Недолгое колебание… Бернгард принял и это условие. Даже попытался сострить:
- Надеюсь, пользуясь численным перевесом, твои люди не попытаются захватить мой замок?
- Серебряные ворота - не та крепость, которой хочется владеть сейчас, во время Набега, - холодно ответил Всеволод.
- Это точно, - невесело усмехнулся Бернгард. - Ну, готовься к вылазке, русич. Через час выступаем.
Всё? Разговор закончен?
Похоже на то. Но почему тогда тевтон шагнул не к выходу, не к двери? Почему - в сторону.
К Эржебетт. Почему протягивает к раненной руку…
Всеволода аж подбросило:
- Бернгард!
Нет. В руке магистра оружия не видно. Магистр лишь тронул пальцами лоб под мокрыми рыжими волосами. Почти заботливо тронул. Почти как любящий отец - занемогшую дочь.
Но…
Миг.
Судорога исказила спокойное лицо Эржебетт. Прикрытые глаза зажмурились. Дёрнулось, будто от укола копьём, тело под медвежьей шкурой. Послышался тихий сдавленный стон…
В следующий момент Всеволод был рядом, готовый оттолкнуть тевтона. Не понадобилось. Тот сам уже отводил руку. Бернгард с мрачным видом повернулся к нему. Сказал задумчиво:
- Беспокойно спит.
- Не… - хрипло выдохнул Всеволод. Сглотнул…
"Не прикасайся к ней больше! Не смей! Никогда!"
- … не тревожь её, Бернгард! Пусть отдыхает.
"Без тебя она будет спать спокойнее! Так что - проваливай! И поскорее!"
Магистр вышел из комнаты, не сказав больше ни слова. А страже, стоящей у двери, не велено было рубить уходящих. О чём Всеволод в какой-то момент даже пожалел.
Он проследовал за Бернгардом. Вышел в коридор, недобро зыркнул в спину удаляющемуся хозяину замка. Подождал немного. Убедился, что тевтон удалился и возвращаться не собирается. Приказал молчаливым дружинникам:
- Смотреть в оба.
Вернулся.
Эржебетт не спала. Она молча смотрела на него из-под надвинутой до самых глаз шкуры. А может - и не на него, может сквозь него. И не понять - то ли видела, то ли нет.
Разбудил-таки, Бернгард!
Впрочем, если девушка и была напугана, то уже успела успокоиться.
- Кто же в тебя стрелял-то, Эржебетт? - вздохнул Всеволод. Перевёл взгляд на сломанный арбалетный болт. Снова вздохнул. - Откуда прилетела эта стрела?
На ответ он и не надеялся. Немые отвечают редко. Он даже не знал наверняка, понимает ли его сейчас девушка. Слышит ли вообще? И всё же говорил по-немецки. Немецкий-то юная угорка знать могла. Русский - вряд ли.
Ответ всё-таки прозвучал. Странный и неожиданный ответ.
- Ш-ш-шо… - вдруг прошипела Эржебетт, глядя широко распахнутыми тёмно-зеленоватыми глазами куда-то в неведомые дали, мимо Всеволода.
- Что? - он встрепенулся.
Едва ли взгляд Эржебетт можно было сейчас назвать осмысленным в полной мере, но немая явно что-то пыталась выговорить.
- Шо… мо… - с натугой выдавливали бледные губы, давно утратившие дар речи. - Шо… ло… мо…
- Что?!
Что она хочет сказать?
Рука Эржебетт вдруг выпросталась из-под медвежьей шкуры. Слабая тонкая девичья рука. Дрожащий палец указывал… На стену? Нет, на окно. А в узком окошке-бойнице - что? Из окна видно ущелье, ведущее к горному плато. А на плато - Мёртвое озеро. А в озёрных глубинах - Проклятый Проход с порушенной границей. А за тем проходом…
- Шо… ло… мо… - судорожно, отрывисто выдыхала Эржебетт. - Шо… ло… мо…
- Шоломонария! - прошибла Всеволода внезапная догадка.
Тёмное обиталище!
- Шо… ло… мо…
- Что-о-о?!!!
Ну же! Говори! Дай знак! Что тебе известно?! Что ты знаешь?! Он склонился над её ложем, и едва не начал трясти обессилевшую девушку.
Не начал.
