От чего, по чьей злой воле? Ответ был очевиден.
- Никак упырь, воевода!
Всеволод обернулся.
У двери стоит Илья. Смотрит округлившимися глазами. Кулаки сжаты. Правая щека чуть подёргивается.
- Упырь, - простонал в ответ Всеволод.
Или упырица…
Что уж скорей всего. Что уж куда как вернее!
Упырица в человечьем обличье, невесть как обличье это принявшая и сохранявшая столь долго. И всё это время дурачившая его. А иначе - как? Иначе почему Эржебетт не лежит вместе со всеми сухой обескровленной куклой. Почему её здесь нет? Почему дверь, всегда запираемая изнутри, открыта? Почему засов не взломан?
По-че-му?!
Илья поднял, было, глаза на Всеволода. И тут же опустил. Не выдержал горящего взгляда. Промолвил тихо:
- Прости. Не доглядел, воевода…
"Не доглядел, воевода"?! Эх, Илья, Илья! Нет тут твоей вины. И не так бы тебе нужно говорить сейчас. "Воевода не доглядел!" - вот как. Не говорить - кричать об этом надо. Орать в голос. Воевода твой неразумный во всём виновен. Только он.
Десятник отступил в сторону, пропуская Всеволода.
В коридоре стояли ещё несколько дружинников с обнажёнными головами. Шлемы и шапки - в руках. Взгляды - в сторону. Ратники молча расступились. Всеволод молча прошёл мимо.
Он смотрел прямо перед собой, стараясь не встречаться взглядами с воинами. Ни с живыми ещё, ни, тем более, с уже мёртвыми.
Погубил! Это он их погубил! Всех пятерых! Ни за что! Он, Всеволод! Ослеплённый страстью, не желавший прислушиваться к советам тевтонского старца-воеводы, не распознавший явной опасности.
Погубил! Полдесятка своих бойцов отдал на поживу коварной нечисти, прикидывавшейся… Э-э-э, да чего уж там! Всё ведь ясно как Божий день. Дружинники несли стражу. Как положено - спиной к двери, лицом к коридору. И кто мог знать, что запертая дверца вдруг тихонько откроется, и что на стражей… и что из-за той открытой двери…
А что - на стражей? Что - из-за двери?
Что явилось оттуда?
Кем же ты была? Кто ты есть на самом деле, проклятая Эржебетт? Тёмная тварь с лицом безобидной юницы и с глазами цвета мёртвых вод, в которых можно увидеть своё отражение перевёрнутым вверх ногами?
И как ты одна, с незажившей раной в ноге одолела пятерых хорошо обученных и вооружённых ратников? Как могла так долго - и днём и ночью - скрывать свою истинную суть? Как одолевала неодолимую жажду крови? Как терпела солнце над собою и жгучее серебро доспеха на себе?
Да, много тут ещё оставалось непонятного.
Но главное-то уже ясно.
Всеволод вновь шагал по переходам, коридорам и лестницам, внутреннего замка. Бежал, царапая шпорами каменные ступени и плиты зал. Да только от себя-то не убежишь!
Эх, Эржебетт, Эржебетт! Величайшим счастьем для тебя будет, если не попадёшься сейчас, под горячую руку. Да и после…
- Найду! - зло цедил Всеволод сквозь зубы. - Убью! Пять раз убью тёмное отродье! По разу - за каждого испитого дружинника. Нет - десять раз по пять! Сто!..
Глава 37
На замковом дворе к нему подскочил обеспокоенный кастелян.
- Что-то случилось, русич? На тебе лица нет!
Всеволод зыркнул на него исподлобья. Тевтон осёкся, отшатнулся.
- Кто-нибудь входил в главную башню, Томас?
Однорукий рыцарь энергично замотал головой:
- Никого не было. Все снаружи работали. Только ваши воины, которые…
"Охраняли упырицу…"
- А кто-нибудь, выходил? - перебил, не дослушав, Всеволод.
- Откуда? - не понял тевтон.
- Из башни! Из внутреннего детинца!
- Нет, - растерянно захлопал глазами рыцарь.
- Кто-нибудь вообще покидал замок, пока нас не было?
- Ну… кто за стенами трудился - тот и покидал. Ещё кнехты падаль вывозили. Ещё за дровами для рва в лес ездили.
