- Какая разница, кто и что подумает? Это ведь вшивые демоны, которых ты в лучшем случае презираешь. Я? Да я тебя в исподнем видела, от слюней бессознательного оттирала. Расправь плечи и не косолапь - будешь внушительней, чем какой король. Ты же умеешь!
Он скрипел зубами непереносимо долго. Когда я уже собралась идти одна, он взял меня под руку и повёл за собой. Год назад, если бы я не знала о его происхождении, то его внимание мне бы польстило. Профиль породистый, хищный. Точно бастард одного из высокородных. Мог бы, как Петрас, в роскоши и отцовском восхищении купаться. Каким бы он тогда был? Стал бы принуждать меня к близости? Верно, прочитав мои мысли, Микаш вздрогнул и смягчил руку, придерживая едва-едва, как хрустальную вазу. Да уж, какое там насилие!
Торжество проходило в берёзовой роще, откуда начиналось наше путешествие в Утгард. Вечерело. Вокруг церемониального места посверкивал зеленоватыми всполохами колдовской купол. Мы замерли, изучая сплетение земных аур: нити тянутся от деревьев, от травы и кустов, от корней, которые торчат из почвы, такие тонкие, что не заметишь, если не приглядываться. Вот она какая, магия туатов. Видели ли это люди до нас? Почему демоны открывают нам свои секреты? Не боятся, что мы используем их для победоносного марша? Или понимают, что из-за заварушки с единоверцами до жалкого племени туатов никому дела нет? Но ведь междоусобица когда-нибудь закончится, и тогда... Нет, я бы не стала их выдавать, пока они сами не нападут. В дневник про них писать опасно - вдруг он в руки не тем людям попадёт? Впрочем, это заботы Эйтайни, а не мои.
Туаты провели нас в купол, держа за руки: люди могли войти только как друзья. Внутри всё было украшено первоцветами. Из ивовых ветвей сплели арку, у которой живым коридором выстроились гости. Нас с Микашем поставили к ней ближе всех.
Воцарилась тишина, даже ветер дуть перестал. На входе в рощу показался Асгрим и торжественно прошествовал к арке. На нём была пурпурная туника до пят, к поясу приторочен меч в обшитых серебряной нитью и украшенных самоцветами ножнах. Поравнявшись с нами, Асгрим подмигнул мне и усмехнулся. Балда несерьёзный! Как Эйтайни собирается с ним жить?
Асгрим прошёл через арку и остановился возле старца в белоснежном балахоне. В руке тот держал деревянный посох с набалдашником в виде бараньей головы. Старец начал говорить на древнем языке туатов. Асгрим кивал и односложно отвечал на вопросы. Шёпот разом оборвался. Головы снова повернулись ко входу в рощу. Грянул хор звонких голосов и, всколыхнув листву, вознёсся к звёздам. По украшенной цветами дорожке к арке выступала королева туатов. На Эйтайни было летящее фиалковое платье, настолько лёгкое, что казалось сотканным из ветра. На голове серебряный венец с зелёными кристаллами, который я видела на отце Эйтайни. Ворожея шла босая сквозь замерший живой коридор, плыла над примороженной травой, не пригибая ни листика. Как ей не холодно? Я запахнула плащ потуже, когда она поравнялась с нами, обернулась и улыбнулась мне одними губами. Стало теплее.
Эйтайни присоединилась к будущему мужу за аркой. Старик спрашивал её на том же тайном наречии, что и Асгрима. Эйтайни отвечала развёрнуто, видно, знала его лучше охотника. Когда часть, из которой я ничего не понимала, закончилась, Эйтайни и Асгрим взялись за руки. Старик перевязал их запястья лентами, чтобы они не размыкали любимых рук - похоже на наш ритуал. Не такие уж мы и разные. Старик сказал что-то напоследок и сложил ладони на груди. Асгрим вглядывался в лицо Эйтайни, их губы соединились в долгом, не предназначенном для чужих глаз, поцелуе.
- Видишь, иногда принцессы выходят за простых охотников, - шепнула я Микашу, смущаясь и отворачиваясь.
- У демонов всё не как у людей, - усмехнулся он.
