И я развернул свои огромные серые крылья - а они простираются от полюса до полюса - и полетел. Вот мимо меня, как тяжелые лавины, катились со зловещим грохотом огромные шары планет, опоясанные огненными лентами электрических течений; раздвигая толщу космических облаков, мелькали, сияя мерным мертвенным светом неродившихся вредных туманов, кометы; пролетали, испепеляя всё ужасным жаром, очаги Света Вселенной - пылающие солнца…
А я всё летел туда - в глубь несуществующей Вечности - в мрачные Провалы Бытия…
И я миновал сонные озёра безвременно Угасших Надежд, окаменевшие рощи Несбывшихся Мечтаний, чёрный путь Вечной Смерти и горную гряду Человеческих Страданий. И вот - развернулась предо мной Страна Больных Грёз и Лукавых Сновидений.
И была то узкая, длинная долина, и два светила было над ней: первое - Луна с высившимся под ней храмом Адонаи, но то была не обыкновенная спутница обыкновенной Земли, свет её был мертвеннее - будто гигантская могила светила миру лучами Великого Гниения, Великих Разложений; а второе - Солнце, но не горячее бесстрастное Солнце Земли, а печь огненная, где беспрестанно сжигались и вновь восставали из пепла бесчисленные Больные Грёзы и Лукавые Сновидения.
И была здесь долина Разноцветных Трав, где бледные венчики эфирных цветов струили смертельные, но сладкие ароматы Забвения; были озёра, покрытые ковром из мертвенно-белых лилий и жёлтых кувшинок - эмблем Воображаемого Зла; стояли рощи с листвой зеленовато-свинцового цвета, где каждое дерево источало ядовитую смолу Обманчивых Постижений. И по бесчисленным дорожкам бродили неверными, качающимися шагами бледные, измождённые люди с глазами, горящими лихорадочным огнём, зажжённым магическим дыханием опиума, гашиша и других ядов. Одни были одеты в одежды египетских жрецов и фараонов, другие - в забрызганные кровью хитоны христианских святых, третьи - в мантии средневековых алхимиков, четвёртые - в одеяния индусов, пятые - в красный бархатный плащ Мефистофеля… Все они встречались и сталкивались, расходились, но, не видя друг друга, всё тем же неверным, колеблющимся шагом подходили к широкой реке, бесшумно катившей здесь же свои мутные, жёлтые, как желчь большой Змеи, волны и пили из неё торопливо и жадно…
И была то река Великой Лживой Мудрости. И по мере того как они пили, на берегах реки возникали из ядовитого тумана призрачные постройки: то индусские пагоды, то греческие и египетские храмы, то причудливые церкви и дворцы. И люди с мерцающими безумием глазами входили в них, совершая воображаемые ритуалы и служения, и в больных взорах вставали фантомы никогда не живших или давно умерших людей, и безумцы украшали их бледные, с мёртвыми глазами, головы странными диадемами из поддельных камней, рогатыми тиарами древних жрецов и клафтами фараонов. И они писали книги, эти люди, - большие, толстые книги и переплетали их в свиную кожу, и были буквы в них, как кровь мертвенная, а со страниц подымались к небу спирали ядовитых чёрных испарений.
А далее - вились дороги, усаженные колючим терновником, кустами белладонны и бледными орхидеями; обливаясь потом и кровью, брели по ним люди, падая и подымаясь, с безумием во взоре и экстазом в сердце, и когда они достигали конца дороги, она оказывалась началом. И везде на дорогах стояли надписи, называвшие путь, и те, кто шёл по одному пути, считали других безумцами и врагами, не замечая, что все пути исходили и сходились вновь в одной и той же точке.
И была тиха и беззвучна Страна Больных Грёз и Лукавых Сновидений. Но люди слышали музыку, как слышат во сне. И были здесь призраки великих пустынь и великих морей; странные корабли бороздили их, и все они плыли в неизвестном направлении, равно как в неведомых далях исчезали призрачные караваны.
- Они войдут в райские долины Экстаза! - говорили люди.
О, я видел эти долины - то были чёрные продолговатые ямы, где стояли изъеденные червями гробы, и люди падали в них с лицами, искажёнными судорогами блаженных экстазов, падали, шепча молитвы или мантры древних заклинаний…
И была здесь гора, а на горе сидел, невидимый людьми, Он - Владыка Страны Больных Грёз и Лукавых Сновидений.
И был Он прекрасен, грустен и тих. И когда зашелестели над ним крылья мои - ибо покров их охватывал и его, - он поднял на меня бездонные очи, и улыбка заиграла на его бледных прекрасных устах.
- Посмотри, - сказал он, - на моё царство. Разве не благодетель я для моих подданных? Разве не ко мне идут униженные и обиженные, поруганные и угнетённые? Разве не я подношу к жаждущим, иссохшим устам амфору с дивным напитком Великой Фантазии? И скажи: не благо ли иго моё? О, пусть многие из них поносят меня - моя любовь к ним превыше всего!
И он тихо засмеялся, и в смехе его я услыхал вопли тысяч и тысяч страдавших и страдающих поколений. Да, они утонули в тихом смехе Владыки Страны Больных Грёз и Лукавых Сновидений.
