23
Существо направилось в нашу сторону - а через мгновение я понял, что только Охотник интересует койгана.
- Он видит меня, - произнес Асгхан.
Гоблин, которого отпустила Франсуаз, воздел руки.
- Смерть тебе, гадина! - воскликнул он и бросился вперед, не переставая кричать.
Тварь оборотилась к нему, и что-то круглое зашевелилось там, где должен был быть живот.
- Френки, - сказал я.
Из брюха чудовища поднималась новая голова.
Лохмотья одежды вросли в нее, уродливыми полотнищами извлекаясь из кожи. Существо распахнуло пасть, и яркий луч света, вырывавшийся из фонаря, осветил гнилую впадину рта. Охранник подбежал к монстру вплотную, нанося беспорядочные удары. Сразу четыре уродливые головы вгрызлись в его тело, и кровь обильно хлынула на деревянный настил.
- Зачем он это сделал? - спросила Франсуаз.
- Испугался, - ответил Асгхан. - Только охотник может встретиться с Королем койганов и не потерять рассудка. Так что не подходите близко.
Он зашагал вперед.
Тело гоблина вздрагивало, как листок во рту жующей коровы. Громкое чавканье и урчание сопровождало пиршество Короля.
- Знаешь, Майкл, - произнесла девушка. - А маленькие мне нравятся больше.
Она поставила фонарь на землю, и ее пальцы легли на кобуры, висевшие на поясе справа и слева. Девушка с двух рук выпустила в существо шесть залпов.
Пули проходили через труп мертвого охранника и застревали в плотном, негибком теле койгана.
- Этим вы его не достанете, мадемуазель Дюпон, - произнес Асгхан.
Он обходил койгана, медленно сужая круг.
- Только ножом.
Тело гоблина упало, превращенное в кусок изгрызенного мяса. Я прицелился и выстрелил трижды. Заряды крупной дроби попадали в головы койгана, разнося их во влажные клочки.
Существо вздрогнуло, не зная, напасть ли ему на Охотника или на меня.
Минотавр понравился ему больше.
- Мы должны помочь Асгхану, - произнес я.
- Еще не время, - ответила Френки.
Девушка опустила руки, с зажатыми в них пистолетами, я стоял вполоборота к ней.
- Он может погибнуть.
- Придется рискнуть.
Асгхан был страшен. Весь потаенный ужас, который его народ испокон веков таил перед койганами, проснулся в мозгу, воспаленном парами алого гиацинта. Клочки пены показались на губах, и когда он дважды взмахнул перед собой лезвием, глаз с трудом мог уследить за движениями клинка.
- Думаешь, он сможет с ним справиться, в таком состоянии? - спросил я.
- Если и сможет, то только так.
- Бросьте оружие и поднимите руки!
Эти слова были обращены к нам.
Два гоблина отделились от темного фона деревьев, словно фигурки, рожденные из сплошного куска черного пластилина.
- Я сказал, - бросьте оружие и поднимите руки.
Это были телохранители Аларейна - те самые, что укрылись в лесу, оставив на часах самого слабого. А теперь им нужен был Асгхан.
Мертвый.
После этого они могли спокойно уйти, оставив койганов пожирать город Эльфов.
- Двое, - сказал я. - Семь тридцать.
- У вас поганый эльфийский, мальчики, - сказала Френки.
Пистолеты взвыли в ее руках. Франсуаз стреляла, не оборачиваясь. Положение первого гоблина она определила по голосу, второй стоял почти за ее спиной, чуть правее - на половине восьмого.
Первые же две пули убили обоих.
Но Франсуаз продолжала стрелять до тех пор, пока тела гоблинов не превратились в разворошенное месиво кровавых ошметков - пиршество для навозных мух.
Тварь снова остановилась, покачивая единственной головой.
- Они сказали: "Слава Небесам"? - осведомилась Франсуаз, заменяя магазины.
- Мне показалось, один из них выкрикнул: "Эльфийская сука".
- Тоже неплохо.
