Бой барабанов уподобился грому, и на виду у защитников появилась ужасная фигура: рослый всадник в черном плаще с низко надвинутым капюшоном. Он ехал медленно, попирая трупы копытами своего коня и не обращая внимания на свистевшие вокруг стрелы. Остановившись, всадник взмахнул длинным тускло светящимся мечом, и волна неодолимого ужаса захлестнула и оборонявшихся, и наступавших. Оружие падало из слабеющих рук, никто не мог натянуть тетиву. На миг все стихло.
Снова грянули барабаны. Мощным рывком Гронд подтащили к самым Воротам. Могучие лапы троллей качнули его, и на створы обрушился первый удар. Содрогнулись стены, грохот прокатился по всему городу, но сталь выдержала. Тогда Черный Предводитель приподнялся на стременах, и над полем боя троекратно прозвучало древнее заклинание. Слова давно забытого языка были исполнены такой силы, что могли сокрушать и людские сердца, и мертвый камень.
Трижды ударил таран, и третий удар оказался роковым. С ослепительной, словно сверкнула молния, вспышкой огромные Ворота рухнули и рассыпались грудой обломков.
Предводитель назгулов - черная тень ужаса и отчаяния - проехал под аркой, где никогда прежде не проходил ни один враг. Никто не препятствовал ему, защитники Ворот бежали в полном смятении. Все, кроме одного.
Посреди площади за Воротами, верхом на застывшем, словно он сошел с одной из резных картин на Рат-Динен, Светозаре, противника поджидал Гэндальф.
- Ты не пройдешь! - молвил маг, и Черный Всадник остановился. - Убирайся в бездну, в небытие! Ни тебе, ни твоему Властелину нет места в этом мире. Уходи!
Всадник откинул капюшон, и взору Гэндальфа предстал сгусток Тьмы, сквозь которую просвечивало багровое пламя. Но эту мрачную пустоту венчала бледная королевская корона. С невидимых губ сорвался мертвящий смех.
- Старый глупец, - донеслось из черноты, - старый глупец, это мой час! Неужто ты не в силах распознать смерть, даже когда она перед тобой? Все твои потуги напрасны, сейчас ты умрешь! - Предводитель назгулов воздел меч, и клинок вспыхнул злобным холодным пламенем.
Гэндальф не двинулся. В этот самый миг где-то далеко, в глубине города, пронзительно и звонко запел петух. Не считаясь ни с войной, ни с колдовскими чарами, он приветствовал встававшее высоко в небесах, над тенями смерти, невидимое для людей утро.
И клич не остался без ответа. Отражаясь эхом от темных склонов Миндоллуина, над равниной пронесся громовой зов множества боевых рогов. Рохан все-таки пришел.
Глава 5.
ПОХОД РОХИРРИМОВ
Стояла такая темень, что лежавший на земле, завернувшийся в одеяло Мерри тщетно силился хоть что-то разглядеть. Ночь была тихой, безветренной. Вокруг тихонько вздыхали невидимые деревья, но хоббиту не давал покоя совсем другой звук. Вот и сейчас откуда-то издалека донесся глухой рокот барабанов. Он раздавался снова и снова, звучал то дальше, то ближе. "Интересно, часовые наши что-нибудь слышат?" - подумал Мерри.
Часовых, как и весь стан рохирримов, тоже скрывала тьма. Пахло лошадьми. Хоббит слышал, как они мягко переступают копытами по густо устланной опавшей хвоей земле. Войско остановилось на отдых в сосновом бору у подножия холма Эйленах, что возвышался над расстилавшимся рядом с пересекавшей восточный Анориэн дорогой густым Друаданским лесом.
Несмотря на усталость, сон Мерри не брал. Поход продолжался уже пятые сутки, мрак с каждым днем сгущался, и бодрости это не добавляло. Хоббит едва не жалел, что нарушил недвусмысленный королевский приказ и ввязался в эту историю, и частенько задумывался, знает ли о его непослушании Тейоден. А вдруг рассердится да задаст взбучку? Но покуда взбучкой и не пахло. Похоже, Дернхельм как-то договорился с сенешалем Эльфхельмом, командиром второго эйореда, и все конники попросту не замечали Мерри, как будто бы тот был не хоббит, а всего-навсего лишний вьюк. Оно бы и не худо, но с хоббитом никто не разговаривал, даже из Дернхельма слова было не вытянуть. Одиночество угнетало: много ли радости чувствовать себя беспомощным и никчемным?
