Борис Абрамович
В 90-х годах я довольно часто выступал на Кавминводах. Однажды, после концерта в Кисловодской филармонии, ко мне подошёл какой-то человек и подарил мне разных кукол, сделанных из пластической массы. Довольно симпатичные куклы. Я сначала не хотел их брать, зачем мне куклы, да и тащить их в Москву не было охоты.
Мужчина сказал, что даёт их мне для того, чтобы я их дарил кому-нибудь в Москве. Не важно кому, главное, чтобы об этих куклах кто-нибудь узнал. В общем, такой пиар-ход.
По-моему, это и был Абрамович. Очень скоро он стал торговать этими куклами в Москве. А его родственник делал их в Кисловодске.
Кукол я кому-то подарил. Таким образом, в многомиллионном состоянии Абрамовича есть и маленькая моя доля.
В связи с этим вспоминаю, как в советское время в газетах писали, что на долю каждого советского гражданина приходится столько-то тонн чугуна, стали, золота и так далее.
Какой-то автор прислал в "Клуб 12 стульев" "Литературной газеты" письмо, в котором просил выдать причитающиеся ему килограммы чугуна, стали, угля, пшеницы и золота.
Никита Михалков
В самом начале 70-х годов я во главе агитбригады МАИ ездил с концертами по Камчатке.
С деньгами было плохо, а у меня в бригаде шестнадцать артистов, вот я и договорился с директором Петропавловской филармонии поработать на танцплощадке. Там собиралось до трёх тысяч человек. А у меня оркестр, две певицы, два певца. И вот – полная танцплощадка народу. Прохладно, хотя дело было летом. Наш оркестр играет, певицы поют, народ танцует. Я бегаю то на вход, где стоят мои контролёры, то со сцены что-то вещаю.
В какой-то момент подходит ко мне наша певица Галя и говорит:
– А я только что танцевала с Никитой Михалковым. – А он уже был известным артистом после "Я шагаю по Москве". – Вот он, – говорит Галя и показывает со сцены в зал.
А там действительно Никита. Я его позвал на сцену. Он поднялся. Мы пошли за кулисы. Поскольку было холодно, я налил ему полстакана водки. Мы с ним выпили. Был Михалков довольно мрачный. Показал мне руки, на ладонях были кровавые мозоли от гребли. Он проходил там курсы молодого бойца.
Я удивился тому, что он здесь. Всего несколько месяцев назад я его видел в ресторане ВТО.
Он только пожал плечами:
– Вот так вышло, что забрали сюда. – Мы ещё выпили, и он сказал: – Мне пора идти, сейчас драка будет.
– Какая драка? – спросил я.
– Штатские на военных.
Он ушел к танцующим. Драки, по-моему, не было.
Помню, что впоследствии я ему напомнил этот случай, но, думаю, он его начисто забыл. И меня он, естественно, не помнит и по сей день не здоровается.
И в этом нет ничего удивительного. Я тогда разговаривал с известным артистом, а он – неизвестно с кем.
Владимир Пакшин
Был такой замечательный человек, литературный критик, зам главного редактора журнала "Новый мир" А.Т. Твардовского.
В.Я. Пакшин написал прекрасные книги о Чехове, Толстом, а также провёл по ТВ цикл передач о Чехове. Он рассказывал, а Ю. Яковлев читал рассказы. Четырнадцать серий, от которых я оторваться не мог, так было интересно.
Познакомился я с ним в Англии, где мы вместе оказались в турпоездке в 1989 году.
В экскурсионном автобусе он очень интересно рассказывал нам с женой о Булгакове и МХАТе.
У нас с ним была игра. Утром я выходил из гостиницы раньше Владимира Яковлевича и прятал шкалик коньяка, например, в кадку с цветами. Потом выходил Пакшин. Мы с ним прогуливались. "Случайно" подходили к кадке.
Я говорил:
– Ой, смотрите, что это?
– Надо же, шкалик, – говорил он.
– Как он сюда попал? – удивлялся я.
