- Про это я ничего не знаю, - ответил старик. - Меня, слава богу, здесь вчера не было. Я со своими яблонками шебаршился, на садовом участке. Говорят, здесь черт-те что творилось. Стражники приезжали, фотографы. Я когда вернулся, все уже закончилось. Лора мне говорит - ты пригляди за квартиркой-то, пока вещи все не вывезут. А кому они нужны, эти вещи…
21
Когда своды четырехгранного дома остались позади, и темный провал арочного прохода выпустил меня и Френки под сень каштанов - только теперь я смог вздохнуть свободно, не боясь, что вновь почувствую спертую атмосферу поэтической мансарды.
- Бедный человек, - задумчиво произнесла Френки, беря меня под руку.
Когда девушка, способная до завтрака убить четырех драконов, берет тебя под локоть - это наполняет ощущением ответственности.
- Вот еще, - недовольно ответил я. - Багдади был именно таким, как я его и представлял. Ожидай от людей самого худшего, Френки - и они никогда тебя не разочаруют. Поэт испортил жизнь и своей жене, и Лишке. В конечном счете, даже Диана Вервье погибла из-за него, хотя мы еще не знаем, как это произошло.
Я покачал головой, давая понять - если девушка со мной не согласна, может обижаться, сколько угодно.
- Нет, - продолжал я. - Я не собираюсь оправдывать Багдади только потому, что он застрелился сам. И то, что вокруг копошились люди, которые подталкивали его к бутылке, тоже не извиняет Серхио. Были рядом и те, кто хотел помочь - если бы поэт им позволил. Лора, Лишка. Даже этот садовник со своими деревьями.
- При чем здесь Багдади? - нетерпеливо спросила девушка. - Я говорю об этом старике.
Я в недоумении посмотрел на свою партнершу.
- Почему? - спросил я.
- Его яблони растут где-то на участке, далеко за городом. Представь, что будет, если однажды он приедет туда и увидит, что их сломали. В мире полно уродов. Они причиняют страдания другим даже не потому, что это им нравится; а просто оттого, что могут это сделать.
Слова Френки меня огорчили.
- Ты права, - сказал я. - Как всегда.
Я взмахнул головой, стараясь избавиться от печальных мыслей.
- Из этого можно сделать только два вывода, - сказал я. - Человек не может жить достойно, если у него мало денег. Он всегда будет слишком зависим от других людей и от обстоятельств.
- А второй?
- Никогда нельзя вкладывать силы и любовь в то, что существует вне тебя. В дом, в сад, в какое-то дело. Когда-нибудь яблонки старика все равно погибнут - так или иначе. А стихи спившегося поэта переживут века.
22
Быстро темнело.
Сильфидские тополя складывали острые листья, и ветви втягивались в чешуйчатые стволы. Райские птицы со змеиными головами вспархивали над исчезающей кроной, смотрели на нее с неизбывной обидой и огорчением, и улетали прочь, искать ночное пристанище под сводами соседней церкви.
Вот остались лишь маслянистые стволы, голыми обрубками по обе стороны улицы, но и они медленно прятались под землю.
Звякнул первый фонарь; в тишине одна за другой открывались мифриловые крышечки, вделанные в мостовую, и острые языки света устремлялись к небу трех лун.
Горели они недолго; пять ламп стремительно стали гаснуть, свет их тускнел, обращаясь в легкие облачка пепла, и холодный ветер подхватывал их, нося по пустынной улице.
Неровная, сплющенная пентаграмма выросла между островками тьмы; и черный шаман появился в центре нее.
Это был оркохоббит, выросший в степях Гианнеи. Серая шерсть покрывала скуластое лицо, два магических камня свисали с щек на тонких золотых цепочках.
Четыре мохнатых уха, по два с каждой стороны, оканчивались костяными шипами. Тусклое ожерелье из черепов лесных фейри лежало на широкой груди.
Шаман был облачен в мантию, цвета океанской волны, ибо нет в мире силы, которую оркохоббиты почитали бы больше, чем море, которое никогда не видели и никогда не увидят.
- Благословенные стихи, - произнес он, и слова с трудом пробивались сквозь горло, стянутое тремя обручами из заговоренного адаманта, - их волшебная сила многократно усиливала заклятия шамана, делая голос хриплым, как карканье птеродактилей. - Отдайте их мне.
Чародей поднял волшебный посох, и набалдашник превратился в голову ворона. Хриплый клекот вырвался из клюва, приводя в движение камни мостовой.
Они взмыли вверх, закрутились в гудящем водовороте и обрушились на меня и Франсуаз.