Я же для него сказку с хорошим концом придумывала, а когда она воплотилась в жизнь, он всё равно не обрадовался. Как хочет. Я повернулась к Шейсу, знакомому охотнику из отряда Асгрима.
- А почему никто их не поздравляет?
- Потому что церемония закончится, только когда они пройдут через арку Нэнэке рука об руку. Настоящая арка, говорят, пропускала лишь тех, кто искренне любит, а тех, кто лгал, перебрасывала на другой край земли.
- Если бы наших заставили через такую арку проходить, то никто бы не поженился, - снова усмехнулся Микаш.
Неучтиво! Я пихнула его локтем в бок. Сомневаюсь, что у наших с любовью всё настолько плохо, а впрочем, может, и настолько. Хорошо, что мне и дела нет, иначе я бы сильно расстроилась.
Эйтайни и Асгрим нехотя оторвались друг от друга и направились к арке. Замерли в шаге от неё, взялись за руки и одновременно прошли на противоположную сторону. Туаты захлопали в ладоши, желая счастья супругам, выкрикивали нескромные советы Асгриму, как вести себя наедине с женой. Старик воздел руки к небу, и все стихли. Арка вспыхнула и осыпалась, цветы разлетелись ночными мотыльками. От восхищения я тоже захлопала в ладоши.
- Девчачьи выкрутасы, фу! - проворчал над ухом Микаш.
- А мне всё равно нравится, - я не сдержалась и показала ему язык.
- Так ты же девчонка, - он развёл руками.
Какая разница, что он думает? Какая разница, что все вокруг думают? Мне нравится, и всё тут! Больше я ни перед кем притворяться не стану!
Церемония закончилась поздравлениями и вручением подарков. После того как мы выказали почтение жениху и невесте, нас отвели к столам, расставленным вдоль поляны кругом. Они ломились от медовых сладостей, жаркого из баранины, дичи, рыбы, салатов из корешков, медовухи и даже эля - напитка длиннобородых.
Мы сидели рядом, но не разговаривали и не смотрели друг на друга. Я съела ровно столько кусков мяса, рыбы и сахарных рогаликов, сколько в меня влезло. От медовухи и эля отказалась, несмотря на уговоры туатов. Не нравится - и всё, назавтра ещё голова болеть будет.
Асгрим с Эйтайни открыли танцы. Заиграли арфы и волынки, забили барабаны и бубны. Ворожея вначале исполнила ритуал: летела по воздуху, купаясь в лунном сиянии, ритмично выгибалась, как берёзы по воле ветра, звала, обольщала. Асгрим присоединился к ней, вначале грозно и настойчиво, а потом интимно и мягко. Вскоре танцевать пошли и другие пары. Я наблюдала за ними, потягивая мятный отвар из глиняной чашки. Вечность назад в Гартленде я также наблюдала за праздником, на котором веселился мой брат, завидовала и злилась, что не могу присоединиться к торжеству. Чего стесняюсь-то? Не хочу больше наблюдать, как жизнь проходит мимо, хочу участвовать во всём, хочу дышать полной грудью! Именно ради этого я прошла этот путь.
Я развернулась всем телом к Микашу. Он обсасывал баранью косточку и хлебал эль мелкими глотками, оставляя на губах пенные усы.
- Потанцуй со мной!
Он поперхнулся и закашлялся, колотя себя кулаком в грудь.
- Я оттопчу тебе все ноги.
Я закатила глаза.
- Перещеголять Йордена тебе не удастся. Ты прекрасно танцевал у шамана. Не отказывайся, а то снова будешь жалеть.
- То были другие танцы и никто не смотрел. Туаты нас на смех поднимут!
- Они всего лишь вшивые демоны. Впрочем, как хочешь. Если ты не будешь со мной танцевать, я попрошу какого-нибудь туата.
Я встала из-за лавки и сделала шаг в круг танцующих. Микаш тут же меня перехватил.
- Не стоит. Они же сводят с ума своими плясками, забыла?
Я усмехнулась и потянула его за собой.
- Чтобы не было недоразумений, - я упреждающе подняла руку. - Между нами ничего не изменится. Я не желаю, чтобы ты следовал за мной, просто хочу танцевать.
- Я понимаю.
