- Он… он… - Всеволод судорожно пытался придумать правдоподобное объяснение.
И на кой ляд этому немцу сдался его оруженосец! Неужели заподозрил что-то?
- Могу ли я на него взглянуть? - спросил Бернгард.
- Право, не стоит беспокоиться, - пробормотал Всеволод.
- Он ранен? Не здоров?
- Он…
Что ответить? Как ответить?
Ответить Всеволоду не дали.
- А, может быть, это не он? - глаза тевтона по-прежнему смотрели испытующе и не моргая. Ну, точно - глаза змеи! - Может, это она?
Проклятье! Конрад! Мерзавец! Доложил… И когда только успел?!
- Не удивляйся, русич, - сухо сказал магистр, - У брата Томаса цепкий глаз и острый ум. А женщин в этом замке не было уже давно. Так что девицу, пусть даже переодетую в мужское платье и доспех, мой кастелян распознает сразу.
Ага… Выходит, не Конрад выдал… Выходит, Томас. То-то он с самого начала так зыркал на Эржебетт.
- Лицо, фигура, походка, повадки - всё это трудно скрыть под внешним нарядом от пытливого наблюдателя, - продолжал Бернгард. - К тому же твой м-м-м… оруженосец показался брату Томасу похожим на… В общем, на одного человека. На старого нашего знакомого. Знакомую, точнее…
Ну, это уже полный бред! Или повод, который Бернгард измыслил специально, чтобы увидеть Эржебетт. Только зачем?
- Мало ли что могло привидеться брату Томасу, - сердито буркнул Всеволод.
- И всё же, русич… Кто твой таинственный оруженосец? Он или она?
Вопрос поставлен ребром. И ответить на него нужно однозначно. Он или она. Да или нет.
Что ж, раз такое дело… Рано или поздно этот неприятный разговор с магистром должен был состояться. Придётся решать судьбу Эржебетт сейчас. Избавившись от необходимости юлить и скрывать правду, Всеволод сразу обрёл уверенность, которой так не доставало. Взгляд Бернгарда он встретил спокойно. И также спокойно ответил:
- Да, всё верно, вместе со мной прибыла девица.
- Кто она? - строго спросил Бернгард.
- Её зовут Эржебетт. Так мы полагаем…
Подумав немного, Всеволод добавил:
- Она не оборотень, если это тебя интересует. А взял я её с собой, потому что не брать - означало бы обречь невинную душу на погибель. Что в этом предосудительного?
- Это грех, - нахмурился Бернгард.
- Что именно?
- Женщина в мужской одежде - грех, - отчеканил магистр. - Женщина, тайком проникающая в братство рыцарей-монахов - грех. Женщина, живущая в одной комнате с мужчиной под сенью орденского креста - грех.
Интересно, этот мастер Бернгард, действительно, такой ханжа или прикидывается? Всеволод усмехнулся:
- Орденский крест нынче принимает русичей, исповедующих не римскую, а греческую веру. И татар-язычников принимает. И готов был принять сарацин. И всё это не считается грехом.
- Вы - союзники в благом деле. Вы - помощники в борьбе с исчадиями тьмы. Вы прибыли спасать людское обиталище от нечисти. Вы - воины…
- Но… - начал было Всеволод.
Тевтонский магистр вскинул руку, давая понять, что ещё не закончил:
- Женщинам же во время войны… особенно, во время ТАКОЙ войны - не место в братстве рыцарей Креста. Им нечего делать в Стороже, еженощно отбивающей натиск тёмных тварей.
- Но почему?! Почему - им здесь не место?
- Дабы не смущать и не отвлекать слабых духом и не гневить сильных, - с постной миной ответил тевтонский старец, - Каждый воин, обороняющий эти стены должен думать только об одном: о битве, ради которой он призван сюда. Это относится и к твоей дружине, русич. И к тебе лично - тоже.
Всеволод вдруг подумал: а ведь в его родной Стороже всё так и было! Именно так там и обстояли дела. Старец-воевода Олекса отродясь не привечал за осиновым тыном ни баб, ни девок. Суровую службу несли суровые воины, всецело отдававшиеся изматывающим упражнениям, от рассвета до заката постигающие нелёгкую ратную науку и ни на что иное не отвлекавшиеся. Ну, разве что во время нечастых выездов в мир кому-то перепадала удача помиловаться с хорошенькой селянкой или служанкой из княжеско-боярской челяди. Такое событие в дружинной избе потом обсуждалось месяцами.
