Она осторожно выглянула в коридор, нет ли там кого. Молодая Яга оценила важность создания видимости приватной обстановки (о настоящей приватности в доме с тремя волкодлаками речи и быть не могло, но откуда Лене знать об этом), закрыла дверь в кухню и снова повторила вопрос.
- Что случилось?
- Я… - Начала девушка. - Антон…
Даня нахмурилась.
Кузнецова потерла кончиком указательного пальца висок и начала бездумно перекатывать чайную ложку в чашке. Все лето девушка не находила себе покоя. В тот памятный день, когда она пошла к Мишке на свидание (куда он, кстати, так и не явился и не попытался даже позвонить) Антон не проявил никакого интереса. Почти каждый летний день не проходил без этой мысли. Лена вспоминала, как смеялась с ним, пила сок на улице, как он провожал ее до дома и не рассказывал самовосхволяющих историй, как поступали и поступают на его месте другие, как он, решив схулиганить, приподнял ее над землей, а она визжала от страха. Тогда все эти мелочи ее раздражали, но постепенно память сделала с ними удивительную вещь, обратив эмоции в обратное русло. Сейчас от воспоминаний в груди у Лены образовывалась пустота, которую мог заполнить лишь Антон. Только вот она ему была не нужна. Все это Кузнецова попыталась изложить в несколько предложений.
- …Чем он занимался все лето? Что делал? Там ведь не было девушек кроме Мирны?
- Ну-у… - Даня попыталась сообразить к какому типу существ отнести привязавшуюся к молодому ведьмаку Гамаюн: птица или девушка? - Вообще, нет. - Даня решила, что все же птица ближе к истине. - Откуда? Из деревни разве что.
- А! - Лена махнула рукой, но потом неуверенно остановилась, схватилась за лоб. - Нет. Это ведь не обычный парень, он мог и в деревне найти кого-то.
Даня честно не знала, как помочь подруге.
Обнадежить и соврать Яга не могла. А все остальное просто слова пустые и никчемные.
- Лен, не знаю что сказать. Антон, он в основном все время с моей бабушкой проводил. Она мифологию отлично знает, древний мир, историю. Вот он выспрашивал, запоминал. Вряд ли у него было время на что-то кроме этого.
Кузнецова неуверенно улыбнулась. Даня не принадлежала к людям, умеющим хорошо врать. Она определенно говорила правду. Девушка снова вздохнула и сменила тему.
- Завтра приступаем к научному граниту?
Яга усмехнулась.
- Ну да.
Глава 7
Лиза сморщилась. Дешевый мотель на окраине города - все, что смог сообразить Яков. Ужасный запах стухшего и высушенного белья, сырого подвала, дешевой еды и старой мебели. Телевизор, включающийся со второго раза, скрипучая кровать. Единственное, несомненное достоинство этого номера - душевая.
Девушка выключила воду и завернулась в новенькое персиковое полотенце, купленное накануне вечером. Возле дома ведьмы дежурил Яков и Лиза позволила себе немного расслабиться. Новая расческа принялась распутывать тонкие светлые локоны. Таким как она не нужны вещи. Вещи мешают двигаться, вещи мешают охотиться и скрываться. Все, что было необходимо, Лиза покупала. И так было всегда, сколько она себя помнила в новой ипостаси. Так научил ее он.
На девушку непрошено нахлынули воспоминания. Рука с расческой замерла в воздухе и опустилась вдоль туловища. Она подошла к окну и раздвинула шторы. Белое солнце сияло с небосвода, придавая городскому кладбищу, на которое выходили ее окна, нелепый вид. С той стороны здания доносился гул трассы. С тех пор как она умерла, мир сильно изменился.
К началу тысяча девятьсот семнадцатого года ей исполнилось только двенадцать. Ее семья ютилась в маленькой подвальной комнатушке в Москве. Отец был рабочим на целлюлозной фабрике, мать швеей. Шестеро детей в семье: четверо мальчишек и две девочки. Денег едва хватало на пропитание, отец попросту пропивал большую часть заработанного. Лиза не знала, любил ли он вообще когда-нибудь их с матерью. Все что она знала про отца - это те короткие моменты, когда он нетрезвый являлся домой, а основной задачей детей было не попасться ему на глаза.
