случай.
Архимаг несколькими пассами пробил в лесу дорогу сквозь снег и спустя пару минут оказался возле гоблинского пикника. Они уже доедали лошадиные туши, даже начались драки за остатки и некоторые вислоухие начали поглядывать в сторону пленника оставленного по всей видимости на закуску как особенно вкусное блюдо.
– Вовремя я пришел…
Адепт Хорс увидел своего хозяина, закричал:
– Помогите мне повелитель! Прошу вас!
Гоблины оторвались от трапезы и стали рыскать по сторонам в поиске возможно угрозы. Увидев неподалеку фигуру одинокого человека, они с рыком бросились на него. Лессинг не стал играть с ними, просто повалил нападавших в снег щитом, со стороны могло показаться что гоблинов одновременно сбило ударами в грудь, а потом просто расстрелял их молниями.
Половина успела сбежать, увидев что дело заведомо проигрышное, но и Лессинг их не преследовал. Зачем убивать солдат своей армии, пусть эти солдаты даже и не знают что он их главнокомандующий? Они должны до последнего служить его делу.
Подойдя к пленнику зеленомордых, архимаг разорвал его путы.
– Благодарю господин, – упав на колени склонился адепт Хорс.
– Встань, а то еще простудишься, – засмеялся Лессинг.
– Благодарю…
– Что случилось, почему ты дал им себя схватить? Это непростительная ошибка не защитить свои тылы хотя бы простеньким заклинанием, что вас уже успели обучить.
– Я не знаю господин… Я произнес заклинание Круговой звон…
– Дурило! – постучал по голове адепта Хорса Лессинг. – Это заклинание работает только на людях! И то, если их не больше трех. А при тебе было целых две лошади!
– Господин…
– Ладно. Пошли… заодно в пути расскажешь все что ты успел узнать за время с нашей с тобой последней связи.
– Да господин. Но боюсь мне кроме обычных интриг знати, особо нечего вам сказать кроме того что через три дня в войска прибывает король Рабат Второй.
– Ясно… Ну а что ты можешь мне поведать интересного о Ландскнехте?
– Немного господин… Самый яркий эпизод с его участием случился несколько дней назад. Он выкупил у одного графа гоблина-вора, к тому же альбиноса, за непомерную стоимость, меч гномьей работы.
– Знаю… есть у него такой в отряде. Что этот вислоухий украл?
– Окорок господин.
– Забавно, но не имеет ни значения, ни интереса. Что-нибудь еще?
– Нет господин. Хотя…
– Говори.
– Простите меня господин, но только сейчас я заметил одну странность.
– Какую?
– Вот уже три дня Ландскнехта и его капитанов ни разу не видели вместе, господин.
– То есть как?