Завтрак принесли вовремя. Но не успели пленники опорожнить миски, как в сарай вошла пара дедушек с копьями. Короткий диалог между молодыми и старыми – и Быструн с восторгом сообщил:
– Дядя решил драться! Мы идем в бой! – ткнул кулаком своего молчаливого напарника, и оба покинули узилище. Их место заняли дедушки. Один тут же задремал, второй достал медовые соты и сунул в рот.
Снаружи бодро орали и бряцали металлом.
Санёк повернулся к сторожам спиной, достал из-под задницы похищенный ножик.
Наблюдательный Лапа тут же переместился, заслоняя Санька широченной спиной.
Санёк расправился с ремнями за пару минут, но не торопился. Ждал, когда снаружи поутихнет.
Наконец, судя по звукам, ливская рать покинула двор. Санёк выглянул из-за плеча Медвежьей Лапы и убедился, что дедушки по-прежнему беспечны… Что ж, им повезло. Не будет необходимости убивать.
Между ним и дедком, жевавшим соты, было метра два с половиной. Достаточная дистанция, чтобы ткнуть копьем.
Дахи, который, естественно, видел манипуляции Санька, завозился и заохал.
Дедок-медолюб отвлекся…
И Санёк прыгнул.
Рукоять ножа пришла в висок дедушки с сухим стуком. Как по дереву. И в тот же миг Санёк врезал локтем сверху по макушке второму дедушке. Тому хватило.
А вот медолюб оказался крепче. Не вырубился. И вознамерился приласкать Санька копьем. И заорать. Крика тоже не получилось. Копье Санёк перехватил и врезал старцу ногой в живот. Старость, конечно, надо уважать. Но не в случае, когда она норовит ткнуть тебя копьем в брюхо.
Еще один удар рукоятью по голове – и этот готов.
Минута – и оба товарища тоже свободны.
Лапа завладел копьем и вознамерился дедушек добить, но Санёк не дал.
– Просто свяжи, – попросил он.
Лапа заявил, что дедушки – продукт бесполезный. Слишком стары для рабов. Кому они нужны?
– Родичам, – ответил Санёк.
– А что нам их родичи?
– А то, что неизвестно, как дело обернется.
– Да известно как. Наши разделают их, как бонд – свинью!
– Вяжи! – повысил голос Санёк. – Убить мы их всегда успеем.
Второе копье Санёк отдал Дахи. Тот даже со своими многочисленными травмами орудовал им получше.
Сам Санёк прихватил дедушкины ножики. Хорошие такие ножики, сантиметров по тридцать. С небольшим изгибом и односторонней заточкой. Практически одинаковые – сразу видно, что один кузнец ковал.
А теперь – на выход.
И где та псина, которая ночью победила Санька?
А вот она, лохматая. Уже летит с грозным рыком. О, их тут аж три!
Медвежья Лапа тоже зарычал и, обогнав Санька, встретил друзей человека достойно. Но убивать не стал. Двух приласкал копьем по мордам, а третьего, самого крупного, ухватил за загривок, приложил о поленницу, рыкнул как настоящий медведь… И псины струсили. Поджали хвосты и попятились.
Зато обнаружился новый враг. Выпущенная сверху стрела прошла в нескольких сантиметрах от физиономии викинга. Другая вырвала клок из рубашки Санька, третью он сшиб ножом, даже не осознав, что делает. И еще он заметил стрелка. Тот маячил в окне второго этажа. Отличная позиция. До терема – метров сорок. Добраться до стрелка можно лишь проникнув внутрь, а это значит – добежать до крыльца и… Щитов у них нет, а с десяти шагов не промахнется даже самый скверный лучник.
Всё это Санёк додумывал на бегу. Но бежал он не к терему, а под прикрытие поленницы.
Напрасно. Медвежья Лапа тоже заметил стрелка. И поступил просто. Метнул копье. С разбега.
Сорок метров – доступная дистанция для опытного викинга. Однако уклониться от такого броска не так уж трудно.
И стрелок уклонился. Но потерял несколько секунд, которых хватило Дахи, чтобы добежать до крыльца и ворваться в дом.
