Она торжественно внесла корзину с яблоками в комнату и поставила перед изумленной Вероникой. Та очень удивилась, фрукты ей еще никто не дарил. Может быть, так принято в их среде? В среде, где вращаются звезды?
- Яблочки, - нежно произнесла Погодина, взяла одно и потерла его о джинсы. - Гренни-Смит, мой любимый сорт, зелененькие, вкусные, сочные… - она уселась в кресло и принялась есть яблоко. - Слушай, Ветрова, а твой Замятин тот еще фрукт, умеет обольщать. Цветы, яблоки, осталось только спеть серенаду под балконом.
- Ах, нет! - возразила Вероника, - перед соседями будет неудобно. Пойдем, Эля, погуляем!
Только здесь Эля Погодина рассказала подруге про звонок Милы, Вероника обрадовалась возможности покинуть квартиру и быстро собралась. Перспектива услышать под балконом Замятина или, как скорее всего случится, заказанный им квартет, ее не прельщала.
Они вышли на улицу, где вовсю светило щедрое солнце, проникая тонкими лучиками тепла в каждую человеческую душу. Эля отметила сегодняшнюю благодать, а Вероника почувствовала новый прилив сил. На этот раз ее волновал не дамский угодник Максим Замятин, а, как ни странно, погибшая актриса. Вероника чувствовала незримую, пока необъяснимую связь между ней и собой, и от этого чувства у нее оставался неприятный осадок.
А еще у нее не выходили из памяти редчайшие духи фараона Хатшепсуп, исчезнувшие вместе с гибелью Стебловой.
Вероника рассказала подруге об интересном свойстве их аромата подстраиваться под владельца, на что Эля заметила, что из этой преамбулы получился бы замечательный роман. Эля, сидевшая дома в четырех стенах, из-за отсутствия жизненного опыта цеплялась за любой факт чужой биографии, чтобы наполнить действием свое творчество.
Через полчаса путешествий Эля Погодина, слушавшая с открытым ртом свою подругу, сделала неутешительный вывод - ей придется писать детектив с героями, сошедшими со страниц Библии. Ей все еще не верилось, что Лилит, Ева и Адам ходят по этим улицам как простые смертные, живут своей жизнью и придерживаются однажды избранных принципов. Не верилось, что существует Максим Замятин, этакий Змей-искуситель, основательно готовящийся соблазнить ее доверчивую подругу. Как-то не вписывался в городской пейзаж старик Ной, страдающий по морю. И совсем дико было представить Эле Погодиной скачущих по проспекту всадников Апокалипсиса.
Но она верила в Музу! И Муза верила в нее. И знакомый психиатр знал Лилит.
Что творится в этом мире? А, может быть, мир действительно не этот, а тот, и люди в нем лишь приятное дополнение к библейским персонажам. Бог-Отец создал землю, создал людей, когда уже были его любимцы. Но ни одна современная Библия не упоминает о Лилит. Эля Погодина засомневалась и в который раз попросила подругу познакомить ее со своим продюсером. Вероника в который раз пообещала, как-нибудь, как только подвернется случай, если захочет Лилит…
Это навело Элю на мысль, что не Лилит зависит от Вероники, а подруга целиком и полностью ей подчиняется. Она поморщилась и решила теснее общаться с Вероникой, чтобы с той не случилась беда.
Фотомастерская Семена Цепина располагалась в полуподвале жилого дома и была оборудована по последнему слову техники. Напичканная компьютерной аппаратурой каморка соединялась с большим залом, где Сеня Репин, подрабатывающий газетным фоторепортером, занимался основным делом - снимал граждан на паспорта. Их довольные и сумрачно-серьезные лица в качестве образцов смотрели с фотографий разных размеров, украшающих стены фотоателье.
Подруги рассматривали их с интересом, пока ждали, что на зов колокольчика на входе хоть кто-то отзовется.
- Привет, - в зал из каморки вышел высокий синеглазый шатен и широко улыбнулся девушкам.
- Ты не говорила, - прошептала Элька подруге, - что Сеня это такой…
Она хотела добавить "привлекательный", но сдержалась, уж слишком близко находился Сеня, не стоило сыпать комплиментами мужчине порядочной девушке.