Мы брали шкалик, заходили за угол дома, чтобы группа не видела, и радостно выпивали. Таких шкаликов в день мы "находили" три-четыре. И все их выпивали. В общем, веселили сами себя.
Но когда Пакшин нашёл шкалик в Оксфорде, куда мы только приехали, он был сильно удивлён.
Там же, в поездке, с нами был Гриша Горин. Однажды нашим экскурсоводом была женщина из Болгарии. Она была чудовищно одета. Даже Гриша, человек очень интеллигентный, не выдержал и сказал:
– Где же она всё это здесь, в Лондоне, достала?
Потом, в Москве, Пакшин стал главным редактором журнала "Иностранная литература", и я даже выступал у них в редакции по его просьбе перед сотрудниками.
Сергей Шойгу
Однажды я пришёл в Останкино, на телевидение, к большому начальнику.
Он убегал на эфир и попросил подождать его в предбаннике у секретаря. Сумку свою я оставил в его кабинете. Через некоторое время начальник вернулся, но не один, а с Шойгу. Они прошли в кабинет, я жду, а мне надо где-то минут через двадцать встречаться с налоговым инспектором. Чувствую, что опаздываю.
Секретарша говорит:
– Зайдите и заберите сумку.
Я зашёл, извинился, взял сумку, ну и хотел уйти, но Шойгу сказал:
– Нет, нет, мы вас так не отпустим. Сегодня праздник МЧС. Мы за это по пятьдесят граммов выпьем. – Я остаюсь, мы выпиваем по пятьдесят граммов, и Шойгу говорит: – А я анекдотов знаю больше, чем вы, юмористы. Хотите, проверим?
– Давайте, – говорю.
– Значит, рассказываем по очереди. Кто не знает анекдота, тот проиграл.
Он начинает рассказывать анекдот, после первых двух фраз я говорю, что анекдот знаю, и заканчиваю его. Теперь моя очередь. Я рассказываю анекдот. Шойгу дослушал до конца и сказал:
– Я этот анекдот не знал.
Я говорю:
– А почему же не прервали?
Он говорит:
– А я вежливый.
Я тут же поднял руки и сказал:
– Я проиграл.
Мы выпили ещё по рюмке, и я пошёл.
Марк Захаров
Был я гостем на свадьбе племянника одного бакинца, ставшего олигархом. Свадьба проходила в "Метрополе". Гостей – человек триста. Посадили меня за стол, где сидели четыре бакинца, композитор С. Березин с женой и Марк Захаров. Захаров тут же назначил меня тамадой.
Я, не зная, о чём говорить с незнакомыми людьми, предложил всем вкратце рассказать о себе. Повернулся к сидящему справа бакинцу, а он мне сказал:
– Мы что, на допросе, что ли?
Я понял, что не попал, и, желая как-то реабилитироваться, предложил выпить за бакинцев:
– Бакинцы – это не азербайджанцы, не русские, не евреи, это особый сплав разных национальностей, люди с особым чувством юмора, с особым, неповторимым менталитетом и так далее.
Всем тост понравился, и мы выпили.
Торжество шло своим ходом.
Через некоторое время объявили конкурс тостов, и олигарх попросил меня и Захарова поучаствовать.
Я вышел на сцену и сказал о том, чтобы мы, все здесь присутствующие, собрались здесь же через двадцать пять лет на серебряной свадьбе, а потом на золотой. Такой обычный тост, не очень-то яркий. Поаплодировали, я вернулся за свой стол. После меня говорил Захаров:
– Давайте выпьем за бакинцев, это не азербайджанцы, не русские, не евреи, это особый сплав национальностей… и так далее по тексту.
Триста человек встали и дружно аплодировали Захарову.
Он получил первый приз – золотые часы.
Когда он сел на своё место, я сказал:
– Теперь я понимаю, почему вы главный режиссёр, а я вообще не режиссёр.
В ответ получил приглашение на премьеру "Чайки" в Ленком. Постановка тоже Марка Захарова.