Лиза прижалась лбом к холодному стеклу и горько усмехнулась. Не попасться на глаза кому-то в крошечной комнатушке сложно. Тем не менее она, ее братья и сестры хорошо усвоили эту задачу.
Революция и гражданская война сделала с их без того бедной семьей и вовсе немыслимое. Матери едва удавалось найти заработок. Старший брат попросту пропал, вступив в ряды красноармейцев. Ей и другим, кроме самой младшей, приходилось добывать пропитание как придется: честно или воровством. Отец же неизвестно как ставший фабзавкомом вдруг возомнил, что отныне он от лица других рабочих должен управлять фабрикой.
Лиза сжала руки в кулаки. Человек, не имеющий представления ни об экономике, ни о технике, решил, что он способен взять на себя бразды правления! Как впрочем и многие тогда. Девушка прерывисто вздохнула. Долгое время после перерождения, осознания своей новой сущности она наблюдала, как революционное движение представлялось в родной стране единственно верным и правильным, как возводили в ранг героев людей, недостойных подобных почестей.
Кто дал право жалкой кучке людишек решать за огромную страну что хорошо, а что плохо, решать за нее? Она помнила всю боль и унижение, когда вынуждена была бросить школу. Девочка тайком проревела несколько ночей.
Отец пропал на три месяца, а когда появился неплохо одетый, выяснилось, что все это время он кутил, а заодно умудрился обескровить фабрику и теперь скрывался от бывших подельников. Это был декабрь семнадцатого. Лиза хорошо запомнила тот день. Он появился на пороге не один. С ним была девица в грубых штанах и рубахе с коротко остриженными волосами. Девочка сразу узнала одну из активисток пролетарской идеологии. Отец сел за стол, за окном стоял поздний вечер.
- Вышел новый декрет ВЦИК и СНК.
Мать беспомощно глядела на мужа. От непомерной работы плечи ее совсем осунулись, руки тряслись, она старела на глазах.
- О расторжении брака, - равнодушно продолжил он. - Тут бумаги, мы с тобой больше не женаты.
С этими словами он положил на стол пожелтевший лист и скрылся за дверью.
Через два месяца двое младших умерли от простуды, ослабленные полуголодным существованием. Старшая Катенька ушла из дому и подалась в проститутки, только через восемь лет они с Петром узнали, что ее зарезал пьяный клиент.
В марте восемнадцатого года Москва стала столицей РСФСР и ушла из жизни их мать.
Лиза резко отскочила от окна. Боль тех лет снова прорвалась сквозь тщательно выстроенную защитную стену.
Несмотря на все стычки с братом, девушка любила его, он единственное, что осталось от ее семьи, и он не бросил ее в голодные годы. Он помогал, вкалывал, воровал. Петя так и не женился. Лиза помнила довольно милую девушку, с которой они жили на протяжении трех лет, но потом она ушла, и они снова остались вдвоем.
В двадцать третьем ей исполнилось восемнадцать. Они с братом все еще жили в своем подвальчике, когда однажды ночью к ним ворвался зверь. Даже теперь, спустя столько лет Лизу передергивало от воспоминаний. Она помнила резкую ослепляющую боль во всем теле, собственный визг, перешедший в булькающий хрип, голос умирающего Пети и спасительную темноту, так долго не спешившую окутать ее сознание.
Потом она очнулась на короткое мгновение. Боль ушла. Лиза чувствовала, что ее тело движется. Девушка испугалась и, приложив максимум усилий, приоткрыла глаза. Первое, что она увидела, черные кудрявые волосы, обрамляющие удивительно красивое мужское лицо и ярко-синие глаза. Брови незнакомца были сведены на переносице, а губы плотно сжаты. Силы покинули девушку и на сознание опять навалилась темнота.
Затем Лиза обнаружила себя в чужой ночной рубашке на мягкой перине в незнакомой комнате. Оглядевшись, она пришла к выводу, что находится в чьей-то избе. Память вернула сознанию лицо незнакомца. Девушка осторожно выбралась из постели и неуверенной походкой приблизилась к открытой двери, за которой виднелась маленькая кухонька и столкнулась с ним.