Я исчез; булыжники прошли меня насквозь, и глухо застучали где-то за моей спиной. Но это умение доступно лишь темным эльфам, закончившим школу Даркмура; девушка не успела отскочить в сторону, и на нее низвергся град тяжелых камней.
Первый ударил демонессу в висок, второй в правое плечо; куски гранита били ее по ногам, груди, пока не заставили упасть на одно колено.
- Шиар'Даг, повелитель степи, сожрет ваши души, - прошелестел волшебник.
Я повернул руку ладонью вверх, и ожерелье шамана дрогнуло. Сухо застучали белые черепа, и украшение завернулось в тугую петлю. Она крепко сдавила горло волшебника, прервав слова заклинаний.
Франсуаз подпрыгнула и, перевернувшись в воздухе через голову, оказалась прямо перед шаманом.
Демоны не могут летать; стоит им покинуть Преисподнюю, как их крылья становятся бесполезны. Зато умеют совершать прыжки, которым позавидует любой джабберлинг.
Девушка ударила оркохоббита коленом в лицо.
Тот как раз был подходящего роста; череп шамана треснул и вдавился внутрь, словно разбитая скорлупа.
- У меня нет души, - процедила Френки.
Но оркохоббит, видимо, не очень-то ценил свою внешность. Даже лишившись лица и половины мозга, он продолжал колдовать.
Дрогнула тяжелая вывеска, тускневшая над входом какой-то лавки, дернулась, зазвенела, - и высокий металлический столб, на котором она крепилась, вырвался из земли.
Франсуаз обернулась, и в то же мгновение чугунный шест сбил ее с ног и закрутил по полу.
- У всех вас есть душа, - негромко возразил шаман. - Вот почему вы так ничтожны.
Я соединил кончики пальцев.
Шестой фонарь замигал и потух. Пентаграмма, сквозь которую пришел оркохоббит, ослепительно вспыхнула. Новый источник Тьмы властно притягивал ее сверкающие лучи.
Магический символ дрогнул, перекосился, и серые бестии заметались вдоль его граней. Посох вновь поднимался в руке шамана; но сразу же замер, когда колдуна сдавил изломанный пятиугольник.
- Шиар'Даг… - простонал волшебник, и разлетелся на мелкие клочки окровавленной плоти.
- Эй, - воскликнула Френки, поднимаясь с земли. - Он уже умер? Черт… Я ведь должна была сказать ему что-то смешное и издевательское. Ненавижу, когда люди так делают.
23
- Милая моя Франческа, - произнес я. - Мы остановились в этом городе всего на одну ночь. А теперь все здесь нас ненавидят. Элдарион, потому что мы потрепали орков. Претор, так как мы сделали это в его городе. Зденек Лишка, ибо мы не поверили в его историю. Прибавь к этому наркоманку, которая мечтает со мной переспать.
- Как сказала одна моя подруга, - заметила Френки, - которую я навещала в роддоме, - одна ночь может иметь далеко идущие последствия.
Я проводил взглядом крылатый экипаж.
- В таком случае, - ответил я. - Нам следует попадать в неприятности с очень большого расстояния. Чтобы мы успели вовремя убежать.
- Ты уже знаешь, как это сделать?
- Разумеется, - ответил я. - Я всегда все знаю. Только мне часто бывает лень этим воспользоваться. Поэтому действовать будешь ты. Возьми мобильный, и позвони женщине-каракурту. Договорись о встрече. Раз она любит женщин, которые берут все в свои руки - вы наверняка найдете с ней общий язык.
- Найду с ней общий язык? - осведомилась Франсуаз. - Надеюсь, это не значит, что мне придется целоваться с ней по-французски.
- Какая ты грубая, Френки…
24
- В последние дни, его друзья стали исчезать.
Леди Морвинг стояла у перевернутого креста.
Такие еще можно увидеть, в старых аристократических домах Санта-Хаваны и дальше, вдоль отрогов Мухалдерроя. Считается, что они защищают от демонов Иллюзий и Грез.
- Исчезать куда? - спросила Франсуаз.
- Я не знаю. Никому не было до них дела; а моему мужу меньше других. Они больше не приходили к нему, в его мансарду, и все. Мне казалось, эти люди просто разочаровались в Серхио, как и я. Но Зденек… После…
Она запнулась, подбирая нужное слово.
Так и не нашла.
- Этим утром маркиз рассказал мне, что их друзья исчезли совсем. В свои дома они не вернулись. Близкие ничего не знают.
- Родственники пропавших не обратились в полицию?
- Только некоторые. Остальные просто вздохнули с облегчением. Те, кто приходил к Серхио, на его вечера… Ну, вы понимаете.