Майкл Йорк
В начале 70-х годов я учился на Высших сценарных курсах. Нам там показывали разные иностранные фильмы. Среди прочих показали фильм "Кабаре".
Одну из главных ролей играл замечательный актёр Майкл Йорк. Он после этого фильма стал мировой знаменитостью. Тогда, в 1974 году, нельзя было даже мечтать о том, чтобы повстречаться с этим артистом. Я за границу-то впервые выехал в 1980 году.
А вот в 1998-м я встретил Майкла Йорка на передаче "Большая стирка".
Его в эту передачу привёл Александр Невский, американский бодибилдер и актёр российского происхождения. Они рекламировали какой-то американский фильм, выходивший на наши экраны.
Майкл Йорк сидел метрах в пяти от меня. На нём были какие-то чудовищные ботинки, видно, их ему нашли здесь, чтобы как-то спасти его от холода. Был он сильно постаревшим, но всё ещё привлекательным.
Мне дали слово, и я выразил своё восхищение большим артистом, сказал, что и мечтать не мог о встрече с ним, а теперь я очень рад, что нахожусь с ним в одной передаче.
Ему всё это перевели, он привстал и поклонился мне.
А на следующий день я был на конкурсе красоты в зале Останкинской башни. После конкурса начался фуршет. Объявили, что в зал сейчас войдёт Майкл Йорк с Александром Невским. Рекламная кампания продолжалась.
И вот Майкл Йорк вошёл в зал. Все гости стояли полукругом, встречая знаменитого гостя. Вдруг Майкл Йорк увидел среди гостей меня и кинулся ко мне обниматься. Я для него был единственным знакомым человеком.
Народ обалдел. Знаменитый на весь мир артист обнимает какого-то Измайлова. Вот, собственно, и всё. Пообнимались, выпили с ним и разошлись.
А приятное воспоминание осталось навсегда.
Шарль Азнавур
Однажды сидели мы в кафе ЦДЛ с Петросяном и Шейном. По проходу, приближаясь к нам, шла компания: Спиваков с женой, ещё кто-то и человек, слегка похожий на Шарля Азнавура.
Я говорю Петросяну и Валере Шейну:
– Хотите, я вам покажу самого знаменитого в мире армянина?
Шейн подумал, что я говорю о Петросяне, и сказал:
– Не преувеличивай, в мире есть и познаменитее.
– Да я об Азнавуре говорю, вон он идёт.
Они оба посмотрели на человека, похожего на Азнавура, и сказали:
– Ничего общего.
Мы продолжали обедать.
Минут через двадцать я пошёл в туалет. Выхожу из туалета и вижу того самого человека. Он пытается войти в женский туалет. Я понимаю, что он иностранец, которому буква "Ж" не знакома, и на плохом английском объясняю, что ему в другую дверь, где написана буква "М".
Он говорит по-английски спасибо и проходит мимо меня. И тут я говорю:
– Азнавур?
Он говорит:
– Yes.
Я ничего лучше не нашёл, как закричать:
– Very good!
Мы пожали друг другу руки. Он скрылся в туалете.
Я возвращаюсь к своему столу и говорю:
– Это самый настоящий Азнавур.
Оказалось, что в тот день в ЦДЛ в Дубовом зале праздновали день рождения Владимира Спивакова, и среди его гостей был Шарль Азнавур.
Великий режиссёр
Однажды сидел я один за столом в ресторане ЦДЛ и обедал.
Подошла официантка Лида и спросила:
– Можно, я к тебе подсажу одну симпатичную пару, а то все столы заняты?
Я согласился. За стол пришли двое. Он – симпатичный брюнет, а она просто красавица.
Мне принесли еду, но я не стал есть, поскольку у них никакой еды пока что не было.
Разговорились. Я понял, что они бывшие муж и жена и оба они кинорежиссёры. У них есть взрослый сын. Сын учился в университете, и его могли забрать в армию. Мы сначала обсуждали, каким образом можно избежать призыва.
Женщина была настолько хороша, что я глаз от неё не мог оторвать и рассказывал какие-то байки, в общем, веселил их, пока им не принесли закуски.
