Минутой позже сюда же попал Каролек, который хорошо понял, где они оказались, и при виде двух маячивших в темноте подозрительных типов едва не схлопотал сердечный приступ.
- Боже! - зашипел он. - Как вы сюда попали? Скорей выметаемся, здесь милиция!
Главный инженер ужасно занервничал, сообразив, что угодил куда-то не туда. Лесь разнервничался еще больше. С площади доносился нарастающий шум и говор. Узел задвинули в самое темное место, в кусты под каким-то забором.
- Где же Барбара?! - отчаивался Каролек. - Уже давно померла, должна быть здесь, Господи, время!..
- Сейчас фейерверк начнется! - затрепыхался Лесь. - Все сначала рванут туда, а после свалятся нам на голову. Скорее же за дело!..
- Начинайте без Барбары! - предложил главный.
- Исключено!.. Уборщица!.. Увидеть могут!..
- Куда она пропала, на Божескую милость?!..
А Барбара не являлась по независящим от нее причинам. Интервенция инструктора помогла председателю вырваться из рук Януша и выпихнуть на первый план главную звезду представления. Партсекретарь позаботился о прославлении пролетария. Барбара и Януш, крепко схваченные за руки автором, кланялись, принимали поздравления и давали интервью, улыбаясь при этом судорожно и страдальчески. Их окружил плотный круг поклонников - побег на дело был исключен.
Председатель переживал звездный час своей жизни, и в душе его клокотал вулкан восторга.
Приватно ему сообщили, что власти порешили не только отметить его дипломом, но и присудили некую государственную награду. Это было выше его сил. Посему он задумал немного уединиться, прийти в себя и успокоиться, чтобы в своем качестве хозяина города мужественно провести дальнейшие мероприятия. Все-таки залихватская пляска, удалое пение, слезы счастья и прочее могли как-то не понравиться высоким гостям.
Итак, он проскользнул за кулисами и отправился в ратушу. Под оркестр, говор и крики толпа двинулась к ближайшему холму, а председатель - в свой кабинет. Упал в кресло, дрожащими руками открыл ящик стола и извлек плоскую бутылочку рябиновки.
И сразу же приятное тепло успокоило взвинченные нервы и подогрело чувство гордости и счастья. Все переживания вечера, страшные моменты, начиная с барабанного прибытия последнего зрителя и кончая осложнениями с пиротехником, уплыли вдаль, осталось лишь сознание успеха. Председатель подлил в винтовую пробку еще разок, затем третий и четвертый…
Барбары все еще не было. Из темноты около Леся и Каролека вынырнул главный инженер, то и дело выглядывавший на улицу в нервах и сомнениях.
- Все ушли! Если красть, только теперь, - зашептал он. - Сейчас от ракетных огней станет светло. Боже милостивый, когда вы успеете выкрасть, ведь печати еще надо обратно подбросить!..
Поспешные, сбивчивые слова главного только подбавили масла в огонь беспокойства. Суматошный Лесь нервно бросился развязывать узел. Каролек трясущимися руками укреплял на нем горб, а над Каролеком с той же целью колдовал главный.
- Быстрее, черт, кто-нибудь придет! - спешил главный. - Ну и порядочек у вас, нечего сказать!
- Барбара! - в панике сбивался Каролек. - Барбара должна туда! Она ведь уборщица! На сносях!..
- Да идите же наконец, - погонял главный. - Давай! По лестнице, что ли, не поднимешься?!..
- Давай! - вторил Лесь.
Каролек совсем запутался и очумел. Он во что бы то ни стало хотел объяснить своим подельникам разницу между церковным сторожем и беременной уборщицей, но не мог найти слов. Так и стоял на коленях около узла, прижимая к себе подушку с длинными тесемками.
- Но Барбара… Как быть… Кто же уборщица!.. - упирался он отчаянно.
- Ну так привяжи подушку себе, черт, какая разница! - чуть не закричал Лесь.
- Он прав, - подзуживал главный, тоже доведенный до крайности. - Раз надо, будь уборщицей! Все равно!