Рука опустилась на шкуру. Эржебетт откинула голову, закрыла глаза. Спит? Без сознания? Он прислушался. Дыхание девушки было ровным и спокойным.
Ладно, пусть отдыхает. Едва ли от неё сейчас удастся добиться большего.
Всеволод подошёл к окну, задумчиво уставился вдаль, за крепостные стены. Шо… ло… мо… Что это было? Болезненный бред раненной девчонки? Или, всё же, ответ. Ответ на вопрос, который он задавал. На вопрос о стреле. И о стрелявшем.
Бред? Ответ? И не угадаешь так сразу. Но если это всё-таки ответ? Значит… Что значит? Кто бы ни пустил стрелу, и откуда бы не пустил, в конечном итоге она прилетела из тёмного обиталища. Либо оттуда явился тот, кто стрелял. Либо стрелявший был как-то связан с Шоломонарией.
Интересно, какая тут вообще может быть связь?
Это ещё предстояло выяснить.
Всеволод смотрел на ущелье, мысленно прокладывая путь к Мёртвому озеру. Пока - только мысленно. Но скоро, совсем скоро - большая вылазка. И сегодня он лишний раз утвердился в необходимости идти к Мёртвому озеру. Там и только там надо искать ответы на все его вопросы. Всеволод нутром чуял: многие разгадки сокрыты холодными озёрными водами. А в первую очередь - разгадка тайн Закатной Сторожи.
Тайны неуловимого и необычайно скромного в еде замкового упыря, которого никто никогда не видел, но слухи о котором давно смущают души защитников крепости. Тайны рыцаря, таскающего в латной перчатке раствор адского камня и бродящего в одиночестве по безлюдным коридорам, когда весь гарнизон Серебряных Врат сражается не на живот, а на смерть или трудится, не покладая рук. Тайны неведомого арбалетчика, надкалывающего осиновые древка под зазубренными серебрёнными наконечниками, но посылающего свои стрелы вовсе не в штурмующих замок кровопийц.
Что-то подсказывало Всеволоду: как-то связаны они друг с другом, все эти тайны. А ещё с "шо… ло… мо…", с тёмным обиталищем связаны тоже.
Ладно, если кто-то из защитников замка, действительно, имеет сокрытую связь с чужим, чуждым, запорубежным, её, связь эту, отыщет и он, Всеволод. Обязательно отыщет. Как минимум, это поможет уберечь Эржебетт. А возможно - кто знает - изменит судьбу всего людского обиталища. Быть может, даже в лучшую сторону изменит. Ибо хуже уготовленной этому миру участи всё равно быть уже ничего не может.
Глава 33
…Эржебетт о своём отъезде Всеволод сообщать не стал. Незачем. К чему лишний раз волновать девчонку? Просто поставил перед запертой дверью пятерых стражей.
Выбрал ещё двадцать дружинников с толковым десятником Ильёй во главе. Дал необходимые указания. Особо предупредил дозорного, которому надлежало подняться на наблюдательную площадку донжона:
- В сигнальный рог здесь трубят, когда разверзается Мёртвое озеро. Но знаешь что… Если вдруг увидишь, что тевтоны прервали вылазку и возвращаются в крепость раньше нас - тоже дуй не жалея щёк. Томасу скажешь - я приказал.
Это - на тот случай, если Бернгард задумал схитрить и объявиться в замке прежде времени.
А это - на прочие непредвиденные случаи:
- Если Илья велит, или если сам вдруг что заметишь сверху и сочтёшь подозрительным - тоже труби, не стесняйся.
Гудение сигнального рога Всеволод слышал неоднократно и не сомневался в том, что отзвуки гулкого эха докатятся и до берегов Мёртвого озера. "Услышим - повернём коней", - решил он про себя.
Дружинники внимали воеводе молча, хмуро посматривая из-под насупленных бровей. Всеволод вздохнул. Сказал негромко, но весомо:
- Я вас не няньками здесь оставляю за девчонкой приглядывать, а из-за врага, который бьёт в спину. Неужели не ясно?
Никто ничего не ответил.
Под угрюмыми взглядами оставшихся Всеволод вывел дружину через серебряные ворота. Тевтоны - действительно, весь гарнизон без двух десятков - уже покинули крепость. Отряд Бернгарда проехал по опущенному мосту через дымящийся ещё ров и теперь спускался по пологому склону, заваленному смердящими на солнце нелюдскими трупами. Следом рысили всадники Сагаадая.