Франсуаз вставила пистолеты в их кожаные клетки, и шагнув к автомобилю, раскрыла багажник.
- Вот теперь мы можем помочь Асгхану, - процедила она.
Койган ковылял вперед, неловко, разбрасывая вперед руки - словно маленький ребенок.
Существа умирали, так и не научившись ходить. И в этом была их судьба.
Асгхан ждал, не двигаясь, готовый нанести удар.
Я выстрелил дважды, метя в грудь твари. Первый заряд заставил существо остановиться, второй повалил наземь.
- Это моя работа, - произнес Асгхан.
- У тебя ее хватит, - ответила Франсуаз.
Девушка уперла ногу в грудь койгана, которого дробь превратила в кровавое болото. Острый меч доктора Хеллеца сверкнул в руках девушки.
- Хочешь сам, Майкл? - спросила она.
- Вот уж нет, - поспешно отказался я.
Койган дернулся. Но надо быть по крайней мере в два раза больше, чтобы подняться, когда Франсуаз на тебя наступила.
- Не знаю, как это делается, - задумчиво произнесла девушка, - но, думаю, начнем с классики.
Она дважды согнулась и распрямилась, и лапы твари, изгибаясь и корчась, покатились по земле. Френки пнула существо каблуком, чтобы оно не шалило, и, переменив позицию, отрубило ему обе ноги.
- Этого достаточно? - спросила она, вытирая лоб.
- На мелкие клочки, - произнес Асгхан.
- Тогда пусть этим занимаются трупорезы из муниципального морга, - ответила девушка и единым ударом рассекла туловище койгана на две части.
Отрубленные куски плоти дергались на траве, пытаясь передвигаться. Они то направлялись друг к другу, ища утерянное единство, то вспоминали о своей миссии, ради которой были рождены на свет - и устремлялись в направление Асгхана.
- Шустрые малышки, - заметил я, обходя стороной шевелящуюся кучу обрубков.
Одна из лап койгана пыталась ползти по траве, загребая пальцами. Франсуаз вскинула пистолет и двумя выстрелами разнесла шевелящуюся кисть.
24
Звезды вспыхнули на далеком небосклоне. Их свет налился алой дрожью, словно кровь стремительно вытекала из ран. С ржавым, протяжным стоном, сошли они со своих орбит, образовав над нашими головами сияющую пентаграмму.
Пять граней низверглись вниз, лезвиями небесного сияния. Мертвое тело короля койганов лежало между ними.
Окровавленные обрубки сошлись воедино. Огромное тело, покрытое глубокими ранами, медленно поднималось на ноги.
Мифриловый меч взвился в руке Франсуаз. В то же мгновение, рты Короля широко распахнулись, и длинные тонкие языки выстрелили из них.
Из каждой пасти росло по четыре щупальца; быстрые, извивающиеся, они были покрыты бурыми присосками, и заканчивались острыми костяными шипами.
Десятки игл впились в тело демонессы. Тугие отростки подхватили ее, подняли высоко к небу и швырнули оземь; я видел, как пульсирующая энергия перетекает из девушки в короля койганов.
- Он обрел силу Преисподней! - воскликнул Асгхан. - Что-то питает зверя.
Я бы на его месте просто выругался.
Но минотавр был слишком хорошо воспитан.
Охотник поднял руку, и тяжелый перстень блеснул на его пальце. Асгхан отворил тонкую резную крышечку, и золотая пыль брызнула из магического кольца.
Тонкие капли астрала поднимались к ночному небу, словно ветер сорвал их с украшенных крыльев фейри; там, между алыми звездами и напоенной кровью землей, магический порошок слагался в древние руны.
- Carrа mariollum carigondis! - прошептал Асгхан.
Строчки магических заклинаний вскрикнули, налились тяжестью бытия и обратились в тяжелую цепь из заговоренного золота.
Тугими объятиями, она спеленала короля койганов и опрокинула наземь; Охотник рванулся к зверю, воздевая над головой двустороннюю секиру.