Между тем путь становился все опаснее. До внешних укреплений Гондора оставалось менее дня езды. Многие из высланных вперед разведчиков не вернулись, и уцелевшие доложили, что дорога перерезана. Враг встал лагерем в трех милях от Эмон-Дин, а крупный отряд движется навстречу рохирримам, и их сейчас отделяет от противника не больше трех лиг. В придорожных лесах рыскали стаи орков.
Ночью Тейоден и Эйомер держали совет, а Мерри маялся от тоски. Ему не хватало собеседника, а вспомнив о Пиппине, он расстроился еще больше. Другу-то небось тоже не сладко - брошен бедолага один-одинешенек в огромном каменном городе. Вот будь он, Мерри, большим и сильным, вроде Эйомера, так затрубил бы в рог и галопом вперед, Пиппину на выручку.
Хоббит вздохнул, присел и прислушался. Барабаны рокотали совсем близко. Потом донеслись приглушенные голоса, и между деревьями замелькали неяркие, полуприкрытые фонари. Люди приближались, осторожно пробираясь сквозь лес. Прежде чем Мерри успел убраться с дороги, рослый воин споткнулся об него и выругался, помянув недобрым словом древесные корни. Хоббит узнал голос Эльфхельма.
- Никакой я не корень, - обиженно проворчал он. - Где это видано, чтобы топать по живым хоббитам? Но, раз уж так вышло, так хоть объясни, что тут происходит.
- Прошу прощения, - извинился Эльфхельм. - Темнотища-то какая: не разберешь, где корень, а где холбитла. Но хватит разлеживаться, государь приказал всем быть в боевой готовности и ждать сигнала к выступлению.
- Враги нагрянули? - встревоженно спросил Мерри. - Значит, это их барабаны.
- Нет, нет, - успокоил его Эльфхельм. - Враги идут по дороге, в холмы не углубляются. В барабаны бьют лесные дикари, так они переговариваются друг с другом на расстоянии. Говорят, это племя - все, что осталось от очень древнего и некогда многочисленного народа. Сейчас они живут в Друаданском лесу, но их очень мало, а известно о них и того меньше. Осторожны, как звери, и великие мастера прятаться по чащобам. Войны ни с Маркой, ни с Гондором не ведут, но и союзниками никогда не были. Однако сейчас их пугает Тьма и появление орков; им кажется, что могут вернуться Темные Лета, и тут я их понимаю - сами-то мы зарекаться не станем, верно? Хорошо, что мы с ними не враждуем, стрелки-то они отменные, и бьют из засады отравленными стрелами. Сейчас один из лесных вождей беседует с королем - он хочет предложить нам помощь. Больше я пока ничего не знаю. Ну, меня ждут дела. А ты будь наготове.
С этими словами Эльфхельм растворился во тьме. У Мерри и без того на сердце было пасмурно, а тут еще какие-то дикари с отравленными стрелами. Ожидание и безделье сделались невыносимыми. Подталкиваемый тревогой и любопытством, хоббит поднялся и бесшумно двинулся на свет.
Огни привели его на поляну, где под раскидистым деревом стоял шатер короля. Перед шатром, в круге света от свисавшего с ветки, прикрытого сверху фонаря, Мерри увидел Тейодена и Эйомера. Перед ними сидело странное существо, с первого взгляда больше походившее на замшелый валун, чем на человека, но то был человек: приземистый, плотный, с короткими толстыми руками и ногами. Его клочковатая борода топорщилась, словно сухой мох, а всю одежду составляла травяная набедренная повязка. Чудное обличье все же показалось хоббиту знакомым: он призадумался и вдруг вспомнил каменных Пузанов из Дунхара. Вполне возможно, этот оживший истукан приходился дальним потомком тем, кого изобразили в незапамятной древности канувшие в забвение ваятели.
