– Ну потому что маме фигурка нравилась. Я не хотел, чтобы мама расстроилась.
– Да, маму огорчать действительно нехорошо. Но знаешь ли ты, что твой поступок мог вызвать большие последствия не только для мамы и няни, но и для многих и многих других людей?
Еан недоверчиво посмотрел исподлобья, пытаясь понять, шутит папа или нет.
– Сейчас объясню.
И отец рассказал про группу планет Моуранта, про войны, несколько десятилетий раздиравшие ее, как во время нападения на дворец погиб правитель системы и как после этого всякая связь с системой была утрачена еще бог знает на сколько десятилетий. И вот совсем недавно, буквально в начале года, империи удалось восстановить связь с регионом, потерпевшим страшные события. Оказалось, что война там, к счастью, закончилась и у власти теперь новый лорд-манор, некий Бауэтто, с которым удалось договориться о восстановлении вассалитета. В знак достижения соглашения лорд-манор Бауэтто и прислал прекрасную фигурку.
– Как ты думаешь, если бы ты в битве завоевал право управлять планетной системой, чувствовал бы ты себя сильным?
– Конечно!
– А если бы тебе, сильному, предложили согласиться на вассалитет, что бы ты почувствовал?
– Ну, я бы подумал, что не хочу быть ничьим вассалом.
– Вот и он тоже. Представь себе, сколько понадобилось приложить сил, чтобы убедить его прислушаться к голосу разума и укротить личные амбиции. Ты можешь себе представить, сколько раз хотелось начать пинать стол переговоров нашему посланнику? Ведь ему пришлось убеждать несколько месяцев. И вот цель достигнута, соглашение заключено. И в знак дружбы лорд-манор Бауэтто делает воистину королевский подарок леди Теоре – скульптуру из драгоценного розового ульметина. Что бы ты чувствовал, если бы твой подарок в честь дружбы кто-то разбил вдребезги?
Еан аж задохнулся от переполнявших его эмоций – он бы такой обиды точно не стерпел!
– Вот видишь. Твой каприз мог привести к обидам и к разрыву соглашения, а в худшем случае – и к нападениям на наши патрульные корабли. Нам вполне хватает таких врагов, как шорги. Неужели мы хотели бы иметь меньше друзей и больше врагов? Ты хотел бы?
Конечно, нет! Если бы можно было исправить ситуацию, провалившись сквозь землю, Еан непременно провалился бы. Стараясь сделать это незаметно, он потихоньку покосился на рю Смида, но тот сидел прямой, как ствол молодого дерева квойя, и абсолютно невозмутимый.
– Скажи, сын, как тебе пришло в голову написать письмо лорду-манору?
– Рю Смид… – Прежде чем указать на старика, Еан, как и положено, встал и поклонился ему. – Рю Смид сказал, что нужно рассказать правду.
– Хорошо. А кто принял решение написать, что не хочет огорчать маму?
– Это я. – Кажется, папа сердился, но не подобает принцу перекладывать ответственность на других, а потому Еан выпрямился во весь свой маленький рост.
– Ты уверен, что принял это решение сам, без подсказки?
– Уверен, Великий лорд. А это нельзя было писать?
– Хм-м… Даже не знаю, что и сказать. По всем канонам дворцового этикета, о мамах и о том, что их нельзя огорчать, обычно писать не принято. Но ты удивительно попал в самую точку: на Моуранте поклонение матери носит едва ли не религиозный характер. Твое письмо произвело такое впечатление на лорда-манора Бауэтто, что, похоже, наши государственные отношения стали намного лучше. Во всяком случае, он просил тебе передать, что ни в коем случае не держит на тебя обиды, но понимает, что бывают моменты, когда мужчина не может сдержать гнев. Во-вторых, он чрезвычайно горд, что леди Теоре понравился его скромный подарок. И дабы не огорчать ее величество, он немедленно прикажет отправить новую фигурку по ее выбору.
Мальчик понял: визор понадобился маме для выбора.
– Кроме того, – продолжил отец, – лорда-манора чрезвычайно тронула твоя готовность расстаться с любимой игрушкой. Он пишет: "…Чтобы унять материнские слезы, юный наследник престола готов расстаться с собственной рукотворной вселенной. До сих пор мы полагали, что на подобную самоотверженность может решиться только житель Моуранты, однако теперь видим, что мы намного ближе друг другу, чем возможно было предположить. С радостью приглашаю юного лорда Еана рю дэ Гилета посетить наше скромное жилище и разделить трапезу с нами и нашей почтенной матушкой, которая весьма желала бы познакомиться с наследным лордом". Ну и что ты по этому поводу думаешь?
– Я? Я не знаю. – От обилия информации Еан растерялся не на шутку. – Но теперь все хорошо? Я восполнил урон?