Нужно было догонять.
…Вместе с крестоносцами они достигли основания замковой горы. Отсюда было два пути. Налево - в горловину, стиснутую скалами и ведущую к пустынному плато с Мёртвым озером. И направо - к поросшим лесами холмам, где начинались обезлюдившие эрдейские земли. Тевтоны повернули вправо.
- Мастер Бернгард, - почтительно обратился Всеволод к тевтонскому старцу-воеводе, следовавшему впереди.
- Да, русич? - Бернгард даже не шевельнулся в высоком рыцарском седле.
- Каким образом проходят дневные вылазки?
- Как обычная облава, - пожал плечами магистр. - Рассредоточиваемся малыми группами, охватываем побольше пространства, и ищем. Каждый в своём направлении.
Значит, рассредоточиваемся… Всеволод так и предполагал. А что если им разъехаться прямо сейчас?
- Куда ты ведёшь отряд, Бернгард?
- Туда - неопределённый кивок вперёд. - Там, за холмами, полно укромных мест, где днём может прятаться нечисть.
- Я со своими воинами хочу отправиться в другую сторону, - негромко, но твёрдо произнёс Всеволод.
Бернгард придержал коня. Повернулся - медленно, всем корпусом, закованным в посеребрённую сталь. Из-под поднятого забрала смотрели колючие глаза.
Что-то хотел ответить? Не успел…
Подъехал ближе прислушавшийся к их разговору Сагаадай. Юзбаши тоже сказал своё слово:
- Не сочтите за дерзость, мастер Бернгард, но и я бы предпочёл другой путь.
Ага… Видать, татарского сотника обуревают мысли, схожие с теми, что не дают покоя Всеволоду. Степняк тоже жаждет взглянуть на мёртвые воды…
- Да и мы бы не отказались повернуть коней, - к магистру с двух сторон уже подъезжали Золтан и Раду.
Ожидаемой вспышки не произошло. Некоторое время - совсем недолго - Бернгард размышлял и прикидывал что-то. Потом - ответил. Без гнева и раздражения. Скорее - насмешливо:
- Вообще-то мне казалось, что здесь приказы отдаю я. И ещё я полагал, что все мои приказы будут исполняться беспрекословно.
Так оно и было. В братстве рыцарей-монахов, спаянном жёсткой дисциплиной, никто не осмеливался противоречить магистру. Однако ни Всеволод, ни Сагаадай, ни Золтан не являлись членами ордена и не принимали на себя орденских обетов и обязательств. Они прибыли сюда на помощь, по зову Бернгарда. Как союзники, как друзья. Как равные.
- Твои приказы будут исполняться, - заверил тевтона Всеволод. - В замке, ночью, во время штурма. Всё верно: в бою над крепостью должен стоять один воевода. Но…
- Но?
- Но сейчас день, и мы сейчас находимся за пределами Серебряных Врат, - заметил Всеволод. - И смею надеяться, мы имеем право передвигаться в окрестностях Сторожи по своему усмотрению. Или у нас такого права нет?
Бернгард хмыкнул.
- Хотите ехать на Мёртвое озеро? - напрямую спросил тевтонский магистр.
Всеволод ответил за всех:
- Да. Мы должны взглянуть. Увидеть вблизи. Понять или хотя бы попытаться понять…
- Понять, что делать дальше? - улыбка Бернгарда была невесёлой. - Я уже бывал на берегу озера и неоднократно. Но всякий раз возвращался оттуда ни с чем.
- И всё же мне… нам нужно туда.
Всеволод ждал спора и готов был к ссоре, однако Бернгард согласился неожиданно легко.
- Хорошо, - кивнул магистр. - Покуда светит солнце, вы вольны поступать по своему разумению. Нам, в самом деле, незачем таскаться друг за другом.
Затем Бернгард перешёл на деловой тон военачальника, отдающего распоряжения:
- В скалах возле Мёртвого озера есть небольшие трещины и несколько гротов, в которых могут укрываться нахтцереры. Проверьте. Только - осторожнее. Не убирайте рук с оружия. Там, в пещерах, не будет ни солнца, ни крепостных стен. Там вам придётся уповать только на сталь с серебром, которого страшатся и тёмные твари, и мёртвые воды, выпускающие их. Помните об этом…
Пауза. Пытливый взгляд.