- Тогда давай повторять за остальными. Это не должно быть слишком сложно.
Я положила его ладони себе на талию. Микаш неловко переминался на месте, пыхтел, увёртываясь от моих ног и подхватывая в рискованные моменты.
- Не надо так стараться, - проворчала я, когда мы едва не столкнулись лбами. - Расслабься и получай удовольствие. Пара синяков на ногах погоды не сделают.
Микаш горестно вздохнул и продолжил, внимательно оглядываясь по сторонам в поисках того, кому можно подражать.
- В Ильзаре ты был уверенней.
И наглее. В доме Странника тоже. Его постоянные преображения от язвительного циника, которому плевать на всех и вся, до застенчивого, ранимого мальчика, готового на подвиг ради своей возвышенной любви, сбивали с толку. Почему он выбрал предметом воздыханий меня?
- Так ты догадалась? - Микаш напрягся и едва не отпрянул.
- Я слышала твой голос после того, как очнулась от обморока.
Он остановился и отошёл на шаг.
- Когда было тоскливо, я забирался в головы своих хозяев и веселился за их счёт. Тогда мне хотелось...
- Потанцевать со мной вместо Дражена?
- Если он ошибётся, никто не поймёт, что это моя ошибка. Прости, я не думал, что ты перехватишь моё внушение и тебе станет худо.
- Не переживай, - усмехнулась я, сделав шаг навстречу. Снова положила его руки себе на талию. - Ты меня спас. Без тебя я бы не узнала о вероломстве Йордена и не решилась бежать. Без тебя меня бы здесь не было, без тебя я бы терпела неверность, побои и ещё только боги ведают что.
- Прости, - он понурился и снова попытался отстраниться, но я не отпускала. - Если бы не я, ты была бы в тепле и безопасности.
Безнадёжен.
- Так потанцуй же со мной в извинение! После, так уж и быть, получишь награду.
- Какую? - его глаза вспыхнули, как у ребёнка.
- Узнаешь, когда получишь.
Он сдался, пробормотав себе под нос: "Это как в фехтовании, просто повторять, пока не выйдет идеально". Подхватил ритм музыки и закружил меня вокруг себя. Танцевал всё лучше, я наслаждалась каждым движением и старалась не сравнивать нас с окружающими. Волшебно, как в мечтах и даже лучше, будто паришь в тёплом пурпуре облаков и упиваешься сладким весенним воздухом.
Мы остановились, только когда музыка стихла, с первым лучом рассвета. Туаты собирали столы, скрывали следы пиршества и прятались во дворце под холмами.
Я отвела Микаша в сторонку. Он так внимательно за мной следил, что едва удавалось сдержать смех. Из низин поднимался пар, восходящее солнце облекало его в пушистое золото, которое оседало на лице росными каплями. Убедившись, что нас никто не видит, я поднялась на цыпочки и поцеловала Микаша в твёрдые губы. Замер. Когда я отстранилась, он затравленно опустил глаза к земле.
В чём дело? Он ведь хотел услышать сказку. Так почему разрушает её?
"Я хотел, чтобы сказка стала былью, но она как золото этого утра - лишь зыбкий морок из тумана и солнца", - вклинился в мои мысли его хрипловатый голос.
Я и забыла, что он постоянно читает. Не отвечая, я побрела к белому ходу в Подземный дворец. Микаш чеканил шаг за моей спиной.
Весь следующий день я отсыпалась, а на второй засобиралась в дорогу. Ко мне заглянула Эйтайни.
- Видела, как ты веселилась на свадьбе, - она улыбалась, глядя, как я перебираю вещи и подсчитываю сбережения. Вейас оставил мне всё, что у нас было, даже свою гербовую подвеску, но этого было мало.
- Веселье было заразным, - я повернулась и заглянула в фиалковые кошачьи глаза. - Иногда мне кажется, что я оскорбляю этим брата. Как будто я не любила его и начинаю забывать.
- Когда я согласилась на свадьбу с Асгримом, не относив траур по отцу, мне тоже казалось, что я оскорбляю его память. Но это не так. С трауром или без, отец всегда будет в моём сердце, как и мама, которая ушла в лес раньше срока. Уверена, они были бы счастливы, что я живу дальше. Эта свадьба - предсмертное желание моего отца, - глаза ворожеи заблестели, она взяла меня за руку. - Так и Вейас желал, чтобы ты исполнила свою мечту, а не тратила силы на слёзы и грусть.