У Каролека совсем голова поехала. С помощью главного, совсем уже не соображая, что делает, приладил на себе подушку, повязался платком и достал из кармана очки.
- Ничего не вижу! - ахнул он. - Что ты привез, все расплывается!
- Других не было. Да идите вы ко всем чертям! Я сторожу на площади!
Каролек больше не сопротивлялся. Схватил ключ, отмычки и помчался на улицу вслед за Лесем. Оба нервной рысцой обежали ратушу с тыла. Лесь встал у назначенного окна, а Каролек потрусил дальше, к входу.
В этот момент вспыхнул, взлетел фейерверк.
Председатель в своем кабинете поперхнулся рябиновкой. И хотя в душе воцарился благостный покой, а в голове немного стучало, распорядитель праздника, однако, сообразил: ему надлежит быть не здесь, за приятным рабочим столом, а там, среди приглашенных и чествуемых мужей. Минуты отдохновения пролетели слишком быстро. Потрясенный собственным скандальным поведением, он сорвался, оставив бутылку, раскрытый стол, раскрытую дверь в кабинет, и, судорожно прокашливаясь, помчался вниз. На пороге ратуши остановился, вдохнул свежего воздуху, закрыл глаза и постоял чуть-чуть, дабы прочистить горло и унять внезапную муть в голове.
Крадущийся у стены Каролек, замирая и трепеща, добрался до двери и выловил нужный ключ из кучи всяких железных приспособлений. Уже собирался подняться по лестнице, когда услышал покашливание и окаменел. Сердце застыло, в голове засвербила спасительная мысль: надо немедленно превращаться в уборщицу. Он быстро вытащил из кармана очки, нацепил на нос, благодаря чему перестал видеть совершенно. Так и застрял на месте, ошарашенный и лишенный всякой творческой инициативы.
Ракетницы снова бабахнули. Председатель раскрыл сомкнутые веки, и пред очами его в пурпурном свете огней фейерверка предстал горбатый Каролек в платке на голове, в очках и на девятом месяце беременности.
Каролек по-прежнему ничего не видел, кроме красноватого мерцания, где качалась какая-то размытая фигура, которая вроде бы застонала. Каролек не знал, что делать, посему неподвижно пребывал в той же позиции.
Председатель, сознавая, что несколько злоупотребил успокоительным средством, снова застонал, снова закрыл глаза и затряс головой, надеясь спугнуть дикую галлюцинацию. Потом горестно закрыл руками лицо.
Свидетелем страшной для обеих сторон сцены был главный инженер. Одиночество пошло на пользу его мозгам. Когда в красном свете увидел на пороге ратуши председателя, а напротив - невероятного Каролека, он начал что-то припоминать о различии полов и ему стало не по себе. Только теперь он понял незаменимость Барбары. Мужественно, однако, взял себя в руки и вклинился в происходящее.
Пурпурный отсвет погас, и темень стала еще темнее. Председатель, убрав ладони с лица, осторожно глянул. Его робкая надежда таки оправдалась: на месте окаянной нечисти в темноте стоял обычный человек.
Главный инженер решительно взял под руку хозяина города.
- Будьте добры, помогите дойти до фейерверка, - в тоне его прозвучала отчаянная решимость. - Буду весьма признателен, если вы меня проводите.
Намерения председателя целиком совпадали с просьбой незнакомца, которого, показалось, он где-то видел. В беспокойстве, не стоит ли перед ним один из покинутых государственных мужей, он поспешил служить проводником, не подозревая, разумеется, что главный решил в случае чего увести его на место торжеств силой.
Каролек, услышав голос главного, малость опомнился.
Два расплывшихся пятна в зареве фейерверка исчезли из поля зрения его вооруженных очками глаз. Дверь в ратушу стояла открытой. Каролек споткнулся на лестнице и стремительно влетел в дверь.
Председателев кабинет тоже был открыт. В окно падал свет - на этот раз зеленый, отмычка прекрасно подошла к замку в шкафу, а печати сами лезли в руки из открытого стола.