– Да, сын. Урон ты восполнил. И с ближайшим же курьерским судном придет новая статуэтка для мамы. Но тебе все же придется отдать свой моделятор сыну лорда-манора, как ты обещал.
Еану вовсе не было жалко моделятора! Может быть, когда-нибудь потом он и пожалеет об этом, но сейчас ему казалось, что он готов на все, лишь бы завершилась тягостная беседа.
– Мама обещала подумать, когда без большого ущерба для занятий тебя можно будет отправить на Моуранту.
"Отправить на…" – он не верил своим ушам. Никогда-никогда прежде его не отправляли никуда дальше дворцового парка или площади Великого соглашения, когда там проходили какие-то парады или представления по случаю праздников. Да и там они с Алитой бывали только в сопровождении либо няни и двух пажей, либо, если прогулка требовалась в воспитательных целях, с ними шли учитель с помощником. А тут его собираются отправить куда-то на другую планету, совсем-совсем одного…
Отец поймал эмоцию еще до того, как на глаза навернулись слезы.
– Пожалуйста, даже не мечтай, что полетишь в одиночку. За тобой присмотрит рю Ситака – держатель печати представительства метрополии на Моуранте. И я очень попрошу твоего учителя и почтенного рю Дерка взять на себя миссию сопроводить наследника. От тебя, рю Смид, – поклон в сторону вежливо привставшего со стула наставника, – я ожидал бы неформального наблюдения за обычаями моуранцев. А на держателя печати мы возложим задачу побудить лорда-манора отправить к нам своего сына для дальнейшего обучения. Подобающее сопровождение выберите сами из числа гвардии первой стражи.
Не успела Ликуши сделать второй оборот, как они уже отправились в путешествие. Недолгая поездка, однако, принесла результат: Еан подружился с Драмаэтто, и лорд-манор действительно отпустил сына на обучение в метрополию. Теперь воспоминания об этой поездке казались такими далекими, словно просочились в память из прошлой жизни.
Почему-то именно эта древняя история с фигуркой из розового ульметина всколыхнулась в памяти при первом же взгляде на рю Дерка. Он, по сравнению с мысленным образом, хранившимся в памяти, выглядел еще старше.
– Я просто устал. – прокомментировал тот подслушанную мысль. – В конце концов, сторожить появление малыша Еана не так легко. Тем более что ты изрядно уменьшил свои телесные размеры. Не расскажешь ли, что с тобой приключилось?
– А как вы узнали, что… – закончить вопрос не удалось.
– Хм-м, ну видишь ли, здесь не часто выходят из строя терминалы. Поэтому мы несколько насторожились. А когда киберстюард, словно по команде, вступает в заговор с терминалом, это серьезный повод заподозрить вторжение. По правде говоря, я более чем рад, что это оказался ты, потому как мысли бродили нехорошие.
– А что? Что-то еще случилось? Да, совсем забыл спросить: как долго меня не было?
– С момента, как с тобой, точнее, с твоим кораблем, прервалась связь, Ликуши сделала уже восемь полных оборотов. Так ты расскажешь мне, что случилось?
И Дерк поудобнее уселся в кресле, ясно дав понять, что намерен выслушать все до последнего слова.
Еан и сам понимал, что рассказывать придется. Старик, несмотря на преклонный возраст, весьма живой и очень даже занятой, поджидал его в библиотеке вовсе не из праздного любопытства. Пожалуй, во всей империи немного нашлось бы умов, способных понимать ход событий так глубоко и находить решения, порой кажущиеся нелогичными, но, как показывала практика, неизменно действенными.
И Еан, старательно припоминая детали, поведал историю, приключившуюся сначала с кораблем, а затем и с ним, в мельчайших подробностях. Благо при возможности обмениваться мыслями и идеями времени рассказ почти не занимал.
– Погоди, мой юный друг, дай мне время осмыслить все это.
Впервые на памяти Еана у рю Смида не оказалось решения сразу. "Стареет, наверное", – подумал он, постаравшись, впрочем, чтобы эта мысль осталась внутри.
– Думаешь, старею?
"М-да, утаить ничего не удалось", – подосадовал Еан.
– Не напрягайся, я не слышал – просто догадался. Я и сам так подумал бы. Но, понимаешь, все не так просто. После того, как поисковый буксир привел твой корабль в порт, мы сравнили повреждения с кораблем Алиты, и лично мне стало очень не по себе. Уж слишком совершенными выглядели оба нападения, а главное – избирательными. Словно шорги точно знали, что или, точнее, кого надо искать. И мне это ох как не понравилось. Понимаешь, сама собой закрадывалась мысль, что они шпионили. Причем шпионили не там, в космосе, а здесь, у нас, прямо в сердце империи, на Амагеро.
– Как такое возможно?
