- Жила-была лягушка. Она считала себя самой необыкновенной и недооценённой лягушкой на болоте. Надоел ей старый дом среди кувшинок, и решила она отправиться в дальние края, где комары слаще и не водятся цапли, готовые вот-вот съесть. Упросила она уток взять её с собой на зимовку. Ухватилась квакушка ртом за шест, подняли его с двух сторон утки и полетели. Прошло совсем немного времени, прежде чем утки встретили свою стаю и захотели поздороваться. Они забыли про лягушку и выпустили шест. Она упала в воду маленького пруда, но как только вынырнула на поверхность, её съел аист.
- Сиди дома - не гуляй? - безразлично спросила я.
- Вроде того, - ответил Микаш в тон мне и вторым залпом опорожнил кружку до дна.
- А если эта лягушка не хочет жить? Если она хочет, чтобы её съел аист?
- Значит, это очень глупая лягушка.
- А как назвать ухлёстывающего за ней селезня, готового отгонять всех аистов на болоте ценой собственной жизни?
- Это тоже очень глупый селезень.
- Как хорошо, что неумны мы оба, иначе нам бы было скучно друг с другом. Госпожа Эйтайни, вы молчите, мы не утомили вас своей глупостью? - куртуазно обратилась я к ворожее.
Мы засмеялись. Микаш встал и вышел, забрав с собой кувшин.
- Зря ты так, - покачала головой Эйтайни. - Мужчины нежные, как дети. Дамские колкости их сильно ранят.
- Меня его слова тоже ранят, - я поставила кружку на тумбу и сложила руки на груди.
- С тебя же, как с гуся вода. Огрызнулась и пошла дальше, а он ещё долго переживать будет. Посмотри на моего Асгрима: чуть что скажешь, сразу замыкается.
- Может быть. Он вызывает во мне всё низменное. Бесит. Поэтому и не хочу, чтобы он ехал со мной. Боюсь стать ведьмой, не такой, как ты, а страшной и зловредной…
- Так я и была страшная и зловредная, - не обидевшись, усмехнулась Эйтайни. - Бегство от проблем - не выход. Они настигнут тебя, где бы ты ни была. Послушай Микаша. В его словах есть доля истины.
- Значит, ты с ним согласна? Я - глупая лягушка?
- Нет. Ты ещё очень юна и мало что знаешь. Не так плохо, что ты ищешь место в жизни, а не ломаешь себя в угоду правилам и традициям. Просто ответы не в недоступном уголке мира, а вот здесь, - Эйтайни коснулась моего виска. - И вот здесь, - переместила руку к груди, где билось сердце. - Прислушайся к себе, и ты поймёшь, что тебе нужно.
- Меня ждут в городе на краю погибели. Я видела это на Мельдау.
- Значит, ступай, - кивнула ворожея. - Поверь в себя, тогда всё получится.
Я обняла её и зашептала:
- Я буду стараться. Спасибо за всё!
Не думала, что буду относиться к ней, как к старшей сестре.
- Не дерзи Микашу. Постарайся понять, что тебя злит. Когда я поняла, то тут же перестала быть страшной и зловредной, - посоветовала мне ворожея, прежде чем за ней пришёл муж.
Проводить меня на рассвете пришли Асгрим, Эйтайни, Шейс и ещё с десяток знакомых охотников-воинов. Помогли закинуть тюки на лошадь и помахали руками, желая удачной дороги. Я уселась на своём сером мерине Лютике, полуобернувшись, и он повёз меня прочь от туатов. Их силуэты удалялись, пока не стали точками на багряном горизонте. Микаш не пришёл, хвала богам!
Я перевела взгляд на дорогу, которая огибала Урсалию сбоку. Этим же путём мы с братом ехали полгода назад, как в другой жизни. Теперь я одна.
Погода стояла по-весеннему тёплая и ясная. Почва оттаивала, журчали ручьи, на редких рябинах и кустах бузины распускались почки, вербы пушились котиками. Каркали грачи, щебетали едва вернувшиеся с зимовий ласточки. Прошлой осенью пустошь покрывал пёстрый ковёр кроваво-алой толокнянки, а сейчас она играла красками весны. Проклёвывались свежие зелёные побеги посреди сухой листвы, вспыхивали яркие первоцветы: сиреневые печёночницы, жёлтые примулы и белые ландыши. Аж в глазах рябило. Отвыкли за долгую чёрно-белую зиму. Сладкий запах дурманил голову.