Что ж, наверное, для ратоборца, готовящегося к встрече с нечистью, - так правильно. Стража, хранящего в вечном Дозоре рудную границу, ничего не должно привязывать к бренной жизни. Не должно быть у него соблазна отступить, чтобы защищать не всё людское обиталище сразу, а только свою… своих. Зазнобу, семью, детишек… Не должно быть соблазна сохранить себя - для неё, для них… для своих. И вдвойне, втройне правильно всё это для стража уже схлестнувшегося с тёмными тварями.
Правильно. И всё же… Всеволод, сжав кулаки, хрустнул костяшками пальцев. Произнёс негромко и хмуро:
- От того, что Эржебетт находится с нами, по эту сторону Серебряных Врат, я не стану сражаться хуже. От того, что Эржебетт будет выброшена за стены замка, я не стану сражаться лучше.
- Всё равно, ей здесь не место… - сурово повторил Бернгард.
- И что же я теперь должен делать?
- Отдай её мне.
- Тебе? - изумился Всеволод. - Зачем?
- Я вывезу твою Эржебетт из замка. Я спрячу её.
- Куда?
- В безопасное место.
- Здесь есть безопасные места? - усмехнулся Всеволод. - Почему же тогда отсюда ушли люди?
- Здесь есть места, в которых можно укрыться. Попытаться укрыться…
- До первой ночи? Или до первого рассвета, когда упыри сами начнут искать надёжное укрытие на день?
- Ей здесь не место, - снова сквозь зубы проронил тевтон.
- Это я уже слышал, - сказал Всеволод. - А теперь ты послушай меня, Бернгард. Эржебетт - всего лишь одинокая, беззащитная, напуганная девчонка. Если она уйдёт из замка, здесь её в первую же ночь высосут упыри. Высосут досуха, до последней кровавой капли. Неужели благородные и благочестивые рыцари Креста готовы принести порождениям тьмы такую жертву.
- Иногда разумнее пожертвовать одним человеком, чтобы остальным ничего не мешало спасать этот грешный мир.
- Пожертвовать - значит бросить на растерзание тварям убогую сироту? Ох, не по-рыцарски это, и не по-христиански, брат Бернгард.
- Она - женщина, - упёрся магистр.
- Она - под моей защитой, - Всеволод тоже умел быть упрямым.
- Ей - не место в замке.
- Ей больше некуда идти.
- Она…
- Она - уже часть моей дружины. Прогоняя её, ты гонишь нас.
Лицо Бернгарда дёрнулось:
- Тогда скажи честно, русич, как на духу скажи, она, действительно, часть твоей дружины или твоя полюбовница? Где ты познал её - в бою или на греховном ложе плотской страсти?
Невероятного, неимоверного труда стоило Всеволоду сдержать бессознательный порыв. Остановить руки, уж потянувшиеся к мечам. И ответить не смертельным выпадом - иначе. Словом. Тремя словами.
- Это… имеет… значение? - отрывисто, с паузами выцедить он встречный вопрос.
Долго, очень долго они смотрели в глаза друг другу и тяжело дышали друг на друга. Тевтонский магистр и русский воевода стояли в отдалении от прочих воинов. Никто не мог слышать их слов, однако надвигающуюся грозу почуяли все. И саксы, и русичи, и татары, и угры. Разноязыкий говор смолкал, ратники настороженно косились в их сторону.
- Ладно, - выдохнул, наконец, Бернгард. - Для начала покажи мне своего… оруженосца.
- В этом есть необходимость?
- В этом - есть! - непреклонно сказал магистр. - Я должен знать всех, кто находится в моём замке в лицо. Твоих воинов, степняков Сагаадая и шекелисов Золтана я вижу здесь - во дворе и на стенах. А эту Эржебетт… Её я ещё не видел. И потому вынужден настоятельно просить тебя познакомить меня с… с-с-с… с твоей девой-оруженосцем. Идём…
Со стены у привратной башни вновь полилась тоскливая мадьярская песня, слов которой Всеволод не знал.
