- Ждем Ударага, - терпеливо повторяет Эгорд, хотя лед так и просит заморозить толпу краснокожих мразей вместе с этим предателем.
Убийцу облепляют стройные гибкие тела, со всех сторон греют тяжелые упругие груди, пьянят душистые поцелуи, влажные острые язычки водят по губам, демонессы призывно постанывают, смеются, на прекрасных личиках понятное всем и каждому желание, огненные глаза распаляют страсть.
Тупеющего от радости бородача ведут мимо золотых холмов к алым шелковым одеялам, подушкам, простыням, рядом сатиры-музыканты - дергают струны, стучат в барабаны, выдувают мелодии, подносы заставлены едой, разливается запах специй, демонесса плещется в фонтане вина, позволяет себя облизать.
- Зачем все это? - отчаянно шелестит Тиморис, обнимает косу как последнюю надежду на справедливость.
- Переплавляют души, - говорит Эгорд как можно тверже. - Чтобы пустышка стала настоящим демоном, в нее надо вселить черную душу. Здесь как раз и делают из человеческих - демонические.
- Отродья Зараха! - цедит Милита, между клинками лука вспыхивает фиолетовый луч тетивы.
- Милита! - Эгорд пригвождает строгим взглядом.
- Из-за этих ублюдков рухнуло все… Продажные слабаки! Позволили Зараху добраться до Витора! А эти… рогатые красные рожи, мнят себя богами… Они ведь были такими же трусливыми червями, гадили от страха, убивали ради своей шкуры… Рррра!
- Милита, не делай глупостей, - пытается образумить Эгорд. - Ни я, ни Тиморис не скажем наверняка, что выдержим, если нас так же. И твое прежнее тело тоже… Дождемся Ударага.
Архимаг тычет посохом в другого гостя обители наслаждений, лысого толстяка, тот нежится в объятиях демонесс около часа, на морде идиотская улыбка: давно забыл, где находится, что кругом плотоядные твари и темные маги…
Демонессы на знак архимага кивают, руки, только что ласкавшие как бархат, вонзаются когтями, толстяк визжит резаной свиньей, демонессы с гневным шипением вышвыривают гору жира за пределы круга.
Лысый с бульканьем падает в песок, хнычет, ползет на брюхе, из вспоротых жировых складок течет желтое. Поднимает глазенки на архимага, скулит, давится слезами, по ногам течет горячий ручей. На обвисшем тесте лица мнется мольба на грани самоуничижения, видно, что готов изваляться в любом дерьме, убить тысячу, только дайте еще пожить…
Архимаг бесстрастно вынимает из-за пазухи прозрачный, как вода, шарик. Лысый выгибается в сторону сферки, глаза надуваются, будто их душат за стебельки.
Из толстяка натужно вылетает копия его самого - из черной пыли. Шар засасывает потустороннюю сущность, наливается тьмой. К архимагу на крыльях подлетает странное существо, плоское как противень, на нем пульсирует шапка - что-то вроде грибницы, со множеством ячеек, внутри - такие же шарики тьмы. Архимаг кладет в свободную ячейку, "противень" летит собирать урожай дальше.
Толстяк падает, с трудом поднимается на колени, его шатает. Теперь это пустая скорлупа: глаза из стекла, тупая улыбочка, подбородок в слюне.
Между площадками с громом проезжает повозка, ее тянет за цепи огромный демон-жук. На колесах - конструкция из клепаных стальных пластин, сквозь щели сочится кровь, из труб валит пар, внутри грохочет, лязгает, скрежещет.
Крышка распахивается, вслед за облаком пара бешено мелькают верхушки топоров, пил, сверл, все густо окровавлено. Демон забрасывает толстяка в люк, крышка захлопывается, вопли мгновенно тонут в жидких звуках, будто толпа пляшет в болоте.
- А это зачем? - Тиморис еле живой, держится за Эгорда.
- Мясо перемалывают, лепят тела демонов, - деревянным голосом отвечает опора.
Становится легче, тошнота отступает. Ну да, люди, демоны, мясо… Ничего выдающегося. Эгорд сам рвет сочную траву на отвары и магические зелья. Вполне ужасно, если задуматься, но это же не мешает заниматься алхимией.
В следующий миг понимает причину внезапного покоя.