- Проснулась?
Лиза оторопело кивнула. Никого красивей в своей жизни она не видела. Из-за его плеча показалась миниатюрная брюнетка.
- Очнулась?
- Да. Немного в шоке, - ответил за Лизу незнакомец. - Мирна, как там Петр? Скажи, что его сестра пришла в себя.
- Петя, - прошептала девушка непослушными губами. - Где?
Мирна взяла ее за руку.
- Пойдем. Я думаю лучше, если он сам тебе все объяснит.
И Петя объяснил. Все. Что нападение зверя ей не приснилось, что зверем был их отец, изменившийся в мифическое злобное создание, первым инстинктом которого и является преображение собственной кровной семьи в себе подобных, что их хозяева Дубравко и Мирна, брат с сестрой, пережившие когда-то похожее, что сейчас они живут в старой лесничей избе под Петербургом.
А потом Дубравко возился с ними день и ночь, отвечая на бесконечные вопросы и обучая. Силы Лизы постепенно росли, ей больше не требовалось спать, теперь ей было под силу то, о чем она раньше даже подумать не могла, но главное, девушка впервые в жизни влюбилась.
Благородный, умный, внимательный, всегда предельно вежливый, Дубравко был тем самым героем из сказок, которые мама иногда рассказывала на ночь. В его присутствии Лиза неизменно помнила о своем происхождении, а потому она начала учиться не только навыкам нового существования, но и всему тому, чего лишилась в детстве. Девушка была безгранично благодарна Мирне, которая с удовольствием помогала доставать книги, бумагу и чернила. В ее лице Лиза не нашла подругу, зато приобрела строгого, но справедливого наставника.
Проходили месяцы.
Девушка снова подошла к окну и отодвинула штору. Вдалеке блеснули стекла автобуса. Где-то там тащилась похоронная процессия. Солнечный, веселый, почти летний день. Голубое яркое небо.
Тогда стояла такая же погода.
Петр увернулся от удара, оттолкнулся от земли и сделал сальто назад. Дубравко одним прыжком преодолел расстояние почти в четырнадцать метров и оказался позади противника.
- Слишком много показного, Петь.
Ее брат зарычал и, резко развернувшись, нанес удар. Дубравко легко увернулся, присел, сбил противника с ног. Петр оказался на земле, но быстро пришел в себя, откатился в сторону, вскочил и прыгнул прямо на своего учителя, прижав его спиной к дереву. В глазах ученика стояла гордость. Дубравко улыбнулся.
Сердце у Лизы, наблюдавшей за поединком с крыльца, понеслось, обгоняя мысли. Как она обожала его улыбку!
- Ты молодец, Петь. Думаю, мы вам больше не нужны. Дальше вы справитесь сами.
Она ослышалась? Девушке показалось, что земля разверзлась и поглотила ее. Не чувствуя рук и ног, Лиза встала.
- Что? - Петр воспроизвел ее вопрос. - То есть как?
Дубравко без труда отодвинул ученика и прошел мимо него.
- Нам с Мирной нельзя долго жить на одном месте.
- Почему? - губы плохо слушались Лизу. Дубравко не остановился возле нее и прошел в дом.
- Наш отец, в отличие от вашего находится в относительно здравом уме и уже долгие годы мы его основная цель.
- И всего то? Нас четверо. Мы справимся.
Лиза пошла в избу вслед за неотстающим от учителя братом. Она лихорадочно соображала, что сказать, что сделать, лишь бы он оставался рядом.
- У отца клан. Это старая вражда. Вам не престало сюда вмешиваться. Вернется Мирна, мы покинем дом. Вам следует поступить также. Здесь наш запах, это привлечет Йосипа. - Дубравко подошел к растерянному Петру и положил ему руку на плечо. - Тебе больше нечему учиться. Защищай сестру. Ты ей нужен. На этом наши пути расходятся.
