- Он просто хвост перед цыпочкой пушил, - после долгой паузы заявил Микаш. - Никто бы не позволил ему причинить тебе вред. Бегал бы за своими служанками, а ты нашла бы себе лакея посмазливей. Так все знатные дамы делают.
- Фу! - я запустила в него попавшейся под руку шишкой. Микаш поймал её у самого лица и кинул в огонь. - Может, все и делают, а я не собираюсь. Уж лучше быть старой девой, чем изменять супругу и терпеть его измены. Сам-то чего со своим дорогим Йорденом не остался? Ехал бы сейчас в тёплые степи. Чай, у вас там и снега почти нет.
Не желая продолжать разговор, он вынул из-за пазухи обгорелый лист. Я попыталась заглянуть, но Микаш тут же его спрятал.
- Скажи же, зачем тебя за нами понесло?! - разозлилась я.
- Потому что один я бы тут не выжил.
Он положил голову на ладони и гипнотизировал пламя.
- Я спрашивала, что ты забыл в этой ледяной могиле.
Он скрипел зубами, огонь подчёркивал вздувшиеся на висках жилы.
- Я задала простой вопрос. У тебя даже на него не хватает мужества ответить?
- Не знаю я! Ты довольна? У меня была цель: стать рыцарем. Ради этого я каждый день рисковал собой, добывая трофеи для молокососов из высоких родов, защищал их, прислуживал, хотя в глубине души понимал, что они никогда не примут меня за равного. Единственная награда мне будет - безымянная могила на задворках Мидгарда. Хотя вряд ли бы кто-то стал её рыть, скорее бы бросили тело на растерзание стервятникам. Но у меня была хотя бы видимость цели. А теперь я не знаю, что мне делать и куда идти. Одолжите мне свою цель.
Несколько мгновений мы пялились друг на друга, а потом одновременно отвернулись. Совершенно сумасшедший, больной на всю голову медведь. Как от него избавиться? Вей не выдержит, если он и дальше за нами хвостом ходить будет. Я не выдержу первой!
- Так что у вас за цель? Твоему брату назначили здесь испытание? Какого демона ему надо убить: йети, инистого великана?..
- Вэса.
- Никогда о таком не слышал. - Пляска теней и бликов искажало его лицо, облекая в причудливую маску. Таким я этого вэса и представляла.
- Вэс - один из стражей гробницы Безликого в Хельхейме.
Микаш приоткрыл рот. Что ж, мне удалось сбить с него спесь.
- Это безумие!
Я усмехнулась:
- Если струсил, можешь дождаться нас на границе Заледенелого моря вместе с туатами. Мы сами отыщем саркофаг Безликого, убьём вэса и добудем его клыки. Вот увидишь!
Микаш стянул капюшон, взлохматил пятерней без того косматые волосы и снова закутался по самый нос. Мороз кусал уши.
- Кто таков этот Безликий, что его похоронили в такой дыре и выставили для охраны демонов? - задумчиво поинтересовался он, словно всерьёз размышлял над этим. - Они там, чтобы никого к нему не пускать или чтобы его самого не выпускать?
- Ты не слышал о Безликом?! Да о нём всем в детстве сказки рассказывают.
- Не было у меня в детстве времени на сказки. Мы работали, чтобы не умереть с голоду.
Да-да, даже пяти минуток на сказку перед сном для ребёнка не получалось выделить. Кто его воспитывал вообще?
- Это создатель нашего ордена, того ордена, в который ты так стремишься поступить. Не знать о таких вещах стыдно.
- О! А ты знаешь, когда сажать пшеницу, что делать, если корова не может отелиться или где искать отбившихся от стада овец? - он презрительно сощурился и склонил голову набок. - По мне, не знать такие вещи не менее стыдно. Они куда важнее для жизни, чем сказки.
В груди комом стал ледяной воздух. Я протянула к огню руку, желая, чтоб он меня обжёг, и посильнее.
Да как он может! Да что он вообще знает! И что знаю я, кроме беззаботной богатой жизни? Какими, должно быть, глупыми видятся мои слова этому напыщенному простолюдину. В чём смысл? В моих сказках, в его выживании, в высокородной гордости Вейаса или отца? Всё кажется одинаково тщетным, пустым. Хоть ляг и умри, замёрзни насмерть прямо здесь, на пороге конца света.