- Это не Сеня, - прошептала ей Вероника, удивленно разглядывая парня.
- Да, я не Сеня, - подтвердил тот, - а в чем проблема? Девочки, поверьте, ваши милые мордашки в паспорте, запечатленные мной, будут смотреть не хуже Маменькиных.
Парень привычно прошел к стулу, занимающему центральное место в зале перед камерой, и пригласил Веронику присесть.
- Спасибо, - сказала она, прошла и села, закинув нога на ногу. - Вообще-то мы к Сене…
- Я понял, - улыбнулся ей парень и принялся включать дополнительное освещение.
- Но если его нет, - продолжила Вероника.
- То вы можете его подождать, - подмигнул ей парень, продолжая несложные манипуляции. - Внимание, сейчас отсюда, - он указал на объектив камеры, - вылетит птичка! - И принялся щелкать.
- Нет, вы нас не так поняли, - возразила Вероника, - нам не нужны фотографии, вернее, они нам нужны, но не те…
- У вас очень фотогеничное лицо, - парень перестал щелкать, подошел к Веронике и поправил прядь ее волос. - Вас должна любить камера…
- Она ее любит, - хмыкнула Эля Погодина, чувствуя себя несколько обделенной.
Если мужчина смотрит дольше восьми секунд, то женщина ему нравится, вспомнила Вероника. Ей почему-то стало приятно, что парень смотрел на нее пристальным взглядом с явным интересом. Он сам ей был не безразличен, хотя ничего особенного в нем она не заметила. Обычный фотограф, пусть и привлекательный внешне, как Сеня, мечтающий продать пару "громких" снимков в газету и прославиться. Что ж, у нее такое же устремление, только с большим размахом. Пусть щелкает, Вероника не жадная, когда она прославится, а ждать осталось совсем недолго, парню будет, что продать газетам.
Великая Вероника Ветрова случайно заглянула в задрипанное ателье и позволила сделать неизвестному мастеру ее бессмертную фотографию.
- Никита! - сказал внезапно Веронике парень, отрываясь от камеры.
- Что?
- Никита Бородин, приятно познакомиться, - и он опять принялся щелкать понравившуюся девушку.
- Вероника, - произнесла та, не зная, стоит ли знакомиться с этим парнем. - Ветрова, - добавила она после минутного колебания.
- Вера и Ника, - Никита вновь поглядел на нее. - Две сущности в одной красивой девушке, которые борются за обладание ее душой. Любопытно. Верить или Побеждать. Что же вы выбрали для себя, Вероника?
- Я? - она растерялась. Никогда не доводилось Веронике так пристрастно относиться к своему двойному имени. Раньше оно вообще казалось ей неразрывно целым, несмотря на то, что Верой ее звали подруги, а Никой - случайные знакомые. - Я, разумеется, верю в победу, - пожала она плечами.
Никита пригнулся к камере и вновь принялся ее фотографировать.
- Мы, между прочим, пришли к Семену Цепину! - напомнила о себе Эля Погодина, которой надоело наблюдать за трогательной сценой внезапно влюбившегося фотографа в будущую, восходящую звезду кинематографа. - Если его нет, то мы зайдем завтра!
- Нет, - ответила за Никиту Вероника, - отчего же? Дождемся сегодня, раз пришли.
- Правильно решение, - улыбнулся Никита и в его синие глаза заискрились радостью. - Знаете, Вероника, - он присел на корточках рядом с ней, - у меня такое ощущение, что я вас уже где-то видел.
- Я иногда снимаюсь, - сказала довольная Ветрова.
Ей определенно нравился этот Никита! Ничего из себя не представляющий парень со светлым ежиком топорщившихся волос, смеющимися глазами цвета манящих глубин, добрым лицом и приветливыми, непринужденными манерами. И уходить из мастерской не хотелось, хотелось разговаривать с ним, а еще лучше - слушать.
- Ага, - продолжала Эля Погодина, явно разочарованная таким покладистым поведением подруги, - она чипсы рекламировала. Помните ту вечно жующую девицу, у которой наглец хитростью отбирает пакет с ними?