Лесовик говорил низким гортанным голосом и, к удивлению Мерри, на Общем Наречии, хотя частенько сбивался и вставлял незнакомые слова. Когда хоббит приблизился, он, судя по всему, отвечал на какой-то вопрос…
- Нет, Отец Конепасов, наша не сражаться. Только охотиться. Убивать в лесах горгунов, ненавидеть все племя. Врагам горгунов помогать. У лесовиков длинные уши, зоркие глаза, они знать все тропы. Лесовики жить здесь до первых каменных домов, до того, как прийти другие из-за Великих Вод…
- Но нам-то нужна как раз военная помощь, - сказал Эйомер. - А что можете предложить вы?
- Вести, - ответил дикарь. - Лесовики взбираться на холмы и видеть все. Каменный Город закрыт. Там огонь: гореть сперва снаружи, а теперь и внутри. Ваша хотеть попасть туда, так? Тогда ваша спешить. Но там, - рука указала на восток, - на конской дороге горгуны и люди, плохие люди. Их много больше, чем Конепасов.
- Откуда ты знаешь? - с сомнением спросил Эйомер.
Плоское лицо и темные глаза старика оставались бесстрастными, но в голосе прозвучала досада.
- Наша - лесовики. Вольный народ, не глупые дети. Моя - великий вождь Гхан-бури-Гхан. Моя сосчитать многое: звезды на небе, листья на деревьях, люди в темноте. У тебя десять раз по двадцать двадцаток и еще пять. У них больше. А под Каменным Городом еще. Конепасам не пройти к Городу по конной дороге.
- Увы, - вздохнул Тейоден, - похоже, он не ошибается. А наши разведчики донесли, что дорогу перекопали рвами и вбили в землю острые колья. С налета нам не прорваться.
- Но ведь Мундбург горит! - воскликнул Эйомер. - Мы должны спешить!
- Ваша слушать Гхан-бури-Гхан! - проворчал старый лесовик. - Он знать еще одна дорога. Он вести тропами, где нет рвов, нет горгуны - только лесовики и звери. Народ Каменных Домов проложить много дорог. Холмы кромсать, как охотники добыча. Лесовики гадать, они есть камни? Через Друадан к Риммону ходить повозки, очень большие. Теперь нет. Дорогу забыть, но лесовики помнить. Она за холмом, под травой и деревьями. Вести от Риммона к Дину, потом снова к дороге Конепасов. Лесовики показать. Ваша убить горгуны, прогнать темнота ярким железом, лесовики вернуться, спокойно спать.
Тейоден и Эйомер заговорили между собой по-рохански, но очень скоро король обратился к Гхан-бури-Гхану.
- Мы принимаем твое предложение. Правда, враг останется у нас за спиной, но что с того? Если падет Каменный Город, мы уже не вернемся. А выстоит, так отрезанными окажутся сами орки. Будь верен нам, вождь, мы щедро вознаградим тебя, и Марка вступит с твоим народом в союз на вечные времена.
- Мертвые не вступать в союз с живыми и не дарить, - отозвался дикарь. - Твоя выжить, твоя оставлять лесовики в покое, не охотиться на них. Гхан-бури-Гхан не врать. Он сам идти с отцом Конепасов. Твоя убить Гхан, если ловушка.
- Быть по сему! - сказал Тейоден.
- Сколько времени уйдет на обход? - спросил Эйомер. - Дорога, наверное, узкая; идти придется пешком, коней вести в поводу…
- Лесовики всегда ходить пешком, - откликнулся Гхан. - Дорога узкая в начале и в конце, в долине четыре коня в ряд. Лесовики добираться отсюда до Дина с восход до полдень.
- Часов семь… - прикинул Эйомер. - Положим, семь часов для передовых отрядов и десять для всех остальных. В пути возможны непредвиденные задержки. К тому же войско растянется длинной цепью, собрать его и построить удастся не сразу. Который час?
- Кто знает? - ответил Тейоден. - Нынче все время ночь.
- Темно не ночь, - возразил Гхан. - Лесовики чуять солнце, даже не видеть. Оно вставать над горами. В небесных полях начинаться день.
- Значит, выступать надо без промедления! - заявил Эйомер. - Даже так сегодня мы уже не поспеем на помощь Гондору.