- Претор ничего нам об этом не рассказывал.
- Он боится. Думаю, ему даже не пришло в голову провести расследование. А тем более, связать эти случаи воедино. Теперь, после смерти Серхио и Дианы Вервье, его могут обвинить в халатности.
- И бедолага лишится чина, мантии и головы… А что скажете об Элдарионе?
Лора усмехнулась.
Странно, но эта женщина вообще не выражала никаких эмоций, когда улыбалась.
- Дэйбрил всегда был человеком действия, - сказала леди Морвинг. - Но не разбирается в людях. Он решил, будто Зденек знает, где последняя часть рукописи?
- Нет; но решил, что имеет смысл проверить.
- Бедный Дэйбрил…
Наивность Элдариона, по мнению Лоры, заслуживала высокомерного сочувствия.
О Зденеке Лишке, который лежал в клинике, то приходя в сознание, то вновь теряя его, - леди Морвинг даже не подумала.
- Мой муж никогда не воспринимал Лишку всерьез… Для Серхио тот значил не больше, чем подстаканник. А Зденек так себя и вел.
Я соединил кончики пальцев.
- Вы говорили, что после смерти мужа к вам перешли права на последнюю главу. А как же дергар?
- Дэйбрил, конечно, хотел их выкупить. Но муж не соглашался. Не знаю, почему. Он никогда не был аккуратен с деньгами.
- И все же отказал?
- Да. Думаю, Серхио нравилось, что Дэйбрил вертится вокруг него, уговаривая подписать контракт. Это было частью облика, который муж для себя создал. Знаменитый поэт, а вокруг вертятся издатели и поклонники.
Лора поежилась.
- Серхио всегда соглашался на самые рабские условия. Для него главным было то, чтобы Дэйбрил вокруг поплясал. И тот соглашался. Он готов унижаться ради денег. Почти все готовы.
- Расскажите, - попросил я. - Что произошло, когда тело вашего мужа было найдено.
- Не знаю, зачем… Нельзя же верить в то, что Зденек рассказывает на каждом углу. Он не может оставить Серхио в покое, даже после смерти. Но если хотите.
Леди Морвинг поглубже устроилась в кресле. Не оттого, что искала более удобное положение. Лора еще глубже закрылась от нас, уйдя, как улитка, в раковину.
- Тело моего мужа нашла Люсинда.
Она говорила сухо, словно зачитывала официальный отчет - касающийся совершенно чужих для нее людей.
- Вы знали, что они были любовниками? - спросила Френки.
Франсуаз мастерица на бестактные вопросы.
- Об этом все знали. Люсинда пришла к Серхио около восьми вечера. Она сама не могла назвать точного времени. Стражникам заявила, что они собирались вместе почитать стихи мужа.
Лора хмыкнула, с видом женщины, которая давно уже знает, чем мальчики могут заниматься с девочками и в каких позах.
- Что сделала Люсинда, когда нашла тело?
- Поступила так, как могла только она… Села на телефон, и обзвонила всех, для кого Серхио значил хоть что-нибудь - меня, Зденека, Диану. Ей хотелось, чтобы мы пришли и увидели его. И чтобы нас сняли репортеры.
Мне показалось, кончик губ Лоры предательски дрогнул.
- Даже не накрыла его.
- Вы приехали сразу?
- Да. Я оказалась там, почти одновременно с журналистами. Мы вместе поднимались по лестнице. Они спрашивали у меня, что случилось, а я сама ничего не знала.
Леди Морвинг зябко поежилась.
- Со Зденеком случилась истерика. Сперва он подумал, что мужу стало нехорошо от спиртного. Такое бывало. Пытался привести в себя. Когда понял, что Серхио мертв, в нем словно что-то лопнуло. Упал на колени, плакал, кричал. Бился головой об пол. Два журналиста пытались ему помочь, поднять на ноги… Потом его стошнило - прямо на тело. Мне тоже чуть не сделалось дурно.
Сложно было представить ситуацию, в которой леди Морвинг могла потерять над собой контроль. Смерть мужа значила для нее гораздо больше, чем она хотела показать.
- Вскоре приехал Дэйбрил…
Она презрительно улыбнулась.
- Тоже проявил себя во всей красе. Вошел, такой важный, словно все тут только ради его величества собрались. Когда остановился на пороге, долго не мог понять - почему репортеры смотрят не на него, и не фотографируют. Когда увидел Серхио, да еще и Зденека - побледнел сразу, прислонился к стене. Я думала, в обморок упадет. Распустил галстук, и еще долго глотал воздух открытым ртом. Потом спустился вниз - кажется, еще и упал там - и стоял во дворике. Уехал, так ни слова и не сказав.
