С холодящим предчувствием ужаса нового дня проснулись сегодня боги, но, встретившись в общем зале и торопливо и жадно пересчитав друг друга и задав сбивчиво волнующие каждого вопросы, слегка успокоились, и стали в нервном предвкушении новых печалей ожидать появления хозяина дворца.
Враг отчего-то затаился.
Но не видно было эти три дня и Падрэга с его сияющим мечом и полными уверенности и величия речами.
Цел ли он?
Не пал ли он безвестно, пытаясь гордо в одиночку сдержать орду противников?
Или - что хуже всего - не попал ли он в плен?
Но призыв исходил от него самого, а значит, оставалась надежда, что их защитник и радетель жив, и продолжает бороться.
А еще это значило, что у него есть новости.
Вдруг дверной проем, ведущий в коридор, засиял, вспыхнул разноцветными искрами, грянули незримые фанфары, и в распахнувшиеся дружно двери уверенной поступью победителя вошел Падрэг.
- Доброе утро, - учтиво склонил он голову с как всегда безупречно завитой шевелюрой. - Извините, если заставил вас ждать, но, я убежден, оно того стоило.
- Новости?..
- У тебя есть новости?..
- Ты придумал, как оставить их?..
- Уничтожить?..
- Рассеять?..
Бог благодушно улыбнулся и вскинул тонкие, ухоженные руки, призывая разволновавшуюся аудиторию к молчанию.
- Лучше. Гораздо лучше. Ибо я придумал, как сделать так, чтобы сбылась извечная мечта всех богов Эзира.
И, дождавшись, пока в зале воцарится дрожащая от нетерпеливого любопытства тишина, Верховный продолжил.
- Я принес вам не меч, но мир.
Как взрываются праздничные фейерверки, рассыпаясь в бархатном небе веселыми яркими звездами, как разбиваются на счастье бокалы, разлетаясь по полу тысячью сверкающих хрустальных осколков, так лопнула не успевшая устояться тишина под изысканными сводами дворца Верховного бога.
Десяток голосов, стараясь перекричать друг друга, славили и восхваляли Падрэга Премудрого, Падрэга Миротворца, Падрэга Заботливого, Падрэга Радетельного, Падрэга Заступника…
Скромно зардевшись, молодой бог стоял посредине ликующего зала, кротко склонив набок голову, словно прислушиваясь.
Посчитав минут через пять, что дифирамбов на сегодня он получил достаточно, Верховный опять вскинул руки ладонями вперед, и пожирающая нового кумира обожающими взглядами публика послушно смолкла.
- Мир - самое главное и важное на Белом Свете. Ради того, чтобы принести мир в наш любимый Хеймдалл и в славную традициями Отрягию, стоило пойти на любые жертвы.
Безоговорочная поддержка - взмах ладоней - тишина.
- Враг наш опасен, коварен и силен, как мы все в этом имели возможность убедиться на собственных печальных примерах. Даже самый могучий и достойный из нас пал жертвой его козней, - хорошо поставленным скорбным голосом продолжил бог. - И никакая цена, заплаченная за то, чтобы навсегда заставить нас позабыть о его существовании, не высока.
- Да, да, да!!!..
- И поэтому внимательно выслушайте то, что я скажу вам сейчас, ибо от этого, от вашей поддержки и участия, зависит будущее нашего мира.
- Говори!
- Существует два способа справиться с врагом, - начал размеренную, отрепетированную речь Падрэг. - Можно уничтожить его, разгромить, разбить, сокрушить, стереть самую память о нем с лица Белого Света и страниц истории. Этот путь требует немалых жертв, крови, времени и риска. Вы сами знаете, что жертвы у нас были, была и кровь. Риск у нас был ежесекундный. Времени у нас не было.
Разочарованный гул зародился и тут же оборвался по сигналу оратора.
- Но для тех, кто не в силах, или не имеет желания ступить на первую дорогу, есть и вторая, - играя голосом, как фехтовальщик - клинком, проговорил Верховный, и после театральной паузы размером с оркестровую яму, продолжил, доверительно обращаясь к заинтригованным слушателям:
- Можно устранить врага, сделав его своим союзником.