– Не знаю. Ты же сам понимаешь, при столь сильном анатомическом различии вряд ли хоть один шорг мог бродить по планете неузнанным. Это если не говорить о физиологических потребностях в другом составе воздуха и тому подобном. Не хотелось бы думать, что предателем может оказаться кто-то из своих, но… Исключать такую возможность я не могу. Да и император, пожалуй, тоже.
– Не может быть! Никто из амагерийцев не стал бы связываться с шоргами. Да и гостям с других планет шорги не друзья. Это просто невозможно!
– Допустим. А какие есть другие возможности?
Поразмыслив, Еан вынужден был признать, что Дерк прав.
– И что теперь делать?
– Использовать все, чтобы обратить минусы в плюсы, а слабость – в силу.
– Погоди, учитель. – Еан не удержался, чтобы не поделиться новыми знаниями. – На Земле – планете, откуда я сейчас прибыл, есть штука, называемая айкидо. Это такое боевое искусство, где энергия и сила противника используется для победы над этим же самым противником. У меня по понятным причинам не было возможности попрактиковаться в этом искусстве, но то, что сказал ты, выглядит очень похоже.
– Айкидо, говоришь? Я запомню. Когда мы разберемся с шоргами и вернем тебе и, я надеюсь, Алите привычный облик, я планирую очень основательно разобраться с Землей. Нам давно уже надо было не закрывать глаза, а прекратить несправедливость, столь долго процветающую в этом секторе галактики. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?
– По правде сказать, не очень. Я слышал, что Земля когда-то была планетой-тюрьмой, но не больше.
– Была… Это есть тюрьма. Ты, конечно же, слышал про Странников? Они прошлись по всей галактике, оставив после себя множество странных вещей. Так вот, эта планета – одно из таких творений. Когда у нас будет чуть больше времени, я расскажу тебе эту историю. А пока знаешь, что я вижу, мой мальчик? У нас есть великолепный шанс использовать это самое айкидо – или как его там? – и разрезать одним взмахом сразу несколько несчастливых нитей судьбы. План выглядит так…
Еан напряг все внимание, чтобы не упустить ничего важного. Кстати, как всегда, в планах рю Смида неважного не оказалось.
– Смотри, есть исходные данные.
Дерк занес было руку над панелью терминала, но потом отказался от этого намерения, вытащив из рукава кафы стило и небольшую пачку листов, зажатых в футляре из двух плоских пластин. "С каких пор он пользуется архаикой?" – мелькнула мысль. Ответ появился тут же:
– С тех пор, как ты пропал, а я стал подозревать, что где-то у нас есть свистун-пересмешник.
В сознании Дерка на мгновение показался четкий видеограф животного, получившего столь говорящее название в силу невероятной способности подражать любому однажды услышанному голосу. Хроники писали, что прежде, во времена разлада империи, свистунов использовали в качестве живых писем. Дрессированный зверек способен был преодолевать громадные расстояния в точном соответствии с выученным маршрутом и в ответ на особый пароль передавать полностью сообщение любой длины, в точности имитируя модуляции голоса говорившего. Таким образом, письмо невозможно было подделать – голоса, как известно, не повторяются, а отсутствие пароля полностью перекрывало доступ к информации.
Сравнение вполне имело право на жизнь. Если кто и передавал шоргам информацию, то никак не шорг, а кто-то из коренных обитателей планеты. Или, в крайнем случае, кто-то из ее гостей.
– Так вот, продолжим.
Дерк занес стило над листочком. Список выглядел просто и изящно. А выводы, следующие из перечисленного, напрашивались сами собой.
– За действиями императорского космического флота следят неизвестные в пользу врага. Никто, кроме меня и нескольких землян, не знает, что ты жив. Никто, кроме тебя и меня, даже не догадывается, что земляне с твоей легкой руки могут открыть ворота в большой космос. Это то, что нам достоверно известно. Как мы можем это использовать? Очень просто. То, что ты жив, мы сохраним в тайне. Настолько глубокой, что даже леди Теора не узнает до поры. Я думаю, она простит нас, когда все закончится. Что касается корабля землян, позволь сказать тебе, сынок, откровенно. Я верю, что у тебя самые лучшие намерения, но, боюсь, темпами, которые ты один можешь развить в передаче технологии, на подготовительные работы уйдет слишком много лет, возможно, больше, чем средняя продолжительность жизни на Земле. Я подумаю, как тебе помочь, чтобы мы управились существенно быстрее. Но в то же время нам необходимо чем-то очень занять возможного свистуна, чтобы он оказался сильно занят и не совал нос куда не надо. Нужно будет придумать странные учения для императорского флота или что-то в этом роде. Вот такой план. Я подумаю над этим немножко. А пока тебе придется продолжить то, за чем ты прибыл, и набрать достаточно информации для своих новых друзей. К твоему следующему визиту решение будет готово. Пусть ветер наполняет силой наши крылья!