Через пару минут Лесь с бьющимся сердцем и свернутой копией плана переулками мчался к машине главного инженера, а Каролек перед дверью ратуши колебался, закрыть ли дверь или оставить как есть. Очки он снова водрузил на нос и, ничего не видя, пошатывался с ключом в руке.
Так его и застали Барбара и Януш, которым только что удалось вырваться из когтей инструктора и поклонников. При виде фигуры на лестнице ратуши остановились, наглухо ошеломленные.
- Господи, уборщица!.. - перепугался Януш.
- Спаси и сохрани, это же Кароль!.. - прошептала изумленная Барбара.
Януш вгляделся и с некоторым усилием поверил собственным глазам.
- Вы все тут окончательно опупели?
При виде чудесного превращения Кароля в уборщицу у него помутилось в голове.
- Пылищи страсть, утром не успею, - гнусавым фальцетом пропел Каролек. Потом как-то неловко повернулся, споткнулся и слетел с лестницы. Очки упали.
- Пыль вытираю… - попробовал дискантом, вдруг узнал друзей и заговорил нормально: - А, это вы. Я думал, люди…
Барбара перевела дыхание.
- Господи, кому в голову пришло тебя нарядить уборщицей?!
- Кабы Лесь, я не удивился бы, - добавил все еще ошеломленный Януш.
- Не знаю, - занервничал снова Каролек, вставая с земли. - Само собой как-то получилось.
С него уже было довольно приключений. Кое-как рассказал друзьям о случившемся, и Януш с Барбарой успокоились.
- Закрыть, - решил Януш. - Где печати?
- В кармане.
- Тем более закрыть. Лучше, чтобы туда пока никто не входил. Поставим сразу все печати и подбросим обратно.
- Я больше не пойду! И вообще с меня хватит этой беременности! Это дело Барбары!..
- Хорошо, хорошо, я сама пойду… Успокойся, не раздевайся здесь! Линяем!..
Через час новая уборщица пробралась в ратушу и подбросила печати обратно в стол. В час ночи сытые впечатлениями народные толпы укладывались почивать, в пансионате с фонтаном восемь рук чертили сразу со всех сторон на одном столе, а главный инженер правдами и неправдами склонял председателя отправиться на покой. Председатель с похвальным упорством рвался трудиться в ратуше, главный же тащил его в противоположную сторону, не будучи уверенным, совершена ли уже кража. Около трех утра главный победил.
До самого вечера следующего дня председатель безрезультатно пытался избавиться от навязчивого посетителя из Варшавы. Вывезенный на машине не только за пределы города, но и района, он ошеломленно выслушивал поразительные, по большей части противоречивые предложения главного инженера, поглощал завтраки и обеды в каких-то забегаловках, изучал глубину придорожных кюветов и осматривал встреченные по пути санитарные устройства. Сильная головная боль мешала ему сосредоточиться и понять, зачем он вообще куда-то поехал. Увлекший его за собой тип отличался блистательной изобретательностью, жуткой мнительностью и нерешительностью - он постоянно менял направление, возвращался, блуждал, петлял и ездил кругами. Председатель местного совета в конце концов перестал что бы то ни было понимать, перестал слушать, даже протестовать перестал и в мрачном молчании мечтал только о возвращении в родимый дом. Он жаждал прилечь в тихом, спокойном местечке, положить холодный компресс на бедную головушку и закрыть глаза.
Главный инженер выполнил порученное ему задание точно и безошибочно.
В два ночи группа отерла чело и победно рассмотрела скопированный план. Триумф был, правда, несколько смазан пустяковой недоделкой.
- Брал эти печати свободно, - укорял Януш Каролека. - Не мог внимательней посмотреть?
- Посмотреть мог, а что толку, - возражал Каролек. - Сколько помех, да еще очки ни к черту не годные.
- А кто знает, там ли эта печать, - проворчала Барбара. - Наверно, где-нибудь в пожарной охране.
- В пожарную охрану вламываться не пойдем, а сейчас проверим, нет ли у самого председателя. Если есть, стащим, припечатаем, а завтра подбросим.