Казалось, смерть уже оставила над чудовищем ледяной росчерк. Скованный магической цепью, повелитель койганов не мог даже пошевелиться. Лезвие топора стремительно опускалось на шею Зверя, - но в этот момент койган поднялся вновь.
Тяжелые колдовские звенья вспыхнули, вновь обращаясь в рунические знаки. Они погрузились в тело чудовища, оставляя после себя рваные раны.
Пасти короля койганов распахнулись, изрыгая полное ненависти рычание. Когтистая лапа ударила Асгхана в грудь, отбросив его далеко в сторону.
Последним, отчаянным движением минотавр вонзил двуглавую секиру в живот чудовища; но тварь, казалось, даже не заметила этого.
Король обернулся ко мне.
Из моих рук вырвался сноп яркого света, обратившись в лезвие меча. Он устремился вперед, погружаясь в мохнатую грудь койгана.
Огромное тело дрогнуло.
На краткий миг показалось, что сейчас чудовище рухнет, пронзенное волшебным клинком. Однако тварь выстояла.
Меч стремительно гас, по мере того, как койган выпивал астральную мощь заклинания; чары, которыми мы пытались победить монстра, делали его только сильнее.
Мускулистая лапа Короля поднялась вновь, и торжествующий рык вырвался из его пастей. Из рукава на мою ладонь выкатился серый призрачный адамант; я бросил его вперед, и магический камень устремился к койгану, стремительно наливаясь изумрудным сиянием.
Он коснулся тухнущего меча, вошел в его рукоятку и вновь наполнил оружие магической силой.
Король зарычал снова, но в голосе твари больше не было торжества. Мохнатое тело содрогнулось, и старые раны начали стремительно открываться.
Гнилые трещины прочертили грудь Зверя, и он стал тяжело разваливаться на куски. Черная кровь выливалась из трепещущих ран; она растекалась по обугленной земле, и белые орхидеи плавали в ней.
25
В заброшенном особняке было пыльно.
На голом полу виднелись следы гоблинов и кривых лап койгана. А еще там стояло кресло - большое, широкое и невообразимо древнее - хотя, конечно, и не настолько, как человеческие пороки.
- Как тебе, Асгхан? - спросил я. - Кажется, ты любитель таких маленьких развлечений.
- А я думала, опять скажешь, что я, - усмехнулась Френки.
Она не спешила вернуть пистолет в кобуру, хотя он уже и не мог здесь понадобиться.
Деревянное ложе было украшено металлическими зажимами, тисками и острыми винтами, ввинчивающимися в тело жертвы.
- О, ты способна превратить в нечто подобное любую постель, - отозвался я. - И тебе не нужны помощники в виде кандалов.
Глаза Асгхана перестали безумно сверкать, но не было в них и прежней тупой рассеянности. Он снова пришел в себя - и я знал, что помогло ему вернуться в сознание столь быстро.
- Пыточный станок, - объяснил я. - Тот самый, что Мелькор Элронхил привез из Эарнедара. Гоблины забрали его, вместе с остальными сокровищами. За долгие века станок попал в семью Салмара Аларейна.
Я прислушался к тишине за окнами.
- Ложе заняло свое место в собрании реликвий, которые столетиями собирала династия Аларейнов. Но настал день, когда Салмару пришлось разбудить его.
- Станок дает власть над койганами, - сказала Френки.
Демонесса стояла перед пыточной кроватью, и ее тонкие пальцы пробегали по металлическим тискам.
- Вот что меня смущает, Асгхан, - негромко произнес я. - Мы не видели тела Феарора. Отец позаботился, чтобы труп кремировали. У нас были только два свидетеля - ты говорил, что тварь отложила яйца в парня, Салмар это отрицал. И знаешь, что? Я поверил ему.
В глазах минотавра мелькнуло беспокойство.
- Смерть сына сделала его слепым. Все скажут, что я был лучшим охотником. Я никого не мог убить по ошибке.
- Правильно, Асгхан. Ты сделал это специально.
- Какая ерунда, - резко произнес быкоглав. - Что бы я выиграл? Салмар Аларейн возненавидел меня, и пришлось бежать.
