Ноги несут Эгорда в беспорядочном направлении, пламя и слезы обжигают щеки, взгляд скользит по скелетам, пытается узнать в истлевших кусках материи радужное платье… Но все как один, каждый из черепов может принадлежать Наяде. Всякий раз внутри что-то молит: пусть не сыщется, согласен бродить вечно в лабиринте огня и костей, лишь бы убеждаться, что девушки в морском платье здесь нет…
Рядом волочится Тиморис, бормочет женские имена, Эгорд почти не слушает: что-то про девушек, с которыми воин здесь познакомился, об их детстве, юности, буднях, какой была та и эта, с какими привычками, о чем мечтала…
Эгорд находит себя в битве с саффлами. Ярость обрушивает меч на одного, второго, обрубает клешню третьему, щупальце - четвертому… Тиморис оттаскивает за слабеющий огненный вал, но Эгорд вырывается, клинок пронзает еще одну синюю тварь. Дракон на сей раз в союзниках, затупленный хвост тычет прицельно в головы, кто-то попадает в капкан челюстей…
Из толпы выходит Удараг, выше других, щупальца крупнее.
Саффлы, будто мысленно сговорившись, опускают клешни и спинные щупальца, зато отростки у ртов начинают гибкий танец, со всех сторон бездны пастей, вновь жуткая музыка, что сразила ночью. Эгорд падает навзничь, страх превращает мышцы в тряпки, проносятся самые мрачные воспоминания: гибель Витора, Милиты, Камалии, Наяды…
Эгорд помнит минуты, когда песня чуть не убила, но тогда было наоборот. В юности мечтал стать не просто бардом, а лучшим из лучших. Но бард должен совершить паломничество к сиренам - пройти испытание. Эгорд не сказал Витору, но знал, что друг отплыл в погоню… Любой, кто слушает песню сирен, умирает от пронзительного чувства красоты. И если сердце к концу песни не остановится от избытка чувств, это знак - будешь великим бардом. Взволновать чужие сердца можно лишь, когда сам хранишь покой. Как сирены. Иначе поддашься своим же чарам и песню не закончишь. Рифы сирен были усеяны костями: армия незадавшихся бардов… Умирал среди гнезд, девушки зябко оборачивались в руки-крылья, с тоской пели о волшебной стране из снега и льда, взгляды то отчаянно тонули в пустоте, то поднимались к небу с надеждой, будто сирены желали вернуться в ту страну, откуда улетели тысячи лет назад. Эгорд глотал слезы счастья, сознавал ясно: это конец. Витор близко, но не успеет, да и что он сможет? Тоже захлебнется в рыданиях. Но в те минуты провалившийся бард влюбился в лед навсегда…
Эгорд видит свои ноги, они ползут назад - Тиморис волочит за плечи прочь от синего хора…
Далеко в толпе торчат рога.
Архимаг…
Пламя сдает позиции, саффлы медленно, но единодушно шагают по углям. От ударов щупалец балки и столбы летят как щепки. Дракон огрызается, но отплывает к хозяйке, пока не разобрали по кусочкам.
Тиморис помогает Эгорду встать, из ушей вынимает соломенные затычки.
- Как интересно… - Милита с веселой надменностью созерцает наступление синей лавины.
Пасть немертвой рождает долгий крик. Руки вытягиваются вверх, словно что-то медленно поднимают.
Столь же неторопливо поднимаются скелеты, кости окутаны лиловым сиянием. Новоявленная нежить сгребает в охапку обожженные вилы, косы, топоры, тесаки, ножи, серпы, кузнечные молоты…
- В атаку! - шипит Милита.
Бывшие крестьяне скрипят суставами, бредут мимо довольной повелительницы и потрясенных воинов, навстречу саффлам. Дрожь от ударов береговых спрутов как боевой барабан.
- Они же вместе с нами… за одним столом… - лепечет Тиморис.
- Милита, останови это! - требует Эгорд.
- Вообще-то спасаю ваши шкуры, - замечает немертвая. - Саффлы здесь по наши души, между прочим.
- Справимся сами!
- Ну да, конечно. - Милита делает знак дракону, тот садится рядом. - Ладно, пока ребята заняты, пора испить настоящей силы! Для битвы с Зарахом этой горстки смертных маловато…
Милита прыжком оказывается на шее дракона.