День близился к концу, когда мы въехали под сень разлапистых елей. Едва заметные после зимы, убегали в стороны стежки, заваленные деревьями. Я ехала по большой главной дороге. Перед зимой этот лес был тихий-тихий, даже на ветру не шевелился, а теперь в нём что-то беспрестанно шелестело, хрустели сучья, мелькали тени. Будто медведь сквозь чащу ломился. Медведь? Хм... Сбоку донеслось хрипловатое конское ржание. Я усмехнулась. Насколько же он предсказуем!
Возле очередной поваленной ели пришлось спешиться, чтобы провести коня под низкими ветками. Продираться сквозь колючий ельник Лютик отказывался, а по сухим сучьям мог запросто поранить ноги. Мы долго кружили по лесу в поисках окольного пути. Солнце скрылось за горной грядой впереди, опустились жидкие сумерки, из низин поволок туман.
Мы выбрались на широкую дорогу и через полчаса были у зияющего в скале провала - входа в пещеру Истины. Я остановилась на поляне, где сохранилось наше прошлогоднее кострище, расседлала Лютика и обустроила ночлег. Умаялась так, что валилась с ног. Насколько же тяжелей путешествовать одной! Я всё время оборачивалась и искала Вейаса. Почему он мне не помогает? А потом вспоминала... Интересно, он шёл обратно этой же дорогой?
Ржание раздалось совсем рядом.
- Выходи уже!
Эхо разнесло слова по лесу. Затрещали сучья, послышалась заковыристая брань и топот копыт. На поляну выбрался Микаш, ведя под уздцы своего жеребца. Последний недовольно фырчал и раздувал ноздри, видимо, схлопотал по морде.
- Твой конь слишком шумный для скрытного наблюдения, - улыбаясь, заметила я.
Микаш поджал губы и сверкнул на жеребца глазами. Опять обиделся? Но я ведь ничего такого не сказала! Надо зайти с другой стороны.
- Порубишь дрова на костёр? - продолжая улыбаться, поинтересовалась я. - Я твои вещи разберу. Разделим работу поровну. Ну, пожалуйста!
Он поперхнулся и, наверное, даже покраснел, жаль, в темноте не разобрать.
- Ладно, - просипел. - Только Беркута расседлаю. Он слишком буйный.
- Красивое имя.
- Красивая птица. Жаль только, что коняка безголовая и этого имени не достойна.
Он вручил мне тюки и увёл Беркута на водопой. Я распаковала одеяло и тёплую поддёвку на ночь, походную посуду и жменю овса для супа. Где Микаш им разжился? Туаты овёс не выращивают. Зерно отправилось в котёл, где уже плавали куски мяса, колечки лука и мелко покрошенный чеснок. Когда Микаш вернулся, я вручила ему топор и подожгла сложенный домиком хворост в кострище. Затрещал лапник, запахло хвоей. Микаш успел поколоть дрова, пока мой хилый костерок не опал. Суп сварился быстро, и я разлила его по мискам. Съела меньшую часть. На третьей добавке Микаш опомнился и протянул мне свою миску.
- Доедай, я уже всё, - покачала головой.
- Ты очень худая и должна есть больше, - проворчал он.
- Если бы мне хотелось, я бы съела больше, - настырное внимание к моим привычкам раздражало. - Так зачем ты за мной поехал?
- Я ехал не за тобой, а в ту же сторону, что и ты, - огрызнулся он и снова принялся за еду.
- И в какую же это?
- В Нифельхейм.
- Здорово! Значит, нам не по пути.
Микаш удивлённо вытаращился.
- В любом случае дорога тут одна: в Гартленд. Перевал в десяти вёрстах к востоку отсюда. Ты заблудилась.
- Неужели? Я пойду через пещеру, - я кивнула в сторону закрывавших проход елей. - Вы шли через перевал? Троллей не встречали?
- Йорден струсил. Мы плыли на корабле. Урсальский капитан хорош, правда, пахнет от него, как от морского демона, и повадки такие же, - Микаш задумчиво повёл плечами, облизывая остатки супа с ложки. - Морем безопаснее.