- Да, - я отвернулась и подняла взгляд к сияющим в потолке вкраплениям кристалла, чтобы скрыть подступившие слезы. - Я поеду, как только соберусь, не хочу вас больше стеснять.
- Ты никого не стесняешь, оставайся, сколько потребуется.
Я покачала головой. Пересахаренная еда и зелёный свет колдовских кристаллов опротивели, а пустившая корни в душе дорога уже звала за порог, в город на краю погибели. Грезились приключения и открытия, не терпелось узнать, смогу ли я выстоять одна, не погибнуть от глупости или слабости, дойти до конца нетореной тропы.
- Мы дадим тебе всё, что скажешь, - примиряюще улыбнулась Эйтайни и оставила меня одну.
Туаты поделились со мной едой: вяленым мясом, луком и чесноком. Одежду тоже одолжили взамен износившейся: удобные штаны и жилетку из плотной кожи, несколько шерстяных рубашек, плащ, чтобы укрываться от дождя. Лошадь мою - коренастую фермерскую кашлатку - вернули, откормленную и бодрую, но, к сожалению, не пролинявшую с зимы. Я долго вычёсывала её скребницей, привязав к жердям в большом загоне. Приходилось отплёвываться и кашлять, а потом счищать шерсть с волос и одежды. В таком виде меня и застал Микаш.
Сопровождавший его туат вывел из стойл по соседству здорового жеребца, чёрного, с мохнатыми белыми чулками на ногах и проточиной на морде. А глаз-то недобрый, голубой, сорочий. Каким образом тут оказался рыцарский боевой конь?
- Забирай. Для наших кобыл он слишком велик, - сказал туат. - Только осторожно, он построже ненниров будет и сильно жеребцует.
- У меня тяжёлая рука. Справлюсь.
Конь попытался цапнуть его за плечо и тут же получил по морде кулаком. Жеребец оценил силу по достоинству и на первое время присмирел. Микаш привязал его подальше от моего мерина и принялся чистить. Конь лупил копытами по скале и точил зубы об загон. Мой мерин удалился от жеребца настолько, насколько позволяла привязь.
- Норовистый, - присвистнула я, когда злобный коняка сверкнул бельмами в сторону Микаша и щёлкнул зубами.
- Нет, просто обнаглевший, - беспечно отмахнулся медведь. - Давно его никто не обламывал. Вот у зареченских коневодов косячные жеребцы были - зверюги почище демонов. А хитрющие! На спину будто заманивают, а как сядешь, понесут так, что только ветер в ушах свистит, а глаза слёзы застят. Один такой всю ночь меня по полям таскал. К небесам взвивался, пополам складывался, чтобы из седла выбить. Только я цепко ногами держался, гриву на пальцы наматывал, круг за кругом закладывал, уже и уже. К рассвету он выдохся, зато после этого был послушней и ласковей дамской левретки.
Туат с уважением смотрел на него, даже жеребец воодушевился, а мне снова хотелось смеяться:
- Хвастун! Это же строки из сказания о зареченских рыцарях. А говорил, что сказок не знаешь.
- Я говорил о бабских сказках на ночь, а это правдивые мужские сказания. Огромная разница! К тому же ты-то любишь сказки. Так что тебе не нравится?
- Я люблю, когда в них верят, а не лгут, чтобы казаться лучше.
- Я не лгал.
- Если бы ты гонял коня всю ночь, на рассвете он бы умер в запале. Может, я и глупая, но не настолько.
Туат отступил от Микаша на шаг и посмотрел с подозрением.
- Может, я преувеличил для красного словца, но не лгал. А с конём справлюсь, - он похлопал жеребца по крупу. Тот подобрался и перестал скалить зубы, приняв серьёзный вид. - Они все успокаиваются после нескольких переходов. Хочешь жить - не будешь силы на пустую злобу тратить.
- Куда ты навострился? Я тебя с собой не беру.