- Чего медлите? - Милита делает приглашающий жест. - Лезьте!
Эгорд и Тиморис не двигаются. Немертвую отталкивают два холодных взгляда.
Милита опускает руки. Глаза наполняются сумрачной мглой.
- Вот как… Что ж, Эгорд, видно, я в тебе ошиблась. Витор значит для тебя гораздо меньше, чем я думала. Быстро же ты выдохся… Прощай, "старший братец".
Дракон взлетает, крылья взбивают облако пепла, силуэт проносится над головами саффлов. Небо колют черные лучи архимага, но Милита выписывает головокружительные зигзаги, дракон летит к крепости, ныряет в пролом башни.
Эгорд хочет упасть и не шевелиться. Сколько погибло из-за мести, так устал… Забыться, спрятаться от всех в мельнице Наяды, изо дня в день наблюдать спокойные красивые рассветы и закаты, чтоб никто не тревожил…
За плечи трясут.
- Эгорд, очнись! - орет на ухо Тиморис. - Надо делать хоть что-то! Страдать будем после!
Не будет покоя, даже если забраться в пещеру на окраине мира, с горячими источниками, волшебными садами… Замучают кошмары, поседеет раньше времени. Память и сожаления не отпустят, будут медленно и болезненно высасывать силу, как темные маги. Отступить можно было в начале - но не сейчас, когда пройдена половина и столько жизней брошено на кровавый алтарь.
Это не должно быть напрасным.
Да и не будет никаких волшебных пещер с садами, Зарах уничтожит все.
В голове Наяда, морское платье, легкие волосы, глаза, в которых так свободно плавать… Месть подарила и забрала. Любит смотреть, как страдают ее адепты.
В лицо удар кулака, но Эгорд удерживается на ногах.
- Извини, дружище, - Тиморис выпрямляет жертву, отряхивает от пепла, - но ты больше ни на что не реагировал. Нужно выбираться!
- Портал…
- Что?
- Маги собирались отдать саффлов Зараху, такую армию нужно как-то перебрасывать… В крепости должен быть портал.
- Хочется верить. Не горю желанием плыть через океан и рыскать по драконьим землям… Перенесемся прямо к этому Заразу, Ямор его дери! Только…
Нежить дерется бешено, но атаки хаотичные. Вилы, косы и прочий металл кружатся в костяных руках как в смерчах, битва похожа на массовую агонию, отброшенные скелеты вновь швыряют себя в лес щупалец, разломанные продолжают "жить" - ноги топчут, черепа катятся и вгрызаются в синюю кожу, хребты ползут змеями, пробуют сбивать, душить…
Но саффлы теснят числом, удары осознанные и точные, плотная синяя стена движется едино, щупальцам ничего не стоит скрутить скелет, разорвать. Кроме того, на спинах, меж вееров и шипов, и в складках на ногах живут мелкие твари: крабы, зубастые рыбы, мурены, морские ежи и другие, но - боевые формы. Умеющие плавать по воздуху, с мощными клешнями, жгутами, иглами… С жаждой убивать тех, кто смеет нападать на больших братьев.
- …как продраться через такую ораву? - завершает фразу Тиморис. - Подождем, пока друг друга перебьют?
- Скелеты долго не продержатся. - Эгорд вынимает меч. - Надо убить архимага, уверен, саффлы ослабнут.
Архимага легко найти в толпе, высокие рога качаются как дерево в сильный ветер, по скелетам бьют черные лучи. Рядом бушуют щупальца и клешни Ударага.
- Но саффлы его и охраняют! - трясет кистями Тиморис.
- Надо спешить. - Эгорд идет к скале. - Пока скелеты еще могут отвлекать основную часть саффлов.
Метает в архимага ледяное копье, его разбивает черный луч. Вызов брошен и принят, архимаг поворачивает полоски глаз на Эгорда.
Воин-маг бежит вверх по склону, под ногами хрустит мох, сгоревшие доски, обрубки щупалец, кости…
Тиморис на бегу подхватывает с земли пару серпов, те садятся за пояс, в руках появляется коса.
