Позировать согласилась только миссис Томлинсон, а остальное семейство, видимо, следило, чтобы она не разболтала, чего не следует. Почтенная матрона изобразила приличествующее случаю выражение лица - скорбная мать невинно осужденного. Мардж подошла к Доун, ничуть не смущаясь запаха чеснока, исходившего от тела "журналистки", и спросила:
- Материала хватит на хорошую историю?
- Ну, чем больше, тем лучше. Впрочем, мы, конечно, подготовим статью, интересную широкой публике… - Доун надеялась, что ответила, как заправский репортер.
- Знаю-знаю! Вам нужны пикантные подробности. И не рассчитывайте! Вы меня понимаете?
- Само собой. Не та ситуация.
Удивительно, как легко играть роль! Если бы Доун с самого начала не отвергла мысль о карьере актрисы, то, вполне вероятно, по глупости купилась бы на этот мишурный блеск.
Если бы не выросла в Лос-Анджелесе и не знала его подноготную.
Мардж опять взяла в рот незажженную сигарету.
- Мы надеемся, вы с уважением отнесетесь к личной жизни брата. Пишите о том, как его поддерживает семья. Затем вас и пригласили. Мы приехали приободрить Ли.
При упоминании о "личной жизни брата" Кэсси вскочила и принялась нервно расхаживать по вестибюлю. Лицо ее пошло пятнами. Да, ну и разгон устроит доченька мамаше!
Охотница задумалась: а что бы делала она в подобной ситуации? Если бы мать напортачила, стала бы она ее распекать? В голову ничего не приходило, только до боли сдавило грудь. Доун давно убедила себя, что мать ей не нужна, - так к чему все эти "если"?
Подавив неуместный приступ тоски, девушка присоединилась к остальным. Корал поправляла блузку и вытирала пальцем размазанную помаду.
- Итак, с интервью покончено… - Мардж решила сменить тему. - Вы знаете, где тут можно развлечься?
Развлечься? Она шутит? Ей в ночной клуб хочется? С ума сойти! Да, Мардж, несомненно, в глубоком трауре…
- А что вам нужно? - спросила Доун.
- Места, где тусят известные актеры, певцы…
Она еще и охотница за знаменитостями… О Господи! Если бы Мардж знала! В Городе грез все фальшь и обман: обанкротившиеся звезды разъезжают в лимузинах, примерные семьянины-продюсеры устраивают оргии в особняках для избранных. Голливуд - одна сплошная ложь.
- Мардж! - выразительно сказала Кэсси.
Та взмахнула сигаретой.
- Можно подумать, тебе не интересно?
Сестра отвернулась и ушла, а Мардж выжидающе посмотрела на Доун.
- Дело в том, - начала "журналистка", - что, едва публика узнает, куда ходят звезды, они там больше никогда не показываются. Настоящие знаменитости любят уединение, если только им не нужна реклама.
- Об этом я и толкую. Так куда они идут?
От ответа Доун спасло появление мальчика в лечебном корсете, полосатой рубашке и джинсах. Его лицо скрывал козырек низко надвинутой бейсболки. Над козырьком сиял крест. Мальчик нес миниатюрные Библии, к каждой из которых была прикреплена шоколадка.
- Мир и любовь! - говорил Кико высоким детским голосом, раздавая Томлинсонам подарки. Одновременно он старался дотронуться до их рук, чтобы считать информацию. Он очень надеялся, что в этот раз все пройдет успешно, и даже сбрил бородку ради сегодняшней операции.
Кико обошел семейство по кругу, задержался возле Корал и покинул мотель. Он должен был ждать девушек в машине.
- Неужели детям можно так запросто распространять Священное Писание, да еще без сопровождения взрослых? - Мардж недоуменно рассматривала крошечную книжицу.
Доун пожала плечами.
- В Лос-Анджелесе дети рано взрослеют. Лет в пять.
- Бедный маленький калека! Не повезло ему с матерью.
Фотосессия закончилась. Брейзи опять начала задавать Томлинсонам вопросы, но Лэйн понимающе ухмыльнулся и лично препроводил мать в номер. За ними потянулись и остальные. Пропустив всех родственников, он захлопнул дверь. В его глазах Доун заметила неподдельную грусть. Переживал он искренне, а не играл на публику, как Корал.
Брейзи и Доун поспешили к внедорожнику. Кико, как ни странно, расположился на заднем сиденье, хотя всегда предпочитал сидеть впереди. Сыщицы запрыгнули в машину, и Брейзи включила панель управления, позволяющую Голосу слышать все, о чем говорят в автомобиле. Несмотря на то, что босс безвылазно торчал в офисе, его присутствие было почти осязаемым.
- Рассказывай! Что узнал? - сразу спросила телепата Брейзи.
Молчание оказалось красноречивее любых слов. Кико порывисто протянул руку к Доун. Она все поняла и стянула с плеча блузку: внизу она носила майку отца. Телепат прикоснулся к майке, закрыл глаза и попытался проникнуть в последние видения Фрэнка.
