- За это мы не отвечаем, - парировал Келсон. - Мы думаем, что Кариеса или ее подручные распускали сплетни, пытаясь опорочить Моргана и отца Дункана. Мы искали Глаз Цыгана.
Он отбросил прядь волос за правым ухом, явив ярко-красный камень. Дугал кивнул.
- Я помню, он его носил.
- Ну да, я его без серьги никогда не видел. Но когда мы подняли вот эту крышку, - Келсон одной рукой постучал по камню, - внутри лежал не мой отец… или, если и он, выглядел он совершенно непохоже. Сперва мы подумали, что кто-то подменил тело, и мы стали обыскивать весь склеп. Я был недостаточно силен, чтобы самому сдвигать эти каменные плиты, вот ими и занялись Морган с отцом Дунканом, а я должен был заглядывать внутрь. Это… приятного было мало.
- Я… не думаю, что я понял, - еле слышно признался Дугал. - Ты хочешь сказать, что в гробу все-таки лежало тело твоего отца?
Келсон кивнул.
- Я до сих пор все еще не понимаю, но, очевидно, Кариеса что-то сделала с телом путем колдовства, и это, помимо прочего, изменило его вид. Отец Дункан его расколдовал, но сказал, что… - он заколебался, а Дугал глядел ему в лицо странно и напряженно. - Он сказал, что душа отца тоже была связана каким-то заклятием… что он… был не полностью свободен. Я опять тебя напугал, да? Прости. Тебя все еще смущает, когда я так запросто говорю о магии, верно?
Дугал, кое-как откашлялся и постарался не уклоняться от взгляда Келсона, но то была правда.
- Да, - прошептал он. - Я понимаю, что бояться здесь нечего, но, полагаю, это сила привычки. А когда ты говоришь о душах, которые лишены свободы…
- Но это не обычная деринийская магия, - полушепотом произнес Келсон, положив ладонь на плечо Дугалу. - Это черная магия, и у тебя есть все причины ее бояться, как и у меня. Но то, что делаю я, то, что делают Морган и отец Дункан - оно от Света. Я знаю, в этом нет зла. Разве я поставил бы под угрозу свою душу? Или твою? Если бы считал, что это зло?
- Нет. Если бы ты знал. А что, если ты ошибаешься?
- А разве мой отец ошибался? - спросил Келсон. - Ты его знал, Дугал. Был ли Брион скверным человеком?
- Нет.
- А Морган? А отец Дункан?
- Не думаю.
- Хорошо, а епископ Арилан?
- Арилан? Разве он Дерини?
У Дугала даже отвисла челюсть, Келсон медленно кивнул.
- Да, он Дерини. И ты - один из менее чем дюжины, которые это знают, - ответил он. - Мне говорили, что он происходит из очень-очень древнего деринийского рода, давно таившегося… вероятно, он знает о магии больше, чем Морган, отец Дункан и я, вместе взятые. Я трепещу перед ним, но знаю, что в нем нет зла. А Лорис - самое зло, хотя он даже не Дерини.
- Я… на этот счет я не стану с тобой спорить, - пробормотал Дугал. - Так и есть… - Он провел рукой по глазам, тщетно пытаясь избавиться от нарастающего мельтешения перед глазами и подозревая, что низложенный архиепископ причинил ему куда больший ущерб, чем он думал прежде. - Прости. Боюсь, я не очень ясно говорю.
- Не нужно извиняться, - ответил Келсон. - Ты уйму всего передумал за последнюю неделю, а при этом еще окончательно не поправился. Мне бы следовало попросить Моргана и Дункана на тебя взглянуть, а не тащить тебя сюда.
На смену нарастающей подавленности в один миг хлынула дремучая жуть, и Дугал с тревогой взглянул на Келсона.
- То есть, чтобы они лечили меня?
- Да.
- Но… - Он болезненно сглотнул комок. - Келсон, я… я не уверен, что уже готов к этому.
- Из-за того, что случилось в Транше?
- Да, - признался горец. Он потер глаза обеими ладонями. - Боже, у меня дергает в голову. Я не могу думать.