И, не давая ошарашенной аудитории опомниться, Премудрый быстро нанес решающий удар.
- Я - от вашего имени, от имени всех богов Эзира, ибо именно вы наделили меня этим почетным правом - заключил договор с богами Надира, по которому они получают право жить в Хеймдалле как равные нам, строить свои дворцы, устанавливать в Отрягии свои порядки и иметь право голоса, равноценное нашему.
Мертвая тишина, повисшая над застывшими в шоке богами, как по заказу была разорвана оглушающе-заунывным воем исполинского волка.
Вой исходил из коридора.
- Я… я думаю… я считаю… что это… неслыханная… - первой очнулась от всеобщего оцепенения Улар.
Двери распахнулись, и в зал дружной толпой с видом не союзников, но победителей, вошли или втиснулись, оставляя грязные или прожженные отпечатки на начищенном паркете, волк Фенрир, огненный великан Суртр, дракон Фафнир и властительница Нифльхайма Хель.
- …справедливость… - слабо закончила богиня.
- Я рада, милочка, что ты это первая поняла, - улыбнулась Хель с обаянием смеющегося черепа.
- Не волнуйся, старуха, - закашлялся дымом, хохоча, Фафнир. - Остальные до этого допрут скорее, чем ты думаешь.
- Но, Падрэг… - слабо возвысила голос Фрея, - если ты не счел нужным посоветоваться с нами… разве не нужно было сначала… хотя бы… спросить предсказание у Волупты?..
- Ты сомневаешься в моей мудрости? - ласково полюбопытствовал Верховный.
- Да… То есть, нет… Но такова освященная веками традиция…
Падрэг кивнул.
- Хорошо. Если тебя всё еще забавляют ее бредни, чуть позже вы получите возможность сами задать ей свои вопросы. А сейчас, как подсказывают нам законы гостеприимства, я предоставлю слово нашим новым друзьям, чтобы они поделились с нами своими планами на будущее. Открытость и честность - залог долгой дружбы.
- И долгих лет жизни, - обнажил клыки размером с клинок меча Фенрир.
- Буду кратка, - мило, еще милее, чем раньше, улыбнулась Хель. - Существующая до сего дня несправедливость, как точно подметила наша мудрая Улар, когда одним доставались капища и жертвоприношения, а другим - насмешки и проклятия, будет прекращена через несколько минут. Каждый из нас, новичков, получит молельные дома и священные рощи и россыпи камней не хуже и не меньше, чем у каждого из вас. А, поскольку мы были в течение такого долго времени так незаслуженно обделены, то должны получить больше поклонников, и большую власть над ними в их делах… Так, что еще?
- Жертвы, - прошипел, словно смакуя само слово, Фафнир.
- Жертвы? Да. О жертвах. Их, по этой же причине, тоже должно быть больше. Человеческие жертвы будут приветствоваться. Сначала недовольные и несогласные - в любом обществе всегда найдется премного дураков, - богиня остановила многозначительный взгляд на Фреях. - Потом в ход пойдут рабы.
- Но у отрягов нет рабов! - воскликнула Аос.
- Будут, милочка, - успокоила ее Хель. - Будут. Для начала рабов сделаем из этих… как их… землероек… землекопов… землепашцев!.. Зачем платить за то, что можно получить бесплатно? А потом… Рейды и захватнические войны всегда окупаются в этом смысле. Мертвецы и рабы. Что может быть прекрасней… О количестве и качестве жертв не присутствующему здесь Нидхоггу будет сообщено дополнительно.
Фрей подскочил, но скорее отчаянные, чем сильные руки супруги и Каррака в последний момент смогли удержать не оправившегося от раны бога на месте.
- Ну, и такой пустяк, как наши дворцы, - самодовольно ухмыльнувшись, подошла к завершению приветственного спича властительница холодного Хела. - Пока мы выбираем в Хеймдалле подходящие места, пока они строятся, я уверена, добрые боги Эзира проявят свое прославленное гостеприимство и пустят бездомных бродяг, новых друзей, под свои крыши. Мы пробудем недолго. Лет сто-двести… в масштабах вечности это пустяк.