Уголки его губ болезненно дрогнули. Провал. Он ничего не увидел, а значит…
- Значит, Томлинсонов ты не считал, - констатировала Доун.
В отчаянии телепат опять схватил майку, но девушка поймала его запястье.
- Мне надо сконцентрироваться, - глухо проговорил он. - Пожалуйста.
- Кико, - Брейзи сжала его ладонь, - не переживай. Твой дар вернется.
- Когда?! Мой мозг бесполезен, как… Ясновидец вырвал руку и уставился в окно. Догадаться, что он имел в виду, было несложно: его мозг бесполезен, как и его тело.
Доун зажмурилась, сдерживая слезы. Ну надо же!
Брейзи завела мотор и деловито приступила к подведению итогов операции. Они пришли к выводу, что Томлинсоны не вампиры: ни крест на бейсболке Кико, ни Библия их не напугали. У коллег сложилось одинаковое впечатление о семейке, и Доун про себя отметила, какое поразительное единодушие царит сегодня между ней и Брейзи, - ни разу за день не поспорили!
- Как приедем домой, поищу друзей Томлинсона. Особенно меня интересует девушка, которая знала о его подружке, - сказала Брейзи.
Они возвращались в Беверли-Хиллз. Вдоль дороги лениво покачивали зелеными макушками пальмы, словно поддразнивая облака.
Взгляд Доун упал на боковое зеркало - что-то не то. Что делает Кико?! Телепат поднес к губам таблетку. Глаза девушки затуманились.
- Тебе это правда нужно?
Кико нерешительно замер, смущенный непрошеным свидетелем. Она выжидающе глядела на коллегу. Наконец он взорвался:
- Мое болеутоляющее безопаснее твоего! Смотри куда смотрела!
Следовало бы обидеться на неприятный выпад: Кико намекал на ее привычку искать утешение в сексе. Доун использовала секс как оружие против Эвы, чтобы хоть на время ощущать себя такой же привлекательной и желанной.
Она нехотя отвернулась, понимая, в каком он состоянии. Тем не менее, всю дорогу Доун поглядывала на телепата в зеркало, и он прекрасно знал об этом.
Они подъехали к странному особняку - офису агентства, который выглядел, как гротескный кукольный домик. Ультрафиолетовые лампы мягко подсвечивали выполненный в готическом стиле парадный вход и железный крест над дверью.
Войдя внутрь, все молча разошлись в разные стороны. Кико отправился в постель - ему следовало отдыхать каждый день, хотел он того или нет.
Доун решила поговорить с врачом о прописанных ясновидцу таблетках. У Кико как раз завтра процедуры.
Брейзи отпирала огромную деревянную дверь напротив гостиной. Доун всегда снедало любопытство: что же там за запорами? Как-то удалось рассмотреть голубоватую подсветку и уловить металлический визг. Коллега охраняла святилище так, словно от этого зависела ее жизнь. Чем больше Брейзи секретничала, тем больше распалялся интерес Доун.
С загадочным видом мексиканка прошмыгнула в свой склеп и захлопнула тяжелую дверь. Доун осталась одна.
Черт… Чем бы заняться? Пожалуй, можно позвонить медсестре по поводу лекарств, которые принимал Кико, и поискать через интернет друзей Ли.
Поглощенная этими мыслями, Доун подошла к лестнице.
В комнатах, окутанных постоянным полумраком, царило зловещее молчание. Загадочное место на границе миров, между которыми металась Доун.
Как обычно, по пути наверх, она остановилась у первой картины, висевшей над камином. В раме - безжизненный ландшафт, пустыня. Внезапно на полотне возник образ прекрасной женщины. Доун так и застыла.
Глава 9
Друзья
Не в силах отвести взгляд, охотница, затаив дыхание, наблюдала, как женщина обретала реальные черты. Казалось, но холсту порхала невидимая кисть, наполняя его яркими красками, жизнью и ароматом жасмина: золотистый тюрбан, темные раскосые глаза, смуглая кожа, обнаженные плечи, соскользнувшее шелковое платье… Красавица вернулась домой.
Доун осторожно тронула написанную маслом шею и почувствовала биение пульса, а еще… дрожь - не то смех, не то стон. Она испуганно отдернула руку. Что за чертовщина?
Женщина на картине тоже рассматривала Доун - молчаливо, оценивающе - сквозь полуопущенные ресницы.
На другом конце холла вздохнула, приоткрывшись, дверь в кабинет Голоса. Доун боковым зрением уловила движение - потянул легкий сквозняк - и обернулась, глядя в темную щель, похожую на зрачок чудовища, гипнотизирующего свою жертву.
В комнате зазвенел серебристый смех. Или это игра воображения? Или?… Охотница подняла глаза на картину. Неужели смех шел с холста?