Вероника нахмурилась. И вовсе не обязательно было напоминать ей об этом провале.
- Замечательно, - Никита подскочил к камере и принялся снимать Веронику. - Ты такая разная!
- Разве мы на "ты"? - удивилась она.
- А кто нам мешает стать друзьями? - подмигнул ей Никита.
Погодина мешала, ей не нравился внезапный интерес подруги какому-то Бородину после того, как та получила изумительные орхидеи и целую корзину яблок от приличного, состоятельного мужчины, спонсора Ветровой, как она, по всей видимости, уже забыла. Но очередное вмешательство показалось ей невозможным. Да, парень был простой, но вполне был способен выставить вредную Эльку за порог, чтобы продолжать соблазнять наивную и доверчивую Ветрову. Вот кто на самом деле есть Змей-искуситель!
- Привет всем! - опоздав, зазвонил колокольчик, и в мастерскую вошел Цепин.
- Наконец-то, - облегченно вырвалось у Эли. - Надеюсь, вы Сеня!
- Семен, - тот схватил Погодину за руку и принялся с чувством трясти ее конечность. - Цепин! К вашим услугам. Анфас, профиль, портрет? В День рождения клиенту пятидесятипроцентная скидка. У вас когда День Рождения? Не сегодня? Жаль, но могу предоставить скидку заранее, как постоянному клиенту. Согласны быть постоянной?
Эля Погодина зарделась от такого напора чувств.
- А, Ветрова?! Пришла! - Сеня заметил Веронику. - Уже позируешь? Никитос мастер.
- Мы так и поняли, - возвращая внимание к себе, сказала Эля. - Мы, между прочим, вместе пришли.
- Это твоя подруга? - обомлел Сеня, снова поворачиваясь к Эле. - Хорошо, что вы пришли вместе! Сейчас я вами займусь, - пообещал он Эле и пробежал в каморку.
- Мы пришли посмотреть фотографии Стебловой! - прокричала ему вдогонку Погодина.
На всякий случай прокричала, чтобы тот не питал никаких иллюзий. Вертеться на стуле и очаровывать фотографа беседой как Ветрова она не станет.
- Фотографии Стебловой? - переспросил Никита, помрачнев.
- А что? - испугалась Вероника.
- Ничего, - махнул тот рукой. - Просто они странные какие-то получились.
- Стебловой? - из каморки высунулась голова Сени. - Минуточку, - голова исчезла, затем появилась снова, - проходите сюда, только дверь заприте на замок!
Вероника с Элей прошли в каморку, Никита направился закрывать дверь.
На небольшом столе помимо многочисленных пакетов со снимками клиентов жались друг другу как бездомные котята принтер, сканер, монитор и колонки. Сеня запустил руку в пакеты и выудил, как показалось Веронике, один из них наугад, но он не ошибся.
- Вот, - он растеряно оглядел пространство, - сейчас покажу…
Эля принялась заботливо расчищать стол, убирая пакеты на пол, больше было не куда.
- Мерси, - на его пухлых губах заиграла бесподобная улыбка благодарности.
Или чисто мужского интереса, как хотелось бы думать Эле, не все же везти Веронике Ветровой по части перспективных знакомств.
Сеня рассыпал фотографии из пакета на стол и вздохнул.
Везде была запечатлена Инга Стеблова. Такая одинаковая, ведь снимали ее в один и тот же день, и такая разная, когда фотограф ловил момент смены настроения. Яркие, глянцевые снимки блестящей красавицы, которая вот-вот должна погибнуть. Эля издала возглас удивления, такой откровенной, раскрепощенной Стебловой она еще не видела. Инга смотрела на нее с фотографии с презрением и едва заметной брезгливостью. Казалось, еще немного, и она щелкнет пальцами, чтобы недостойные рода человеческого существа исчезли.
- Отлично пойман момент, - сказал из-за спин девушек вернувшийся Никита.
- Это Вероника сняла, - признался Сеня. - Она мне помогала. И не зря! Половина снимков не удалась, какие-то серые пятна и ослепительные звезды вместо лица.
