– Да уж, – равнодушно вздохнула торговка, – народ безжалостный пошел. Завести заведут, а потом бросают. Вы, девушка, брать что-нибудь будете или как?
– Н-нет, извините.
Марьяна отошла от ларька и направилась было к асфальтированной дорожке, ведущей к дому. Заходить в магазин ей почему-то совершенно расхотелось. Видеть животное, страдающее от людской низости и предательства, было мучительно стыдно.
В этот момент собака чуть приподняла голову и посмотрела на нее осмысленным, совершенно человеческим взглядом. Длинные уши лежали на земле, а на морде застыло выражение такого беспредельного одиночества и отчаяния, что Марьяна не выдержала. Она почти подбежала к столбику и принялась отвязывать поводок.
– Сейчас, собачка, сейчас… Потерпи немножко! – бормотала она. – Сейчас…
Она так торопилась освободить несчастную псину, что сломала ноготь и вскрикнула от боли. Капля крови выступила на белой коже, но Марьяна продолжала упорно теребить неподатливый узел. Наконец ременная петля поводка оказалась у нее в руках.
– Пойдем отсюда! – сказала Марьяна, и щенок покорно затрусил за ней вслед.
Вечер прошел в непривычных хлопотах. Сначала найденыша пришлось вымыть. Марьяна посадила щенка в ванну, взбила густую пену из шампуня и долго намыливала маленькое тельце. Собачка не сопротивлялась, только смотрела на нее, словно хотела сказать: ты ведь не обидишь меня?
Потом щенка почему-то обуяло игривое настроение, и он принялся радостно носиться по квартире, шумно отряхиваясь, болтая длинными ушами и разбрызгивая капли воды во все стороны. Марьяна взялась было ловить хулигана, но тот принял это за продолжение веселья – то прятался под кроватью, то затаивался под журнальным столиком, сшиб напольную вазу, и пришлось собирать осколки…
Наконец, когда оба они изрядно умаялись, щенок дался в руки. Марьяна не знала – то ли сердиться, то ли смеяться.
– Что ж ты творишь, бандит? – выговаривала она. – Ах, ты, оказывается, еще и бандитка… Очень интересно. Да не вертись ты! Будешь чистая, мытая – совсем другое дело. Покормить бы тебя надо… Сейчас найдем что-нибудь, красавица!
И вправду – вымытая и высушенная феном, собачка была просто загляденье. Хоть сейчас на выставку! Марьяна отыскала в шкафчике пачку геркулеса, сварила кашу на молоке и поставила тарелку на пол.
– Ешь!
Собака обнюхала угощение и в два счета умяла все, что было. Наклонив голову, она вопросительно посмотрела на новую хозяйку, – мол, не дадут ли еще? – а потом запрыгнула к ней на колени. Кажется, она разомлела от тепла, сытости и ласки, и на морде отражалось выражение полнейшего блаженства.
– И что мне с тобой делать? – вздохнула Марьяна.
Собак у нее раньше не было. Мама всегда считала, что животному в доме не место, говорила о микробах, грязи и шерсти в квартире, да и она сама с жалостью смотрела по утрам на людей, вынужденных уныло тащиться за своими хвостатыми питомцами. Как будто других дел у них нет! Понятно, если иметь собаку в загородном доме, во дворе, но в квартире? Нет уж, увольте.
Но с другой стороны, не выгонять же на улицу маленькое существо, что так доверчиво прижимается к ней! Можно было бы, конечно, поискать для найденыша новых хозяев, дать объявление в Интернете, поспрашивать у знакомых, но… Почему-то ей не хотелось этого делать. На секунду ей показалось, что дом без щенка станет пустым и скучным.
Собачка вся встрепенулась и сжалась в комочек, словно боялась, что ее вот-вот ударят или прогонят обратно под моросящий дождь. Марьяне даже стыдно стало немного. Она прижала к себе щенка и сказала:
– Ладно, псинка, не грусти! Я тебя никому не отдам.
Собака как будто поняла ее – чуть наклонила голову,
внимательно прислушиваясь к словам, которые решали ее дальнейшую судьбу, и лизнула в руку.
