* * *
В распахнутые ворота крепости галопом влетел всадник в черных одеждах клана псов-воинов. У самой коновязи он хлестнул плетью женщину, тащившую вязанку дров, и рявкнул:
– Прочь с дороги, шлюха!
Женщина споткнулась, выронив свою ношу. Воин спешился и снова занес плеть для удара, но в этот момент женщину заслонил мальчишка подросток. Он схватил полено и угрожающе замахнулся.
– Не смей бить маму!
Воин слегка опешил.
– Ну надо же, – процедил он, опуская плеть. – Волчонок уже показывает зубы.
Отшвырнув мальчишку в сторону, он скрылся внутри замковых построек. Мальчишка стиснул зубы, с ненавистью глядя вслед ушедшему обидчику.
– Ничего, сынок, – пробормотала мать, собирая рассыпавшиеся дрова. – Придет срок, и все они еще захлебнутся кровью за наши унижения.
– Мама, почему все здесь нас ненавидят? – спросил мальчик.
Голос его дрожал от злости.
– Из-за твоего отца, – ответила женщина. – Он виноват в том, что нам с тобой сейчас очень плохо.
В этот момент ее окликнул мужчина, вошедший во двор крепости снаружи:
– Эй, Ранда! Держи на привязи своего ублюдка! Сегодня он избил моих сыновей. В следующий раз я сломаю ему ноги.
– А что, ты не в состоянии вырастить из своих сыновей мужчин? – насмешливо отозвалась Ранда. – Они даже не могут постоять за себя?
Взглянув на сына, она спросила:
– Ты и вправду побил сразу двоих? За что?
– Их было трое, – ответил мальчик. – Они называли меня ублюдком и сыном шлюхи.
– Это так и есть, тебе не на что обижаться, – проворчал мужчина.
– Завяжи узлом свой поганый язык, – с угрозой посоветовала ему Ранда. – Пожалуй, мой сын в состоянии поколотить и тебя так же, как твоих дохляков сыновей.
Сверху послышался смех. На подмостках стены стоял человек в черных одеждах клана псов. Махнув мужчине, он сказал:
– Эй, ты, пошел прочь.
– Но, господин… – осмелился было возразить тот.
– Пошел вон отсюда! – рявкнул воин.
Мужчина поспешно покинул крепостной двор. Воин клана спустился вниз и подошел к Ранде и ее сыну.
– Привет тебе, Ранда. Давно не виделись.
– Привет и тебе, Карденг, – отозвалась Ранда. – Я не знала, что ты в крепости.
– Я прибыл ночью и проспал весь день.
Карденг окинул женщину и мальчишку внимательным взглядом:
– Вижу, жизнь тебя не балует.
– А ты думал, за несколько лет что-то изменится? – Ранда горько усмехнулась. – Для всех я по-прежнему оскверненная женщина, шлюха, а мой сын ублюдок.
Карденг взял мальчишку за подбородок, задрал ему голову и пристально посмотрел в упрямые злые глаза.
– Как его зовут?
– Тангендерг.
Карденг хмыкнул и заметил:
– Имя, достойное конунга.
Еще раз окинув мальчишку взглядом, воин вдруг потребовал:
– Отдай его мне.
При этих словах мальчишка напрягся, настороженно глядя на мужчину снизу вверх, словно одинокий волчонок, обложенный охотниками в логове.
– Зачем он тебе? – спросила Ранда.
– Я воспитаю из него бойца. Здесь его заклюют.
– В Кем-Парне совсем перевелись мужчины? – усмехнулась Ранда. – Теперь вы набираете в свои отряды мальчиков?
Карденг пожал плечами.
– Как хочешь. Я предлагаю только один раз.
Он повернулся и, не прощаясь, зашагал прочь.
– Стой! – воскликнула Ранда.
Воин остановился.
– Я согласна, – тяжело выдохнула женщина.
Обняв сына за плечи, она взглянула ему в глаза и сказала:
– Ты отправишься с этим человеком, сынок.
– А ты, мама? – настороженно спросил мальчик.
Ранда покачала головой.
– Я не смогу. Карденг позаботится о тебе. Не бойся.