Скелеты и саффлы дерутся по флангам, словно два протяжных чана с кипящей кашей из костей и скользкой синей плоти, воздух мнется от хлюпанья, когда металл погружается в мясо. Между двумя битвами - архимаг в окружении Ударага и нескольких десятков саффлов спускается по тропе.
Склизкие корни вокруг ртов начинают знакомый танец, Эгорд чувствует дуновение ужаса, мозг будто без кожи и черепа на зимнем ветру, гвардия архимага завывает гипнотическую песню…
Эгорд прорывает страх криком заклинания, тропу застилает белая ледяная пленка. Саффлы поскальзываются, грузные тела с треском падают, съезжают как сани, головы бьются о камни. Эгорд и Тиморис режут проносящихся монстров, прыгают в сторону, когда тело скользит прямо на них. Саффлы сваливаются к подножью, в останки дома старосты.
На тропе лишь архимаг, ступни парят над блестящей скользкой гладью, черная ткань одежды сверкает узорами, из глаз огонь.
Эгорд прищелкивает пальцами, лед покрывается шершавым снежным налетом, сапоги с хрустом сцепляются с поверхностью, сидят в следах прочно.
Архимаг направляет на беглых пленников рога посоха, луч черноты разбивает ледяную стену, которую за миг до выстрела возводит Эгорд. Лицо воина-мага искажается гневом, он мчится как барс, Тиморис едва поспевает.
Тьма вылетает из посоха как пчелы из улья, но Эгорда словно укусил оборотень, глаза голодные, ледяные колья растут из земли как грибы, черные лучи не успевают крушить. Букеты осколков расцветают снова и снова, непрекращающийся взрыв льда перемещается с Эгордом, глыбы оставляют в гуще саффлов и скелетов туннели из крови и костяной крошки.
Такой гнев пылал в Эгорде, когда дрался в пустыне с каннибалами. Витор устроил экзамен вида "один против толпы" - заставил наблюдать, как дикари расправляются с караваном, который все равно было уже не спасти, а потом всучил меч. Эгорда даже не надо было напутствовать, Витору только и оставалось подстраховывать из-за спины: метать дротики, звезды, топорики и что под руку подвернется.
Сквозь стену летающих осколков просвистывает что-то плоское. Архимаг вскрикивает, отшатывается, рогатый шлем падает, выпускает веревки седых волос, из плеча торчит серп.
- Ха! - Тиморис поднимает кулак в честь успешного броска.
Архимаг приходит в себя. Глазницы как жерла вулканов, серп наливается жаром, будто сунут в расплавленную сталь, мгновенно испаряется.
В ладони Эгорда скручен заряд для атаки, но архимаг срывает с шеи паучий амулет, черный камень брюшка поднимается над головой, архимаг что-то выкрикивает.
Проливается дождь черных лучей, полосы бьют сверху, одна едва не убивает Эгорда - врезается в ледяной сгусток над его ладонью, тот исчезает.
Время замедляется выбросом животного страха, Эгорд успевает прыгнуть назад, сбивает Тимориса. Бревнами катятся вниз, черный ливень догоняет, в местах падения лучей возникают дымные ямы. Все крутится, камни больно вонзаются в ребра, вместо воздуха - пыль с частицами крови и пепла.
Скатываются к подножью, мимо саффлов. Эгорд изловчается вспрыгнуть, схватить Тимориса за шиворот, ноги мчат как волка с охотниками и псами на хвосте, туловище тянется вперед, словно хочет оторваться от пояса.
Перед глазами шатается, наверное, последняя живописная картина в жизни. Спруты негодуют по-настоящему, громыхают в цепях с силой, что внушает трепет больше, чем настигающие сзади лучи смерти.
Обычно грозы и бури начинаются природой, но сейчас их выбивают из воды гиганты. Серые трубы щупалец гнутся вокруг овалов тела, пляска исполинских хлыстов превращает океан в водяную пыль, высоченные рваные волны словно прокручиваются мясорубками, туманные столпы валят в небо. Клювы отчаянно ревут, остров трясется бидоном, где взбивают масло, сейчас треснет земной фундамент, Эгорд провалится в дышащий магмой разлом…
Спотыкается, падает, Тиморис налетает, оба в одном клубке врезаются в стену горелой древесины.