"Удараг, все обошлось?"
"Да, выбили передышку. Много саффлов погибло, но присоединились другие полудемоны, вышедшие из-под контроля убитых архимагов. Мы рядом, ниже драконьих гнезд. Продержитесь еще чуть-чуть".
Поперек лука загорается стрела.
- Милита, прошу… - говорит Эгорд без особой надежды.
Глаза мстительницы чернеют.
Людишки истово закалывают братьев по мукам, которые из последних сил хранят волю. Трусов и предателей лечат стадами, они прут в изобилие как бараны, блеют, рожи довольные, пятки с хрустом топчут мертвые лица несдавшихся, сверкают на бегу к плотским радостям.
Но крепких духом мало, на растерзание падшим все больше отдают таких же падших. Доходит до абсурда: пока будущий убийца внимает словам архимага, жертва отбирает нож и вонзает с торжествующей гримасой. А через минуту хитрец пьет вино в нежных лапках красавиц.
- Знаешь, дружище… - Тиморис перехватывает косу поудобнее. - Тут я на стороне нашей дохлой подружки.
- Тиморис, Милита! Мы не спасем никого, если нас убьют!
В горло демона вонзается стрела.
Лук воспламеняется, на нем рождается веер стрел, через миг толпу демонов отбрасывает. Монстры падают с фиолетовой полосой сквозь тело, пара мгновений - и площадка пуста, лиловые колосья торчат как из демонов, так и из пленников.
- Там же были хорошие! - возмущается Тиморис.
- Плевать! - Милита заряжает лук. - Не надо было попадать в плен… Ну где ты, Зарах?! Гляди, давлю твоих букашек горстями!
Милита пускает стрелу в спину архимага.
Тот в развороте отбивает посохом как щепку.
- Убить, - бурчит небрежно.
Глава 22
Земля вздрагивает, на троицу движется красное цунами со всех площадок, со всего дна.
- Назад! - кричит Эгорд.
Милита продолжает сыпать стрелы, глотка бьет рычанием, фиолетовые линии брызжут во все стороны, можно разглядеть подпрыгивающих в предсмертной агонии демонов, но волна меньше не становится.
Тиморис в кои-то веки жаждет битвы, но даже его ярость уступает очевидному - их сметут как пыль. У Старга сильных демонов было один на сотню, а тут - все поголовно.
- Бежим! - кричит воин-маг.
Троица несется к центру. Бесполезно, кольцо демонов и так сомкнется, но лучшего плана нет.
Догоняют крылатые демоны, Милита дырявит визгунам черепа, тех, кому удается подлететь вплотную, рубит клинками пополам, а то и натрое. Тиморис тоже вовсю утоляет боевой голод, коса выписывает вихри.
Эгорд глотает зелье, сил чудовищно не хватает, старается не расходовать лед зря, десяток-другой - хоть тысяча! - убитых демонов погоду не сделают, их в сотни раз больше. Лучше приберечь для щитов, самое разумное - тянуть время до прибытия Ударага.
Добираются до звезды разломов, что осталась после падения. Бежать дальше смысла нет.
Что делать? Думай, Эгорд, думай…
- Милита, ну что ты за нежить, если без терпения!
- Я не собираюсь глазеть на эту мерзость! - Немертвая кружит, плащ хлопает, стрелы разлетаются как из дальнобойной баллисты. - Мне нужен Зарах, сейчас!
- Кажись, до вашего Завтрака не доживем. - Тиморис хрипит, пытается отдышаться. - Прости, забыл, что ты уже сдохла… Утешь, как там, в загробном мире? Чую, осталось недолго…
Эгорд хлопает себя по лбу.
- Что, решил забить себя до смерти, пока не забили эти? - Тиморис тычет косой наугад, без разницы, все равно попадает, демоны прут отовсюду.
- Милита, до какой стены ближе?! - кричит Эгорд.
Нежить озирается без пререканий, чувствует близость спасительной идеи, белоснежные глаза застывают на стене против гигантских ворот.
- Там!
- За мной! - Эгорд срывается в указанном направлении. - Жрецы! Надо освободить!
Милита окутывает ступни лиловыми подушками, скользит как по льду.