Мальчишка перевел взгляд на Карденга и спросил:
– Я стану воином?
– Да, – ответил Карденг.
– И смогу отомстить всем, кто обижает маму?
Карденг усмехнулся и кивнул.
– Конечно.
– Тогда я поеду с тобой, – просто решил Тангендерг.
– Вот и договорились. – Карденг снова кивнул. – Вы еще успеете попрощаться. Мой корабль отплывает утром. Ранда, на рассвете приведи сына на пристань. Мы отправимся в Кем-Парн, мальчик.
* * *
Над широкой поляной висел разноголосый гомон. На грубых скамьях, на поваленных стволах, на шкурах и циновках и просто на земле сидели десятки людей. Старейшины рода и лучшие воины племени сошлись на тинг. Арамеи выбирали себе нового князя взамен погибшего Саратония.
Несмотря на шум и оживление, появление Аррелия, Хорруга и Аммата не осталось незамеченным.
– Зачем ты привел сюда чужеземцев? – неприязненно спросил Аррелия сотник Килоний. – Дела нашего рода их не касаются.
– Эти люди живут в моем доме! – с вызовом ответил Аррелий. – Хорруг был с нами в походе, а жрец залечивал наши раны.
Сотник нахмурился. Он хотел было еще что-то сказать, но его опередил Одмий, глава совета старейшин.
– Вы можете остаться… все, – разрешил старец.
– Только помалкивайте, – проворчал Килоний.
Одмий вскинул посох, призывая собравшихся к тишине. Однако полного внимания к себе старец не добился, шум стих ненамного. Вряд ли в этом можно было усмотреть неуважение к старейшине рода – обсуждался очень серьезный вопрос, и собравшиеся арамеи были не в силах сдерживать себя. Зачастую подобные сходы заканчивались побоищем, когда стороны не могли договориться.
Хорруг тихо спросил Аррелия:
– Разве титул князя не передается по наследству?
– Если есть достойные наследники, – ответил тот. – У Саратония остался единственный сын, и ему всего пять лет. Поэтому приходится избирать нового князя.
– Я слышал, что и в землях кадангов раньше избирали вождей, – заметил Аммат.
– Это было в давние времена, – ответил Хорруг. – Сейчас избирают лишь конунга, да и то советом вождей.
– Конунга? – недоуменно переспросил Аррелий.
– Верховного вождя, – пояснил Хорруг.
– Нашему стаду тоже не помешал бы верховный вождь, – хохотнул арамей, указав на своих соплеменников.
Хорруг задумчиво потеребил бородку, словно слова Аррелия натолкнули его на какие-то размышления. Повернув голову в сторону Аммата, он обнаружил, что дромид пристально смотрит на него. Ничего не сказав, жрец отвел взгляд.
Между тем Одмий, так и не дождавшись тишины, продолжал прерванную речь:
– Сын почившего в ногарской земле Саратония слишком мал, чтобы принять на себя обязанности отца. Но наш род не может обойтись без предводителя. Среди мужей племени много достойных воинов, и один из них – сотник Килоний.
– Этого следовало ожидать, – усмехнулся Аррелий.
– Считаешь его недостойным? – поинтересовался Аммат.
– В сметливости и расчетливости ему не откажешь, но на поле брани лично я предпочел бы другого предводителя. Более решительного.
Хорруг молча наблюдал за спорами арамеев. Среди одобрительного гула в поддержку Килония слышалось немало голосов, не желающих признавать сотника своим князем.
– И долго они будут спорить? – хмуро спросил Хорруг.
– Могут и за три дня не договориться, – ответил Аррелий. – В племени много отличных воинов, но, честно говоря, не представляю, кто из них мог бы возглавить род.
– Даже ты?
– Я?! – Аррелий расхохотался. – Скорее уж ты станешь нашим князем!
– А почему бы и нет? – вместо Хорруга отозвался Аммат.
Каданг и жрец вновь обменялись взглядами.
– Хочешь что-нибудь сказать этим людям? – с нажимом спросил дромид.
– Хочу, – жестко произнес Хорруг, словно отвечая на вызов, послышавшийся ему в словах жреца.