- Денег нет. К тому же женщин моряки не любят или любят слишком сильно. Меня уже пытались изнасиловать, во второй раз испытывать судьбу не хочу, - я пошевелила палкой головешки в костре. Не думала, что смогу говорить об этом спокойно, но теперь даже злости не осталось, только досада.
- Тебя пытались изнасиловать? Кто и когда? - переполошился Микаш. Я лишь повела плечами.
- Кузен. Ещё в самом начале путешествия. Я была виновата, дала ему ложную надежду, осталась с ним наедине... Если бы не Вей, я бы умерла от страха. Или от стыда. Вей. Вей...
Я снова обернулась ко входу в пещеру. Сердце стягивало тоской. Кто теперь будет защищать меня от моей глупости? Разве что этот...
- Не думал, что они и со своими так себя ведут, ну кроме… всех, - Микаш понурился. Огонь отражался в его глазах.
- Своей я никогда себя не чувствовала, не чувствовала себя собой. Только сейчас начинаю узнавать, какая я на самом деле. Тебе нравится?
Он посмотрел на меня, склонив голову набок. Ответ читался у него во взгляде, всегда был там, просто я не замечала, как будто мои глаза застилала мутная пелена.
- Давай спать. Завтра, пока не выберемся из пещеры, расслабиться не сможем. Кто будет первый? - заговорила я на более насущную тему.
- Спи. Я покараулю.
Я хоть и старалась изо всех сил вести себя дружелюбно, но все равно раздражение прорывалось наружу. Он считает меня слабой? Вдох-выдох. Нельзя позволять эмоциям затмевать разум. Надо найти довод, который подействует.
- Тебе тоже нужно отдыхать. Вдруг на нас демон нападёт, а ты устал? Пещера - опасное место, сам знаешь.
Микаш в задумчивости жевал губы.
- Ладно. Только ты ложись первая.
Я надела меховую рубашку и, завернувшись в одеяло, устроилась у костра. Проснулась сама, как и рассчитывала, через шесть часов, заворочалась, выбираясь из плотно подоткнутого одеяла.
- Спи, - буркнул Микаш. Явно надеялся, что я просплю до утра. Как ребёнок!
- Сам спи, твоя очередь, - ответила я скрипучим голосом. - Ты же обещал.
- Только прикрою глаза ненадолго, - Микаш зевнул и укутался в одеяло. - Спой мне ту песню, про сны.
Вот это комплимент! Я придвинулась ближе, он положил мне голову на колени, и я запела, стараясь не сфальшивить. Упрямец засопел и расслабился, едва я успела допеть второй куплет. Уснул, видно, умаялся за день. Почему себя не бережёт?
Трещало пламя, затягивали трели предрассветные птицы. Туман кутался в золотое и алое. Из-за гор брезжили первые лучи, пронзали тени. Весеннее солнце такое беспощадное, что даже жалко ночную мглу.
Увидеть белые ночи не удастся. Ещё бы пару недель подождать. Хотя ждёт ли меня тот, к кому я спешу? Нет, терять надежду нельзя, иначе всё бессмысленно.
Я подбросила в огонь дровишек, сходила за водой и приготовила завтрак: жидкий суп с мясом и остатками овса. Разлив его по плошкам, разбудила Микаша. Он протёр глаза, буркнул что-то про то, что я снова не разбудила его вовремя, сбегал к ручью умыться и принялся есть.
- Ты не отступишься? Хочешь идти за мной? - спросила я, наблюдая, как он заглатывает суп, обжигая язык и небо.
Микаш кивнул. Я вздохнула. Значит, нужно идти вместе и заботиться о нём, иначе с ним что-нибудь стрясётся.
Я упаковала вещи, пока он доедал и седлал Беркута, а когда пришло время трогаться, вручила ему шарф.
- Обмотай лицо. В прошлый раз нам мерещилось всякое. Вейас сказал, что это из-за грибных спор.
- Сейчас не время для грибов. Разве что сморчки-строчки, но они безвредные, - почесал затылок Микаш, но шарфом обмотался и пожал плечами: - Если твой брат говорил, значит, что-то там есть.