- А дозоры? Дозоры на стенах были?
- На стенах - нет. Только на наблюдательной площадке донжона. Да ваш же боец там и стоит. Ещё один дозорный - над воротами. Никто бы не смог пройти через них незамеченным.
Через ворот - нет. Не смог бы.
Но если Эржебетт… тварь, прикидывавшаяся Эржебетт, в своём истинном тёмном облике столь же ловка, как прочие упыри, ей не составило бы труда спуститься по любой из замковых стен. Хотя… С донжона-то её всё равно бы заметили. Да, наверняка, заметили бы, сунься беглянка дальше тына. Но…
"Кнехты падаль вывозили" - вспомнились слова Томаса.
… Но Эржебетт могла притаиться в телеге среди мёртвых кровопийц.
И - вместе с ними? Со скалы? А что ей станется-то, твари тёмного обиталища, не боящейся ни солнечных лучей, ни белого металла…
Впрочем, такой твари трудно, наверное, спрятаться в груде дохлых упырей, истлевающих под солнцем. Такая тварь должна, наверное, отличаться от обычной падали.
Или не должна?
Или всё же должна?
Проклятье! Голова - кругом!
А ведь из замка ещё и…
"За дровами для рва в лес ездили"
…другие повозки выезжали. К какой-нибудь из этих телег Эржебет тоже могла бы незаметно прицепиться. Между колёс где-нибудь, под днищем.
Могла… Да, вполне могла она тайком покинуть Сторожу. А могла и притаиться где-нибудь в укромном уголке. А что? В этом тоже есть смысл. Кровушки-то - свежей, тёплой, живой, человеческой - нигде больше в разорённом эрдейском краю не сыскать. Только здесь, в замке осталось немного.
Так зачем же тогда из него уходить?
- А в чём дело, русич? - Томас встревожено смотрел на Всеволода. - Что стряслось?
- Пять моих воинов убито, - ответил Всеволод. Уточнил: - Убито и испито.
- Иезус Мария! - выдохнул кастелян. Однорукий рыцарь аж переменился в лице, и сам сделался бледным, как жертва упыря. - Замковый нахтцерер! Значит всё-таки правда?
Всеволод тряхнул головой. Вряд ли то, о чём говорят в замке, правда. Правда оказалась страшнее. Милая, беззащитная юница Эржебетт, так долго сдерживавшая свою жажду, и, в конце концов, не совладавшая с собой - вот она, правда. Впрочем, об этом Всеволод хотел сейчас поговорить не с Томасом.
Только-только въехавшие в крепость тевтоны рассёдлывали коней, однако магистра среди вернувшихся из вылазки рыцарей Всеволод не увидел.
- Где мастер Бернгард? - спросил он кастеляна.
Томас молча показал где.
Тевтонский старец-воевода был на своём излюбленном месте - на открытой надвратной площадке. Судя по всему, Бернгард проверял готовность крепости к ночному штурму.
Всеволод поднялся к нему.
… - Пропала? - магистр, выслушав союзника, смотрел на Всеволода из-под сведённых бровей. - Значит, говоришь, твоя Эржебетт пропала?
Они стояли у искрошенных защитных зубцов. На камне отчётливо выделялись глубокие царапины. Будто секирой рубили, а не когтями чиркнули.
Ветер трепал седые волосы Бернгарда и колыхал складки отяжелевшего от грязи орденского плаща. На левом плече магистра как живой шевелился чёрный крест.
- Пропала, оставив после себя пять обескровленных трупов?
Всеволод не ответил.
Бернгард вздохнул:
- А ведь я предупреждал тебя, русич.
Всеволод сжал зубы и опустил глаза. Предупреждал… А он не внял предупреждению. Но теперь-то это уже не имеет значения. Случившегося не исправить. Мёртвых не вернуть.
Но вот найти Эржебетт, если она ещё скрывается в замке - можно…
- Нужно обыскать крепость, - глухо проговорил Всеволод. - Начать с главной башни и детинца.
Магистр нахмурился:
- Боюсь, на это у нас уже нет времени. Солнце садится, после заката начнётся новый штурм, а у меня ещё не всё готово к обороне. Я не могу выделить людей на поиски Эржебетт.
- Я возьму свою дружину! - вскинул голову Всеволод.