Он поднялся со своего места и направился к центру поляны, расталкивая арамеев и перешагивая через сидевших на пути. Разгорячившиеся в спорах лесные воины вполне могли бы завязать драку с бесцеремонным чужеземцем, однако, встретившись глазами с его злым взглядом, воздерживались от решительных действий.
– Что он задумал? – недоуменно спросил Аррелий.
– Он делает то, что должен, – спокойно произнес Аммат и улыбнулся.
Достигнув центра поляны, Хорруг окинул взглядом старейшин и сотников и громко, отчетливо произнес:
– Я предлагаю вам себя в князья.
Все голоса разом стихли. Арамеи со всех сторон удивленно взирали на каданга. Первым заговорил Килоний. Побагровев от гнева, сотник прорычал:
– Наглость твоя безмерна, чужеземец! Убирайся прочь отсюда!
– Твое поведение оскорбительно, – поддержал сотника Одмий, осуждающе покачав головой. – Мы позволили тебе присутствовать на тинге, но ты злоупотребляешь нашим расположением.
– Назовите мне причины, по которым отказываете в праве быть избранным, – жестко потребовал Хорруг.
Старейшины нерешительно переглянулись.
– Да ты даже не арамей! – рявкнул Килоний.
– Это все? – спросил Хорруг.
– Этого уже достаточно!
Арамеи вновь зашумели все разом, вскочив со своих мест. Среди гневных выкриков Хорруг не услышал ни одного голоса в свою поддержку.
– Ты слышишь, чужеземец? – спросил Одмий. – Наш народ не желает ставить тебя над собой.
– Ты оскорбляешь весь наш род, чужеземец! – гневно выкрикнул арамей в легких кожаных доспехах, один из тех, кто сам метил в князья. – Ты живешь с опозоренной женщиной…
Арамей осекся, когда острие стального клинка неожиданно оказалось у его горла.
– Запомни, отныне есть кому защитить честь этой женщины, – произнес Хорруг с обычной злобой, повергавшей в трепет даже самых ярых недругов. – А позор ее лежит на всех вас, мужчинах рода, что не могут защитить собственных женщин.
– Не смей хулить мою сестру! – в свою очередь свирепо прорычал Аррелий, пробившись к центру поляны. – Что-то я не видел тебя в той битве, когда ногары положили десятки наших воинов и увели женщин в полон. И ты собираешься стать князем? Эй, братья! Чем вы думаете? Куда заведет вас человек, предпочитающий отогревать задницу у очага?
– Уймись, Аррелий! – потребовал один из старейшин. – Здесь и без тебя слишком шумно.
– Предназначение князя не только в ратных битвах, – заметил другой.
– Этого парня вообще не стоит слушать! – пренебрежительно фыркнул один из арамеев. – Он сам живет с ногарской шлюшкой. Еще и чужеземного колдуна приютил.
Аррелий взревел, словно раненый тур, и рванулся вперед, пытаясь добраться до говорившего через толпу соплеменников.
– Подойди ближе, и я вобью тебе зубы в глотку! – орал Аррелий, размахивая кулаками.
Поднялся невообразимый шум, словесная перепалка грозила вот-вот перейти в массовую драку.
– Вот к чему привела твоя глупая выходка, чужеземец, – осуждающе произнес Одмий, покачав головой.
– Забирай своего друга-буяна и жреца и возвращайтесь к своим женщинам, – хмуро посоветовал Хорругу Килоний. – Дела своего рода мы решим без вас.
– Верно! Пусть убираются! – поддержали сотника из толпы.
– Какой из него князь? Голодранец! – пренебрежительно сказал один из сотников. – У него нет ни коня, ни собственного жилища!
– Нам не нужны чужаки! – выкрикнул еще кто-то.
– Не нужны чужаки? – переспросил Хорруг, окинув арамеев взглядом. – Тогда ваш сход не закончится никогда. Будете спорить, пока не передохнете, потому что среди самих себя вы достойного князя точно не найдете.
– Этот чужеземец оскорбляет нас! – крикнул кто-то издалека. – Заткните ему глотку!