Эгорд сплетает первые контуры щита, но замечает страшное: в бой вступают архимаги! Видно, решили, что слуги исполняют приказ очень уж долго и шумно. Против черных лучей световые щиты бесполезны, Эгорд уже видит на посохах мерцание тьмы.
Вскидывает руки, вокруг мчащейся троицы смыкается арочный туннель толстого льда. Бегут в тесной синеватой прохладе, позади грохот: демоны и лучи смерти разбивают новорожденную постройку.
Воин-маг спешно намораживает продолжение туннеля, ледяные камни бьют по спине больно, но взвыть и даже скривиться некогда, стены мгновенно обрастают трещинами, успевают сбежать за миг до обрушения.
Силы на исходе…
Демоны забираются в коридор спереди.
Тело обнимает фиолетовое пламя, живительный холод, Эгорда подбрасывает приток энергии.
- Спасибо!
- Шевелись! - Милита отбивает градины.
Эгорд заставляет передние стены стиснуться, демонов-лазутчиков - всмятку, теперь туннель растет клином, распарывает толпу, стены раздвигаются, пропускают создателя.
В проеме заметен край белой одежды.
Стена с пленными жрецами!
Выныривают из туннеля, Эгорд с ревом наращивает высокую ледяную волну, загнутую к беглецам и стене, купол принимает удары.
- Рубите оковы! - кричит Эгорд натужно, заморозка ледяного щита как одно из местных пыточных орудий.
Десяток тварей обходят и перелетают щит, Тиморис берет их на себя. Милита шустрым призраком к стене, вскоре жрец с обрубками оков падает, немертвая освобождает другого.
Первый жрец встает, в глазах - блеск злорадства…
Эгорд соображает, что к чему, но успевает лишь закрыться слабой прослойкой света, белый луч откидывает к ледяной стене. Такой же летит в Милиту, та вовремя пускает точную стрелу, часть луча поглощена, но всклокоченные остатки сбивают ошеломляюще, Милиту раз пять переворачивает в воздухе.
Сбоку прыгает вопящий Тиморис, коса в замахе.
Жрец выставляет к нему ладонь, воина отпихивает кусок светового щита.
- За что?! - Эгорда больше страха смерти съедает обида.
Жрец держит на прицеле, волосы с проседью, молодое лицо в паутине морщин.
- Демоны все равно победят…
В пальцах крутятся диски света, готовы распилить поверженных освободителей.
Зачем помогать тем, кто мучает, хочет спросить Эгорд, но ответ и без того мерцает в тусклых зрачках предателя: надеется на милость и привилегии, чтобы тоже купаться в вине, обнимать красавиц…
- Белая гадюка! - рычит Милита.
- Ты же клялся служить свету! - Тиморис поднимается, хочет кинуться в безнадежную атаку.
- Лучше быть живым темным магом, чем мертвым светлым, - судорожно дышит перебежчик.
Свет в руках жреца превращается в комок тьмы, оттуда вытягиваются три отростка, готовые броситься на спасителей черными лучами.
Вспышка - и жрец оседает пеплом.
Второй жрец, могучий седой старец, наконец избавился от недорубленных браслетов, сухая ручища вытянута в сторону пепельной тучки.
- Прости, брат, - тяжко выдыхает жрец. - Возмездие найдет сломивших твою волю!
Тиморис помогает Эгорду встать, Милита вскакивает, подбирает лук.
Воин-маг наваливается на стену льда, по плечу вытекает энергия, отстраивает выпавшие куски, Милита, Тиморис и старец удерживают несущихся в обход демонов. Вся надежда на спутников, сил кое-как хватает восстанавливать лед, Эгорд не может даже сбросить вцепившегося в спину летуна.
Настырного монстра дружно пронзают коса, стрела и луч.
Тиморис выбывает из обороны, суетится над убитыми, мечется от одного к другому.
- Эй, чего там роешься, червь?! - Милита насыщает стрелы тройной порцией огня, каждая игла фиолета прошивает по нескольку тварей. - За тебя должны отдуваться, паразит?!
- Не мешай, нас спасаю! - отмахивается воин.
Эгорд почти пустой, лед не растет, тонкие ниточки сил едва успевают связывать самые узкие трещины. А мимо падают и разбиваются здоровенные белые куски.