- Если есть вопросы - не таитесь, - галантно пригласил собравшихся Суртр, и оранжево-алые искорки весело забегали по его огненному телу.
Если бы нависшую над залом тишину превратили в металл, в таблице лукоморского белого мага Менделеева она заняла бы самую последнюю клеточку.
- Благодарю вас за доверие, - кротко склонил голову Падрэг. - Поскольку ни вопросов, ни возражений я не услышал, то следующий этап нашей встречи победителей будет более приятный. И, заодно, наша любопытная Фрея сможет получить свое предсказание из первых, так сказать, уст, насколько это возможно.
- Какая от него теперь…
- Волупта, плодово-ягодного! - возвысил голос лучащийся самодовольством бог, и тут же двери распахнулись, и в зал, катя странный стол на маленьких скрипучих колесиках, вошла, семеня, согбенная слепая старушонка в черном.
На столе, по числу присутствующих, красовались чаши с вином - пять золотых и восемь медных.
- Угощайтесь… угощайтесь… Изысканнейшее лесогорское… урожай прошлого года… - скрипя и повизгивая колесиками, стол подкатился сначала к Верховному богу, потом к Хель, к Фафниру, Суртру и Фенриру. - Пейте, новые боги Эзира. Пейте, и знайте, что всё закончится хорошо. За это стоит выпить. За светлое будущее, как рисуется оно нам. За доверие и доверчивых. За планы и свершения. За доброго нашего Падрэга Премудрого и за то, чтобы оставалось разумение его непревзойденным в веках. А если кому потребуется добавки - вы только свистните… ну, или рыкните - такая мелочь, как особенности артикуляции, не должна становиться дискриминирующим признаком среди небожителей - и цверги в коридоре прикатят целый бочонок.
- С бочонка и надо было начинать… - проворчал Фафнир, но чашу свою когтистой лапой ухватил, как бы невзначай задев медные кубки и расплескав из них половину.
- Алкоголь вреден для положения в обществе!.. - расхохотался Суртр и поднял над головой чашу свою.
Тоже золотую.
Вино в соседних медных от близости огненной руки вскипело и превратилось в эрзац-глинтвейн.
- Поставь мою на пол, бабка, - свирепо прорычал Фенрир, когда очередь дошла до него. - Да золотую ставь, дура, золотую!..
Золотые кубки разошлись, как мороженое на пляже, и стол, пронзительно жалуясь несмазанными осями роликов на тяжесть жизни, покатил не пользующуюся спросом медную посуду к сбившимся в плотную, потрясенную, беспомощную кучку богам Эзира.
- Не обессудьте, любезные, - улыбнулась беззубым ртом старуха. - Золота мало, и на всех его не хватает. Но это ведь не может вам помешать выпить с новыми друзьями за победу… За нашу победу.
Когда кубки разошлись, наконец, по рукам, Падрэг выступил на середину зала, поднял свою чашу изящным жестом, и кратко, но емко произнес:
- Сим тостом заключаем мы наш пакт о мире и дружбе между богами Эзира и Надира. И да не будет между нами различий и раздоров. За новый порядок мироустройства! До дна!
- До дна!!!
И, торжествующе ухмыляясь или пряча как постыдную болезнь выражения лиц и глаз, боги поднесли чаши к губам.
Фафнир и Хель, сдвинув с тонким звоном края кубков, зубасто ухмыльнулись друг другу, подмигнули, залпом выпили на брудершафт, и со стоном прикрыли глаза в гурманском экстазе.
- А чтобы не было между нами с этого дня и маленьких, никому больше не нужных тайн, - улыбаясь и лаская свою чашу в ухоженных руках со свежим маникюром, обратился к преданым верноподданным Премудрый, - хочу на ваших глазах совершить маленькое разоблачение. Вы все думали, что знаете эту услужливую, но слишком говорливую старуху, которая между обслуживанием столиков еще и выдает такие запутанные и бесполезные предсказания, что разобраться в них не мог даже сам Рагнарок Наимудрейший. И, в каком-то роде, вы не ошибались. Вы все ее знаете. И поэтому в сей знаменательный день я больше не хочу заставлять нашего общего знакомого изображать того, кем он отродясь не был. Ульг, покажись!