– Ты теперь будешь Найда! – строго сказала она, и собака радостно завиляла обрубком хвоста, демонстрируя полное согласие с ее решением.
Спать укладывались поздно. Марьяна чувствовала себя усталой от непривычных хлопот. Она повернулась на бок, подложила ладонь под щеку, как в детстве, и закрыла глаза. Уже проваливаясь в сон, она вспомнила, что забыла нанести на лицо увлажняющую сыворотку против морщин, обогащенную ретинолом, но вставать было лень. "Пропущу денек, ничего страшного…" – подумала она.
Найда сперва свернулась клубочком на коврике, но потом, улучив момент, запрыгнула на кровать, повозилась немного, устраивая себе уютную норку из одеяла, и, наконец, умостилась в ногах.
В первый момент Марьяна даже возмутилась и хотела было согнать нахалку обратно на пол, но чувствовать рядом маленькое теплое тельце, так доверчиво прижавшееся к ней, ощущать дыхание живого существа было так приятно! На нее вдруг снизошло удивительное ощущение мира и покоя, какого, пожалуй, не испытывала никогда раньше.
Впервые за последние дни она заснула почти сразу. Снилось ей что-то неопределенное, но очень приятное, и Марьяна улыбалась во сне.
На следующий день Марьяна чуть не опоздала на работу. Когда она шла по коридору – да что там, почти бежала, выстукивая быструю дробь высокими острыми каблуками, – она видела, как сослуживцы провожают ее удивленными взглядами. Еще бы, и в самом деле странно, что она, такая аккуратная и ответственная, всегда приходила заранее, а тут влетела за полминуты до начала рабочего дня!
– Замечательно выглядишь! – заметила Таня Рогова, занимающая соседний стол. Потом она улыбнулась и лукаво добавила: – Влюбилась, что ли?
Марьяна ничего не ответила. Не расскажешь ведь, что произошло на самом деле!
Она мельком глянула на себя в зеркало. И вправду хороша! Глаза блестят, на щеках цветет румянец, кожа сияет… И это притом, что сегодня она даже накраситься не успела. Не до того было.
Утром собака разбудила ее тихим, но настойчивым поскуливанием. Марьяна сонно потянулась за часами. Почти семь, с минуты на минуту зазвонит будильник. И вправду пора вставать!
– Ну что тебе, Найда?
Собака покосилась на дверь и выразительно поскребла ее лапой. Ах да, ведь с ней гулять надо… Как говорится, не было у бабы заботы – купила порося! Марьяна со вздохом натянула старые джинсы и подхватила поводок.
– Ну ладно, пойдем, что ж теперь делать!
Потом пришлось ходить по улице, пока собачка сделает свои невеликие делишки, вытирать грязные лапы… Времени на то, чтобы позавтракать и привести себя в порядок, почти не осталось.
Пока Марьяна, обжигаясь, прихлебывала слишком горячий кофе, Найда уселась у ее ног и смотрела так умильно, глотая слюну, что Марьяна честно поделилась с ней бутербродом.
"Надо ей корма купить! – подумала она. – Говорят, собак человеческой едой кормить вредно. И потом еще миску, новый поводок, комбинезончик на мокрую погоду… Целое хозяйство!"
Выйти из дому тоже оказалось настоящей проблемой. Собачка никак не хотела ее отпускать, все норовила выскользнуть в дверь следом за ней. На морде была написана искренняя обида, как будто она хотела сказать – неужели и ты оставишь меня одну?
Марьяна снова бросила быстрый взгляд в зеркало. Она и вправду чувствовала себя помолодевшей и обновленной. Даже серая хмарь за окном больше не наводила тоску. С чего бы это? Может быть, оттого, что впервые за долгие месяцы она наконец-то хорошо выспалась? Или оттого, что дурные мысли, воспоминания больше не мучают ее, не свербят, словно ноющий зуб? Или… или просто приятно думать, что дома тебя кто-то ждет, даже если это только собака?
Не забыть бы в зоомагазин зайти по дороге домой.