- Расскажи мне сказку, - сквозь пелену мрачных мыслей донёсся глухой голос Микаша. Он подсел ближе и дотронулся до моей щеки, но как только я повернула голову, отпрянул.
Хочет посмеяться?
Я заговорила. Не для того, чтобы что-то ему доказать, а чтобы оправдать себя и своего любимого героя в собственных глазах.
- Безликий был младшим сыном Небесного Повелителя, самым упрямым и необузданным из его детей. Когда отец распределял между сыновьями наследство, младшему досталась только клятва верности братьям. Безликий отказался подчиняться и ушёл бродить по нетореным тропам в поисках собственной, никем не назначенной судьбы. Долог и труден был его путь. Стоптал он семь пар железных башмаков, сломал семь железных посохов, изгрыз семь железных караваев, прежде чем обрёл свои владения среди людей.
На хранимом острове в Западном океане выстроил он твердыню, чьи необъятные стены хранили мудрые вороны и верные псы. Многому научил он людей: как ковать лучшие клинки, как драться, не зная поражения, как стрелять, чтобы всё время попадать в цель, как использовать дар, чтобы защищать слабых и обводить демонов вокруг пальца, как строить неприступные стены и копать широкие рвы. Он поднял людей с колен и сделал их господами Мидгарда. Но потом явился демон, который был вероломнее и сильнее остальных. Он развязал войну и грозил уничтожить весь мир. Безликому пришлось оставить людей, чтобы сразиться с ним. Он победил, но был смертельно ранен. Он удалился на край мира и погрузился в вечный сон, что будет длиться, пока не наступит конец времён. Тогда Безликий вернётся к людям, чтобы повести их в последний бой.
- Сказочница, - снисходительно улыбнулся Микаш, когда я закончила, с трудом переводя дыхание.
Да что мне его похвала! Я прислушивалась к словам легенды, всё ещё звучавшим у меня в голове скрипучим нянюшкиным голосом, и почти видела своего героя: далёкого, призрачного, но вместе с тем самого подлинного из всего, что есть в нашем мире.
- Так это он объединил племена Сумеречников и написал Кодекс? - Микаш, похоже, из кожи вон лез, чтобы звучать радушно, но выходило неискренне. - Хотел бы я его встретить. Умный, судя по всему, был человек.
- Не человек - бог, - раздражённо поправила я.
- Конечно, бог. Ведь легче всего заставить людей подчиняться, назвавшись богом... или потомком бога, - стараться ему явно надоело, и он вновь превратился в саркастичного себя. - По сути ничего божественного он не совершил: ну объединил людей, ну подкинул им парочку здравых мыслишек и ушёл, как уходят все смертные.
- Но он был богом! Самым сильным, добрым, смелым и благородным! Он всех спас и ещё раз спасёт, когда придёт время. Ни один человек так бы не смог. По крайней мере, я таких не встречала.
- Это потому, что в твоей легенде ни слова нет о том, каким он был на самом деле. Любил ли он ковыряться в носу? А может, у него плохо пахло изо рта и были гнилые зубы?
- Он был самым лучшим, самым воспитанным и самым красивым. И не было у него гнилых зубов!
Я нашла ещё одну шишку, чтобы швырнуть в нахальную рожу, но Микаш придвинулся вплотную и развернул меня к себе.
- Ты говоришь о нём, как о человеке, как о мужчине, в которого влюблена без памяти.
От возмущения я не знала, что ответить. Попыталась вырваться, но куда мне против медведя. Микаш отпустил меня и отодвинулся.
- Нет никаких богов: ни твоих, ни наших степных, ни бога этих припадочных единоверцев. Есть только мы, - он ударил себя в грудь ладонью. - И они, - указал на посапывавших неподалёку туатов, - демоны. Нас можно увидеть и пощупать, а остальное - выдумки, чтобы бессмысленность жизни оправдать.
- Люди без дара не видят и не верят в демонов. Значит, туаты тоже не существуют?
- Для обычных людей - нет, пока те не начнут сводить их с ума плясками, - Микаш замолчал, загнанный в угол своими же доводами. - Тем больше причин отправиться в Хельхейм. Там и увидим, был ли твой Безликий богом и существовал ли вообще.