- Вот почему я хотел бы, чтобы они на тебя взглянули, - заметил Келсон. - Они бы могли исцелить тебя, не трогая щитов, знаешь ли. И возможно, ты бы почувствовал вообще что-то иное, чем тогда со мной.
- Может быть, Однако сейчас… Думаю, я предпочел бы, чтобы совершила свое природа, если ты не против. Я выкарабкаюсь.
- Если тебе так хочется. Хотя они могут попросить тебя и сами. Я еще не рассказывал Дункану о Транше, но Морган может спросить. Он знает.
Дугал посмотрел на свои тесно сжатые кулаки и с трудом расслабил их, сделав глубокий вдох.
- Ну, тогда я подожду, пока они что-нибудь не скажут. Но только я не могу… сам их спросить, Келсон. И не хочу, чтобы ты с ними говорил. Может быть… я не испугаюсь, если они заговорят об этом первыми. - Он содрогнулся и снова потер виски. - Увы, от твоих прощупываний куда больнее, чем все, что у меня когда-либо случалось с головой… Хотя, я не против, чтобы мне долечили ребра, это наверняка. Мне уже несколько дней как следует вдохнуть без боли не удается. А езда верхом мало улучшила положение.
- Значит, лучше тебе как следует отдохнуть, - сказал король тоном, в котором не слышалось разочарования. - В любом случае, скоро совет, и я не прочь перекусить, прежде чем мы приступим к говорильне.
- Что-что, а такое предложение мне более чем по душе, - ответил горец с улыбкой.
Их шпоры забренчали о полированный мрамор ступеней, пока они поднимались в собор, ворота из позолоченной меди громко проскрипели, когда Келсон плотно прикрыл их снаружи.
- Надо попросить ризничего смазать их, - обронил он, стараясь не особенно повышать голос, пока они двигались вдоль трансепта, направляясь к среднему нефу. - Напомни мне как-нибудь, чтобы я рассказал тебе о том, какую долю он внес в смятение в ночь перед моей коронацией. Эх, жаль тебя тогда не было… Такой день!
Дугал тревожно ответил на сияющую улыбку друга.
- Отец рассказывал мне немного о том, что видел. Он говорил, что ты бился на каком-то магическом поединке, прямо здесь, в соборе.
Келсон обвел широким жестом перекрестье трансепта, пытаясь рассеять тяжелое чувство, связанное с тем событием, и одновременно все еще неся в себе его чудо.
- Прямо здесь, у алтарных ступеней, - ответил он. - Хотя, что действительно меня спасло, это одна из печатей в полу. Без нее я бы просто не догадался, что делать. - Он подвел Дугала почти что к центру трансепта и снял правую перчатку, преклоняя колена.
- Все вот это - печати и символы разных святых, покровителей собора, - объяснил он, обводя кончиками пальцев весь круг мозаичных изображений под крестом. - Среди того, что я унаследовал от отца, как будущий король - дар взывать к Знаку Защитника. Мы предположили, и не без причины, что мой Знак Защитника - это печатка на моргановом перстне, поскольку он с самого начала готов был биться за меня. - Он благоговейно провел пальцами по полустертому изображению близ его колен. - Хотя это был не он, а другой: печать Святого Камбера.
- Того деринийского еретика и святого?
- Его имя не появляется на ней, но все-таки я понял, что это оно - и не спрашивай, каким образом. Возможно, способность распознать истинный символ, когда настанет час - это из области знаний, которые перешли ко мне от моего отца. Вот стоит кто-то в плаще и капюшоне, и держит корону: видишь? Ибо Святой Камбер вернул корону Гвиннеда Халдейнам. А в этот узор вплетены буквы из его имени, и если знать, как смотреть, можно их разобрать: К-М-Б-Р. Может быть, как раз хитрость, с которой это спрятано, и спасла печать от уничтожения, когда культ Камбера искоренялся два столетия назад.
Дугал рассеянно кивнул, упираясь костяшками пальцев в пол и воззрившись на завитки цветной мозаики, и его глаза проследили на печати буквы: Sаnсlus Cаmbеrus, благодаря Келсону, показывавшему кончиком пальца, куда смотреть.