Я быстро поел, распрощался и пошёл.
У дверей ресторана меня остановил писатель Витя Славкин и спросил:
– Ты что, дружишь с Тарковским?
– С чего ты взял? Я его знать не знаю.
– Да ты только что с ним так живо разговаривал.
Оказывается, я целый час беседовал с Андреем Тарковским и его бывшей женой.
Потом мы с ней случайно встретились в Доме кино. Она была с другим мужчиной. Мы поулыбались друг другу, на этом всё и закончилось.
Евгений Евтушенко
Однажды, в ресторане ЦДЛ, официантка посадила ко мне за стол Евгения Александровича Евтушенко. А надо сказать, что я с юности был его поклонником, знал наизусть многие его стихи, ходил на его вечера в Политехническом.
И вот мы сидим за одним столом и обедаем. У нас оказались общие знакомые, в частности, Целковы, живущие в Америке, Таня и её дочь Алиса. Он их там навещал, и я тоже. В общем, разговорились. Ровно три часа мы обедали, и все эти три часа, о чём бы мы ни начинали говорить, Евгений Александрович говорил о себе.
Например…
Я:
– Какая сегодня хорошая погода.
Евтушенко:
– Я помню, в детстве, когда мы жили на Четвёртой Мещанской… – и далее о себе.
Или я:
– Хороший борщ.
Он:
– Я помню, был на Украине, нам подали борщ… – и далее история о себе.
Я:
– Зима началась.
Он:
– Настоящая зима была у нас на станции Зима, я тогда был маленьким… – и т. д.
Три часа, и всё о себе. А самое главное, что всё интересно.
Андрей Вознесенский
Мы познакомились с Андреем Андреевичем в "Клубе 12 стульев" "Литературной газеты".
Я собирался ехать в ЦДЛ, и ему надо было туда же.
И вот мы едем. Я за рулём. Запомнилась только одна часть нашего разговора.
Он сказал: "Я недавно из Парижа. Общался там с эмигрантами. Лион, вы себе не представляете, они все покрестились и ходят с крестами".
Из этой фразы я понял, что сам он ходит без креста и, скорее всего, не крещён.
Это было после 1982 года, значит, меня уже окрестил Александр Владимирович Мень.
Я был поражён, потому как считал, что такой талантливый поэт не может не верить в Бога. Иначе откуда у него этот талант.
Когда он рассказывал об эмигрантах, он не фальшивил, он искренне был поражён. До этого, году в 1978-м, его жена, Зоя Богуславская, достала мне в Париже лекарство для моей больной мамы.
Перед этим мы ехали в машине – Арканов, В.П. Аксёнов и я. Арканов попросил Василия Павловича достать в Париже лекарство порфор, которым Аксёнов лечил свою маму от той же болезни.
Аксёнов в Париже попросил Зою, Зоя обратилась к своим французским знакомым, они купили лекарство, а потом, через Аксёнова и Славкина, оно попало ко мне.
Я не был другом Аксёнова, даже приятелем его не был. Были мы едва знакомы, но он сделал это по просьбе Арканова. За что им всем огромная моя благодарность.
А году в 1980-м Аксёнова выдавили из Советского Союза. Мы случайно встретились во Внешторгбанке. Я там открыл счёт, а Аксёнов свой закрывал, готовясь к отъезду.
Сказал мне одну фразу: "У нас здесь не получилось, может, у вас получится".
Владимир Войнович
Я помню, что мне дали книгу про солдата Чонкина на один день. Дали почитать, пока я несколько часов гостил на даче в Малаховке у Г.Б. Волчек. Вот там, лёжа на траве, я не отрываясь прочитал "Чонкина".
Сказать, что мне повесть понравилась, значит не сказать ничего. На тот момент ничего лучше в юморе я не читал. Я был в восторге.
А в 1977 году мы провожали в Израиль моего друга и учителя Феликса Камова. На тот момент одного из авторов "Ну, погоди!", а в дальнейшем, под именем Феликс Капдель, он в Израиле издал множество книг, среди них "История еврейского народа в России".