Я задрала голову, пытаясь увидеть звёзды, но заснеженные ели и высившиеся над ними горные пики заслоняли небо. Они всё равно существуют: и звёзды, и небо. И Безликий тоже. Быть может, в Хельхейме всё будет также сокрыто вечными льдами, но в своём сердце я почувствую его.
Я зажмурилась. Заскрипел под лапами снег. Послышалось глухое рычание. Во тьме опущенных век я видела, как из пламени вылезает Огненный зверь. Мне на колени опустилась огромная голова, по телу растеклось бодрящее тепло. Я перебирала пальцами огнистую шерсть. Зверь тоже не существует ни для кого, кроме меня, но я знаю, он - самое подлинное, что есть в моей жизни.
- Поднимайся, соня, а то опять завтрак пропустишь, - ласково прошелестел голос Вея.
Я распахнула глаза и уставилась в его таинственное в ночном сумраке лицо. Он обнимал меня и улыбался одними глазами.
- Я заснула на дежурстве? Я слабая и только мешаю.
Сколько времени мы провели на этой стоянке? Я потеряла счёт дням. Или дни сами потерялись неуловимыми тенями в царстве холода и вечной ночи.
Вей встал и потуже затянул пояс, чтобы не пропускать к телу лишнего холода.
- Не хандри. Если бы не ты, я давно бы сбежал в Ильзар, и отец до конца жизни считал меня ни на что не годным слабаком. Но вот он я, одолел пол-Мидгарда, победил с десяток демонов, потому что ты вдохновляла и заставляла бороться. Сейчас, я уверен, всё получится - достаточно твоей веры. Ты не хуже, чем любой из этих демонов, и уж точно лучше меня и этого "пещерного длиннобородого" Микаша. Ответь, мы сможем? Если нет, то я попрошу туатов отвести нас обратно в Урсалию вместе. Потому что мы одно целое, и порознь нам нельзя.
Он снял рукавицу и протянул мне раскрытую ладонь.
- Нет, я... извини, - я заглянула в его глаза, уставшие, но полные решимости. Пушок на щеках превращается в щетину. Он взрослеет, мужает, скоро станет рыцарем, доблестным высоким лордом, как отец, лучше, чем отец. Я переплела с ним пальцы и обняла за плечи. - Я не буду больше хныкать. Ты прав, мы всё одолеем вместе.
Мы подошли к костру. Туаты разложили на бревне карту и, тыкая в неё пальцами, что-то бурно обсуждали вместе с Микашем. Насколько он легко влился в их компанию! Вот они хором засмеялись, покивали друг другу и расселись завтракать.
- Пару таких переходов и, если не возникнет задержек, будем у Заледенелого моря к концу следующего месяца.
Два перехода?! Сдохнуть! Нет, я обещала не ныть, я выдержу, я смогу. Чтоб я сдохла прямо сейчас!
Дорога потянулась по кручам в гору, по плато, вдоль глубоких ущелий по узким уступам. Лошади оскальзывались на льду, из-под ног выскакивал щебень и падал в пропасть. На вершинах все звуки затихали. Асгрим говорил, что при свете солнца здесь можно разглядеть даже Урсалию и море. Дома и деревья превращались в закорючки, нарисованные на карте. Тонкими сверкающими лентами прорезали складки гор полноводные реки. Причудливыми созданиями казались лесистые хребты, увенчанные белыми шапками ледников. Горы то вгрызались в небо, то сходили на нет, обрушивались до чёрных недр земли, где слышалось эхо Сумеречной реки. И вновь поднимались исполинами каменные пики. Голос гор - тишина, тишина - их вековечная песня. А впереди хрусталём сверкала ледяная пустыня Хельхейма.
Быть может, мы увидим эти чудеса на обратном пути. Если выживем - всегда прибавляли туаты, напоминая, что север суров и не прощает ошибок. Один неверный шаг, и ты полетишь в пропасть. Но мороз может настигнуть, даже если ты не совершал ошибок. Медведицей белой, вьюжным ветром собьёт с ног, вцепится в грудь, и не проснёшься ты уже никогда. Ни ты, ни товарищи из отряда.