– А ты не прячься за спинами, подойди и сам попробуй это сделать, – посоветовал ему Аррелий.
Ответом послужил всеобщий хохот.
– Кто хочет бросить мне вызов, может выйти сюда прямо сейчас или забыть об этом навсегда, – произнес Хорруг.
Арамеи притихли. Мало кто из присутствующих видел, как умело Хорруг владеет клинком, но невероятные слухи о его похождениях в Хоруме и Хишимере многих заставляли усомниться в собственной решимости бросить вызов кадангу. Иным же достаточно было натолкнуться на злобный взгляд Хорруга, чтобы проявить благоразумие и не браться за оружие.
Взгляд Хорруга скользнул по лицам арамеев и задержался на Килонии.
– Может быть, ты? – мрачно спросил Хорруг.
– Даже не надейся устрашить меня, – сурово ответил сотник, опустив ладонь на рукоять меча.
Одмий вскинул посох, останавливая Килония, и произнес:
– Здесь кровопролития не будет.
Взглянув на Хорруга, он добавил:
– Тебе уже ясно дали понять, что ты не встанешь во главе нашего народа.
– Справедливость требует заслушать все голоса, – сказал вдруг другой старейшина. – Может быть, кто-то хочет высказаться в поддержку чужеземца?
– Хочет! – прозвучало в ответ из толпы.
Растолкав соплеменников, на центр вышел огромный Тороний.
– Вот что я скажу вам, братья, – начал великан. – Для всех арамеев настали нелегкие времена. Сейчас может выжить только сильное племя, и во главе должно ставить сильного человека. Среди нас есть достойные мужи, способные взвалить на себя бремя заботы о всем роде. Но достойнее ли они этого парня? Он еще достаточно молод, и в его поступках пока больше упрямства, нежели трезвого расчета, но до сих пор это приводило его к цели. Он вытащил наших людей, и меня в том числе, из ногарского плена. Все вы слышали о том, что произошло в Хишимере, я же собственными глазами видел, как этот парень одержал верх над самим богом Смерти. Много ли вы знаете людей, способных на такое? Большинство не решится даже на попытку совершить что-либо подобное. Это сильный человек, такой, какой и должен стоять во главе рода!
Арамеи молча слушали Торония. Даже сам Хорруг был несказанно удивлен.
– Не подозревал, что ты так разговорчив, – пробормотал он.
– Именно его упрямство и настораживает меня, – ворчливо заметил Килоний. – У парня бешеный нрав и больное самолюбие. Я помню, как горел Хорум, как хишимеры избивали огнепоклонников, и помню взгляд этого безумца. Ради собственных интересов он может подвергнуть опасности весь род и погубит нас.
– Скажи нам, Хорруг, куда ты готов вести племя? – спросил Одмий. – Что ты можешь дать нашему роду?
Хорруг скользнул взглядом по лицам арамеев, смотревших на него, встретился глазами с Амматом.
– То же, что и всем арамеям полночных лесов, – произнес Хорруг, глядя в глаза жреца. – Жизнь.
Сказав это, он зашагал прочь, расталкивая людей.
– Куда ты?! – крикнул кто-то вдогонку. – Что ты хотел этим сказать?!
– То, что сказал, – отозвался Хорруг. – Решение за вами. Вы знаете, где меня искать.
Уже на тропе его нагнали Аррелий и Аммат.
– Жизнь? – переспросил Аррелий. – Как тебя понимать, дружище?
– Это его слова, не мои, – мрачно ответил Хорруг, кивнув в сторону дромида. – У него и спрашивай.
Аммат не заставил себя упрашивать.
– Разве ты не видишь, Аррелий, что оставаясь в своих лесах, вы обречены на вымирание? Вы не можете прокормиться охотой, не можете прокормить себя и набегами на степь. Кроме того, льды наступают на весь Север и каждая новая зима суровее предыдущей.
– Насчет льдов не знаю, не видел, а зимы действительно морозные, – согласился Аррелий. – Ну и какой выход?
– Чтобы выжить, арамеям придется уйти в более теплые края, к побережью.
– Может быть, ты не знаешь, но земли там уже заняты ногарами, – с усмешкой заметил Аррелий.