С этими словами он отвернулся и начал складывать в самодельный кожаный мешок то немногое, что всегда носил с собой. Петр чертыхнулся, сорвался с места и исчез из виду. Лиза будто приросла к месту.
- Не уходи, - еле слышно прошептала она. Дубравко взглянул на девушку и нахмурился. Ему не понравилось увиденное. С полтора месяца назад он начал догадываться, что Лиза испытывает к нему нечто большее, чем банальная благодарность, и это не грозило ничем хорошим. Ему давно следовало забрать Мирну и уйти, но привитое в детстве чувство ответственности за других мешало.
- Не уходи, - произнесла она снова.
Дубравко не двинулся с места. По опыту прежней жизни парень помнил, что единственно правильное поведение в таком случае - не проявлять жалость. Девушки частенько принимали его жалость за ответное внимание. Время и расстояние - самое лучшее средство. Он устало покачал головой и перешел к вещам Мирны.
Лиза в один прыжок оказалась перед ним, выдернула у него сумку и спрятала ее за спину. Дубравко вздохнул. Он ненавидел такие сцены.
Мирна влетела в комнату.
- Ты уже собрал и мое тоже?
- Да.
- Хорошо, а то мне тут надоело. Всю округу знаю, как свои пять пальцев. Я Петра встретила, он все рассказал, мы попрощали…
Она резко осеклась, наконец, вникнув в смысл развернувшейся перед ней немой сцены.
- О! Лизонька… - Мирна подскочила и обняла свою прилежную ученицу. - Ты не переживай, у вас с Петей все будет отлично, - она отстранилась. - Вот увидишь. Там на столе целая стопка книг. Я тебе еще достала. Читай.
Дубравко обошел девушек и с трудом, стараясь не причинить Лизе вреда, вынул из ее пальцев сумку, обнял, взлохматил на макушке волосы.
- Еще свидимся, - с этими словами он покинул избу. Петр стоял на крыльце хмурый.
- Куда вы пойдете?
Дубравко пожал плечами.
- Кто знает? Мир велик. Берегите себя.
- Ну что, братишка, давай наперегонки? - Мирна уже улыбалась рядом.
Парень снисходительно взглянул на сестру. Она поняла его взгляд по-своему.
- Только чур - не поддаваться! А то я тебя знаю. Пока, Петь, - девушка сорвалась с места и растворилась среди деревьев. Брат последовал за ней…
"Так это она теперь хочет убить твою Ягу?"
"Она, Кладенец, она. Как ни печально мне это сознавать".
"Как она попала в стаю?"
"В клан".
"В стаю".
"Ты прям как баб Маша. Они оба туда попали. Спустя несколько десятилетий мы с Мирной узнали о том. Это их выбор. Они сами были вольны распоряжаться своими жизнями".
Дубравко поправил рюкзак на плече и равнодушно уставился в окно, игнорируя внимательные, оценивающие взгляды проходящих мимо студенток, даже одногрупницы и те, нет-нет, делали попытки пофлиртовать. До начала пары осталось не больше минуты, преподаватель опаздывал. Парень вновь погрузился в свои воспоминания.
Зимой восьмидесятого он купил дом на побережье во Франции, вернулся за Мирной и ее тогда новоиспеченным мужем на Аляску. Знакомый запах Петра и его сестры он почувствовал в паре километров от деревни. Это, в общем, не встревожило, если б не отчетливые следы еще двоих из клана Йосипа.
"Ты их знал?"
"Конечно. Тома да Ядранко. Оба сыскные собаки Йосипа. Охотники".
"Бой был?"
Дубравко хмыкнул. Два студента шарахнулись от него. Оскал волкодлака производил впечатление на человеческое сознание всегда.
"Тебе только бои подавай".
"Я рожден таким. Так был бой или нет?"
"И да, и нет. На самом деле было нечто, чем я не горжусь. Никогда бы не стал рассказывать Дане… Мне тогда хватило несколько минут, чтобы незамеченным добраться до дома. Деревенские собаки скулили вслед. Знаешь, стоит один раз зарычать, и для животных становишься вожаком. Мирна с Гораном тоже знали о присутствии чужих. Они меня ждали. Не стану вдаваться в подробности. Скажу лишь, что Тома напал. Он никогда не отличался уравновешенным характером. Мы не успели уйти, за спиной оставались люди, Ядранко бы убил их. Я тогда разозлился. А когда слишком зол, порой теряю контроль…"
"В каком смысле?"