"Это должен был сделать я!" – укорил себя Санёк.
Но – поздно. Лучник уже занял позицию и принялся осыпать стрелами Медвежью Лапу, который с удивительным для его комплекции проворством метался по открытому пространству.
А потом у лучника кончился боезапас. И практически одновременно рядом с ним оказался Дахи. И, ухватив за шиворот, выбросил стрелка во двор.
Блин! Совсем мальчишка, оказывается. Лет двенадцать от силы. В объятиях схватившего его Лапы пацан выглядел как пойманный за уши зайчик.
Викинг треснул его кулаком по голове, и "зайчик" обмяк.
Бросив его наземь, Лапа кинулся в терем. Санёк за ним не последовал. Он побежал к воротам, закрыл тяжеленные створки и задвинул засов. Глянул, как там собаки. Собаки сгрудились вокруг мальца. Толкали его мордами, повизгивали… Санёк их вроде не интересовал.
Появившийся из терема Дахи гнал перед собой с полдюжины женщин. Изнутри слышался грозный рык Лапы. Грозный, но не яростный. "Вражеский терем захвачен", – сделал вывод Санёк.
Что дальше?
Дальше – зачистка.
Лапа обшаривал дом, выгоняя наружу всех его обитателей. В ведение Дахи. Тот успел где-то раздобыть плетку, которой щедро стимулировал нерасторопных. Он был один, но легко держал под контролем небольшую толпу женщин и мужчин не воинственного вида.
– Давай их в сарай загоним, – предложил Санёк.
Так и сделали. Напоследок затащили туда мальца-стрелка и загнали собак. Потом обшарили терем на предмет вооружения…
И нашли свое собственное в куче заляпанных кровью трофеев.
Удачно получилось.
Облачились.
Во дворе было пусто. В сарае голосили пленники.
Лапа распахнул дверь, явив народу грозный лик викинга, и рявкнул:
– Молчать! Языки повырываю!
Его поняли, как ни странно.
– Как-то мне неспокойно, – проговорил Дахи.
– Почему? – спросил Санёк.
– Битвы не слышно.
– Молот Тора! Там же наши с этими рубятся! – взревел Медвежья Лапа и ринулся к воротам.
– Стой! – крикнул Дахи. – Куда? Нет там драки!
Он был прав. Когда больше сотни воинов начинают кромсать друг друга железом, ор и грохот стоит – за километр слышно.
– А что есть? – удивился Лапа.
– Сейчас узнаем, – пообещал Санёк.
Сбоку от терема размещалась сторожевая вышка. Обзор с нее, надо полагать, был замечательный.
Так и оказалось. И городок ливский – как на ладони: две улицы, пара десятков домов и просторная поляна перед воротами – тоже. И поля окрестные видны, и уходящая на юг дорога.
На поляне, располагавшейся перед распахнутыми городскими воротами, пока что никто никого не убивал. Два воинства выстроились метрах в пятидесяти друг от друга. Предводители – впереди. Надо полагать, шли переговоры, но голосов на таком расстоянии не слыхать.
А что в самом городке?
На улицах – ни одного человека. Зато на стене-частоколе – полно. В основном мирные граждане. Вернее, гражданки. Есть и мужики. Причем с луками. Но с вышки их не достать. Далеко.
Что в этой ситуации следует предпринять?
Для начала посоветоваться с друзьями.
– Стрелков перебить, а этим ударить в спину! – решительно заявил Лапа.
– Втроем? – с сомнением проговорил Санёк.
– Строй им порвем, а дальше наши доделают!
Логично.
– А я вот думаю: почему ярл их не бьет, а разговоры разговаривает? – размышлял Дахи.
– Видать, есть причина, – Медвежья Лапа тоже задумался.
– Сдается, эта причина мне известна, – наконец сказал Дахи. – Людей у нас мало. Ливов-то мы, допустим, побьем, но без потерь не обойдется. А у нас – два корабля, набитых добром. Я думаю: не хочет ярл драться. Хочет нас получить. Без боя.
– А месть? – нахмурился Медвежья Лапа. – Эти ливы наших убили. Кровь за кровь! Так богам угодно!