- А у тебя талант, победительница, - Никита взял фотографию и стал ее рассматривать. - Столько зла и ненависти сосредоточено в надменном готическом лице! Надо было продолжать снимать безостановочно, получилось бы классно. Хочешь, научу? Будешь зарабатывать на жизнь, неплохая профессия.
Эля поглядела на подругу с неподдельным интересом.
- Потом, как-нибудь, - выдавила из себя Вероника, беря в руки другой снимок.
Солнечная комната, в цветах и тюбиках, силуэт женщины на крутящемся стуле, длинные черные волосы, лицо… Вот лица как раз нет. Вместо него сияние.
- Засветил что ли? Не пойму, - разглядывал Сеня вместе с ней Стеблову, - с такой аппаратурой?
- Ой, а вот еще одна звездочка, - Эля протянула снимок фотографу.
На нем Инга Стеблова возвышалась в полной красе, лишь на лбу у нее светилась нечто наподобие звезды. Вероника замерла, точно такую звезду она видела вчера на лбу сначала у одной, а затем и у другой дивы. Это мода у них такая - звезды себе лепить на лоб, как будто и без того не ясно, кем они являются в этом бренном мире?
- Получается, - Сеня разложил снимки по хронометражу, отраженному на каждом из них. - Сначала ничего у нее не было, затем появилась звездочка, а после пошла полная засветка лица. Вот видишь, Ветрова, как хорошо, что ты мне помогла. Предупреждали же, что со снимками Стебловой чертовщина всякая получается.
Вероника взяла следующие фотографии, которые снимал только Семен.
Фотографии погибшей женщины.
Свечения не было, но странная тень, задержавшаяся у тела, вновь напоминала очертаниями звезду. Только уже потухшую и призрачную.
- Я эти снимки отфотошопил, - радостно объявил Семен, - и отдал в редакцию.
- Зачем? - пробормотала Эля, глядя на призрачную тень, - это же ее душа!
- Душа? - Семен уставился на снимок, - да, ну. Не может быть, детские сказки. А наяву мне хорошо заплатили! Девчонки, Никита, на днях отметим мой нескромный гонорар. Надеюсь, никто не против?
- Все "за"! - улыбнулась ему Эля и рассудила вслух, глядя на подругу, - нужно же здесь хоть чему-то улыбнуться, такая тягостная обстановка, такие мрачные фотографии.
- Так ведь человек умер, - пробормотала Вероника.
- Девчонки, - Элю поддержал Никита, - а у нас кофе есть! - с этими словами он выудил из-под стола электрический чайник и банку с растворимым напитком.
Вероника не стала отказываться, почему-то не хотелось обижать этого парня, только и всего. Она взяла снимок распластанной на полу Стебловой и охнула. Семен, вот действительно настоящий профессионал своего дела, захватил объективом край стола, где стоял… глиняный флакон с духами первой и единственной на земле женщины-фараона Хатшепсуп. Духи стояли на прежнем месте после гибели Инги!
Получалось, что их забрал не ее директор, не Молохов, не Надеждина, а тот, кто вошел в гримерку вместе с остальными. И больше ничего не получалось. Кто отравил Ингу и зачем, так и оставалось непонятным.
Никита не пошел ее провожать, Вероника сама на этом настояла. В рабочее время нужно работать, а не с девушками гулять по улицам. Никита нехотя согласился, но пообещал вечером вытащить Веронику в клуб, где тусуются такие же творческие люди, как и они с Семеном. Вероника дала Никите номер телефона и попросила позвонить и договориться заранее потому, что еще не знала, чем ее озадачит Лилит. Она отдавала себе отчет в том, что ее свободное время, если таковое еще осталось, целиком и полностью принадлежит продюсеру.
Эля ехидничала по этому поводу, пока Вероника провожала ее к дому, но у подъезда призналась, что искренне, по-хорошему завидует подруге. Если бы на пути Эли Погодиной попался хороший литературный агент…Впрочем, сколько можно об одном и том же?
Домой Вероника возвращалась одна, когда возле нее остановился красная иномарка, и оттуда помахала рукой Лилит. Вероника удивилась, для роскошной женщины машина явно не дотягивала. Лилит ассоциировалась у Ветровой с лимузином.