И вот на Красноармейской улице, в доме, за которым установлена постоянная слежка, мы провожаем Феликса Соломоновича с женой и двумя детьми.
Мы с Хазановым, пока не началось прощание, сидим на кухне за столом и обсуждаем свои эстрадные дела.
Входит Феликс, подводит к нам какого-то седого человека с короткой стрижкой и говорит:
– Вот вам ещё один собеседник.
Собеседник садится с нами за стол, а мы, не зная, кто это такой, продолжаем болтать на свои эстрадные темы, репризы, монологи, тот прошёл, этот на публике не прошёл.
"Собеседник" посидел-посидел, почувствовал себя лишним, встал и ушёл.
Входит Феликс и говорит:
– Ребята, ну что же вы так с Войновичем? Он обиделся и ушёл.
– Это что, был Войнович? – спросил я.
– А вы не узнали?
А как мы его могли узнать? Мы про него только слышали, но никогда не видели. Даже фото его нигде в то время не появлялось.
Вот расстройство-то было! Я-то просто мечтал с ним поговорить.
Шли годы. Году в 1992-м, в Киноцентре, я стоял у входа, кого-то ожидал. Входит человек, небольшого роста, седой, коротко стриженный, подходит ко мне и говорит:
– Мне вчера не спалось, я телевизор включил, а там вы читали монолог учащегося кулинарного техникума. Мне понравилось.
Я аж опешил. Это мне говорит сам Владимир Войнович.
Справился с собой и говорю:
– А мы ведь с вами уже один раз встречались.
– Когда?
– А помните проводы Феликса Камова? На кухне. Мы были с Хазановым, вы сели к нам за столик, а мы-то ведь не знали, что это Войнович, и продолжали молоть всякую чепуху.
– Слушайте, – говорит он, – я это так хорошо помню, я ведь поговорить с вами хотел, а вы меня не приняли. Я тогда так расстроился…
А потом, через пятнадцать лет, я выступал в зале "Космос" на юбилейном вечере В. Войновича. Кстати, неплохо выступил, меня даже похвалил критик Бен Сарпов.
Вечер сняли на ТВ, но так и не показали.
Гарри Каспаров
С Гариком я познакомился в 1980 году в эстонском городке Отеня, где у шахматистов на спортивной базе проходили сборы. А я просто там отдыхал. Гарик был весёлым, жизнерадостным и общительным парнем. Он сам со мной заговорил.
В то время он уже был чемпионом мира по шахматам среди юношей.
Гарик поразил меня своей уникальной памятью. У него не было записной книжки, все телефоны он помнил наизусть. В то время вышла книга "Жизнь двенадцати цезарей". Гарик её прочитал и помнил даты рождения, смерти и восшествия на престол всех двенадцати цезарей.
В следующий раз мы увиделись уже в Баку. Мы с Аркановым и другими юмористами приезжали туда регулярно выступать, и Гарик обязательно приходил на наши концерты.
Однажды в Москве ко мне обратился муж Ларисы Рубальской, Давид. Он попросил сделать билеты на наш концерт в Баку своему бакинскому родственнику.
В Баку этот родственник позвонил мне и сказал:
– Это Дод брата говорит.
Я ему отвечаю:
– Может быть, брат Дода?
– Это без разницы, – сказал он мне.
Днём он приехал к нам в зал и сказал, что ему нужно четыре билета, но непременно в первый ряд.
Я ответил, что у меня билеты только в четвёртый ряд.
– Тогда познакомь меня с администратором, я сам договорюсь.
Я познакомил его с администратором и ушёл.
Позвонил Гарику, сказал, что у меня есть для него билеты в четвёртый ряд. Гарик ответил, что у него уже заказана бронь ЦК в первый ряд.
Перед самым концертом я вышел в фойе и услышал жуткий крик. Кричал Гарик. Он рвал и метал, он орал на администратора, поскольку его цековская бронь пропала.
Я, как мог, успокоил его, дал ему билеты в четвёртый ряд.