Я отвернулась, смахивая мысли о Вее вместе с непрошенными слезами. Мы запалили факелы и пошли. Проход был ровный и гладкий. Я не запомнила его с этой стороны: видения унесли меня в лиховерть безумия. Стоит ли рассказывать Микашу, что с нашей первой встречи в Ильзаре или даже до неё он частый гость моих снов? Безликий сказал, что ничего плохого не случится, если Микаш выберет правильный путь. Не буду лишать его надежды.
Однообразный проход змеился под горой пробитым водой руслом. Развилок не было. Возможно, они существовали только в наших с Веем головах. Дышать через шарф становилось всё труднее. Лицо промокло и прело от испарины.
- Погоди, - я остановилась перед крутым поворотом, вручила Микашу поводья своего мерина и полезла в сумки. - Вон они! Посвети сюда.
Я нашла дневник и присела на корточки у стены. У её основания выпирали пупырчатые грибы: бледно-зелёного цвета, шляпка с ножкой срослась настолько, что они были почти неотличимы.
- Зачем?
Я пожала плечами.
- Знаменитые путешественники всегда зарисовывали диковинки в дневник, чтобы потом по нему учились другие.
- Ты надеешься, что кто-то будет учиться по твоему дневнику?
Ну вот, Микаш смеётся! Было больно и хотелось уколоть в ответ. Злая ведьма - напомнила я себе.
- Мне нравится представлять себя полезной для кого-то, а тебе нет?
Он не ответил. Я обмакнула перо в чернильницу, лёгкими штрихами вывела силуэт и добавила пару строчек описания. На стоянке подробнее распишу. Подождала, пока чернила высохнут и спрятала дневник. Дальше шли без приключений, видели и знакомое зелёное озерцо в гранитной чаше, и спящих летучих мышей. Выход указали сиреневые лучи закатного солнца. Пахнуло свежим воздухом. Лошади припустили вперёд. Мы едва не повисли на поводьях и побежали сами, желая освободиться от тесноты и затхлости каменных сводов. В рощице разбили лагерь и устроились на ночлег. Медленно стемнело. Мы лежали на нагретой костром земле, укрытой сосновыми лапками и мхом, и смотрели на звёзды, а звёзды смотрели на нас.
- Они здесь не такие, как в Хельхейме, будто небесную карту сдвинули чуть вбок. Заметил?
Микаш тихо угукнул в ответ.
- На юге звёздные рисунки, должно быть, совсем другие. Хотела бы я их всех увидеть!
Микаш снова угукнул, ночная птица вторила ему эхом с опушки.
- А Вейас бы хотел побывать на них всех. Его горизонты шире моих. Мне кажется, я видела только самую верхушку, а главное он ото всех скрывал. Я никогда его не пойму. Я глупая?
На этот раз Микаш не угукнул, а замычал. Хотелось то ли смеяться, то ли стукнуть его чем-нибудь тяжёлым. Я прижалась к нему, чтобы согреться, и вскоре уснула.
Светало рано. Птицы щебетали так неистово, что спать было невозможно. Мы поели, собрались и двинулись дальше. Как только выехали из рощи, Микаш пустил Беркута в галоп. Кряжистые ноги с грохотом врезались в землю, задние копыта сверкали над крупом, когда застоявшийся конь козлил, чуя свободу. Комья грязи летели вокруг.
Лютик припустил за собратом. Я раскинула руки и глотала ртом сладкий весенний воздух.
- У-у-у! У-у-у! - кричала от воодушевления.
Хотелось козлить, как Беркут. Свобода!
Мы придержали коней лишь на подъезде к Гартленду, чтобы успеть их отшагать до дома знакомого целителя Майлза. Сумеречники с подобным даром селились на отшибе, подальше от людей, поближе к свежему воздуху. Может, оно и правильно.
Я спешилась первая и постучала в круглую белёную дверцу деревянного домика с травяной кровлей. На порог вышел Майлз. За зиму он немного похудел, отчего круглое прежде лицо выглядело одутловатым. Залысины на висках расползлись так, что их разделяла лишь узкая борозда волос на затылке.
- Наше почтение, мастер Майлз. Как дела в городе? Как здоровьичко? - начала я издалека.
- И моё вам, мастер Лайс. Дела идут. Озимые засеяли, скот на летнее пастбище выгнали, на здоровьичко жаловаться привычки не имею, - как всегда веско отвечал он. - А где ваш брат?