Эгорд накрывает себя и друга ледяным куполом, на мгновение погружаются в глухой синеватый полумрак, над головами - потолок и холод.
Взрыв, удары осколков, в глаза врывается небо и что-то черное…
Вот и все. Эгорд зажмуривается.
В голове - Наяда…
Тишина.
Через какое-то время осмысляет: не шумят даже спруты. Либо тишина загробного мира, либо…
Открывает глаза. То же небо, рядом кряхтит Тиморис. Эгорд оглядывает себя: вроде целый. Глаза растерянно озирают все в случайном порядке: кучи гари, развалившиеся скелеты, рытвины от черных стрел, онемевшие саффлы, лицо архимага с окровавленными губами…
Тот по-прежнему висит над землей. Только не на магической силе, а на щупальце, что торчит из груди. Под узорчатыми полами одежды бесполезной палкой валяется посох.
Щупальце вытягивается вниз, тело архимага соскальзывает к ногам Ударага, саффл вытирает конечность о мох.
Глава 17
Эгорд и Тиморис с опорой друг на друга поднимаются.
Остров необычайно пассивный. Травинки и разрушительные колонны спрутов качаются одинаково неторопливо, словно время - прохладная патока. Будто не было никаких сражений…
Саффлы сбиты с толку не меньше чудом выживших Эгорда и Тимориса, так же оглядываются, будто не знают, как здесь оказались и что делать дальше, уже не кажутся такими грозными. Ротовые отростки жалко свисают, глаза округляются, всюду робкие подвывания, словно вдоль паломнической тропы горбятся нищие, молят добрых странников о кусочке хлеба.
Эгорд подходит к Ударагу, сбоку взволнованно сопит Тиморис, шагает неохотно. Саффл смотрит неотрывно, сверху вниз, как ночью, но теперь в глазах можно разглядеть контуры зрачков.
Удараг дышит глубоко и шумно, как океан. И точно так же внушает спокойствие и защиту.
"Мы не враги врагам наших врагов", - звучит в голове с эхом, мысль принадлежит не Эгорду.
- Ты… Удараг? - осторожно произносит воин-маг.
"Да. И мне ваши имена ведомы".
- Откуда? - шепотом спрашивает Тиморис.
"Это свойство разума. На каждой мысли будто вывеска с именем хозяина. Но мы слышим имена по-разному. Например, ты, - смотрит на Эгорда, - зовешь себя Эгордом, а в моей голове твое имя звучит иначе. Но не могу его сообщить. Сколько бы я ни старался, ты все равно услышишь: Эгорд".
- Но почему ты убил своего… хозяина? - спрашивает Эгорд.
"Мы были его рабами. Он подавлял нашу волю, мы осознавали все, но не могли сопротивляться, наши разумы стискивал страх, обреченность, бессмысленность… Но этот воин, - щупальца рта указывают на Тимориса, - его ранил, контроль частично упал, в стене ужаса открылась лазейка, я воспользовался".
- Вы правда те самые младенцы? - Тиморис грустный, будто сам отец этих детей.
"Да. Все. Кроме меня".
- А кто ты?
"Единственный, кто был превращен взрослым. И первый из саффлов. Наши хозяева сначала забирали на опыты взрослых, но выяснили, что смертность высокая, из десятка выжил лишь я. Тогда начали отнимать детей".
Из крепости вылетает дракон, кости сияют выбеленным фиолетом ярко, летун похож на световое облако, наездницу не разглядеть, но слышен безудержный женский смех.
Дракон молниеносной дугой проносится над островом, улетает за горизонт…
В небе сияет фиолетовый след.
- Добралась-таки до источника, - шепчет Эгорд.
"Эта девушка убила всех жителей. - Удараг смотрит в небо, на сиреневую дорогу. - Кто она?"
- Долгая история, - говорит Эгорд. - Ты знаешь о наступлении демонов?
"Да. Ради него нас и создавали".
- Тогда знаешь, кто такой Зарах.
"Наш будущий хозяин. А теперь - уже прошлый".