- Помогите…
- Выпустите, мы поможем…
- Убейте меня!..
Прикованные жрецы с трудом ворочают языками, слова вперемешку с нытьем и мычанием, лица в крошках - многолетняя соль слез…
В самом деле помогут? Эгорд косится на кучку пепла от жреца-предателя. Спутники тоже в сомнениях, не торопятся выпускать.
"Если меня убьют, - говорил Витор, - не вздумай мстить. Жаль, я не предвидел этого раньше, не таскал бы по заварушкам, но ты творец - вон какую красоту делаешь из обычного льда, - а вашему брату оружие противопоказано".
"Почему?"
"Из обиженных творцов выходят грандиозные разрушители. И сбрей, наконец, челку и усики, они тебе не идут".
"Ладно".
- Эгорд! - окрикивает Тиморис, приглашающий жест, на двух десятках трупов вырезана руна. - Приятного аппетита!
Эгорд тянет руку к пище, другая по-прежнему подпирает грохочущий купол. Через какое-то время вместо тел - рассыпавшиеся в мел кости, ледяной форт опять вытягивается, бреши и сколы зарастают, воин-маг свеж как выспавшийся бог, ощущает второе - или уже сотое? - рождение.
- Благодарю!
- Мы как тараканы в углу! - Тимориса окружают, коса ныряет из одной туши в другую, а первая еще живая, царапается, портит доспех. - Бегаем быстро, но против веника и сандалий - дело дрянь!
- Надо освободить братьев! - срывается на хрип жрец.
- Не смей! - кричит Милита.
Враги резко наглеют, даже с новообретенной силой Эгорду тяжко. К нападающим примыкают ездовые жуки-великаны и демонессы. Обрушивается знакомый с острова черный дождь: архимагам, наверное, жутко надоело ждать. Копья тьмы ломают хрупкое стекло холода на горошины, щит урезается как тростинка перед оттачивающим приемы мастером фехтования: ниже, ниже, еще ниже…
Уже не до демонов, укрыться бы от града обломков, стихия вот-вот похоронит заживо.
- Надо смываться! - орет кто-то.
- Пригнитесь! - Эгорд окружает себя солнечной сферой. - Закройте глаза!
Из губ выпархивает слово, шар взрывается, залп белых линий пронзает все вокруг. Лед превращается в горячий туман, дышать нечем.
- За мной!
Эгорд бежит впереди, за ним, пригнувшись, остальные.
Из пара возникают сбитые с толку демоны, глаза некоторых сожжены, твари бьют наугад. Их так много, что беглецам приходится запрыгнуть вверх и мчаться по спинам и плечам, живой красный ковер ходит ходуном как болотный мох, сердце рывками бросает Эгорда вперед…
Толпа редеет, беглецы прыгают на землю, но от этого не легче.
Демонов - как термитов. Если бы каждый был ростком пшеницы, Старг кормился бы хлебом год.
Черный луч испепеляет жреца.
Был - и нет.
На троицу смотрит сотня парящих архимагов, Эгорд угнетенно обозревает ряд качающихся рогатых шлемов, сгустки тьмы набухают, чтобы скрестить лучи на докучливых гостях.
- Вот и все, - опускает Тиморис косу.
Демоны и архимаги замирают, шеи выкручивают головы к воротам.
Скалоподобные створы ползут, вспахивают каменную твердь в щебень, плиты размыкают толщу, словно открывается громадная книга… Между "страницами" полоса мрака дышит чем-то едким, так и хочется зажать нос, кромешная тьма расширяется, воздух приходит в движение, засасывается пустотой. Ветер и дрожь валят часть демонов, Тиморис держится за Эгорда, на смену жаре - холод, глаза Милиты выцветают такой же чернотой, немертвая шипит как василиск.
Плиты останавливаются, у их подножий дымится пыль.
Долгая немая тишина…
Скользкое шипение:
- Не трогать людишек!
Земля опять трясется - тяжелой дробью, как под молотами, от удара к удару сильнее.
Из тьмы лезет скорпион величиной с дракона. В бурых острых пластинах, они шевелятся как жабры, между ними вылетают струйки зеленых испарений. Хвост длиннее тела в разы, извивается в сложном танце, свистит как металлическая лента. Три пары мощных лап сминают пласт минералов в мозаику из тысяч кусочков. Четвертая пара - передняя - пронзает камень как бумагу, похожа на драконьи крылья без перепонок, насадки блестят лезвиями.