- Вот видишь, Френки, - я показал на него рукой. - Он признался. Не пришлось ломать ему руки, как ты предлагала.
- Признался в чем? - отступая назад, спросил Асгхан.
- В чем, приятель? Да во всем. Мне достаточно было только увидеть твою квартиру. Мягкие, роскошные вещи. Прохладный воздух с запахом хвои. Даже то, чем ты занимался. Играл роль сильного, крутого парня и истязал людей, которые просили об этом, и даже платили деньги. Пачка писем в углу шкафа - все, что осталось в твоей жизни от прошлого.
Охотник поднял голову, а плечи его снова опустились, как в тот момент, когда он был готов броситься на койгана.
Теперь Асгхан видел врага во мне.
- Ты хотел уехать сюда, а вовсе не бежал в изгнание. Все твои приятели говорят, какой ты утонченный. Любишь красивую поэзию - о природе и о любви. Но я не заметил у тебя ни одной книги о страданиях, об аскетизме или благородстве. Скучные темы, верно?..
Минотавр не ответил.
Он развернулся, и подошел озеру черной крови. Вынув из рукава шелковый мешок, начал бережно складывать в него орхидеи. То были души тех, кто погиб по вине койганов.
Теперь в Облачном храме их смогут воскресить, или вернуть в колесо сансары, - обычно люди выбирают последнее.
- К утру в городе не останется ни одного койгана, - я объехал поваленное дерево, и направил внедорожник к хайвею. - И королевский прокурор сможет закрыть это дело.
- Придется ему многое объяснять, - заметила Франсуаз.
- Он будет рад любому объяснению… Кстати, Френки, Гарда просила тебе кое-что передать.
- Что же?
- Тостер будет теперь стоять на ее половине кухни - там же, где соковыжималка.
- Но Майкл.
- Она так сказала.
- Но это несправедливо. Я умею поджаривать тосты.
- Не знаю, Френки, может быть - я их никогда не пробовал. В любом случае, речь идет уже о новом тостере - старый не включается, и его пришлось выбросить.
- Не может быть, Майкл. Гарда же не хочет сказать, что я его сломала.
- Тостер хочет сказать.
- Тогда поделом ему.
АЛМАЗНАЯ ЦИАРРА
Третий Багряный грех
1
- Вы знаете, что такое Алмазная Циарра? - спросил проконсул Бурковиц.
Франсуаз посмотрела на него мрачно, словно он был прыщом, вскочившим как раз перед выпускным балом.
Вообще, Френки довольно сложно вывести из себя.
Если ей кто-то докучает, - скажем, когда она пьет свой протеиновый коктейль… Что? Вас уже стошнило от этого названия? А каково мне смотреть, как она каждое утро достает миксер, и сосредоточенно запихивает туда всякую дрянь, от которой даже некромант сознание потеряет?
И делает это с такой важностью, словно создает, по меньшей мере, тригидральную бомбу, которая может взорваться от одной мысли о Винни-Пухе.
О чем это я? Так вот, когда Френки кто-то мешает, - она просто бьет его кулаком в нос (или что там окажется ближе), чаще всего, даже не глядя.
С такими привычками жить легко, с такими друзьями - трудно.
Но Алмазная всегда была для Франсуаз большой закавыкой.
Преисподняя, откуда девушка родом, - единственное измерение, откуда можно заглянуть в Циарру. Дело это опасное, - за такую шалость дорожный коп-демон выпишет вам штраф в две тысячи динаров; а потому никто особо и не решается.
Дети - другое дело; квитанциями их не запугать, так как платить все равно будут папочка с мамочкой. А заставлять родителей раскошелиться, да почаще, - святая обязанность каждого малыша. Вот поэтому у демонов есть поверье, что тот, кто заглянет в Циарру до совершеннолетия, - навсегда останется девственником. А если даже поезд ушел, все равно навеки лишится секса.
Страх этот столь огромен, что дети слушаются.
Ну, почти все.
Френки старательно обходит эту тему.