Глава 6
В самом конце декабря наконец-то выпал долгожданный снег. В городе сразу стало светло и празднично, словно природа, наконец-то опомнившись, решила подарить людям новогоднее настроение. Школьники, отпущенные на каникулы, радостно катались с горки и играли в снежки, на улицах открылись елочные базары, а на бульварах по вечерам зажигались гирлянды разноцветных огней. Как всегда, предновогодняя суета создавала атмосферу ожидания чего-то хорошего, что обязательно должно произойти с каждым…
Ранним утром Павел стоял в дверях своей квартиры с большой спортивной сумкой в руках. Спортивный костюм, кроссовки, плавки и полотенце для бассейна… Кажется, ничего не забыл. Можно ехать.
Конечно, назначать корпоративный тренинг с выездом в загородный пансионат на тридцать первое декабря – идея более чем оригинальная. Но может быть, это лучше, чем традиционный салат оливье и пьяное застолье у телевизора? Ему-то самому в любом случае терять нечего – нет ни жены, ни детей, требующих подарков от Деда Мороза, а с прежними друзьями он давно не виделся. Так что даже интересно будет. Что-то вроде игры "Зарница" в пионерском лагере.
Сейчас ему больше всего хотелось рухнуть обратно в постель и как следует выспаться, но Павел старательно настраивал себя на позитивный лад. Уже неоднократно участвовал в подобных мероприятиях, призванных, по замыслу организаторов, создать атмосферу взаимопонимания и укрепить командный дух. В глубине души Павел подозревал, что тренинги существует только для того, чтобы безработным психологам было чем себя занять и чем заработать на кусок хлеба, но ведь с руководством не поспоришь! Скажут "лягушка" – будешь прыгать, скажут "птичка" – будешь летать.
Он спустился в подземный гараж, загрузил сумку в багажник и помахал рукой сонному охраннику:
– С наступающим, Сережа!
Небритый Сережа, с опухшей мордой, в мятой камуфляжной форме, пробурчал в ответ что-то невнятное и поднял шлагбаум. Похоже, уже праздновать начал… Непорядок.
Павел не спеша выехал на улицу. Кругом было непривычно тихо и пусто. Даже на МКАДе пробок нет, как вымерло все!
Он свернул на Ярославское шоссе. Сначала за окнами мелькали панельные новостройки и кирпичные "новорусские" коттеджи (в большинстве своем почему-то недостроенные), потом потянулись бескрайние просторы, почти не освоенные человеком. Странно даже – в Москве всегда суета, толчея, пробки, машины сигналят, люди суетятся кругом, а чуть отъедешь – никого, только пустые, заметенные снегом поля, да кое-где мелькают покосившиеся старые деревенские домики.
Ехать пришлось далеко. Позади остался и Сергиев Посад с блестящими на солнце золочеными маковками церквей, и тихий, сонный Переславль-Залесский. До пансионата "Русич" оставалось совсем немного, когда впереди показался опасный поворот. Дорога круто забирала влево, а у самой обочины громоздился большой серовато-голубой камень-валун.
Павел резко сбросил скорость. Машина вдруг как-то странно дернулась и заглохла прямо посреди дороги.
Он немного посидел в машине, нервно барабаня пальцами по рулю, зачем-то сверился с картой (до пансионата оставалось каких-нибудь семь километров, но не идти же пешком!), попробовал еще раз завести автомобиль, но вместо привычного урчания мотора послышалось только какое-то чихание.
Павел вышел из машины и с тоской огляделся. Черт, этого еще на хватало – застрять тут! Под капот заглядывать бессмысленно – в машинах он не разбирался, к тому же нежная немецкая техника требует специальных знаний и навыков. Это ж тебе не жигуль какой-нибудь – на проволочке, на скруточке, но доедешь! Хотя, впрочем, ему-то и жигуль не починить…
А кругом – ни души, пустые заснеженные поля да гладь замерзшего озера виднеется в отдалении. Только падают редкие, легкие снежинки да шуршат под ветром высохшие камыши… Помощи ждать неоткуда, разве что какой-нибудь поддатый абориген проедет на тракторе. Но это вряд ли – Новый год ведь, все празднуют!