– Крови и мы у них немало взяли, – возразил Дахи. – Это тебя, Лапа, как барсучиху беременную, в яму поймали, а мы с Сандаром потрепали их крепко. Думаю, с десяток за Кромку отправили, никак не меньше.
– И что ты предлагаешь? – буркнул Лапа.
– Я останусь здесь, – сказал Дахи. – Руки у меня что-то разболелись. Боюсь, подведут. А вы с Сандаром к городским воротам пойдете. Сколько ты стрелков на забороленасчитал, Сандар?
– Пятерых. Остальные – мирные. Бабы в основном.
– Так и должно быть, – пробормотал Лапа. – Ихний ярл всех, кто сражаться может, наружу выгнал.
– Стрелков надо убить… – начал Дахи.
– Надо! – охотно согласился Лапа.
– …А ворота крепости – затворить. Как увидят ливы, что домой им дороги нет, так сразу сговорчивей станут.
– А если они, наоборот, сразу на наших нападут? – предположил Санёк.
– Хотели бы напасть, уже напали бы. Ливам умирать неохота.
– Хорошо придумал, Дахи! – одобрил Медвежья Лапа и осторожно похлопал викинга по спине. – Пойдем, Сандар! Повеселимся!
И они пошли.
На забороло вели две лестницы – слева и справа от ворот. На Санька с викингом никто не обращал внимания: самое интересное было снаружи.
– Ты слева, я справа, – распорядился Медвежья Лапа.
Все оказалось проще простого. Первому лучнику Санёк проткнул руку и спихнул со стены. Второго, к сожалению, пришлось убить: он оказался слишком быстрым – едва не нанизал недавнего пленника на стрелу. Третий мог бы и преуспеть, но между ним и Саньком оказались две бабы. Одна при виде грозного викинга поступила правильно: сиганула с трехметровой высоты, а вот вторая кинулась к лучнику и повисла на нем, вопя по-своему. Вероятно, умоляла спасти. И прикрыла Санька от почти гарантированного попадания.
Убивать ее и безуспешно пытавшегося освободиться лучника Санёк не стал: кольнул лива поверх женского плеча в правый бицепс и не без усилия столкнул обоих вниз. Больше на забороле опасных персонажей не было – только женщины, дети и один храбрый старик, замахнувшийся на врага ножом.
– Не балуй, – по-русски сказал Санёк, вышиб нож: восходящим взмахом меча. И рявкнул по-скандинавски, "включив" боевой голос: – Прочь! Вниз все! Прочь!
И мирные жители дернули со стены. Кто к лесенкам, а кто попросту прыгая вниз: викинг с окровавленным мечом – это очень страшно!
Санёк оглянулся: с другой стороны тоже всё зачищено, но покойников куда больше. Медвежья Лапа не деликатничал. И вообще действовал более успешно, потому что завладел одним из луков, а Санёк вот не сообразил.
А что внизу?
А внизу шли переговоры. Местный лидер с помощью уже знакомого переводчика о чем-то торговался с Хрогниром Хитрецом. Судя по тому, как ярл злобно скалился и теребил рукоять меча, переговоры не ладились.
Ливы не видели того, что происходит на стене, зато хирдманы Хрогнира уже сообразили, что власть на забороле переменилась. И даже закричали что-то ярлу… Очень не вовремя. Санёк еще не закончил вторую часть операции.
– Ворота! – крикнул он Медвежьей Лапе. – Закрыть надо!
– Ага! – Тот махнул прямо со стены.
Санёк тоже так мог бы… не будь на нем столько железа. А с таким грузом недолго и ноги переломать. Спрыгнул Санёк уже с середины лестницы. Чтобы отбить копье, брошенное в спину боевого товарища.
Ливские мирные жители, сгрудившиеся на расстоянии шагов двадцати от ворот, истошно орали. Надо полагать, пытались донести до своих оружных соплеменников, что происходит нехорошее. И до тех наконец-то дошло. Задние оборачивались, видели затворяющуюся усилиями Медвежьей Лапы створку и недоумевали. Викингов они не видели – видели только толпу своих.
– На-ка, – Лапа сунул Саньку лук с пучком стрел. – Паси их!