О чём именно им надлежит помнить? Об осторожности? О боязни нечисти перед серебром? Излишнее, в общем-то, предупреждение. Ни о том, ни о другом забывать никто не собирается.
Всеволод всё же кивнул, давая понять, что принял слова Бернгарда к сведению.
- Не вздумайте лезть в озеро в серебрённых доспехах, - зачем-то добавил магистр. - Впрочем, без доспехов этого делать тоже не нужно.
Ещё кивок. Всё? Напутствие закончено?
- И ещё один… нет - не приказ - добрый совет. Вам следует поторопиться, если хотите вернуться в Серебряные Врата засветло. С замковых башен озеро на плато кажется близким, но на самом деле это не так. Расстояние в горах обманчиво.
Бернгард повернулся назад, позвал:
- Конрад! Бранко! Поедите с нашими м-м-м неустрашимыми союзниками…
"Неустрашимые" в устах тевтонского магистра прозвучало, как "неразумные". А, впрочем, так могло просто показаться. Чужая душа - потёмки. Истинный смысл, вложенный в чужие слова, тоже распознать бывает не просто.
- Проведёте их к озеру…
Вообще-то, на взгляд Всеволода, провожатых в ущелье-горловине, где при всём желании заблудиться мудрено, не требовалось. Другое дело - соглядатаи. Однако, вроде бы, и возражать против общества бывшего посла Закатной Сторожи и волоха-проводника причин нет.
Бернгард, не проронив больше ни слова, тронул коня. Братья-рыцари и кнехты тоже последовали за своим магистром в угрюмом молчании. Только топот копыт, да позвякивание доспехов.
- Мастер Бернгард прав, - сухо сказал Конрад. - Если хотите добраться до озера и вернуться в замок, прежде чем сядет солнце, нужно спешить.
Бранко не сказал ничего. Не теряя времени на разговоры, волох направил лошадь к ущелью. Наверное, в самом деле, следовало поспешать.
- Вперёд! - приказал Всеволод. - Скорой рысью!
Они спешили, подстёгивая и пришпоривая коней. Скакали там, где можно было скакать, карабкались по осыпающимся каменистым кручам, ведя лошадей в поводу. Снова садились в сёдла. Ехали, шли. Шли, ехали…
Горловина оказалась труднопроходимой и для конного, и для пешего. Камни, осыпи, частые завалы, возведённые по всей видимости, с одной целью: затруднить проход нечисти, и хоть как-то её задержать. Да, без толковых проводников, которым в этих местах знаком каждый валун, пришлось бы туго. Проплутали бы без толку до ночи, попереломали бы ноги себе и коням.
Бранко и Конрад находили проходы и узкие обходные тропы даже в непролазных, казалось бы, нагромождениях камня. А вслед за провожатыми пролазили, проезжали и обходили завалы остальные…
В полдень тёмные башни тевтонской Сторожи едва угадывались на фоне скал, а до озера было ещё далековато. Потом был виден только донжон - величиной с ноготь мизинца. Потом дорога резко пошла вверх и утратилось всякое представление о времени и пространстве. А потом…
Потом впереди раскинулось плато.
Унылая, плоская, безмолвная каменистая равнина вдруг расстелилась под копытами, словно сама по себе. Перед глазами как по волшебству возникла спокойная озёрная гладь.
Глава 34
Мёртвое озеро безмолвствовало. Озеро лежало на ровном плато среди неприступных обледенелых горных хребтов. Озеро закрывало путь в зловещую Шоломонарию. А ночью - открывало. Путь из…
Из иного, тёмного обиталища.
Всеволод осмотрелся по сторонам.
Взгляд вправо. Взгляд влево.
Несколько редких пещер, зияющих в окрестных скалах (Надо бы потом проверить. Но - потом). Кое-где - давние обвалы.
Взгляд - вперёд.
Камень, камень, камень и много-много воды. И ничего больше.
Вблизи озеро казалось необъятным. Противоположный берег виднелся вдали едва различимой полоской. Берег терялся в дымке - обычной, туманной, а не зеленовато-колдовской, как было бы ночью.