- Прошёл испытание и отправился домой. Вы его не видели? - Майлз мотнул головой. - Что ж, тогда не позволите переночевать у вас по доброй памяти?
- Оставайтесь, - пожал плечами целитель. - Жаль, Бельтайн пропустили. Знатный праздник был, чай, почище, чем в захолустной Урсалии.
Ни капли не жаль, учитывая, как мне досталось тут на Самайн. Быть единственным человеком на празднестве духов - то ещё удовольствие.
- А что за друг? - он с любопытством разглядывал переминающегося за моей спиной Микаша. - Какого рода будешь?
- Никакого. Простолюдин, - отмахнулся тот.
- А, бастард. Чей? - не унимался Майлз, не замечая, что вот-вот разразится буря.
- Свой! - вспылил медведь, сложил руки на груди и отвернулся.
Я закатила глаза и зашептала на ухо целителю:
- Его Микаш зовут. Он неплохой, только уж больно щепетильно к своему происхождению относится, но если обходить эту тему стороной...
"Нет, нормально всё же не будет", - хотелось добавить, но я же не злая ведьма, правильно?
- Я не об этом. С таким даром у него каждый дозор родовой знак спрашивать будет. В Лапии, может, и нет, но вот в центральных провинциях Норикии - точно. Это вам не Утгард, детишки. Там непорядок не терпят.
Я вынула из-за пазухи гербовую подвеску Вейаса и повесила Микашу на шею.
- Значит, будет старший Веломри. А про меня вряд ли кто спросит.
Микаш покраснел до самых ушей, засопел и отвернулся ещё больше.
- Всего лишь друг, хм? - удивился Майлз.
Мы расседлали лошадей и занесли вещи в дом. Целитель угощал приготовленной на скорую руку яичницей с беконом, козьим молоком и сыром.
- Как вам, кстати, дорога? - обронил Майлз, когда собирал тарелки со стола. - Ходили через пещеру? Видели Лик Истины?
Похоже, это волновало его больше всего.
- По дороге туда - да. Нас с братом преследовали жуткие видения, только он сказал, что это никакой не Лик, а грибные споры, - я полезла в сумку за дневником и раскрыла его на странице с грибами. - На обратном пути мы обмотались шарфами и ничего не видели.
Майлз забрал дневник и изучил рисунок.
- Тролльи грибы, ну надо же! Я думал, они все вывелись, - воскликнул он. Я вскинула брови. - Тролли из них дурманящие зелья делают. Эти грибы такая редкость! Как их найти?
Я объяснила, насколько смогла. Майлз накинул на себя плащ и натянул сапоги.
- Хозяйничайте тут без меня. Еда в погребе, дрова в поленнице, можете баньку натопить. Я только туда и обратно, - говорил он с порога.
- Но мы на рассвете отбываем. Вы не успеете! - Он явно не в себе.
- Оставьте ключ под порожным камнем. У меня кроме трав красть нечего. Но вы это... кампалу и мак никому не давайте. Для вашего же блага, - бросил он на прощание и побежал к пасущейся на лугу лошади.
За спиной раздалось покашливание. Я обернулась. Микаш давился со смеху.
- Что с тобой?
- Солидный дядька, целитель, а туда же, грибочками балуется, - объяснил он, накладывая уже какую порцию добавки. Решил наверстать время голода в Утгарде? Его же раздует! - Не смотри на меня так. Еды здесь достаточно - меня есть не надо!
Я отмахнулась от глупой шутки. Странные они, мужчины, обжираются, пока не затошнит, напиваются до белых демонов, травку курят, а грибочки эти... жуть!
- Думаешь, тебе одной скучно жить на белом свете? Каждый развлекается, как может. Не всем для этого хочется лезть на отвесную стену, кому-то достаточно и грибочков, - смеялся Микаш, не скрывая, что прочитал меня.
Я взяла дневник и записала всё, что рассказал Майлз.
- Что дальше? - поинтересовался Микаш, когда закончил чавкать у меня над ухом.
Я задумалась.
- Знаешь дорогу на пляж?
- Примерно представляю, - пожал плечами он. - Зачем тебе? Купаться ещё холодно, лучше баню натопим.
- Да не купаться. Идём! - я потянула его за руку на улицу. - Посуду потом помоем.