Глава 15
В запертую дверь он постучал условным стуком. Открывать ему, однако, не спешили. Ну да, ждали голоса. Сам ведь учил.
- Эржебетт, - позвал он.
Лишь после этого тяжёлая низенькая дверца отворилась. В щели мелькнуло настороженное лицо. Эржебетт была боса, в великоватой мужской сорочке и портах. Взгляд девушки скользнул по Всеволоду, по тевтонскому ма…
Вскрик-всхлип. Всеволод едва успел вставить ногу между дверью и косяком, не позволив девчонке запереться снова.
… гистру.
- Эржебетт, не бойся! - выкрикнул Всеволод. - Отойди от двери. Тебе ничего, слышишь - ничего, не угрожает!
Пока…
На дверь изнутри давить перестали, но когда Всеволод вошёл в комнату, Эржебетт сидела в самом дальнем углу комнаты. Съёжившись. Скрючившись. Укрывшись за массивным сундуком и лавкой, обращёнными в ложе. За столом, поставленным рядом.
Дрожа всем телом.
Она смотрела мимо Всеволода - в открытую дверь.
Всеволод оглянулся.
На пороге неподвижно стоял Бернгард. Магистр тоже исподлобья смотрел на перепуганную отроковицу тяжёлым давящим взглядом. В глазах тевтона Всеволод различил сложную смесь чувств. Изумление, ненависть, злобу и… Просыпающееся понимание? Судорожную работу мысли?
Затем Бернгард ненадолго отвёл взгляд. Осмотрел массивное сооружение, за которое забилась Эржебетт. Сундук, лавку, укрытые шкурами, тяжёлый стол в простенке. Всё подмечал, всё понимал тевтонский старец-воевода. Бернгард неодобрительно покачал головой, с немым упрёком глянул на Всеволода. И - вновь уставился на Эржебетт. Да так… Как на заклятого ворога. Будто испепелить хотел, не прикасаясь.
В томительной тишине слышно было, как у Эржебетт стучат зубы.
- Бернгард, ты пугаешь её, - вполголоса, но вполне отчётливо произнёс Всеволод.
Тевтон не ответил.
- Эт-ту-и пи-и пья! - жалобно простонала Эржебетт.
Сказала то, что умела сказать. То единственное… Иначе свой страх, свой безграничный, необъяснимый и не вполне понятный ужас перед крестоносцем немая отроковица выразить не могла.
Бернгард помрачнел ещё больше. Эржебетт ещё больше затряслась.
- Выйди, Бернгард! - потребовал Всеволод.
Магистр не вышел.
- Что она говорит, русич?
"Что она - не твоя добыча".
- Не важно. Выйди. Не видишь - ей плохо.
- Что? Она? Говорит?
Орденского магистра пришлось выпихивать силой. Всеволод просто упёрся плечом в бронированную грудь тевтона, и просто выдавил закованного в латы человека из комнаты. Следом вышел сам, прикрыв за собой дверь.
Теперь тяжёлый взгляд магистра был обращён на него. В наступившей тишине Всеволод услышал, как быстро-быстро зашлёпали по голому каменному полу босые ноги. Потом, задвигаясь, скрежетнул засов.
Дверь - снова заперта. И, судя по всему, на этот раз её так просто не откроют.
- Где ты нашёл девчонку, русич? - магистр, похоже, даже не заметил, как непочтительно с ним обошлись. Магистра сейчас больше волновало другое.
- В городской тюрьме. В Германштадте, - ответил Всеволод. И задал свой вопрос:
- Ты знаком с Эржебетт?
- С ней - нет, - качнул седой головой тевтон. - А вот с её матерью - да, знакомство водить приходилось. Недолго, правда.
Всеволод ждал продолжения, и магистр продолжил.
- Томас был прав, - в задумчивости пробормотал он, - девчонка, действительно, поразительно похожа на мать.
Вот как? Всеволод глянул на запертую дверь, и снова - на Бернгарда.
- Кто её мать?
- Ведьма, - зло и коротко бросил магистр.
- Что?
- Я казнил её мать.
- Что-о-о?!
Вот откуда этот дикий страх, охвативший Эржебетт при виде Бернгарда! Вот оно, в чём дело!