– Значит, их придется потеснить, – многозначительно произнес Хорруг.
– Килоний прав, – задумчиво пробормотал Аррелий. – Ради своих интересов ты способен подвергнуть опасности весь род.
– Это не только его интересы, но и ваши, – заметил Аммат.
Аррелий покачал головой.
– Это верная погибель для арамеев. Даже если все племя пойдет за тобой, Хорруг, это будет чуть больше полутысячи клинков. Любой ногарский правитель раздавит нас, и поход закончится, едва начавшись.
– Поэтому к побережью должны идти все, – просто сказал Аммат. – Все арамейские роды.
Аррелий задумчиво хмыкнул.
– С чего ты взял, жрец, что арамеи пойдут за вами?
– Нам есть, что им предложить, вот с чего.
– Наши люди не очень-то поддержали Хорруга, – усмехнулся Аррелий.
– Скоро они переменят свое мнение, – убежденно сказал Аммат. – Очень скоро.
* * *
Темнота вокруг была настолько плотной, почти осязаемой, что стало трудно дышать. В лицо дохнуло могильным холодом. Азгадер отшатнулся прочь, но кто-то крепко схватил его за руки, затем сильные пальцы сомкнулись на его ногах, вцепились в торс. В следующий миг Азгадер утратил опору – множество невидимых во тьме рук подняли его в воздух.
– Исполни клятву! – послышался из мрака грозный шелест. – Исполни!
Азгадер содрогнулся.
– Исполню, – пообещал он шепотом, говорить громче мешало собственное волнение.
– Верни мое сердце! – вновь грозно прошелестело из темноты.
Что-то сдавило горло, затем руки, державшие царя, враз отпустили его, и Азгадер полетел вниз.
Ударившись о твердую поверхность, Азгадер вскрикнул и взмахнул руками и ногами. Что-то опутывало его, стесняя движения. На мгновение Азгадеру показалось, что он вот-вот задохнется. Царь вновь непроизвольно вскрикнул.
Пелена, стеснявшая движения и дыхание, спала внезапно. Над Азгадером возвышался Метнос. В одной руке телохранитель держал лампу, в другой шерстяное одеяло, которое только что сорвал с царя.
– Что случилось, повелитель? – недоуменно спросил Метнос.
Азгадер огляделся. Он лежал на полу возле собственного ложа, с которого, видимо, скатился во сне. Царь сел и облегченно вздохнул. Потерев шею, он вдруг почувствовал боль. Заметив на себе пристальный взгляд Метноса, царь раздраженно спросил:
– Что?!
– Тебе лучше самому это увидеть, – ответил телохранитель.
Отобрав у него лампу, Азгадер прошел в трапезный зал. Там он посмотрелся в большое бронзовое зеркало. Даже в мутноватом отражении начищенной бронзы Азгадер отчетливо разглядел пятна на своем горле, словно его сжимала чья-то сильная рука. Нервно сглотнув, Азгадер повернулся к Метносу, следовавшему за ним по пятам, и приказал:
– Притащи сюда Идигера. Я хочу видеть его немедленно.
Метнос молча кивнул и вышел. Ждать пришлось недолго, вскоре он вернулся в сопровождении верховного жреца. По требованию самого царя Идигер часто оставался на ночь во дворце правителя, поэтому на его поиски не пришлось потратить много времени.
Сидя за длинным столом, Азгадер вытянул перед собой руки и сжал кулаки. Глядя исподлобья на жреца, он сообщил:
– Ко мне только что приходил Тот.
Идигер молча смотрел на царя. Не дождавшись ответа, Азгадер добавил:
– Он потребовал исполнить клятву. Ты ведь помнишь, в чем я клялся его именем на Празднике Огня. И он требует вернуть его сердце.
Жрец кивнул и бесстрастно произнес:
– Придется исполнить клятву.
– Придется, – согласился царь, с ненавистью глядя на жреца. – Но, как оказалось, мне придется сдержать клятву, не получив взамен обещанного. Император Ногары на словах отдал золото Бельфеддора мне, на деле же до него не добраться.
Он со злобой ударил по столу кулаком.