На тщательно вычерченном плане не хватало маленькой, чуть смазанной печати инспектора пожарной охраны. В конце концов решили взять план в ратушу и перед водворением в председательский шкаф попытаться поставить и печать. Это избавило бы от дальнейших усилий и нервирующих сложностей.
Необычайно трудолюбивая уборщица снова явилась в ратушу. Из окна дамской комнаты спустился шнур. Один горбун - Лесь - привязал к шнуру солидный рулон, другой - Януш - дежурил на площади в тени лохани, третий - Каролек - торчал на углу улицы на тылах ратуши. Главный инженер ждал в машине сразу за городом.
Через четверть часа заработал мотор, и вся группа, втиснувшись в машину прямо в маскировочных костюмах, мчалась в пансионат, где все еще кающийся Бьёрн готовил ужин.
- Ну, нам повезло, - вздохнула с облегчением Барбара, запихивая под ноги подушку, снятую с себя. - Это просто счастье, что председатель упился и оставил все настежь. Ни одна отмычка не подходит ни к столу, ни к кабинету, специально проверила. Замки сломаны, открываются плохо. Хорошо работает только один, от шкафа - недавно поставили новый…
Роль графа основательно взбудоражила Леся. Его давние чувства снова возгорелись в душе. Огонь, правда, несколько поумерился, и нежная страсть несколько изменила форму и выражение. Руины замка вызывали разные романтические ассоциации, и перед глазами графа возникали картины всевозможных героических подвигов. То в башне томилась прекрасная кастелянна и спасал её из беды влюбленный рыцарь, то бородатые разбойники нападали на даму в карете, то на сорвавшегося с цепи медведя или тигра бросался с копьем мужественный оруженосец, а вот поединок на ристалище… Призер на турнире, влюбленный рыцарь, атаман разбойников и мужественный оруженосец - у всех была одна физиономия, которую Лесь имел возможность часто созерцать в зеркале.
Но увы! Башня лежала в развалинах и ни в малейшей степени не годилась для темницы, тигров здесь не сыщешь, хоть тресни, насчет разбойников тоже было плоховато - местные хулиганы - вялые растяпы - при всем желании не могли их заменить. Пошлая действительность не имела нужного реквизита, и хочешь не хочешь Лесь ограничивался мечтами.
Работы по обследованию подходили к концу. На закате солнца активность замирала: в неосвещенном замке сумерки спускались раньше и затрудняли обмеры. Барбара, Каролек, Януш и Бьёрн отдыхали на опушке рощицы неподалеку от городка и поедали помидоры в ожидании Леся, который получил задание отдать камеру от мотороллера на вулканизацию. Перед ними на пологом склоне тянулся весь в цветах лужок, а на лужку пасся молодой бычок.
- Чтобы тут развернуть туризм, нужен солидный капитал, - разглагольствовал Януш, посыпая солью помидор. - Гостиница в замке, бассейны, экскурсии в старые рудники, представляете, как все это можно разрекламировать?
- Бассейнами никого не удивишь, - вяло отреагировал Каролек. - Гостиница в замке и рудники - это уже кое-что…
- У них, может, и ни черта нету, а рекламируют, - прервала Барбара. - И люди ездят. Разве у нас умеют показать как надо? Нам бы шустрягу по рекламе - и полный вперед!
- Да вообще тут надо мозгами пораскинуть, - заметил умный Каролек. - Говорят, один американец учинил себе свадьбу в Яновце. Так вот: бросить повсюду клич - свадьбы в польских замках - самые радостные, самые фундаментальные!
- И драть за это чудовищные деньги, иначе наверняка почуют подвох…
- Весь объект окупится за два-три года, а дальше чистая прибыль. Представляете? Выигрываем борьбу за туризм, получаем заказы на ближайшие десять лет, всеобщее развитие строительства…
- А рекламщика где возьмем? - съязвила Барбара.