Озёрные воды сверху были необычайно прозрачными. Воды так и манили к себе непорочной родниковой чистотой. Сначала манили, а потом…
Всё верно: не было жизни в этих водах. Ни жизни, ни живности. Ни рыбёшки, ни водяной букашки, ни зелёной былинки вездесущих мхов, водорослей и тины. Зато уже на глубине в локоть-полтора под прозрачной водицей лежала недвижимая тёмная, даже чёрная, со слабой зеленцой, маслянисто поблёскивающая муть. Сплошная, непроглядная. И что там, за той мутью…
Что таиться ТАМ?
ВНИЗУ?
Всеволод всматривался до боли в глазах. И видел лишь себя. Как он, живой, смотрит из Мёртвого озера. На себя здешнего, тутошнего.
И ведь что странно - отражение лежало не на верхнем слое прозрачной воды - а на нижнем - на слое неводы, чем-то напоминавшей бездонную трясину болотных окон. Словно то, что внизу - важно. А то, что вверху - так, никчёмный морок.
Которого, на самом деле, и нет вовсе.
Запалившиеся после долгой трудной дороги кони потянулись, было, мордами к прозрачной воде, но тут же фыркая и мотая головами прянули прочь - подальше от берега. Ни глотка не сделали, хоть и в пене все. Да и люди тоже. Уставшие, вспотевшие, одетые в стёганные поддоспешники, облачённые в тяжёлые латы, ратники предпочли тёплую воду из седельных фляг. Водица же Мёртвого озера… Ни пить такую водицу, ни купаться в ней, ни даже лица умыть ею не хотелось.
Ненавидеть лютой ненавистью хотелось такую воду. А ещё…
Идея пришла внезапно, как озарение. Как всполох солнечного луча в сплошной тьме. Бернгард говорил… Мёртвые воды страшатся серебра, - говорил магистр. Так же страшатся, как и тёмные твари. Что ж, проверим!
… ещё рубить и колоть хотелось такую воду.
Как гигантскую тёмную тварь.
Всеволод вынул из ножен меч. Один. С левого бедра. Хватит для начала. Полюбовался блеском закалённой стали на солнце. Густым узором серебряной насечки. Этим клинком изрублено уже немало нечисти. Ох, немало! И пролито уйма чёрной кровушки. Так не пора ли омыть верное оружие в проклятом озере.
И посмотреть, что будет?
С обнажённым мечом в руке он встал на большой, плоский, будто отсечённый, обломок скалы.
Берег здесь был удобный: низкий, почти вровень с водой. И сразу уходит в глубину. Да, вон она, неведомая бездна, укрытая, прозрачной водицей и укутанная чёрно-зеленоватой мерзостью - под ногой, под плоским камнем, на котором стоит нога.
Всеволод медленно поднял сверкающий клинок.
Подумалось: "Вот также Бернгард тогда… На погосте. Над поруганной могилой. С мечом".
И - опустил.
Ткнул в воду.
В то, что под водой.
Резко, сильно ткнул, как протыкал в бою ненавистное упыриное отродье.
Чтоб уж наверняка пробить тёмную муть, сколь бы прочной, и вязкой она не была. Чтоб ранить её поглубже.
Ткнул - и едва устоял на берегу.
Меч вошёл в озёрную гладь неожиданно легко, не встречая ни малейшего сопротивления. Пронзил тонкий прозрачный слой сверху и тёмную гущу внизу. И - ушёл, и - сгинул в ней, в этой маслянистой, с прозеленью черноте. Сгинул - как навек, как безвозвратно. Рукоять в руке и половину клинка в прозрачной воде Всеволод видел. Остальное - уже нет.
Он нагнулся, опуская оружие ниже, глубже, пока перекрестие эфеса не коснулось водяной плёнки.
По поверхности озера от торчащей из воды рукояти пошли круги. Слабые, ленивые, едва заметные поначалу, они все силились, ширились…
Недвижимое, покойное Мёртвое озеро оживало под клинком.
Всеволод вырвал меч из воды. Отшатнулся. Отскочил.
Вовремя!
Под ногой вдруг взбурлило и вскипело. Берег вздыбился. Невысоко - но резко и неожиданно. Камень, на котором только что стоял Всеволод, шевельнулся. Треснул пополам. Отколовшаяся глыба сползла вниз и без звука, без всплеска ушла в потревоженную воду.