- Фи, как банально, - скривилась Лилит, вместо приветствия читая мысли Вероники. - С чего ты взяла? Мне никогда не нравились лимузины. Яркая, спортивная машинка с начинкой суперкомпьютера, то, что надо. К тому же она не моя. Ты никогда не задумывалась, сколько мне лет?
- Сколько? - заинтересовалась Вероника, устраиваясь в салоне удобнее.
- Мой друг Оскар Уайльд говорил, что никогда не следует доверять женщине, которая называет свой возраст. Женщина, способная на такое, способна на все.
И Лилит громко рассмеялась.
- Мне столько лет, - сказала она трагическим голосом, - что я сама сбилась со счету! Думаешь, пора остепениться? Выйти замуж, родить мальчишек, как Ева? Найти своего Адама?
- Ты не сможешь, - не поверила Вероника. - Ты полная противоположность Евы.
- О, ты права. Мужчины? Только для удовольствий, как и все остальное, - Лилит вдавила педаль газа в пол, и машина стремительно понеслась по дороге. - Быстро разгоняется, лапочка, мне она нравится! А тебе?!
- Нравится, - испуганно вращая глазами, произнесла заплетающимся языком Вероника, глядя на сложные маневры, исполняемые Лилит на проезжей части. - Пешеход!
- Мне нравится, когда они разбегаются от меня в разные стороны! - призналась Лилит и специально проехалась по луже, обдав устремившегося на тротуар дядечку солидной порцией грязи. - Сегодня я хулиганю! Мужчины - примитив! Ты посмотри только, он машет мне кулаком?
И машина Лилит резко начала сдавать задом, зловеще выпуская из-под себя клубы серого дыма. Перепачканный дядечка, не ожидавший такого поворота событий, трусливо побежал в подворотню и скрылся во дворе.
- Мужчины, эх, мужчины, - презрительно усмехнулась Лилит и нажала на газ. Машина податливо рванула с места. - Нет, она мне определенно нравится!
- Только не нужно больше давить пешеходов, - попросила Вероника.
- Разве мы хоть одного задавили? - поразилась Лилит. - За всю свою долгую жизнь я задавила только кошку в Каире, но та кошка была воплощением злобной сущности Ра… Впрочем, тебе это неинтересно.
Веронике страстно захотелось узнать, а были ли другие боги, те, в которых верили египтяне, греки, древние римляне.
- Были, - улыбнулась Лилит, - только Он - один. Его окружают много сущностей, каждая из которых видится людям по-разному: в образе Ра, Перуна, Зевса и другие. Им приходится существовать во множестве параллельных миров, так что люди их видят не часто. Тебе, моя дорогая, по большому счету повезло.
Вероника с ней согласилась. Она задумалась над словами Лилит о многообразии божественных явлений и пришла к выводу, что это плохо, когда одним везет, а другим остается только завидовать, хоть и по-хорошему. Несправедливо это как-то…
- А где в Его мире ты видела справедливость? - пожала плечами в блестящем вишневом кожаном пиджаке Лилит. - Возьми меня! Адам эта сволочь… но не о нем речь. Замятин уже выразил тебе сегодня свое крайне приятное внимание?
Вероника кивнула.
- Он настоящий эстет в орхидеях, - мечтательно улыбнулась Лилит. - И фрукты умеет выбирать, я люблю с ним ходить на рынок, одна беда, он не торгуется. Сноб! Ты ела его яблоки?
Вероника отрицательно покачала головой.
- Правильно, - хмыкнула Лилит, - чем больше ты их съешь, тем сильнее к нему привяжешься.
- Почему ты поздно меня предупредила? - возмутилась Вероника. - А если бы я съела всю корзину?!
- Глупости, ты не обжора. К тому же, в этом нет ничего страшного. Или есть? В таком случае, у тебя появился другой мужчина. Одинокое женское сердце податливо и послушно. Если ты увлеклась мальчиком, то не скрывай этого. Только держись с Замятиным приветливо и не отказывай ему. Моногамия не его конек, и не твой, если ты этого сама захочешь. У меня в одно время был Тутанхамон, сладкий мальчик, и норвежский неотесанный рыцарь или не рыцарь? Вот, память девичья!