- Твоей дружине тоже найдётся дело. У меня сейчас каждая пара рук на счету.
- Но…
- Не спорь, русич. Взгляни на небо.
Низкое пасмурное небо хмуро и недобро смотрело на замок. В закатной стороне, за безжизненным плато с котловиной Мёртвого озера цеплялись брюхом за скалистые пики грозовые тучи - синеватые и раздутые, как непогребённые покойники. Они были ещё далеко, но уже сейчас в их свинцовом чреве можно разглядеть беззвучные пока вспышки молний.
А ветер дул с запада и тучи постепенно подползали к Серебряным Вратам, подобно упыриным полчищам. Медленно плывущие, зловещие, набухшие грозой и влагой, они своими массивными телами полностью заслонили солнце. Лишь по верхнему краю туч ещё слабо розовел кровавый ободок - прощальный отблеск закатывающегося светила.
- Ночь будет тяжёлой, - спокойно, даже слишком спокойно продолжил Бернгард. - Сегодня солнце скроется раньше. Значит, и штурм тоже начнётся раньше. И что совсем скверно - будет гроза. Дождь зальёт ров и погасит огни.
А ведь, тевтон прав! Так всё и будет.
- Если мы не приготовимся к этой битве как следует, если разбредёмся по замку в поисках Эржебетт, Серебряные Врата падут.
- А если Эржебетт выйдет во время боя? - спросил Всеволод. - Если ударит в спину?
- Она не всесильна. А замок обороняют не пять человек стражи. Если Эржебетт высунется - её убьют вместе с прочей нечистью. Но если мы сейчас бросим всё и затеемся искать одну тёмную тварь, как потом отразить натиск сотен и тысяч тварей?
Всеволод шумно вздохнул. Выдохнул.
- Я понимаю твои чувства, русич, - Бернгард заглянул ему в глаза. Тепла и сопереживания в его взгляде не было. Но холодного понимания - да, этого, действительно, хватало. - Мне тоже не нравится, что в люди гибнут в замке не только ночью, но и днём. Однако сейчас защитить крепость от внешнего врага для нас важнее, чем искать червоточину внутри. А Эржебетт мы найдём позже - это я тебе обещаю.
- Сейчас, - упрямо сказал Всеволод. - Я должен найти её сейчас.
Найти и поквитаться!
Найти и успокоиться!
Бернгард неодобрительно качнул головой.
- Ладно… Вижу, от тебя здесь всё равно проку будет немного: сам изведёшься и других перед битвой перебаламутишь. Знаешь что… Возьми-ка с собой брата Томаса - у него ключи от всех дверей. Возьми Бранко. Он тоже знает замок как свои пять пальцев. Возьми ещё несколько воинов. Только немного, человек шесть-семь. Осмотри, что успеешь, раз это для тебя так важно. Но возвращайся на стены сразу, как только услышишь сигнальный рог. Твои мечи лишними не будут.
Глава 38
Кроме Бранко и Томаса Всеволод взял с собой лишь четырёх своих десятников. К их поисковой группе пожелали также присоединиться Сагаадай, Золтан и Раду, которым тоже не хотелось перед битвой оставлять в тылу неведомого и непонятного врага.
Десять человек с посеребрёнными клинками наголо и с трескучими факелами в руках, начали поиски. В первую очередь решили проверить донжон и пристройки к главной башне.
Мелькали перед глазами крутые лестницы и тесные коридоры. Наблюдательные и боевые площадки. Широкие проёмы, узкие бойницы. Низкие двери, глухие стены…
Они осматривали каждое помещение, каждую нишу, каждую каморку. Всё проверяли - и открытое, и запертое. Однорукий кастелян ловко управлялся с тяжёлой напоясной связкой ключей - больших и малых, простых и хитрых.
Томас отпирал замки и запирал их снова. Массивные двери со скрипом распахивались и с грохотом захлопывались.
Впустую… Пока всё было впустую.
Донжон и примыкающие к нему пристройки они обошли довольно быстро. Здесь обшарили всё сверху донизу. Эржебетт в главной замковой башне не было.