Мир всё истончался, истирался в тёмной дымке. И уже не существовало ничего, кроме бредущего бредящего бреда. Ползущих по заснеженным склонам призраков, у которых нет ни ощущения своего замёрзшего тела, ни мыслей, а цель столь же призрачна и скрыта во мраке, как и сама дорога. Живых здесь нет. Живые здесь умирают.
Пурга зачастила, заставляя искать укрытия под широкими выступами горной породы или среди густого хвойника в низинах.
Однажды нам вновь пришлось прятаться в пещере. На этот раз там действительно зимовал медведь - сотрясавший своды храп был слышен уже на входе. Туаты оставили нас в стороне, и, вооружившись копьями и мешками с едким порошком, вошли внутрь. Рёв раскатился эхом, затряслась земля, с ближней скалы откололось несколько ледышек. Из пещеры выскочил медведь. Тот, которого я видела в Докулайской долине, был намного меньше! Этот, как валун, огромный, тёмно-бурая шерсть бронирована седыми сосульками. Брат притянул меня к себе, и мы вжались в скалу. Великанская туша пронеслась мимо, даже не глянув, и скрылась на другой стороне склона в снежной пелене.
- Заходите, он не вернётся. Мы знатно его припугнули, - позвал Асгрим.
От перцового запаха защипало нос, аж слёзы хлынули. Туаты споро развели костёр, и дым перебил запах. Горчил, конечно, и дурманил голову, но не так остро. Мы стаскивали рукавицы и сапоги, натирали руки и ноги жиром, чтобы разогнать по закоченевшему телу тепло и избежать обморожений. Пили согревающий напиток и горячую кровь только что убитых туатами зверьков. Апатия накатывала такая, что ни жалости, ни отвращения я не испытывала. Всё поглощало желание выжить в вечной мерзлоте.
Выглядела я сейчас, должно быть, так же ужасно, как и чувствовала себя. Губы растрескались. Лицо обветрилось и покрылось жёсткой коркой. Веки стягивало, оттого что приходилось постоянно щуриться. Нос шелушился. Мышцы одеревенели, суставы почти не гнулись. От худобы заострились колени и локти, только толстый слой шкур скрывал выпиравшие рёбра.
Я сидела квёлая и разморённая у костра. Вей решил во что бы то ни стало меня развеселить. Предложил потренироваться в телепатии. Мы устроились на шкурах, скрестив ноги, в стороне от остальных и повторяли пройденное: синхронизировали дыхание и движения, плавно вошли в транс. Сосредоточенье бодрило, расшевеливало застывшее восприятие, наполняя его яркими красками и весельем. Брат раскрывал мысленный поток мне навстречу, я летела по тёмным тоннелям вслед за шустрыми серебристыми всполохами мыслей, хватала, как рыб за хвост, и как рыбы они выскальзывали у меня из рук и неслись прочь. Я гналась за ними, пока не врезалась в невидимую преграду.
- Ай! - вскрикнула я и потёрла будто наяву ушибленный лоб.
"Не увлекайся, а то расшибёшься", - раздался в голове насмешливый голос брата.
"Это был телепатический барьер, да? Научи, как его выставлять или хотя бы как обходить!"
"Рано ещё".
Я обиженно выпятила нижнюю губу. Надоело одно и то же отрабатывать. Нет, я понимаю, опыт и всё такое, но иногда кажется, что брат не воспринимает мой дар всерьёз.
"Ну, пожалуйста! Может, лёгкое внушение? Или гипноз? Или..."
"Отражение", - закончил за меня Микаш.
Я вздрогнула и обернулась. Он стоял рядом, подпирая собой стену, и пристально изучал меня.
"Отвали, а? Тебе что, рядом с нами мёдом намазано?" - нагрубил ему Вейас.
Вот сейчас и попробую. Сама, раз учить меня не хотят. Положила руку на плечо брату и представила, как обволакиваю его спокойствием. Я делала так раньше. Не понимала, что это мой дар, настолько естественно всё происходило. Вот и сейчас: колеблющиеся чаши весов замирают.
Мышцы Вея расслабились под моими пальцами. Он повернулся ко мне и ласково улыбнулся.
"Продолжим?"
Я кивнула, исподлобья глянув на Микаша. Он пожал плечами и удалился. Должно быть, тоже скучает, хочет поговорить для разнообразия с кем-нибудь из своих...
"Какие ж вы, бабы, жалостливые", - хихикнул Вей.