– Пусть наполняет, учитель!
На станции установился рабочий порядок.
Инженеры и механики спешными темпами осваивали новую науку, а вновь прибывших встречал сначала Ханс, весьма поднаторевший в поиске несоответствий между видимым и тем, что есть на самом деле. После выполнения всех тестов и жесткого собеседования новичок попадал прямиком к Владу, решавшему, в какую из команд зачислить новичка. Ну а дальше уже Люка проводил новичков по территории, открытой для всего персонала: столовой, медицинскому кабинету и тренажерному залу. В помещения, где потихоньку собирали техническую документацию, доступ открывался только с помощью электронных чипов. Скорость, с которой пан Войта оборудовал нужные отсеки замками и видеокамерами, вызывала уважение – дело свое поляк знал на совесть.
Карло, убедившись, что все идет своим чередом, улетел на несколько дней проведать семью, а Стефан по заведенному уже обычаю прямо с утра принимался за лекции.
Казалось, что все уже устоялось. Но, как это часто бывает, жизнь преподносит очень неожиданные сюрпризы именно в такие моменты.
Через несколько дней Еан уже привычным способом вновь отправился на родину. На этот раз Дерк Смид ждал его не в одиночку. Еан в первый миг даже растерялся, но хорошие манеры, похоже, стали его второй сутью:
– Преуспевания Верховному лорду и процветания империи!
Формула приветствия прозвучала словно сама собой. Беор рю дэ Гилет моргнул от неожиданности.
– Преуспевания тебе, учитель!
– И тебе преуспевания и процветания, юный лорд! – Видимо, отец справился с замешательством.
Еан огляделся, нет ли здесь еще кого-нибудь, с кем необходимо поздороваться. Но внутри библиотечной залы никого не было. За дверью, как он чувствовал, стояла стража – как киберы, так и гвардейцы. Но здесь присутствовали только отец и учитель. А так хотелось увидеть маму…
– Я очень рад, что, несмотря на твое странное состояние, мы можем, наконец, общаться. Признаюсь, мечтаю, что когда-нибудь смогу тебя обнять. Думаю, мама тоже была бы рада твоему возвращению. Но, раз это пока невозможно, давайте постараемся приложить все силы, чтобы справиться с бедой. Мы с рю Смидом обсудили ситуацию и, кажется, нашли решение.
Отец, по-видимому, почувствовал его замешательство и разочарование, поскольку вопрос, который он задал, звучал как нельзя более странно:
– Ты ни с кем, кроме Дерка, здесь не общался?
– Нет.
Еан даже растерялся: прежде его отцу не приходило в голову контролировать, с кем общаются его дети – право на свободное общение считалось в империи одним из основных прав любого гражданина. Отец уловил эмоцию и поморщился с досады, но что-то очень изменилось, поскольку он счел нужным пояснить мысль:
– Ты многого не знаешь, к сожалению. Я считал, что и ты, и Алита еще слишком молоды, чтобы погружаться в столь сложные вопросы, но теперь, очевидно, придется посвятить тебя в некоторые имперские интриги. Рю Смид, прошу тебя, расскажи юному наследнику, что тут у нас происходит.
И старый Дерк рассказал.
Оказалось, что, хотя по официальной версии трудные времена навсегда покинули империю, на деле все обстояло далеко не так просто.
– Как ты знаешь, – начал учитель, – первым рю дэ Гилетом, сумевшим прекратить безумную войну кланов, раздиравшую Амагеро более пятисот лет и унесшую неизмеримое количество жизней, был Хола рю Гилет, положивший начало династии рю дэ Гилетов. Как видишь, почетное "дэ" в его имени отсутствует. Это потому, что о вашем потомственном качестве тогда еще не было известно. Достоверно никто не может утверждать, обладал ли Хола бессмертием, – история этих сведений не сохранила. Приставка "дэ" официально появилась в качестве обязательной в знак признания особого статуса верховных лордов только лишь во время правления Адара рю дэ Гилета, прославившегося, если ты помнишь, помимо бессмертия своей твердой рукой, которой он подавил мятеж на планетах Третьего пояса Власяницы.
Историю Еан помнил смутно, хоть и старался учить прилежно. События давних дней казались столь далекими и неважными, что заучивать наизусть деяния предков в его понимании не имело ни малейшего смысла. Но, похоже, он недооценил важность знаний. Дерк продолжал.
Из его слов выходило, что поверженные кланы, особенно с Третьего пояса, ничего не забыли и не простили. А точнее, до сих пор весьма желали занять место во главе империи, потеснив оттуда рю Гилетов.
– Но погодите, учитель! Ведь этим событиям без малого четыре тысячи лет! Не слишком ли долгий срок, чтобы лелеять планы мести?