И занялся второй створкой.
Тут уж и до ливского войска дошло, что происходит что-то неправильное. Задние загалдели. Надо полагать, пытались докричаться до своего господина. Да, это не викинги. Тем бы команда не потребовалась.
Лапа упирался изо всех сил. Санёк тоже не оплошал: вовремя заметил человека с луком, вскарабкавшегося на крышу соседнего дома, и успел первым. Попал. И тут же кинулся к огромному брусу, который выполнял функцию засова. Тяжеленный, сука! Килограммов восемьдесят, не меньше!
– Дай-ка я! – Лапа подхватил брус, словно легонькое поленце, и с безупречной точностью послал его в скобы. Ворота закрылись перед носом у припозднившихся ливов.
Операция "захват ливского города" завершилась. Время получать бонусные очки.
Лапа обзавелся вторым луком и вскарабкался наверх. Встал на колено, чтоб снизу был виден только шлем, и тут же послал стрелу в толпу мирных граждан. Толпа шарахнулась в стороны, оставив на земле бьющееся в судорогах тело. Рядом с телом – топор. Выходит, Медвежья Лапа стрелял не из природной кровожадности и даже не для устрашения. Увидел вооруженного – убил.
Санёк выпрямился во весь рост.
– Быструн! – заорал он. – Скажи своему дяде, что город теперь – наш! Понятно? – И, по-скандинавски, Хрогниру: – Ярл! Мы взяли этот жалкий городишко! Что теперь?
Ярл оскалился. На сей раз – радостно.
– Сандар! – рявкнул он так, что даже птицы переполошились, а ливы вцепились в копья покрепче. – Сандар! Кто с тобой?
– Медвежья Лапа и Дахи! Остальных убили!
– Один с нами! Давайте убьем их всех!
Это уже не ярл. Грейпюр. Ему лишь бы кровь пускать.
– Эй, Сандар! Не убивай всех щенков и сук! Оставь и нам позабавиться!
Это, кажется, Вигфус Лысина… Или еще кто-то…
Ливское войско заволновалось. Они, может, и не понимали смысла сказанного, но – догадывались.
– Тихо всем! – гаркнул Хрогнир.
Притихли, что характерно, не только хирдманы, но и ливы.
И даже Санёк без труда разобрал следующую фразу Хрогнира, сказанную обычным голосом:
– Ну что, ярл, сколько ты готов заплатить за своих людей и свой город?
Торговались долго. Санёк даже проголодался.
Сошлись на сумме, втрое превосходящей ту, которую желал получить местный вождь за освобождение пленников.
– Не так уж много, – сказал позже Сергей. – Ведь фактически все богатства ливского князя уже были в ваших руках. Ярл согласился лишь потому, что не хотел больше терять людей, а добычу мы и так взяли немалую.
Договорились. Поклялись богами: Хрогнир – Тором, местный вождь – своим: то ли Паркинсоном, то ли Пекинесом – Санёк точно не разобрал. Отрядили делегацию – по три человека с каждой стороны с вождями во главе. Ливы и скандинавы встали от ворот на одинаковом расстоянии (клятва клятвой, а осторожность не помешает). Медвежья Лапа вынул засов, приоткрыл ворота.
Делегаты вошли. Ворота затворили.
Лапа остался бдить, а Санёк присоединился к своим. У теремных ворот Дахи не оказалось. Пришлось звать. И долго. Он появился минут через пять. Охая и кряхтя, открыл ворота. Делегаты проследовали в терем. Местный ярл ушел наверх, попросив всех подождать. Тоже понятно: не хотел показывать свою потайную сокровищницу.
Вернулся с двумя здоровыми мешками. Развязал, демонстрируя содержимое. Серебро. В монетах, слитках и обрезках.
Кетильфаст покопался в обоих мешках, подтвердил, что – без обмана. И вес правильный.
Двинулись на выход.
При виде вождя мирный народ воспрял: завопили что-то явно оскорбительное. Кто-то даже камнем кинул. Камень поймал сам ярл. Подкинул вверх, глянул на местного главаря со специфическим прищуром. Тот и без переводчика всё понял, гаркнул на своих: мол, никшните. Даже пары викингов хватит, чтобы устроить ливам геноцид. А тут – целых шесть. А три вооруженных лива, пусть даже с вождем во главе, вряд ли смогут им противостоять.