Слушать дальше Мерри не стал и незаметно улизнул. В любой момент мог прозвучать сигнал к выступлению. Теперь всего один переход отделял его и рохирримов от битвы, из которой, как думалось хоббиту, мало кто вернется живым. Но он подавил подступавший страх, вспомнив о Пиппине - каково тому в осажденном, пылающем Минас-Тирите.
В тот день все обошлось благополучно. Воины Марки не только не нарвались на засаду, но вовсе не увидели никаких признаков врага. Ни один орк или другой вражий лазутчик не узнал о продвижении войск: тайную дорогу надежно оберегали невидимые ни для кого, но все примечавшие лесные охотники. Чем ближе к осажденному городу, тем гуще становился мрак. Шли не растягиваясь, плотными колоннами, ибо уже в нескольких шагах кони и люди пропадали из виду. Каждый отряд вел проводник из лесовиков, а старый Гхан держался рядом с королем. Поначалу двигались очень медленно - не так просто было провести под уздцы коней сквозь густые, скрывавшие тропу заросли, и только ближе к вечеру голова колонны спустилась по восточным склонам Эмон-Дин в сокрытую долину. Там пролегал древний тракт, выводивший в конце концов к конной дороге, что шла в Рохан через Анориэн. В Гондоре об этом тракте позабыли много поколений назад, мостившие его плиты давно исчезли под травой и листьями, опавшими с буйно разросшихся деревьев. Под прикрытием леса и холмов войско могло пройти незамеченным до самой равнины Андуина.
Ближе к створу долины передовой отряд остановился. Пока остальные подтягивались, король созвал военачальников на совет. Эйомер предложил выслать вперед разъезд, но старый Гхан покачал головой.
- Конепасы отдыхать, - сказал он. - Лесовики видеть все, что можно. Скоро приходить, скоро говорить.
И точно, едва успели собраться командиры, как из мрака вынырнули другие "истуканы", до того похожие на Гхана и друг на друга, что Мерри решительно не мог отличить одного от другого. Они заговорили со своим вождем на незнакомом гортанном языке, после чего Гхан обернулся к королю.
- Лесовики узнать, - сообщил дикарь. - Возле Дина, - он указал рукой в сторону сторожевого холма, - большой лагерь, много людей. Час ходьбы. Зато между это место и город никого. Все заняты, ломать стены. Почти совсем порушить: горгуны принести земные громы и дубины из черного железа. Глупые горгуны не смотреть по сторонам. Они думать, стеречь все дороги! - Тут старый Гхан издал диковинный булькающий звук, не иначе как рассмеялся.
- Добрые вести! - воскликнул Эйомер. - Даже в этом мраке снова блеснул лучик надежды. Бывает и так, что Вражьи хитрости против него же оборачиваются. Я-то боялся, что они займут стену и она станет для нас неодолимой преградой. Конница не может штурмовать укрепления. Но их стремление не оставить от всего гондорского камня на камне сыграло с ними злую шутку - орки сами расчистили нам путь. Пока они заняты стеной, мы подойдем поближе, а потом сметем их одним ударом.
- Благодарю тебя, Гхан-бури-Гхан. Да сопутствует тебе удача за добрые вести и оказанную помощь, - молвил Тейоден.
- Убить горгуны! Убить проклятые орки! - ответил Гхан. - Больше ничего. Ваша прогнать темнота и убить орки.
- Для того мы и проделали долгий путь, - сказал король. - Мы попытаемся, а чего добьемся - покажет завтра.
Гхан-бури-Гхан припал к земле и коснулся ее морщинистым лбом в знак прощания. Потом он встал, собираясь удалиться, но неожиданно замер, принюхиваясь и глядя вверх, словно настороженный лесной зверь, учуявший подозрительный запах. Глаза его заблестели.
- Ветер меняться! - воскликнул он и с этими словами мгновенно растворился во мраке.
Больше никто из рохирримов его никогда не видел. Вскоре далеко на востоке снова послышался барабанный бой. Никому во всем войске не пришло в голову опасаться измены лесовиков, хотя казались они народом странным и не слишком приятным.