- Долгая история. Давняя. Мать девчонки была сильной ведьмой, - Бернгард выдержал многозначительную паузу. - Очень сильной, русич. Известной во всей округе…
- И что с того? - вскинулся Всеволод. - И пусть! Но сама-то Эржебетт - всего лишь дочь ведьмы. Она ещё слишком юна, чтобы постичь науку ведовства.
- Неважно! - взгляд Бернгарда был суров и безжалостен. - Яблоко от яблони падает недалеко. Даже если твоя Эржебетт не прошла посвящение, она всё равно может оказаться опасной.
- Чем, мастер Бернгард? - Всеволод смотрел на него в упор.
Магистр криво усмехнулся:
- Так… Ничего особенного, русич. Просто однажды ночью она сожрёт тебя - ты и пикнуть не успеешь.
- Я уже провёл с ней одну ночь. И в волкодлака Эржебетт не перекинулась. Значит, превращений в зверя не будет и впредь.
- Вообще-то, превращения бывают разные, - вздохнул тевтон.
Всеволод молчал и смотрел. Выжидал, стиснув зубы…
- Если ты не хочешь расставаться с девчонкой, позволь мне просто поговорить с ней.
- Она нема, - сказал Всеволод.
- Ты уверен? Эржебетт внушила тебе эту уверенность?
И на что он намекает, этот Бернгард?!
- О-на-не-ма, - на одной угрожающей ноте повторил Всеволод.
- Разреши хотя бы осмотреть твою… твоего оруженосца.
Осмотреть?! Ишь ты, чего захотел!
- А вот это и вовсе лишнее, - хрипло и твёрдо произнёс Всеволод. Он чувствовал, что вот-вот выйдет из себя, что держится из последних сил. Пока - держится… - Ни копыт, ни рогов у Эржебетт нет. За это я могу поручиться. Ничего похожего на ведьмины метки я тоже не видел.
- Вообще-то такие метки обычно располагаются в самых потаённых местах, - недобро прищурился тевтонский магистр.
- Я же сказал - их нет.
- Значит, она всё-таки не твоя соратница, а твоя полюбовница, русич. Раз ты так уверен. Раз так хорошо изучил её тело.
В словах Бернгарда не было издёвки. Он просто печально высказал вслух сделанный вывод. И всё же Всеволод демонстративно положил ладони на рукояти мечей и глухо предупредил:
- Мастер Бернгард, впредь поостерегись говорить такое.
Тевтон вздохнул:
- Если кому из нас и нужно остерегаться, так это тебе, Всеволод. А потому мой тебе совет - оставаясь наедине со своим э-э-э… оруженосцем, держи руки вот так же - на оружии. Иначе не успеешь отогнать…
Пауза.
- Кого? - закономерный вопрос.
- Её, - магистр мотнул головой, указывая на запертую дверь. - Свою смерть в её облике.
Ну, до чего тупое упрямство!
- Я уже сказал, - устало вздохнул Всеволод. - Эржебетт - не оборотень.
- А я повторяю, - Бернгард вновь смотрел на него своим немигающим змеиным взглядом. - Превращения бывают разные. Эржебетт может оказаться не вервольфом, но лидеркой.
- Кем? - свёл брови Всеволод. - Это ещё кто?
Тевтон охотно объяснил:
- Есть такие твари на тёмной стороне. Подобно демону-саккубусу в женском обличье дева-лидерка способна убивать не клыками и когтями, а любовной лаской. Лидерка околдовывает неискушённую жертву, ловит её в сети сладкой волшбы, завлекает в тенёта плотской страсти, а после любит человека до смертельной истомы, покуда того не покинут последние силы. Нахтцерер испивает кровь, вервольф - рвёт плоть. Лидерка же способна пить и пожирать самою жизнь.
Нет, это уже слишком!
- Хватит! - прошипел Всеволод. - Замолчи!
С Эржебетт он уже делил ложе и - слава Богу - жив пока.
- Я-то замолчу, но ты… и твоя юная ведьма…
- Чего?! - Всеволод закипал не на шутку. - Чего ты так страшишься?! Ведьминой силы?! Или силы лидерки! Ты уж сам определись сначала, в чём именно хочешь обвинить Эржебетт.