- Что делала Люсинда?
- Ничего. По-моему, она наслаждалась происходящим. Тем, как Серхио умер. Все это для нее было, словно представление.
Губы леди Морвинг жестко сжались.
- Вы ничего не рассказали про Диану Вервье, - напомнила Френки.
- Диана? Она чуть не сошла с ума. Я думала, ее придется связать. Когда я приехала, та уже разошлась, - кричала, была готова всех убить. Ведь у нее отняли Серхио. Пыталась разбить камеру одному репортеру. Начала срывать с себя одежду.
- Одежду? - спросил я.
- Говорила, что хочет отдаться Серхио в последний раз… Люсинда ее подталкивала. Ей это нравилось. Зденек лежал на полу, весь в блевоте. А репортеры только и делали, что снимали. Не знаю, почему все это не появилось в газетах сегодня утром.
- Об этом позаботился Элдарион, - пояснил я. - Он боялся, что подобные кадры могут разрушить образ соловья Серхио, и подрубить продажу стихов.
- А говорят, плохой рекламы не бывает…
- Не в том случае, когда дело касается любителей волшебной поэзии. Попытайтесь им объяснить, что белые голубки, порхающие в воздухе, и есть источник птичьего помета - и они обвинят вас в ненависти к искусству. Но продолжайте.
- Мне пришлось дать Диане пару пощечин. По правде говоря, их было десять или пятнадцать. Я видела, что никто там, кроме меня, и не попытается все это остановить. Тогда она начала плакать.
Я представлял себе, как это происходило.
Диана Вервье находилась в том состоянии нервного возбуждения, когда все силы и чувства, не контролируемые более разумом, оформляются в единый поток. Дайте такому человеку пару пощечин - в буквальном смысле этого слова, или в образном - и он начнет рыдать.
- Что она говорила? - спросил я.
- То же, что и обычно… Серхио принадлежал только ей одной. Любили друг друга страстно. Диана сама себя в этом убедила, а муж никогда не пытался возражать.
- Но она знала о других его связях?
- Разумеется. Диана думала, что это все несерьезно. Здесь она не ошиблась. Но и сама не имела для мужа никакого значения.
- Она требовала, чтобы вы развелись с Серхио? - поинтересовался я.
Лора подняла на меня глаза, и вновь ее взгляд напомнил мне холодные зрачки змеи.
- Откуда вы знаете? - спросила она.
- Мне показалось, это в ее стиле.
- Вы правы, Майкл.
Леди Морвинг сухо усмехнулась.
- У меня такое чувство, будто вы видите меня насквозь. Не скажу, что это так уж приятно. Да, Диана несколько раз приходила ко мне. Сперва просила, потом требовала. Под конец стала угрожать. Говорила, Серхио нужна свобода. Чтобы жить, чтобы писать. Думала, я силой удерживаю его.
- Что вы ответили?
- Я указала ей на дверь. Она не поняла, и садовнику пришлось ее вытолкать. После этого я велела больше не пускать ее в дом. Но Диана подкарауливала меня на улице, приходила в офис. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы ее не убили.
- Почему вы на самом деле не развелись? - спросила Френки. - Вы говорите, что не любили мужа. Два года жили порознь.
Лора пожала плечами.
- Серхио никогда не заговаривал о разводе. А мне было как-то не до того. Я деловая женщина, у меня нет времени для подобных вещей.
- То есть, вы думали, что Серхио к вам вернется? - спросила Френки.
Каждое слово леди Морвинг вопило об обратном; но по тому, как сверкнул в ее темных глазах и сразу же исчез далекий огонек, я понял - моя партнерша не ошиблась.
Разумом Лора давно поняла, что их брак с мужем распался, и ничто в целом мире не в состоянии его восстановить. Но сердцем продолжала надеяться, что когда-нибудь у них вновь все наладится, и поэтому не пыталась развестись.
- Диану Вервье убили вскоре после того, как разыгралась эта сцена, - произнес я. - Я пытался спросить у Лишки, но он был не в том состоянии, чтобы отвечать. Подумайте - не сказала или не сделала ли Диана чего-то, что могло послужить причиной убийства.
Леди Морвинг не задумывалась даже доли секунды.
- Разумеется, - ответила она. - Тогда это всех потрясло. Даже меня.
- Почему вы молчали об этом? - резко спросила Френки.
Лора спокойно ответила:
- Теперь, после ее смерти, это уже не имеет значения.
- Блестяще, - подтвердил я. - Кажется, мы нашли мотив для убийства. Что же случилось, Лора?
Вдова поэта выглядела удивленной.