Падрэг отставил свой кубок, театрально хлопнул в ладоши, благодушно лыбясь притихшей, униженной в очередной раз публике, и воздух вокруг сутулой официантки замерцал, заколебался, задрожал…
Старушка оскалила отсутствующие еще минуту назад зубы, распрямилась, жестом тореадора, приглашающего быка к танцу, смахнула с головы черную хламиду…
Боги ахнули.
Фенрир уронил непочатую чашу, недопитый кубок Суртра взмыл в воздух в виде смешавшихся паров бормотухи и золота…
- Но…
- Но это…
- Но это…
- Но это не Ульг!..
- Что?!
Отбросив ужимки суперзвезды провинциального балагана, Верховный развернулся и тупо уставился на демонстративно потирающую затекшую спину лукоморскую царевну.
- Ты?!.. Откуда?!.. Как ты?.. А где Ульг?
- Я за него.
- А Ульг где?!
- Занят. Но ты скажи, чего надо, я ему, если не забуду, передам при встрече.
- Что значит - "если не забуду"?! Если я повелеваю…
- Ну, ладно, не забуду, не забуду… - состроила кислую мину царевна. - Говори, чего надо, но помедленнее. Я записывать буду. Бумажки ни у кого не найдется? И карандашика заодно? И, может, кто-то из вас писать умеет?
Из рядов братства Эзира донеслись нервные смешки.
Премудрый опомнился.
- Дерзкая смертная!!! - принял он самый ужасный из доступных ему образов, и самый воздух в зале потемнел и затрепетал. - Если ты немедленно не раскаешься и не объяснишь, что весь этот маскарад значит, я отдам тебя на растерзание дракону!.. Фафнир?.. Эй, Фафнир!..
Громоподобный рев заставил вздрогнуть и втянуть головы в плечи всех присутствующих. Волна воздуха, поднятая взмахом исполинских крыльев, повалила мебель, затушила светильники, сорвала картины со стен, и в воцарившейся полутьме, как след неистовой кометы, мощный поток жидкого пламени прочертил огненный след через весь зал и ударил в потолок.
- Берегись!.. - только и успел запоздало выкрикнуть кто-то, как балки, вспыхнувшие и обуглившиеся в пару секунд, с прощальным хрустом проломились как спички, и серебряная крыша - вернее, та ее часть, что еще не унеслась в небо Хеймдалла в виде пара - с громыханием провалилась в самый центр зала.
- Фафнир!!!.. Прекрати немедленно!!!.. Я приказываю!!!
Гневный глас Падрэга был слышен даже сквозь грохот рушащейся архитектуры и арматуры.
Сенька, рискнувшая на миг выглянуть из-за спасшего ее стола, на одно мгновение перехватила взор взбесившегося внезапно золотого дракона, и всё поняла.
Это был безумный взгляд не разумного, хоть и злобного существа, но загнанного, запертого против воли в четырех стенах дикого зверя.
Который решил вырваться на свободу любым путем.
Быстро оценив размеры проделанного выхода, дракон выдохнул новую огненную струю.
Первый контрольный выстрел унес часть потолка и внешнюю стену. Второй зачем-то пробил дыру в полу и обрушил часть завалов на первый этаж, завалив парадную лестницу.
Удовлетворившись результатом, дракон выпятил мельничным колесом золотую чешуйчатую грудь, расправил мощные крылья и, торжествующе трубя, устремился к синему весеннему небу и солнцу, без разбору снося на своем пути замешкавшиеся перекрытия и балюстрады.
- Фафнир… Ты спятил…
Куча мусора у стены зашевелилась, и из-под обугленной балки показалась сначала ухоженная рука со свежеобломанными ногтями, потом взлохмаченная не хуже, чем у сына Рагнарока, голова.
- Падрэг, сто за сусоськи?! - взбешенно прорычал, выплевывая выбитые зубы и вытряхивая из вздыбленной шерсти штукатурку, Фенрир. - Куда эса дураськая форона поесеа?