Да еще камень этот так некстати торчит чуть ли не на дороге. От досады он даже стукнул по нему кулаком и тут же отдернул руку, – такой болью отозвался этот удар. Сам виноват – нечего было лупить со всей дури по такой махине.
А камень-то действительно интересный! Только сейчас Павел обратил на это внимание. Почти правильной овальной формы, метра три в длину и полтора – в ширину. Просто монумент, изваянный самой природой! Над землей он поднимался чуть ниже человеческого роста, и оставалось только догадываться об истинных размерах этой глыбины… Рядом на засохшей кривой березе развевались под ветром выцветшие красные ленточки, зачем-то привязанные на ветвях. Приглядевшись повнимательнее, он увидел рядом с камнем кучку дешевых конфет в ярких фантиках, присыпанных снегом, монеты, даже какие-то женские побрякушки. Странно было, что все эти предметы сложены аккуратной горкой, словно кто-то не забыл их здесь, не рассыпал случайно, а оставил намеренно. Интересно, зачем?
Павел зачем-то обошел вокруг него, потрогал шершавую поверхность… Показалось на миг, что камень – живое, дышащее существо, вроде древнего чудовища, спящего под землей до поры до времени. Над ним чуть мерцало легкое жемчужно-серое сияние, или это просто солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака, отражались так от зернистой поверхности с маленькими вкраплениями блестящей слюды, создавая эффект светящейся ауры?
Приглядевшись повнимательнее, Павел заметил еще одну странность – снежинки, что кружились в воздухе, не оседали на камне! Просто таяли в воздухе, превращаясь в крошечные капельки воды.
Откуда-то издалека слышатся два голоса – один звонкий, почти мальчишеский, другой надтреснутый, старческий. Слов было не разобрать, но Павлу показалось, что детский голос спрашивает о чем-то, а более старший собеседник отвечает.
Появилась маленькая надежда – может, поблизости есть люди? Деревня какая-нибудь или что-то в этом роде… Павел повертел головой, даже на цыпочки зачем-то приподнялся. Нет, никого не видно. И голоса пропали… Наверное, почудилось.
Ну прямо путешественник, затерянный в снегах! Один среди белого безмолвия – почти по Джеку Лондону. Не хватает только стаи голодных волков и верного спутника, готового пристрелить, если что.
Странное это было ощущение. Хотелось повернуть назад и уехать как можно скорее, а если снова не выйдет – просто бежать прочь что есть силы, и то же время какая-то чужая, но мощная сила притягивала его к этому странному месту, не давала шевельнуться. В какой-то момент он ощутил каждой клеткой своего тела принадлежность ко всему окружающему – озеру, замершему под слоем льда, земле, спящей до весны под толстым снежным одеялом, птицам, кружащим в небе… Стоять здесь было все равно что прикоснуться к вечности.
В этот момент пронзительно заверещал мобильный телефон. Резкий звук вывел его из оцепенения. Павел словно очнулся и вытащил свою черную "Нокию". "Интересно, кому это я так срочно понадобился?" Нет, это всего лишь напоминалка сработала. Одиннадцать тридцать, тренинг начинается…
Павел так и ахнул. Вот это да! Ему показалось, что прошло всего несколько минут, а на самом деле – больше двух часов! Он уже ругал себя за неуместную медлительность и мечтательность.
"Тоже мне витязь на распутье! Налево поедешь – богату быть, направо поедешь – женату быть, прямо поедешь – убиту быть… Но дорога-то всего одна! И пути другого все равно нет".
Павел покрутил в руках мобильник, потом вдруг рассмеялся и хлопнул себя по лбу. Вот лох-то! Все думал, что делать, а ведь телефон с собой! Надо звонить в аварийную службу, пусть приедут или посоветуют что-нибудь толковое. Он набрал заветные цифры, заблаговременно занесенные в память телефона, но на дисплее высветилось: "Нет сети". Опять неудача! Ну да, конечно, от города он заехал не близко, тут, поди, и ретранслятор не дотягивает.