Поиски продолжались. Однако, по мере того, как небольшая группка людей продвигалась по безлюдным строениям замкового детинца, тьма вокруг Закатной Сторожи густела, будто по всему небосклону разливалась упыринная кровь. А с запада, со стороны Мёртвого озера и не открывшегося ещё Проклятого Прохода надвигалась стена и вовсе уж сплошного мрака. Тучи - теперь не тёмно-синие даже, а чернильно-чёрные - жадно пожирали небо. Молнии сверкали ярче, чаще, ближе. Явственно слышались громовые раскаты.
На Серебряные Врата надвигалась гроза.
Стихия сегодня была на стороне тёмного обиталища. И это следовало признать. С этим следовало смириться. Отложить поиски и вернуться на внешние стены, где шла лихорадочная подготовка к обороне.
…Они стояли внизу возле донжона и замковой часовни, в узком прямом проходе, ведущим к воротам внутренней цитадели… За воротами был застроенный замковый двор. Дальше - внешние стены.
- Куда теперь, воевода? - спросил Фёдор, с опаской поглядывая на предгрозовое небо. - Сдаётся мне, мы не успеем обойти даже половину крепости.
Куда теперь?!
В самом деле - куда?
Снаружи, из-за ворот внутреннего замка доносились крики воинов, лязг стали и встревоженное ржание запертых лошадей, которые похоже, тоже чуяли грозу.
Надо было возвращаться к дружине.
- Штурм скоро, - подлил масло в огонь нервничающий Томас.
Всеволод глянул влево, вправо… Глухие стены. Две глухие стены. Вверху - на закрытых дощатых галереях - частые бойницы, из которых так удобно обстреливать ворвавшегося в детинец противника. Внизу - двери нижних этажей. Запертые. Только одна дверь, из которой тевтоны выносили на боевые площадки греческий огонь, сарацинский порошок и серебряную воду, чуть приоткрыта. Видимо, ещё не всё вынесли…
Всеволод направился туда. Бросил на ходу:
- За мной. Идти осторожно. Смотреть в оба.
Теперь они спускались в знакомые уже подземелья крепости, осматривая каждую нишу, каждый закуток и каждую лестницу.
Всеволод шёл впереди. Рядом - Фёдор с факелом.
- Здесь! - цедил сквозь зубы Всеволод. - Она где-то здесь!
Должна быть здесь! Подземные лабиринты - самое подходящее место для тёмной твари, скрывающейся от чужих глаз.
Для Эржебетт.
- Я знаю, я чувствую… - шептал Всеволод. - Мы найдём её здесь…
Двери открывались и закрывались. Но за дверями никого не было. И за поворотами. И в боковых ответвлениях путанных ходов.
Томас уже не просил - требовал вернуться. Всеволод не слушал. Он вёл невеликий отряд дальше. Ниже.
Ещё.
Ещё.
И - ещё…
Они всё же осмотрели подземелье. Увы, безрезультатно…
Последний коридор. Алхимическая лаборатория.
Могла ли Эржебетт спрятаться там? Вряд ли. И всё же…
- Открывай, Томас! - приказал Всеволод.
Однорукий тевтон что-то недовольно пробурчал о тупом упрямстве русичей. Но открыл.
- С огнём тут осторожней только, - напомнил кастелян.
Всеволод вошёл в лабораторию один. Без огня. Прикрыл дверь, чтобы снаружи не мешали факельные отблески. Сморгнул, приспосабливаясь к темноте и переходя на ночное зрение.
Осмотрелся… Всё здесь было как прежде. Как в тот, в первый и единственный раз, когда он сюда заглядывал. Низкий широкий и длинный стол, оббитый листовой медью. Пара лавок. Зияющее в потолке отверстие дымохода. Тигль, светильник, свечи в подсвечниках с защитными колпачками. Только жаркие угли и слабые огоньки сейчас не мерцают. Пламя было погашено, и в лаборатории царил мрак, к которому не привычно нетренированное человеческое зрение. Только специально подготовленный глаз способен был хоть что-то различить в такой тьме. Или глаз тёмной твари, которой не нужна никакая подготовка.
Повсюду стояли какие-то горшки, склянки, реторты, ступки. На полках, на полу, на столе… У самой двери лаборатории - большая плетёная корзина с полудюжиной железных шаров уже снабжённых фитилями, но ещё не покрытых серебром, и видимо, по этой причине, не отнесённых на стены. В углу - ручной сифон с мехами и трубками, предназначенный для бальзамирования павших орденских братьев. Трупов, правда, нет. Пока нет…
И орденских алхимиков тоже.