- Значит, ты не веришь, что Святой Камбер был исчадьем ада? - наконец спросил он.
Келсон покачал головой и встал, протягивая Дугалу руку.
- Ничуть. И не хочу показаться легковерным, но либо Святой Камбер, либо какой-то его нынешний последователь, который желает, чтобы мы думали, будто он Святой Камбер, пришел нам на помощь, и не один раз. Моргану и Дункану, а также мне. Думаю, что я попробую когда-нибудь восстановить его почитание, - задумчиво добавил он. - Многие не согласились бы, но я считаю, что он был и великим человеком, и могущественным святым. Я хотел бы узнать о нем побольше. Каким он был в действительности? Да и хорошо бы пуститься в странствие, дабы отыскать какие-нибудь его реликвии, и выстроить для них подобающее святилище. Он этого заслуживает.
- Подозреваю, что Церковь стала бы возражать, - промолвил Дугал.
- Подозреваю, что ты прав, - произнес голос у них за спиной, - если судить о церкви по ее наиболее твердолобым иерархам, При таком подходе Церковь возражает против множества начинаний куда менее противоречивого характера. Я лично могу за это ручаться.
- Отец Дункан! - воскликнул Келсон, когда оба они развернулись и увидели стоящего позади них отца Дункана с грудой рукописных свитков под мышкой. - Ох, надо же, я вовсе не хотел, чтобы вы услышали все, что касается Камбера. Вероятно, глупо об этом даже думать.
- Не глупо, мой повелитель, - кротко сказал Дункан. - Ни одно искреннее деяние благочестия и веры не может быть глупым. Это не означает, то твои мечты непременно осуществимы, - добавил он. - В любом случае, не сейчас. Но кто знает, что нам сулит будущее? В конце концов, кто бы подумал, что епископы одобрят назначение известного Дерини в их ряды?
Келсон оглядел трансепт, чтобы удостовериться, что никого, кроме них, нет в пределах слышимости, слегка обеспокоенный, что Дункану удалось подобраться к ним незамеченным.
- Тссс, - прошипел он едва слышно. - Епископы много чего знают, но не все и каждый. Не следует делать все сложнее, чем оно есть.
Дункан поднял бровь.
- Я то, что я есть, государь, как и все мы. В отрицании немного пользы.
- А кто же тогда я? - прошептал Дугал, обращая угасшие, полные страха глаза на Келсона. - Давай, Келсон, спроси его! Он прав. Мне нужно знать. Иначе я не смогу как следует служить тебе, пока все не пойму.
Келсон воззрился на Дункана и обнаружил, что священник-Дерини неправдоподобно спокоен, тих и поглядывает то на него, то на Дугала со жгучим вопросом в голубых глазах.
- У Дугала есть щиты, - проговорил Келсон, одновременно касаясь кончиками пальцев ладоней Дункана и передавая кратко общее впечатление о том, что пережили тогда они с Дугалом. - Я сказал о них Аларику до отъезда, но не было времени сказать тебе. Теперь его нужно долечить, но я немного боюсь, если кто-либо из вас попытается заняться этим в одиночку. Я подозреваю, вам понадобится обойти щиты, а это - дело хитрое. Он закрылся от жуткой боли, когда я пробовал прочесть его мысли в Транше.
Глаза Дункана не выдали никаких чувства, пока он вбирал слова и мысли Келсона; но когда король договорил, Дункан медленно перевел глаза на Дугала, насторожившегося и слегка призадумавшегося.
- Щиты, говоришь? Щиты, которые даже ты, Келсон, не смог пробить?
Король покачал головой.
- Я не хочу сделать ему еще больнее, чем тогда, грубо ломясь вперед. Я знаю, что и как делать, но у вас с Алариком куда больше опыта. Если необходимо, думаю, можно привлечь… еще чью-то мудрость, - добавил он, подумав об Арилане и заметив, что та же мысль посетила и Дункана, хотя внезапно ему захотелось, чтобы Дункан не знал, что он проговорился Дугалу.