- Они мои-и-и! - шипит скорпион.
Морда без глаз, носа и ушей. Пасть всегда открыта, развернута на сто восемьдесят. Зубы как арсенал сабель. А между ними - сеть зеленых языков, несколько толстых как канаты, от каждого ветвятся еще несколько, размерами чуть меньше, а от этих еще, и так по цепочке… Ядовитый корень плавает в воздухе как роща водорослей, колонии длинных нитей неустанно колышутся, гипнотизируют на пару с хвостом…
Зарах!
Глава 23
- Все проч-ч-чь! - шипит демон.
Каша слуг торопливо растекается по стенам, архимаги гасят в ладонях тьму, с поклонами отлетают.
Троица посреди каменной пустыни, от Зараха отделяет лишь венец трещин - след эпического падения.
Наконец-то!
Прежние страдания, страхи, бури, - исчезают, уступают легкости. Эгорд лишь сейчас осознает, как много пройдено, вспоминает, зачем вообще сюда явился, зачем убил на пути стольких врагов и обманул не одну смерть. Захлестывает стыд - как мог забыть! - и какое-то безумное счастье.
Витор! Сестренка Милита, Камалия, Наяда… Вы будете отмщены!
Эгорд не увидит неба, архимаги все равно сожгут.
Но неважно.
Главное - убить Зараха! Нанести смертельный удар, услышать его мольбы, вырезать на безглазой морде глаза, чтобы в них заглянуть…
Зарах точит друг о друга насадки недокрыльев, облизывает - словно обвязывает нитками, на клинках остаются зеленые мазки яда.
- Это и есть ваш Зарах? - спрашивает Тиморис.
- Не наш, - дрожат губы Милиты. - Мой! Только мой!
- Тиморис, не вмешивайся, - говорит Эгорд, не отрывая взгляд от зелени языков.
- Размечтался, - бурчит Тиморис. - Столько перлись к этому чучелу, а теперь стой в сторонке? Вы ж без меня пропадете!
- Подстраховывай, - осаждает Эгорд, - но в бой не лезь. Пожалуйста.
- …Ладно.
Зарах взмывает ввысь как кузнечик, все трое отпрыгивают кто куда, скорпионье тело падает, брюшные шипы крошат породу на мелкие ромбики.
- Я вас помню-ю-ю, - шипит Зарах, эхо течет в уши одуряющим ядом.
Жало бросается на отползающего Тимориса. Эгорд выкрикивает, пальцы рассекают воздух снизу вверх, из земли вылезают пять ледяных сталагмитов разной длины, бьют по пластинам хвоста. Глухой звон, хвост отскакивает, Тиморис брезгливо оттирает попавшую на сапог каплю зеленой отравы.
- Ты-ы-ы… - Зарах поворачивается к Эгорду.
Челюсти твари щелкают, от каждого удара дикая головная боль. Эгорд держится за виски, остужает снежной пленкой…
- Помниш-ш-шь, как умирал твой дружок-к-к? - Голос Зараха всегда меняется, то бас, то писк, перепады интонаций издеваются, дразнят, пугают, провоцируют. - А ты смотрел как дурачок-к-к, с открытым ртом, как я жую его хрустящие сочные ножк-к-ки, и не пытался помоч-ч-чь…
- Ах ты… - Эгорда трясет, жилы как раскаленная проволока, ледяные колючки на руках испаряются.
Языки начинают приковывающий внимание танец, гифы захлестываются в сложные узоры, Эгорд узнает в зеленом ажуре лицо Витора… Брови, скулы, линии носа и подбородка, - невероятное сходство!
- Эгорд, почему ты меня не спас? - стонут плетеные губы голосом Витора, глаза жалобно округляются. - Ты же мой друг, я столько для тебя сделал, столько раз вырывал у смерти!
Воин-маг беспомощно опускает меч, ноги ватные.
- Я… не… - Моргает, дыхание шелестит. - Витор, прости! Я не…
- Струсил!
- Нет, Витор, нет! - Эгорда несет в пасть Зараха, не видит ничего, кроме обиженного лица друга.