А главное: нет Эржебетт.
Здесь её тоже нет!
Он проверил все углы, заглянул в дымоход.
Нет. Нет. Нет…
Про-кля-тье!
Выходя из лаборатории, Всеволод в сердцах хлопнул дверью. Не удовлетворившись, развернулся и с силой пнул ногой по несчастным доскам.
Всё! Впереди - тупик, заканчивающийся запертой дверью склепа. Единственной дверью, ключа от которой нет на связке кастеляна: ключ от замкового склепа хранится у Бернгарда.
- Пора уходить! - в который раз уже сказал Томас. - Здесь не слышно сигнального рога.
Пора. Не слышно…
- Пошли, воевода, - мягко сказал Фёдор. - Мы её сейчас всё равно не найдём.
Не найдём… У-у-у! Безумно, страшно хотелось выть. Всеволод не стал себя сдерживать. А зачем?
- Эржебетт! - потрясая кулаками, взревел он. - Эр-же-бетт!
Нет, сейчас кричал не он даже - кричало что-то в нём… Злость, ненависть, давящее чувство вины за испитых дружинников, неутолённая ярость и жажда отмщения, оскорблённая подлым предательством любовь, и просто задетое самолюбие обманутого человека. Поверившего другому… Нечеловеку.
Много чего сейчас кричало, скопившись в тугую пульсирующую сердечную боль, и обретя, наконец, выход вместе с проклятым именем.
Всеволод кричал, не надеясь ни на что. И на ответ Эржебетт - меньше всего. Кричал просто потому, что не мог сейчас не кричать.
- Эр-же-бетт!!!
- Э…э…э!!! - разлеталось и раскатывалось по подземелью гулкое эхо.
Трепетало чуткое пламя факела в руке Фёдора.
- Эт… эт… эт!
И…
Почудилось?
Нет. Вот ещё! И снова!
- Тихо! - побледнев, приказал Всеволод. - Всем молчать!
А все и так молчали. Все тоже прислушивались.
Все слышали…
- Е…о…о!
"Всеволод"?! Или что-то иное?
… Слабый-слабый, приглушённый, едва угадывающийся, но всё же слышный…
Ответный крик?
- Е…о…о!
Точно! Никаких сомнений!
Невероятно, но она откликнулась! Немая девчонка! Неведомая тёмная тварь! Тварь отзывалась на его зов. Мало того - проклятая тварь тоже призывала его. Или просто глумилась над ним?
- Е… о… о!
А звук-то доносится из…
Всеволод выругался сквозь стиснутые зубы.
Из склепа он доносится, этот звук! Из-за последней запертой двери, от которой у них не было ключа.
Но как Эржебетт-то туда попала?
Не важно. Это сейчас не важно совершенно. Сейчас важно попасть туда самим.
- В склеп! - негромко, но твёрдо промолвил Всеволод. - Нам нужно в склеп.
- Но мы не сможем, - растеряно пробормотал Томас. - Да и нельзя ведь.
- Сможем, брат Томас! Можно! Нужно потому что. То… та, что там таится, угрожает живым, так что придётся побеспокоить мёртвых.
Всеволод осмотрел низенькую тяжёлую дверь склепа, расположенную в глубокой нише, куда вели четыре каменные ступени. Да уж, дверка! Такую впору ставить в крепостной стене. Массивные доски морённого дуба, укреплённые железными полосами. Две толстые и чуть-чуть, самую малость, тронутые ржавчиной скобы. Между скобами - железный засов, который на добрую половину уходит в каменную кладку, укреплённую мощным металлическим косяком. В засове и в угловатом косяке высверлены отверстия для замка.
Большой, тяжеленный замок намертво схватывает стальной изогнутой дужкой в два пальца толщиной и крайнюю скобу на двери, и засов, и косяк. Замок не висит даже, а лежит в специально выдолбленной в кладке нише.
Пока не разомкнёшь этого неподъёмного замочка - не сдвинешь засова. А снять замок без ключа… Как? Мечом не подковырнёшь, секирой не срубишь, булавой не собьёшь. Только с ключом к нему и подлезешь.
И такую дверь тоже нипочём не высадить.