- Кто знает, кто знает, - задумчиво протянул магистр. - Одно может и не исключать другого. Сейчас такое время… Набег сейчас.
- Всё! - жёстко отрезал Всеволод. - Довольно об этом. Бернгард ты хочешь, чтобы я и мои воины обороняли твой замок?
- Да, - с явным усилием процедил немец, - Я хочу этого.
- И без нас тебе не удержать Серебряных Ворот. Долго - не удержать, не так ли?
- Это верно, - щека рыцаря чуть дрогнула. Ох, трудно ему было признавать сейчас вслух очевидное.
- Ну, а раз так… - Всеволод шумно ударил правым кулаком о левую ладонь. - Пользы от наших мечей тебе будет больше, чем вреда от Эржебетт. И теперь - решай сам. Выбирай. Мечи? Эржебетт?
Магистр долго молчал. Магистр размышлял.
- Что ж…, - глухо промолвил, наконец, Бернгард. - Если ты уже попал под чары лидерки, разубеждать тебя бесполезно. В гневе ты способен натворить глупостей. А скоро штурм… А мне ещё следует проститься с павшими братьями… И много прочих дел… А времени мало… Давай так, русич. Пусть твоя Эржебетт пока остаётся здесь. Только пусть без особой надобности не покидает эту комнату. Так будет лучше и для неё, и для тебя. Для всех. Позже мы ещё поговорим о ней. Сейчас - не будем. Сейчас в твоих глазах слишком много греховной страсти, затмевающей разум.
Тевтон повернулся, чтобы уйти. Но, словно бы передумав, задержался. Покосившись на дверь заговорил снова - тихо, очень тихо, но быстро и деловито:
- Говорят, истинную суть лидерки можно познать двумя способами. Первый - самый простой и самый верный. Если она сама захочет тебе открыться - ты войдёшь в её сокровенные чувства, мысли и воспоминания через прикосновение к ней. Конечно, настолько войдёшь, насколько она тебя впустит. Но уж если впустит… В этом случае лидерка не сможет лгать.
- Эржебетт - не лидерка, - прохрипел Всеволод.
Его будто и не слышали.
- Но вряд ли она пожелает открыться тебе по-настоящему, - продолжал Бернгард. - Только Рыцарю Ночи… Чёрному Князю только под силу касанием распознать лидерку помимо её воли. И распознать, и вызнать, что ему потребно. Однако есть другой способ, действенный против любой нечисти. Против любой тёмной твари, которой ведом страх. Если сильно напугать лидерку - напугать до полусмерти, до дрожи в коленках, до холодной испарины - напугать и посмотреть ей в глаза… Посмотри туда, русич. Сейчас посмотри, пока Эржебетт в панике, пока страх мешает ей полностью совладать с собой. Может и увидишь что… может, разглядишь…
Прежде чем Всеволод успел что-либо сказать в ответ, магистр удалился. Звеня доспехом, с поднятой головой, с каменным лицом.
- Эржебетт, открой… - Всеволод постучал в запертую дверь. - Открывай, слышишь, это я. Да открывай же, говорю!
"И покажи мне свои глаза"…
Дверь скрипнула. Приотворилась - самую малость. Зато глазища Эржебетт были распахнуты во всю ширь. Распахнуты и полны ужаса. В тёмно-зеленных - отчего-то казалось сейчас, что они темнее, чем обычно, быть может, из-за густого полумрака в приоткрытой двери - зрачках девушки Всеволод увидел своё отражение. Перевёрнутое. Вверх ногами.
Что за…
Он сморгнул.
… чер…
Тряхнул головой.
…товщина!
В следующий миг наваждение исчезло. Всеволод вздохнул. Нет, это не её - это его глаза чудят, стараясь разглядеть то, чего на самом деле не существует. Бернгард постарался: наговорил пакостей, настращал. В какой-то миг Всеволод даже почти поверил магистру, и теперь сожалел об этом.
На него снизу вверх смотрели обычные человеческие глаза. Да - настороженные, да - испуганные. Но прежнего безумного страха, в них уже не было. И отражение в зрачках - на месте, не скачет, не вертится волчком.
Эржебетт убедилась: тевтон ушёл.
Эржебетт успокаивалась.
Эржебетт овладевала собой.