- Нет, - мягко заметил Дункан, - я предпочел бы больше никого не впутывать, если мы можем справиться сами. - Он опять переключил внимание на Дугала, переложив свою гору свитков, чтобы освободилась одна рука. - Ты не против, если я тебя слегка прощупаю, Дугал? - спросил он, как бы между прочим потянув руку ко лбу мальчика, прежде чем тот успел отпрянуть. - Я тут же прекращу, если тебе станет плохо.
Коснувшись Дугала, он осторожно попробовал установить ментальный контакт, но немедленно отпрянул, как только сомкнулись мощные щиты, и мальчик испуганно заморгал.
- Больно было? - спросил Дункан, не убирая ладонь.
Дугал осторожно качнул головой, слишком изумленный, чтобы даже подумать об отступлении.
- Нет, не больно. Нет. Просто я что-то почувствовал.
- Ну, можно вообразить, каково тебе было - с такими щитами. - Дункан снова осторожно коснулся его мыслей. - А это чувствуешь?
На лице Дугала возникло странное выражение.
- Не то чтобы чувствую. Это вообще не телесное ощущение. Похоже… ну, как бы на зуд в голове.
- Прекратить?
Дугал кашлянул..
- Ну, по-настоящему-то не болит. И не то, чтобы даже неприятно, просто…
- Давайте я помогу, - сказал Келсон, положив руку рядом с дункановой и попытавшись подсоединиться.
Но при первом же его телесном прикосновении Дугал раскрыл рот и отпрянул, стиснув ладонями виски и скорчившись от боли. Келсон и Дункан немедленно отпустили его, и при этом Дункан уронил на пол свои свитки, помогая Келсону поддержать его дрожащего названного брата. Дугал хватал ртом воздух, но позволил священнику усадить себя на корточки и зажать свою голову между колен, стараясь не задеть его больные ребра и не тронуть синяк на бедре. В голове у него опять болезненно подрагивало.
- Точь-в-точь как тогда в Транше, - пробормотал Келсон, предоставив священнику заботу о Дугале, а сам между тем стал неловко собирать упавшие свитки. - Это случилось не сразу же, но с тех пор только так и было. Хотел бы я знать, почему у тебя по-другому.
Дункан пожал плечами, осторожно разминая шею Дугала, и опять прикоснулся к нему мыслями.
- Не знаю. Но он все еще за щитами. И чем сильнее я напираю, тем они крепче.
- Но мне совсем не больно, когда это делаешь ты, - пролепетал горец.
- И будь я проклят, если понимаю, почему, - откликнулся священник, помогая мальчику встать. - Признаюсь, мне это не по силам. Нам скоро нужно идти на совет. Но почему бы, когда все кончится, не уединиться где-нибудь с Алариком и не добраться до сути? Я просто жажду посмотреть, Дугал, отзовешься ли ты на него так же, как на меня. Хотя, предупреждаю, с тем же успехом ты можешь отозваться на него, как на Келсона.
Дугал поморщился, но храбро последовал за ними, когда они двинулись обратно по главному нефу.
- Только предупредите, прежде чем кто-то еще меня коснется, отче. Если Морган…
Но у него не хватило времени завершить эту мысль. Как только все трое достигли притвора, накидывая капюшоны для защиты от снега, сыпавшегося за наружной дверью, Морган собственной персоной явился из узкого дверного проема в сопровождении встревоженного Нигеля. Он поприветствовал всех троих хмурой рассеянной улыбкой и небрежно поклонился Келсону, вытаскивая из-под рубахи какое-то письмо. Нигель стряхнул снег с плеч и потопал ногами, между тем как Морган вручил письмо королю.
- Прибыло около часа назад, мой повелитель, - сказал Морган, окидывая взглядом притвор и дав мимоходом знак Нигелю поплотнее закрыть за ними дверь. - Мне не очень легко было понять, куда вы подевались. Это ответ из Ратаркина, хотя, боюсь, не тот ответ, какого пожелал бы любой из нас.