- Куда - неважно. Здесь я оставаться не могу. Это же ты сахарная принцесска, ради тебя они нас терпят, а как уедешь, меня пинком под зад выставят.
- Прекрати, а? Посмотри на меня, я вся в шерсти, тощая, в обносках с чужого плеча. Какая я тебе принцесска?
- Принцесска и в ослиной шкуре принцесска. От неё особым духом пахнет.
- Лишь бы это был не запах отхожего места, - процедила я сквозь зубы.
Микаш недоуменно сдвинул кустистые брови.
Обмен колкостями закончился. Я продолжила счищать с себя шерсть. Микаш поднял переднюю ногу коня и принялся ковыряться в копыте железным крюком. Края копытного рога загнулись кверху тонкими пластинами. Микаш срезал их ножиком и цокнул языком:
- Его ковать надо, иначе он даже одного перехода не выдержит.
Дожидавшийся рядом туат ответил:
- Мы не куём лошадей. Ненниры по снегу босыми ходят, железяки на льду только скользят сильней.
- А подковы хоть есть?
Туат развёл руками.
- Схожу наверх. Может, удастся с кузнецом сговориться. Мне бы только подковы достать, дальше сам справляюсь. К шорнику хорошо бы зайти. Старая подпруга ему коротковата будет.
- Ты в кузнечном и шорном деле разбираешься? И жнец, и швец, и на дуде игрец? Прямо мастер на все руки! - не сдержалась я.
Чего бешусь? Пускай бахвалится и пушит хвост. Мальчишки все такие, что Петрас, что Йорден, боги, даже Вей так делал, чтобы охмурить очередную селяночку. Какая мне разница? Пускай катится своей дорогой!
- Никогда не знаешь, что пригодится в жизни, - пробормотал Микаш на прощание и повёл жеребца следом за туатом.
Через пару дней ко мне снова заглянула Эйтайни.
- Я ворожила тебе на удачу. Завтра можешь отправляться в путь. Неделю будет хорошая погода, а там ты сама справишься, - она протянула мне глиняную чашку с горячим травяным отваром. Я подозрительно глянула на королеву. - Не бойся, это чтобы здоровье и силы в дороге не подвели.
Я села на лавку и принялась греть стынущие ладони о чашку, вдыхая терпкий аромат.
- Принцесска, я пришёл попрощаться! - раздалось непочтительное с порога. Я даже голову поворачивать не хотела.
- О, извините, Ваше Величество, это я не вам, это я... принцесске.
Микаш встал возле нас. Я закатила глаза. Эйтайни усмехнулась:
- А со мной, значит, прощаться не надо?
- С вами - отдельно. Официально, - подобрался Микаш. - В городской кузне немного подработал, пока кузнец личные дела справлял. У него тоже свадьба. На подковы хватило и на подпругу, даже немного на угощение осталось.
Он достал из-за пазухи запечатанный кувшин с элем и хотел налить, но я покачала головой.
- Молодец, конечно, но крепкое я больше не буду. У меня своё питьё есть.
Микаш пожал плечами и налил себе полную до краёв кружку. Пена аж наружу выбегала.
- Хорошие здесь люди, добрые и щедрые. Друг за дружку держатся. У нас бы так сплочённо жили, может, никакой беды и не случилось бы. Верно, это оттого, что досюда власть Сумеречников не дотягивается. Народ не избалован и рассчитывает только на себя и друг на друга.
- Да... - задумчиво пробормотала я, потягивая отвар. Уезжать-то жалко, Урсалия почти как родная стала. Я точно знала, что когда-нибудь снова ступлю на порог Ильзара, но сюда уже не вернусь.
- Надеюсь, ты не поедешь за мной?
- Нет-нет, даю слово. Я же попрощаться пришёл, - он чокнулся со мной кружкой. Пена выплеснулась через край и попала в мой отвар. - И с вами, раз уж вы тут.
Он поднял кружку и отсалютовал Эйтайни. Та снисходительно улыбнулась.
- Ты ведь не Сумеречник, - я подозрительно прищурилась. - И слова держать не обязан.
Микаш сделал глоток аж на полчашки. Как не закашлялся?
- Хочешь, сказку расскажу? На этот раз ту, в которую я верю.
Я пожала плечами.