Всё. Вышли из городка, построились и двинулись в обратный путь.
– На-ка понеси, – Дахи сунул Саньку мешок, в котором что-то звякнуло.
– Что это?
– Да я немного в доме пошарил, набрал серебришка, – ответил Дахи. – Жаль, заначки главной не нашел. Придем – пополам поделим.
– А почему – не на всех?
– Так это ж не добыча, с боя взятая, – возразил Дахи. – Это другое.
– Тогда – на троих, – решительно заявил Санёк. – В плену мы втроем были, так что и Лапе надо отделить.
– Справедливо, – согласился Дахи. – И, это… Сандар, если что – я у тебя в долгу. Без тебя мы бы не выбрались.
– Спасибо, – поблагодарил Санёк. – Только мы еще не выбрались. Вот когда мы домой придем со всем добытым, тогда – другое дело.
Как в воду глядел.
Подумал немного и спросил:
– Как твои плечи, Дахи?
– Заживут, – оптимистично ответил тот.
– Послушай, у меня зелье одно есть… Бабушка сварила. Называется: "Дажьбогова смола". Очень хорошая. Правда, оно только нашим помогает, ну словенам. Дать тебе?
– Дай, – оживился Дахи. – То-то, я помню, ты после хольмганга с Костедробителем быстро поправился!
– Ты ему что, регенерат дал? – догнав Санька, вполголоса спросил Сергей.
– Да. А что – есть запрет?
– В Игре вроде бы нет, но этак тебе придется всех хирдманов лечить. Хватит?
– Может, и хватит, – ответил Санёк, – да только всех лечить я не собираюсь. И Дахи сказал, что зелье только для славен годится.
– Подстраховался, – хмыкнул Сергей. – А не жалко? Регенерат немалых денег стоит, и то не добыть его. Мертвяки не особо рвутся продавать. Мол, самим не хватает. У меня, например, его нет.
– Не беспокойся. Если тебе понадобится, ты его получишь. А вообще, он у меня не купленный, а свой. Я ж член клана "Честные Чистильщики".
– Вот как? – удивился Сергей. – И когда ты успел? И года не прошло, как ты статус игрока получил. Везунчик! – И с откровенной завистью: – Одно слово – химера!
– Эй, Сигар! А здорово ты по-ихнему болтаешь! – воскликнул шагавший позади Грейпюр. – Прям не хуже Дахи. А я и не знал.
– А ты думаешь, что знаешь всё, Крикун? – уже по-скандинавски, с неудовольствием проговорил Сергей.
– Если я чего не знаю, то это ненадолго! – нагло заявил Грейпюр. – Да ты не бойся, Сигар! Я тебе верю. Да и баба твоя у нас живет. А вот дружку твоему – доверия нет.
– И почему же? – с вызовом спросил Санёк. Пусть Грейпюр сильнее, но это не повод перед этой сволочью прогибаться.
Выпущенная из руки ветка едва не хлестнула Крикуна по роже, но тот успел ее перехватить и ухмыльнулся:
– Да ты не бойся, Маленький Сандар. Пока ярл тебе благоволит, я тебя не трону. Но бойся встать у меня на дороге! – Грейпюр ускорил шаг, грубо отпихнул Санька в сторону, обогнал и зашагал быстрее, к голове их растянувшейся на лесной тропе колонны.
– Прибил бы гадину, – пробормотал Санёк.
– И не думай! – предупредил Сергей. – Скорее он тебя прибьет. Не понимаю, с чего он тебя невзлюбил, но будь начеку, Саня. Этот садист, если ему что в башку втемяшилось, не отступится. Раньше, когда Торстейн был жив, он его придерживал. А теперь Крикун совсем обнаглел. Для него только ярл да кормчий – в авторитете. На остальных через губу поплевывает.
Некоторое время друзья шли молча. Потом Санёк спросил:
– Сергей, а что он о жене твоей говорил, я что-то не понял? Ты ж вроде разведен, нет?