Но все равно, надо что-то делать, и немедленно! Не торчать же здесь до второго пришествия… Он поспешно вернулся к машине и сел за руль. Ну, давай же, родная, не подведи!
И не подвела. На этот раз мотор завелся сразу. До пансионата Павел доехал без приключений. Уже через десять минут он увидел вывеску "Русич", и высокие железные ворота распахнулись ему навстречу. Сторож в потертом тулупе, впустив его, аккуратно задвинул тяжелый железный засов и принялся старательно чистить дорожки перед зданием, похожим на горком партии застойных времен. Вон, даже елочки голубые растут перед входом…
Павел вышел из машины. Интересно, где все? Вон стоят знакомые "ауди" и БМВ, выстроились в ряд, как на автомобильной выставке, значит, уже приехали. Но почему-то никого не видно.
Сторож отставил лопату в сторону:
– Что ж вы так долго? Ваши-то уже собрались! Играются уже, прямо как дети малые.
"Ну вот, опоздал!" – подумал Павел с досадой. А все из-за того, что слишком долго торчал там, у камня… Мечтатель недоделанный! Ценитель, блин, родной природы. Оправдывайся теперь за опоздание!
– Где?
– Да вон, корпус обойдете, там у нас волейбольная площадка раньше была… Сами увидите.
– Спасибо!
Павел почти бегом припустился в указанном направлении.
На заснеженной поляне взгляду его предстало удивительное и даже диковатое зрелище: человек пятьдесят взрослых людей, привязанных друг к другу веревками, выполняли какие-то странные действия. На первый взгляд они были похожи на мух, по неосторожности угодивших в паутину и бьющихся в отчаянной попытке освободиться, но, присмотревшись повнимательнее, Павел понял, что в распределении ролей просматривалась четкая система. Одни, те, что были ближе к центру, подавали сигналы, дергая за веревки то вправо, то влево, другие сосредоточенно рылись в снегу, словно искали что-то, и все время перемещались с места на место, как огромные куклы-марионетки.
Чуть поодаль прохаживались молодые люди в одинаковых черных куртках-пуховиках с эмблемой в виде красной молнии на рукавах – кураторы из тренингового агентства. Чем-то неуловимо похожие друг на друга, в темных очках на непроницаемых лицах, они напоминали персонажи из "Матрицы". Видно было, что ощущать свою власть им очень нравится, и только изредка кто-нибудь из них подавал короткие, непонятные команды:
– Восточный сектор! Четче координация! Супервайзеры! Внимательнее отслеживайте триггеры!
Тот, что был чуть повыше ростом, заметил Павла, укоризненно покачал головой и показал на часы – поздно, мол, присоединяться! Он только руками развел, изобразив на лице покаянную улыбку – сам, мол, знаю, виноват, мешать не буду, в сторонке постою.
Честно говоря, включаться в это действо ему вовсе не хотелось. Павел и сам раньше участвовал в тренингах, и ничего, даже весело было, какой-то азарт появлялся, но со стороны наблюдал впервые. И почему-то теперь все происходящее ему совершенно не нравилось. По спине даже пополз нехороший холодок. Конечно, командный дух – это хорошо, но зачем же все-таки так над людьми издеваться?
Он видел, как его товарищи по работе, такие вежливые и интеллигентные люди, постепенно входят в раж, дергают веревки все сильнее и сильнее, и вот уже кто-то падает и беспомощно барахтается в сугробе, кто-то невольно вскрикивает от боли… Серега Аверин разбил нос, и капли крови окрасили белизну чистого снега. Видно, что ему больно, лицо мучительно кривится, но старается не подавать виду и показывает пальцы, сложенные колечком, – все о’кей, мол, нечего волноваться! Шоу мает гоу он…
Это продолжалось бесконечно долго. Павел изрядно замерз. Теплая куртка, изготовленная по новейшим технологиям, уже не грела, и ступни в меховых ботинках совсем окоченели. Павел переминался с ноги на ногу, безуспешно пытаясь согреться, но уйти было как-то неудобно.