В листе серебряной кровли, накрывшем пластом угол у дверей, появилось сначала раскаленное белое пятно, потом металл потек, и в образовавшееся отверстие восстал, как феникс, натужно морща лоб и моргая изумленными очами, Суртр.
- Пи… По… Пу… Па… Пы… Падрэг! Да, определенно Падрэг! Слушай, Патрик… Ох, какой разгром, развал… Где это мы?.. И что мы тут делаем?.. И где остальные… э-э-э-э… ну, кто там с нами был? Кхм… Что-то я себя плохо чувствую…
- Может, у тебя жар? - заботливо поинтересовалась, выглядывая из-за своего стола, послужившего ей щитом, Серафима.
- А ты кто? Где-то я тебя определенно видел… Ты не Хель?..
- Хель и преисподняя!!!
Дворец задрожал, открывшееся взорам всех и каждого нежное майское небо вдруг пронзила стрела молнии, и стена с дверями на глазах у публики, едва начавшей извлекать себя из руин падрэгова палаццо, превратилась в облаке пыли и осколков в стену без дверей, но с очень большой дырой интересной формы.
Через которую, уверенно переступая через дымящиеся доски, исковерканную лепнину и разнокалиберные куски мрамора, в зал вошел Мьёлнир.
За спиной его, с огромным боевым топором наготове, грозно маячил Олаф и подскакивал от нетерпения начать поисково-спасательную операцию супруги Иван.
- Ну, что, умник, - поигрывая одной рукой молотом, громовержец демонстративно приподнял и показал едва высвободившемуся из-под строительного мусора противнику деревянный ковш, каким крестьяне черпают воду из ведер, наполненный до краев лесогорским плодово-ягодным. - Тост свой сам допивать будешь? Или его тебе в глотку вместе с посудиной загнать? Я могу. Мне раз плюнуть. Только занозки потом выковыривать замучаешься. Отовсюду. Не обессудь, красавчик. Кончились для тебя дни золотые.
Падрэг вскинулся было в порыве бежать, но противник его преграждал ему путь, словно крепостная стена. Сзади и с боков эту же роль выполняли стены простые, осыпавшиеся и сложившиеся, как карточный домик после землетрясения.
Где-то дальше кряхтели и охали, приходя в себя, его союзники.
Значит, надо было выигрывать время.
- Что ты туда налил, пентюх? - презрительно качнул головой в сторону нацеленного на него ковша бог разума.
- А это ты у подружки своей Хель спроси, - хмыкнул Мьёлнир. - В ее огороде речка течет, не в моем.
- Вода реки Забвения?! - краска сошла с лица Верховного. - Да как ты посмел?!..
- Кто смел, тот и посмел! - важно сообщил из-за плеча своего кумира Олаф.
- А ты думал, ты один тут такой… хитро…ягодичный? - игнорируя группу поддержки, усмехнулся громовержец.
- Погоди, надо всё обдумать, обговорить, - умиротворяющее вскинув ладони вперед, размеренно и успокаивающе заговорил неожиданно бог разума, словно пытаясь загипнотизировать или убаюкать противника, - ведь нельзя так вдруг, после долгих веков дружбы и толерантного взаимосуществования в полном сопонимании…
Взгляд его, упертый в переносицу громовержца, предательски метнулся на мгновение за плечо Мьёлнира, Сенька крикнула "Берегись!..", тот начал было недоуменно оборачиваться, и тут с трех сторон ударили Суртр, Фенрир и Падрэг.
Огненная струя, пылающий шар и жуткий оскал с остатками клыков, которых, тем не менее, хватило бы на целую стаю волков, устремились одновременно к потерявшему бдительность богу.
Мьёлнир кинулся на пол, уклоняясь от шара Падрэга, метнул молот в Суртра, увернувшись едва от его струи оранжевого пламени, и тут Фенрир прыгнул ему на грудь, остервенело придавил к полу и с клацаньем захлопывающегося слонового капкана сомкнул относительно беззубые челюсти на первом, что попалось на зуб.
Что-то звучно хрустнуло, Мьёлнир горестно ахнул, Фенрир взвыл…