Ах ты ж, не заметила, как он начал читать.
"Ну я тебе устрою!"
"Догони вначале!"
Мы бегали друг за другом в мыслях и бесились, как в детстве. Только сейчас никто не мог подсмотреть за нами и упрекнуть в неподобающем поведении. Как же это было весело!
Когда мы отоспались, мести не перестало. Снег валил сплошной стеной, вихрился, грохоча ветром. Пришлось ждать. Туаты изредка выбирались на охоту, а мы маялись от безделья. Я дремала, закутавшись в три шкуры, Вей копался в своих вещах. Насобирал за время путешествия сувениров: чешуйки амфисбены, коготь варга, шишку со скрюченной сосны. Он не был сентиментален, не любил хвастать, просто время от времени вертел их в руках.
Сложив своё добро обратно в сумку, он направился к Микашу. Того на охоту тоже не брали, напоминая, что он "длиннобородый" и к выживанию в горах не приспособлен.
Микаш снова разглядывал письмо, распаляя моё любопытство. Сколько можно вздыхать непонятно по кому? Вейас пихнул его в плечо.
- Чего расселся, увалень? Отрабатывай свой хлеб!
- Я и так отрабатываю! - хрипло проворчал Микаш, пряча "реликвию" за пазуху.
В самом деле, трудился он во время разбивки лагеря и поиска пути побольше нашего, помогал и вникал во всё, в то время как мы с братом были простыми нахлебниками.
- Мне-то какая от этого польза? - не унимался Вей. - Это мой поход, значит, будь добр, подчиняйся.
Микаш скривился:
- Облобызать тебе сапоги или сигануть в пропасть?
- Кому нужны твои унижения? - Вей подцепил своим мечом ножны Микаша. - Давай кости разомнём.
Тот пожал плечами. Оба скинули малицы и вышли на свободное пространство. Раздираемая любопытством, я подобралась поближе. Они обнажили клинки и стремительно сошлись, не дожидаясь команды. Я впервые видела, чтобы Вейаса настолько захватывал азарт. Куда там тренировочным поединкам дома, которые он наверняка назло отцу проигрывал. Даже с амфисбеной он не сражался так яростно. Как будто на кону была его жизнь или нечто большее. Но... этого было недостаточно. Микаш отбивал даже самые хитрые из его финтов играючи. Не дрался всерьёз, нападал лишь для вида. В бою он выглядел совсем иным: быстрым, гибким, ловким, смертоносным. Не думала, что медведи могут быть такими. Насколько же он силён?
Вейас двигался с головокружительным темпом, отрывисто нанося точные удары. Я не могла предсказать ни единого его выпада. Клинки со скрежетом сталкивались, разлетались и снова сталкивались.
Хотелось выбежать к брату и помочь, но стоило ли лезть под шквал наточенной стали? Ну же! Ты сможешь стереть самодовольное выражение с лица этого нахала, не отступай!
На рубашке брата появились мокрые пятна, лоб заблестел от пота. Вейас замедлился. Я сжалась. Исход уже близок!
Вей запнулся. Сердце ёкнуло. Брат вывернулся и нанёс удар снизу, переплёл клинки, пытаясь выбить оружие противника. Микаш отступил, дёрнув меч к полу. Он упал, лязг разнёсся по каменным сводам победным эхом.
- Хитрость - хорошо, затуманенный яростью разум - плохо. Забыл, чему я тебя учил? - снисходительно спросил Микаш.
Брат поднял оружие, досадливо сплюнул себе под ноги и отвернулся. Я ощущала его досаду и неудовлетворённость. На душе стало горько настолько, что я решилась на безрассудство. Скинула малицу и потянула собственный меч из ножен. Не слишком искусно выкованный, но короткий и лёгкий, чтобы я могла с ним справиться. Вей учил меня защищаться. Когда я буду жить одна, это понадобится не меньше, чем дар.
- Сразись и со мной, - позвала я Микаша.
Он нахмурился, оглядывая меня с ног до головы.
- С бабами не дерусь.
- Испугался, что "кисейная принцессочка" опозорит такого могучего воина, как ты? - я с вызовом выгнула бровь.
Микаш напрягся, глаза сощурились, губы сжались в тонкую полоску. Кивнул. Мужчины!