Пергамент был тяжелым, с висящими на шнурах печатями, темным, покрытым мелким почерком кого-то, кто любил вставлять перо в широкий держатель. Келсон пробежал глазами по первым нескольким строкам, где содержались титулы, положенные и самовольно принятые. Суть послания излагалась лишь в нескольких сжатых фразах:
"…что Мы не намереваемся сдаваться; и далее, что если Вы немедленно не заявите о Вашем согласии вернуть Наших сына и дочь, епископ Генри Истелин за это поплатится. В доказательство Нашей решимости, Мы посылаем Вам это кольцо…"
Послание было подписано Кэйтрин и Сикардом, как соправителями Меары, и удостоверено принцем Ителом, архиепископом Лорисом и другими епископами, знакомыми и незнакомыми - всего восемью.
- Не могу сказать, что для меня это неожиданность, - заметил Келсон, изучая письмо во второй раз, - хотя никак не ожидал, что Лорису за столь короткое время удастся заполучить столько сторонников. Должно быть, он уже несколько лет как подкапывался под нас… все время, что был в заключении. Здесь имен почти достаточно, чтобы создать их собственный синод, как в прошлый раз. Думаешь, он так и сделает, Дункан?
- Я бы счел это почти неизбежным, государь, - отозвался священник, заглядывая через его плечо.
- Боюсь, что это еще не все, - и Морган вынул из-за пазухи крохотный деревянный ящичек. - Это было при письме. И, похоже, положение у нас скоро будет незавидное.
- Оно давно незавидное, - заметил король, беря ящичек, поворачивая его и возясь с задвижкой. - Хотя не возьму в толк, что способна придумать Кэйтрин, чтобы заставить меня договориться о скорейшем обмене Сиданы и Ллюэла на Истелина.
- Полагаю, за это дополнение мы должны благодарить Лориса, - спокойно заявил Морган, пока юный король открывал ящичек. Во всяком случае, записка его. А прочее - боюсь - Истелина. И больше, нежели просто кольцо.
У Келсона округлились глаза, и он так испуганно отпрянул, что чуть не выронил шкатулку.
- Иисусе Милосердный! - ахнул он, и взгляд его метнулся к остальным, как если бы он искал опровержения того, что увидел сам. - Посмотрите, что они сделали!
Там, внутри сверточка густо исписанного пергамента, лежало епископское кольцо Истелина, надетое на отрубленный палец.
- И Лорис угрожает прислать новые и более существенные кусочки нашего друга епископа, если ты не станешь сговорчивей, - тихо сказал Морган.
Глава четырнадцатая
Сила наша да будет законом правды; ибо бессилие оказывается бесполезным
- Я уже начал подозревать, что у Лориса нет совести, но и представить себе не мог, что он настолько готов ни перед чем не останавливаться, - сказал архиепископ Браден немного погодя, когда король представил совету ультиматум Кэйтрии с грозным постскриптумом Лориса. - И, разумеется, не думал, что госпожа Кэйтрин станет соучаствовать в таком деянии.
- Вы недооцениваете желание этой дамы стать королевой, мой господин, - проворчал Эван.
Кардиель хмуро кивнул.
- Его светлость прав, мой господин. Не следует нам и забывать, насколько умеет Лорис добиваться своего, если ему это нужно. Видит Бог, он почти одурачил многих из нас два года назад. И, несомненно, одурачил многих епископов, которые присоединились к нему на это раз в Ратаркине.
- Как раз сейчас меня заботит участь епископа, который к нему не присоединился, - сказал Келсон, - и палец которого лежит в этом ящичке.
Его резкий взмах рукой в сторону ящичка, придавившего угол дерзкого письма, вновь пробудил гнев, который охватил их всех при первом сообщении о злодействе.
- К несчастью, боюсь, что это лишь начало того, что Лорис приготовил для Истелина, - продолжал Келсон после некоторого выжидания. Как бы то ни было, я не могу согласиться на меарские условия. И не могу пожертвовать моим королевством ради спасения одного человека, как бы ни был он дорог любому из нас. Как мой совет, вы должны знать это с самого начала.
Собрался еще не весь совет: несколько важных членов совета еще не прибыли из своих имений, дабы присутствовать на общеобязательном Рождественском Королевском Приеме. А относились они к лучшим умам Гвиннеда. Несколько из этих умов были для Келсона в буквальном смысле открытой книгой, касательно же настроения других он мог лишь строить догадки, не прибегая с неправомерному использованию своей мощи.