- Дальше вполне обойдемся без проводников, - сказал Эльфхельм. - В мирные дни многие из наших бывали в Мундбурге. Хоть бы и я. Когда выйдем к дороге, она отклонится к югу, и по ней до стены будет семь лиг. По обочинам растет густая трава. Гондорские гонцы всегда считали этот участок самым подходящим для быстрой скачки. Припустим по траве, помчимся как ветер и без особого шума.
- Впереди жестокая битва, нам нужно отдохнуть, - заметил Эйомер. - Лучше сделать это сейчас, а ночью продолжить путь. Тогда к рассвету, даже если он опять не наступит, мы достигнем полей.
Король согласился, и военачальники разошлись, однако Эльфхельм вскоре вернулся.
- Прибыли разведчики, государь, - доложил он. - Врагов не обнаружили, но наткнулись на трупы: двое людей и кони.
- Кто же они? - спросил Тейоден.
- Боюсь, государь, гондорские гонцы. Один не иначе как Хиргон, его рука все еще сжимала красную стрелу. По ней и опознали, головы-то у обоих отрублены. Похоже, они погибли, когда скакали на запад. Думаю, на обратной дороге они наткнулись на врагов, уже захвативших внешние стены, поняли, что до города им не добраться, и повернули назад.
- Плохо дело, - вздохнул Тейоден. - Выходит, Дэнетор так и не узнал, что мы спешим на помощь.
- Подгоняет нужда, но лучше поздно, чем никогда, - сказал Эйомер. - Старая поговорка, но верная. Особенно нынче.
Ночью воинство Рохана двинулось вдоль дороги, держась по обе ее стороны. Густая придорожная трава глушила топот копыт. Когда всадники обогнули отрог Миндоллуина и повернули на юг, далеко впереди появилось багряное зарево.
Король ехал впереди в окружении телохранителей. За ними следовал эйоред Эльфхельма, и Мерри с удивлением приметил, что Дернхельм неуклонно продвигался вперед, пока не догнал всадников королевской свиты. Никто не обратил на это внимания.
Неожиданно движение приостановилось. Хоббит услышал впереди приглушенные голоса - высланные вперед и побывавшие почти у самой стены разведчики вернулись к королю с докладом.
- Там море огня, государь, - говорил командир разъезда. - Город окружен пламенем, на равнине полно врагов. Но все силы брошены на штурм. На внешней стене почти никого не осталось, да и оставшиеся заняты тем, что ее доламывают. За дорогой никто не следит.
- Ты помнишь слова дикаря? - спросил другой воин. - Меня зовут Видфар, в мирные дни я жил в степи и тоже умею распознавать ветер. Он меняется, это чистая правда. Потянуло с юга, и я, хоть и слабо, чувствую запах Моря. Похоже, к тому времени, когда мы пройдем за стену, займется рассвет.
- Воистину добрая весть, Видфар, - отозвался Тейоден. - Да пребудет с тобой удача долгие годы, - он обернулся и заговорил в полный голос так, что его слышали не только телохранители, но и многие в передовом эйореде.
- Конники Марки, сына Эйорла, час настал! Впереди - враг и огонь, а наши дома остались далеко позади. Однако, хоть мы и примем бой на чужой земле, слава, которую вы пожнете, навеки пребудет вашей. Вы клялись королю, земле и союзу дружбы. Время исполнить клятву!
Воины громыхнули копьями о щиты.
- Эйомер, сын мой, ты поведешь первый эйоред и пойдешь в центре, за королевским знаменем, - прозвучал приказ. - Ты, Эльфхельм, сразу за стеной возьмешь правее, а Гримбольд левее. Остальным разворачиваться в том же порядке и поддерживать тех, кто впереди. Ударим в самое скопище врагов. Другие планы строить бесполезно, мы не знаем, как обернутся дела в поле. Так вперед же, не страшась Тьмы!
Что бы там ни предсказывал Видфар, пока еще не рассвело, и всадники взяли с места в карьер во мраке. Мерри трясся позади Дернхельма, левой рукой цепляясь за воина, чтобы не упасть, а правой пытаясь вытащить меч. "Прав был старый король, сто раз прав, - с горечью думал он. - В сече от меня никакого толку, а вылечу из седла, так затопчут копытами, никто даже не заметит".