Вспыхнувший было энтузиазм увял вдруг, как сорванный цветок. Каролек запихнул в рот целый помидор и обиженно забормотал что-то невразумительное. Януш недовольно пожал плечами.
С противоположной стороны лужка показался Лесь. Отдал камеру и теперь медленно шествовал к друзьям, весь поглощенный сценой бегства на вороном скакуне с кастелянной в объятьях. Гнался за ними отвратительный кастелян.
- Пасется-то он пасется, а мало ли что в башку ему встрянет… - проворчал Януш.
Барбару и Каролека удивило это замечание. Лесь шел, правда, медленно, склонив голову, но в такой позиции он вряд ли бы дотянулся губами до травы. И не было никаких оснований считать, что он в данную минуту пасется.
- Почему это он пасется? - спросила удивленная Барбара.
- Ну, а что он делает? Не видишь разве - жует себе да жамкает.
- А я не вижу, - запротестовал Каролек. - Идет себе и ничего не рвет.
Теперь уже Януш удивился.
- Одурел ты что ли? Зачем рвать? Нормальный непосредственный контакт морды с травой.
Барбара и Каролек вытаращились на Леся, решив, что просмотрели какие-то его жесты.
- По-твоему, он жует траву? - недоумевала Барбара.
- Чушь, - фыркнул Каролек. - Идет отключенный, даже не наклоняется. Видать, помидор в голову ударил - фантазирует на ходу.
Януш оторвал взгляд от бугая и удивленно уставился на Каролека.
- О чем это вы? - подозрительно спросил он.
- Да о Лесе. Идет себе и на траву ноль внимания…
- А, о Лесе! Так я же про быка!..
Бык пасся спокойно, словно барашек. Лесь был уже в центре лужка и подходил к быку все ближе. Досужая компания наблюдала за ними с любопытством.
- Отважный малый этот Лесь, - удивился Каролек.
- Да что ты, он просто не видит быка…
- Тихо, - шикнула Барбара. - Может, они просто не видят друг друга.
- Кажется, быка надо схватить за хвост у самого основания, дернуть, перевернуть, тогда он свалится и не встанет, - оживился Януш.
- Будет лежать, даже если отпустить? - любопытствовал Каролек.
- Если бы. Без посторонней помощи так и надо сидеть и держать годиков этак пять.
- Этого, который за хвост, или самого быка?
- Ну, тут уж более или менее безразлично.
- А ты в случае чего схватишь быка за хвост?..
Януш посмотрел на интервьюера и постучал пальцем по лбу. По-прежнему задумчивый Лесь продефилировал до середины лужка. Бык поднял морду и посмотрел на него. Даже на расстоянии нескольких десятков метров был заметен не слишком доброжелательный взгляд.
- Этот animal. Добра есть? - спросил вдруг Бьёрн, прислушиваясь к разговору с большим вниманием.
- Не очень… - буркнул Каролек.
- От человека зависит, - пояснил Януш. - Его лучше бы всего зажарить и съесть.
- Сейчас? - удивился Бьёрн.
- Сейчас, пожалуй, нет, - сказал Януш без иронии.
Уже несколько минут как бык перестал щипать траву и жевать. Он следил за Лесем, наклонив рога и напружинив корпус. Лесь махнул руками - левой перед собой, а правой вроде бы что-то отгонял сзади. Группа наблюдателей замерла.
Странный жест самым очевидным образом не понравился быку. Неожиданно он пригнул голову, затопал, отфыркиваясь, и стартовал. Земля и трава вместе с вырванным без усилия колышком фонтаном взвились в небо. Лесь услышал за собой топот погони ревнивого кастеляна и невольно пошел побыстрей.
Наблюдатели мгновенно вскочили на ноги. Резкие жесты и крики, по-видимому, разозлили быка окончательно - он набрал скорость. Лесь поднял голову и, удивленный энтузиазмом сослуживцев при его появлении, даже остановился. Опасность с тыла пугающе нарастала.
- Беги!!! - орал Януш. - Беги! Боже!!!
- Оглянись!!! - вопил Каролек, исполняя какой-то дикий танец.