И когда он смеялся, на склоне горы, служившей ему подножием, раскрывались могилы, и из них выходили бледные, с горящими глазами и алыми устами вампиры, и кидались вниз, к людям, и, невидимые ими, пили их больную кровь.
- О ты, дух, смеющийся воплями тысяч поколений, - сказал я, - укажи мне дорогу туда, где кончаются Пути Жизни?
- Лети туда, где увидишь лучи Великой Багровой Звезды, - ответил Он мне.
- Она горит там, где кончается Вечность,
- за Оградой Бытия, над Кладбищем Вселенных.
Я вновь распустил свои серые крылья и ринулся в бездны Провалов Бытия - в пучины Хаоса, в царство Мрака - туда, где одиноко сияла Великая Багровая Звезда. И я пролетел над концом Вечности, над Оградой Жизни и опустился на Кладбище Вселенных. И вот я снова увидел пустыню: над ней не было ни Луны, ни звёзд, - только одна Багровая Звезда Вечной Смерти Всего Сущего.
И в пустыне одиноко белела мраморная гробница; в изголовье был водружён простой чёрный крест, а у креста стояла фигура, и черты её скорбного лика были чертами Великого Галилеянина.
И Он плакал - и слезы Его бесшумно падали на мрамор гробницы, выжигая на ней надпись:
ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Слово об авторе
Во все эпохи, среди всех народов и рас жили люди, поднимавшиеся на высокие ступени духовного развития. Созидая свой храм духа, они проходили жестокие испытания и многие из них стали достойны Мудрости Земли лишь после того, как заглянули в лицо смерти. Принадлежа к разным религиям, они делали единое дело - посылали в ауру планеты токи высоких мыслей, будили творческий импульс, поддерживали верное движение эволюции, гармонизировали жизнь человечества в отношении Космоса. Они владели чудесными силами и потому преображали природу, а молитвы их достигали Высших Миров. Их жизни - легенды, их воплощения - тайны.
"Мистерия Христа" написана от лица одного из этих людей - от имени Великого Посвященного, Фалеса Аргивянина.
Когда несколько лет назад судьба подарила мне машинописные листы "Мистерии", вопрос о происхождении ее был неясен. Молчали энциклопедии, молчали оккультные источники. Было желание отождествить автора с Фалесом, гражданином милетским, финикийцем по рождению, античным философом и магом, получившим посвящение в Египте…
Через годы, приехав в Одессу, я спросил у одного исключительно умного знакомого мне человека, известен ли ему Аргивянин. Спросил без надежды, как спрашивал уже многих, и неожиданно получил ответ:
- Это Георгий Осипович Вольский! До революции - редактор одной из одесских газет, внешне походивший на Максима Горького и, по собственному признанию, в прошлом воплощении - Фалес Аргивянин.
Мой знакомый, лукаво блестя финикийскими глазами, поведал то немногое, что ему было известно о Вольском. Вскоре после революции он был арестован и приговорен к расстрелу, но чудесным образом неожиданно освобожден. Не имея возможности, по-видимому, покинуть Одессу, Вольский тайно поселился у Анастасии Васильевны Теодориди. В вынужденном домашнем заточении, покидая квартиру только по ночам, Георгий Осипович имел возможность глубоко, сосредоточенно погружаться в свой прошлый богатый духовный опыт - высокие сферы духа, - в результате чего родилась "Мистерия Христа" и другие необыкновенные рукописи.
Обладатель финикийских глаз, раскрывший мне тайну Вольского, познакомил меня с женщиной, в молодости близко знавшей духовную подругу Фалеса. Она и рассказала историю Теодориди.
Анастасия Васильевна была удивительным человеком и оставила о себе поистине высокую память. Многие годы она преподавала вокальное искусство в одесской консерватории. Посторонние не догадывались о ее насыщенной духовной жизни и необыкновенных способностях, которые она тщательно скрывала, следуя традиции всех истинных оккультистов.
Лишь иногда сокровенный облик этой женщины являлся окружающим во всем своем таинственном и прекрасном свете. Так, однажды, случайно узнав о душевно больной женщине, Анастасия Васильевна предложила для ее спасения свою ночную рубашку, которая чрезвычайно гармоничными и сильными эманациями целебно преобразила несчастную. Иногда в присутствии учениц, любовно называвших ее "Мама Настя", Теодориди охватывало некое странное дремотное состояние, обнаруживавшее ее присутствие за порогом земного.
- Как трудно жить сразу в двух мирах! - вырвалось однажды у нее.
Г.О.Вольский, до последних дней (где-то в 30-х годах) жил тайно у Теодориди. Даже после ухода он продолжал общение со своей духовной сестрой, диктуя не законченную при жизни работу и письма о своем новом существовании.
В одном из них есть такие слова: "Суд произошел на горе Синае. Всё взвесили, и слово изреклось: "Да будет ей в смерти бессмертие!"". Как по высшему решению - в 1958 году Анастасия Теодориди совершенно осмысленно покинула эту жизнь, трудясь до последнего дня. Перед уходом она легла и так оставалась в покое до вечера, после же обратилась к подруге со словами:
- Я буду умирать, ты не волнуйся, я все тебе сказала.