Ведь если она хоть раз пошла на поводу у родителей, - то скорее проживет день, никого не убив, чем признается в детской слабости.
А если ослушалась, - значит, как и я, считает древние демонические поверья мелко нарезанным с луком вздором в конопушку.
Нельзя же всерьез поверить, будто она стала бы таким рисковать.
Бурковиц всех этих хитросплетений не знал, но внутренний голос подсказал проконсулу, что лучше не углубляться.
- Наш мир состоит из тринадцати измерений, - продолжал он. - Словно лепестки цветка. Пространство между ними заполнено Алмазной Циаррой. Мир абсолютного колдовства… Чародеи дорого бы дали за то, чтобы узнать, - чем там можно поживиться.
Он умолк, очевидно, думая про себя:
"А я бы потом забрал все у них бесплатно".
- Никому не удавалось проникнуть в Циарру, - заметил я. - Дальше, чем на две гоблинские мили.
- Но и это немало, - согласился проконсул. - Именно там колдуны Черного Круга нашли самые мощные из своих артефактов.
- А еще безумие, монстров и клервосскую чуму.
- Да, эти путешествия крайне рискованны… Поэтому мы не очень-то афишировали, когда пытались отправить туда дирижабль…
Несколько мгновений я смотрел на Бурковица, прикидывая, - то ли он сошел с ума, то ли купил книгу "Как стать остроумным за девять дней. Пособие для чайников и олигофренов".
- Послать дирижабль в Циарру, - мягко подсказал я. - Это все равно, что фейри лететь в Пустоши гоблинов. Неразумно, опасно, а главное совершенно бессмысленно.
- Многие так считали, - подтвердил Бурковиц. - Но оптимисты тоже нашлись.
Он произнес это таким тоном, словно говорил:
"Дураков всегда хватает".
- Взяли стандартный гоблинский дирижабль. Маги Черного Круга заменили в нем все детали на сплав мифрила и серебра. Поставили двигатель, который до запятой повторял сердце левиадракка…
Он сцепил пальцы перед лицом.
- Корабль получил название "Глендаар", - в честь легендарного чародея. Он должен был проникнуть глубоко в Циарру, туда, где еще не бывали ни мы, ни хобгоблины. Собрать образцы и вернуться. Но…
- Вы потеряли с ним связь? - подсказала Френки.
- Это произошло больше двадцати лет назад. Черный Круг посылал в Циарру несколько спасательных капсул, но все вернулись ни с чем. Проект закрыли, а Гэбрил Аларонд, рейнджер Драконьей Гвардии, был признан пропавшим без вести…
- Пилот?
- Он один находился на борту. Мы не знали, найдем ли когда-нибудь "Глендаар". Но три дня назад, астрологи Перевернутой Башни предсказали его возвращение.
- Как такое возможно?
- По всей видимости, дирижабль подхватило одно из астральных течений. Пилот, разумеется, уже мертв; ресурсов корабля не хватило бы на полгода, а прошло больше двадцати лет.
Проконсул изобразил на лице скорбь. Впрочем, ему это быстро наскучило.
- "Глендаар" выйдет из Циарры следующим утром, и упадет в лесу Ородгорма. Обломки необходимо собрать и отвезти в зиккурат Черного Круга. Синедрион поручает это вам, ченселлор Майкл. Надо ли говорить, что людям необязательно знать о… О нашем неудачном эксперименте.
Проконсул уже направлялся к двери, когда Франсуаз лениво осведомилась:
- Здесь сказано, что у рейнджера осталась дочь. Что с ней стало?
- Она получает пенсию от Синедриона, - сухо ответил Бурковиц. - До сих пор.
- Кажется, он обиделся, - констатировал я, убеждаясь, что Иоахим действительно ушел, а не спрятался в мусорном ведре, подслушать наш разговор.
- Гэбрил, - задумчиво пробормотала Франсуаз, рассматривая черно-белую литографию. - Думаешь, он понимал, что может не вернуться?
- Не знаю, - ответил я. - Заходите, леди Аларонд. Вы все слышали?