- Удараг, наш путь в цитадель Зараха, мы должны убить его, чтобы остановить демонов… и отомстить за близких. Зарах убил моего друга… мою названную сестру… мою боевую подругу, - Эгорд с печальной улыбкой вспоминает Камалию, затем всплывает девушка в радужном платье. - И мою… любимую… Мы лишь хотели отдохнуть на этом острове, но жители отдали нас темным магам, и Милита не смогла сдержать гнев… Ненавидит демонов и всех, кто им помогает. Милита и есть моя названная сестра, жена погибшего друга. Так же, как и я, одержима местью… Даже сильнее. Но как бы то ни было, цель остается прежней - найти и убить Зараха. Мы должны продолжить путь. Ты знаешь, как выбраться с острова?
"Твой дух ослаб, но ты держишься. Похвально. А что движет твоим спутником?" - Удараг переводит взгляд на Тимориса.
- Да так, за компанию, - невесело говорит воин. - Если мир рухнет, это ж ни в таверну с друзьями заглянуть, ни залезть на балкон к девушке, а я хочу пожить. Спасем мир - и отпразднуем.
Удараг погружается в молчание, глаза опускаются, затем опять отражают бег облаков.
Эгорд каким-то образом чувствует, что Удараг общается с собратьями, почти нельзя уловить зрением, но иногда кажется, что все саффлы невероятно похожи. Конечно, их и так отличить можно с трудом, но сейчас они как отражения одного саффла: в одних и тех же ракурсах, позах, в одинаковом освещении. Ощущается восхитительное единство.
Даже удается почувствовать суть разговора. От Ударага исходят мощные волны уверенности, эта энергия передается другим, саффлы прекращают горбиться, становятся выше, синева кожи светлеет как утренний воздух, щупальца шевелятся как в разминке перед новой битвой. Вокруг снова армия опасных существ, но теперь воин-маг ощущает себя как за надежной стеной.
"Вы спасли больше, чем наши жизни, - звучат в голове Эгорда мысли Ударага - Мы думали, останемся рабами страха до смерти и молили о ее приближении, жаждали битвы, чтобы кто-нибудь нас сразил… Не описать словами и даже мыслями, что сейчас в наших головах и сердцах. И уж точно - словами не вернуть долг. Мы поможем свергнуть Зараха, отправитесь с нами?"
- Рады всем, кто хочет сражаться со злом. - Эгорд протягивает руку.
На кисти осторожно смыкаются лезвия клешни. Такая запросто отсечет, надави саффл чуть сильнее, но по руке Эгорда лишь приятная щекотка. Сцепленные конечности покачиваются в рукопожатии.
- Отлично! - выдыхает Тиморис. - Не будем терять время, надо отсюда выбираться. В этой каменюке, - тычет в крепость, - есть портал?
"Да. Не знаю, как пользоваться, но провожу".
- Этот разберется. - Воин хлопает Эгорда по плечу, с сожалением оглядывается на угасающий в небе фиолетовый след. - Теперь главный по магии он.
"Следуйте за мной".
Новая троица поднимается по тропе.
Тиморис по пути откапывает в груде костей замену исчезнувшему серпу, подбирает выроненную в падении косу, глаза рыщут, из чего бы сделать ремни для крепежа на спину.
Морока на вершине скалы больше нет. Теперь это самая настоящая крепость - со стенами, тяжелыми воротами, окнами, башней, статуями каких-то тварей, все из зернистого бело-серого камня.
Удараг приводит к зарешеченной трубе шириной в рост человека, та прячется среди камней, под замшелым навесом, из каменного горла журчит ручей. Минуты две сумрака, пара поворотов - и вылезают через люк в полусферу какого-то зала.
Эгорд путается в горячих воспоминаниях о битве, не может поверить, что живы, что все повернулось вот так. Едва осознает треугольные коридоры, золотисто-песочные плиты стен, тоже треугольные, огонь в настенных чашах, низкие купола залов. Впереди блестит спина Ударага со щупальцами, крылоподобными веерами, бивнями, там неспешно мелькают креветки, актинии, змейки и прочие мелкие сожители.
Портал оказывается высокой конструкцией черного камня, из круглого помоста и двух плоских полумесяцев по бокам… Через помост - жирная трещина, один полумесяц разрушен, валяется множеством осколков, разломы мерцают фиолетовым сиянием.
- Милита… - Эгорд поджимает губы. - Сломала портал.