Ночью тихо и в полном сознании отошла.
Вольский вплоть до своих последних дней писал необычные тексты, отмеченные гностической интуицией. Но в тетрадях Теодориди их сохранилось немного. Большинство текстов посвящено каббалистической и теософской интерпретации преданий.
Вместе с Теодориди Вольский занимался дешифровкой текстов Библии и, подобно Фабру д'Оливье, дошел до высочайших символических смыслов Великой Книги. Однако Вольскому и Теодориди было сообщено, что открытые знания, попав в руки недостойных, могут послужить во зло, и потому, по общему решению, уже законченный труд был сожжен.
"Мистерией" труд Фалеса Аргивянина назван и должен пониматься не в средневековом значении этого слова. Это не только и не столько религиозная драма, но именно в мистическом смысле - Мистерия, действо и состояние, когда сознание человеческое вмещает истину, суть мира. Мышление раскрывается, развертывается, и в этом откровении познается теургическое единство Вселенной.
Мне думается, что "Мистерия Христа" не Евангелие, не Благая Весть от одного из учеников Христа, и было бы заблуждением воспринимать ее так.
Книгу Фалеса-Вольского следует понимать в смысле личного тайного откровения автора, пережившего мистерию, ставшую для него "таинственной былью", былью теснейшего приникновения к сокровенной истине.
Станислав Айдинян
Примечания
1
Посвящение - в эзотерической традиции знаменует переживание качественно нового состояния сознания, выводящего на новый уровень познания и открывающего новые психо-физические возможности. Прохождение определенной последовательности посвящений (инициации) рассматривается как лестница восхождения от неофита к высшему Посвященному (Иерофанту).
2
Фиванское Святилище. - В повести Святилищами именуются посвятительные центры конкретных эзотерических традиций. В данном случае речь идет о Фивах - сакральном центре Древнего Египта.
3
Иерофант - от греч. иерофантис - посвящающий (в тайны). Звание, дававшееся высшим адептам, посвящавшим в заключительные Великие Мистерии.
4
Сыны Мудрости - здесь, Посвященные, осененные высшей Мудростью (пришедшие на Землю как старшие братья человечества), в отличие от Сынов Жизни - воплощенных на земле ангелов.
5
…Гераклиту, коего людская молва нарекла Тёмным, ибо люди не понимали ни его, ни его Учения. - Речь идет о древнегреческом философе-пантеисте Гераклите Эфесском (ок. 540-ОК.480 до н.э., согласно Аполлодору), одном из основоположников диалектики, политическом и религиозно-этическом мыслителе пророческо-реформаторского склада. Имел наследственный титул басилевса (царя-жреца), от которого отрекся в пользу брата. Автор трехчастного эзотерического (хранившегося в храме Артемиды Эфесской) сочинения "О вселенной, о государстве, о богословии", написанного метафорическим языком, с намеренной многозначностью, притчами, аллегориями и загадками (отсюда прозвище "Тёмный" и трудности интерпретации). Основная оппозиция, вокруг которой вращается мысль Гераклита, - "единое" и "множественное" (или "всё"). В онтологии, космологии, теологии, политике и этике Гераклит утверждает примат "единого" над "множественным": истинно и реально только единое - оно тождественно с субстратом "этого космоса", оно единственный истинный Бог, оно обнаруживает себя в "естественном" законе, оно есть высшая этическая ценность (так как высшая цель философии - обожение). Соответственно, феноменальный мир "множественного" увязывается с многобожием, демократией (правлением многих), гедонизмом (любовь к наслаждениям) и отрицается Гераклитом как неподлинный и лишенный ценности.
6
Эмпедокл (ок.490-ок.430 до н.э.) - древнегреческий философ, оратор, политический деятель, врач и маг-чудотворец. Основные сочинения - высокохудожественные поэмы "О природе" и "Очищения" - сочетают ионийскую натурфилософию и орфико-пифагорейское учение о душе. Натурфилософия Эмпедокла - синтез ионийской физики, элейской метафизики бытия и пифагорейской теории пропорций. Выделял четыре основные стихии, именуемые главным образом в мифологическом коде: огонь (Зевс), воздух (Айдоней), вода (Нестида), земля (Геpa), притяжение, сочетание и отталкивание которых осмысливал как проявления любви и вражды. Космогония Эмпедокла, основываясь на традиции Анаксимандра и Гераклита, строится как бесконечное чередование периодов господства "любви" (когда все элементы-стихии слиты в единый качественно недифференцированный "шар") и господства "вражды" (фазы дифференциации и разъединения сущего, постепенно структурирующегося и совершенствующегося под воздействием возвращающейся любви, которая постепенно вновь становится всеобщей). В "Очищениях" изложил орфико-пифагорейское учение о грехопадении души, ее эволюционном пути перевоплощения через тела растений, животных и людей с освобождением из "круга рождений", после очищения от скверны. Считается основоположником греческой риторики и сицилийской медицинской школы.