"Я разодрал их двоих".
"А Петр и Лиза?"
"Они не участвовали".
"А ра…"
"Отстань. У меня пара начинается".
Глава 8
Дверь кабинета распахнулась и группа по одному - двое начала стекаться внутрь. Преподаватель, лысеющий мужчина лет сорока, зашел третьим по счету, как раз опередив молодую Ягу. Лена решила прогулять последнюю пару, Даня была одна. Неожиданно сзади ее ухватили за локоть. Девушка обернулась. Мирна по-волчьи сверкнула глазами.
- Надо поговорить. В перерыве в сто сорок восьмую приди.
Яга нахмурила брови. Девушка явно взволнована, если не сказать больше, проявить хищные повадки от природы спокойного волкодлака мог заставить исключительный случай.
- Что-то произошло? С Гораном? Дубравко?
Мирна отрицательно замотала головой.
- Нет. Нет. Нет. Просто с тех пор как мы с тобой связались, я какой только ерунды не вижу. Вот и сейчас… там, у нашего профессора… В общем, забеги в перерыв.
Даня кивнула. Мирна удовлетворенно пролепетала себе под нос что-то на хорватском и ушла.
Спустя сорок минут Яга сбежала на первый этаж к двери с табличкой "148". Волчица уже ждала ее, измеряя нервным шагом довольно узкий коридор. Горан невозмутимо подпирал подоконник. Получать еще одно образование парень не считал нужным, но оставлять жену надолго в одиночестве не мог.
- Ну?
- Что ну? Смотри.
Мирна кивком указала на аккуратно и небогато одетого мужчину с шикарной седой шевелюрой, разговаривающего с двумя студентами. Несмотря на импозантную внешность, профессор немного горбился. И надо признать было от чего. На его спине висела, ухватившись за шею когтистыми, крючковатыми пальцами, пожилая сухая старуха. Тонкие губы то и дело подрагивали, растягивались в неприятной беззубой улыбке, а единственный глаз не выражал никаких эмоций.
- Что за дрянь к нему прилипла?
Даня прерывисто вздохнула.
- Это Лихо.
Мирна задумалась.
- Лихо? Погоди. Я ж думала, когда нянюшка повторяла "лихо прицепилось"… Это получается… не в переносном смысле?
Яга отрицательно качнула головой.
- Неа. В буквальном.
- Прогони ее!
Даня беспомощно развела руки.
- Не могу.
- Почему?
- Человек сам на себя накликал. Сам и прогнать должен.
Мирна нахмурилась.
- У него жена умерла. Ему просто плохо. Дань, он хороший человек. Помоги ему. Ну или хотя бы скажи как, сама помогу.
Даня уловила в интонациях девушки злость, раздражение и жалость. Яга никогда раньше не видела волчицу с этой стороны. Она вдруг отчетливо поняла, отчего Гришка все прощает Мирне. За звериной сущностью скрывалось любящее доброе сердце. Даня улыбнулась. Маленькое нарушение она сможет оправдать перед Мороком.
- Погоди горячиться. Я избавлю.
Она подошла к мужчине сзади, протянула руку и одним рывком за шкирку стащила старуху на пол.
- Поди прочь!
Лихо обернулось и обнажило беззубые десны в оскале.
- Чу! Яга! - серые лохмотья закачались в такт словам.
- Кыш! - для убедительности Даня сверкнула глазами. - Поди прочь сказано!
Лихо еще раз оскалилось и поковыляло по коридору, обнюхивая проходящих мимо людей.
- Девушка, вы что-то хотели?
Спасенный профессор внимательно смотрел на странную студентку. Даня покраснела.
- Нет. Извините.
- Да, ничего.
Мужчина пожал плечами и, нахмурившись, отвернулся. Двое парней-студентов с любопытством выглядывали из-за его плеча.
Мирна подбежала к Яге.