Она провела ладонями по резной раме, сама не зная, что ищет. Встроенные звуковые устройства? Маловероятно. Переливы чужого смеха невыносимо раздражали.
"Доун!" - хихикнул мелодичный женский голос с иностранным акцентом.
Девушка отпрянула от портрета. Оклик прозвучал в ее сознании, впрочем, это не означало, что он не исходил от картины.
"До-о-оун Мэди-и-исон…"
Отбросив мысль об играх разума, она решительно попыталась просунуть пальцы под раму, но безуспешно. Рама пыла закреплена надежно, словно неприступный бастион.
И тогда…
Медленно - а может быть, быстро? - дама на портрете смежила веки, будто погрузившись в сон. У Доун перехватило дыхание.
Чему же она до сих пор удивлялась? Она же знала, что в картинах живут призраки. Кажется, ей об этом говорили, а, может, и сама додумалась. В любом случае, когда видишь все своими глазами, гораздо труднее отрицать существование сверхъестественного. А Доун так не хотелось признавать существование паранормальных сил! Даже после всего, с чем она столкнулась в последнее время.
- Доун, - окликнул низкий, вполне реальный голос.
Она снова посмотрела на приоткрытую дверь. Босс? Голос его казался несколько необычным - наверное, прежде тембр искажали колонки. Только раз Доун довелось услышать его вживую… Впрочем, сейчас он звучал совсем не зловеще.
- Иона? - Имя слетело с языка самым естественным образом, ведь босс… рядом… такой близкий… почти осязаемый…
Дверь со скрипом приоткрылась еще на несколько сантиметров, как бы приглашая войти.
Доун охватило жаркое волнение, тело рефлекторно затрепетало, пульс зачастил. Именно такая разрядка необходима, чтобы прийти в себя!
Стук сердца эхом звенел в ушах, отдавался в животе. Она толкнула дверь. Внутри было прохладно, и стоял слабый, неопределенный запах, который всегда возбуждал ее.
Стало жутко, как во время грозы, когда грохочет гром, а молнии рассекают небосвод огненными зигзагами.
Страх не остановил Доун, ее неудержимо влекло сюда - не в первый, и, пожалуй, не в последний раз.
Она шагнула в сумрак кабинета. На обширном столе в кованом подсвечнике одиноко мерцала свеча. Язычок пламени отражался на блестящей поверхности, там, где шрамом темнела глубокая вмятина, будто след от лезвия топора - напоминание о прошлом Голоса. Он никогда не рассказывал эту историю. И не расскажет.
Огонь свечи подрагивал в такт ударам ее сердца.
- Иона?
Молчание. Она огляделась: безмолвные книги, тяжелые шторы, огромный телевизор - все окутывала дремота.
Вот и портреты остальных женщин.
Доун остановилась перед холстом с тщательно выписанными языками пламени, сморгнула и посмотрела на картину еще раз. На полотне - как и прежде в холле - возник чей-то образ.
На фоне огня красовалась незнакомка: она глядела в сторону, красный плащ скрывал ее фигуру, а длинные растрепанные волосы - лицо. И цвета, и атмосфера картины напоминали портрет над каминной полкой.
Словно зачарованная, Доун медленно приблизилась к полотну.
Комната наполнилась запахом жасмина. Вновь прозвучал низкий, мелодичный смех. Свеча на письменном столе погасла.
Очутившись в кромешной темноте, охотница мгновенно присела: неизвестно, что ее ожидает. Оглушительно хлопнула дверь. Доун побежала на шум - поздно, выход перекрыли.
Что задумал Голос? Решил подчинить ее себе через страх?
- Ш-ш-ш… - прошептал босс откуда-то справа, пока она дергала круглую ручку. - Тише, Доун.
Казалось, он стоял в углу, около книжного шкафа, как будто обретя плоть и кровь.
Однажды Иона уже являлся ей, чтобы заманить в Лос-Анджелес, но Доун оказала ему яростное сопротивление. Потом он утверждал, что не планировал ее обманывать, что все вышло случайно… Так или иначе, его тактика сработала. Конечно, она не представляла, как он выглядит, он не показался ей. Она не видела его отражения в зеркале, хотя прикосновения были весьма реалистичными. Себя видела, а Лимпета - нет. Только чувствовала, как скользят по телу его руки и губы.
Доун застыла на полу, вжавшись в дверь, напряженно ловя шелест шагов Ионы.
Обычно он предпочитал овладевать ею, играя разумом, а не телом. Как же он поступит сегодня?
- Я ждал тебя, - сказал Лимпет. - Так долго…
Без колонок его голос звучал… странно… Не слишком низко и без иностранного акцента… Почему? Неужели так влияла аппаратура? Но она слышала, как он говорит вживую! Она помнила его тембр, произношение, интонации…
- В чем дело? Или ты рассказываешь, или я ухожу.
- Просто верь мне.
Его одежда зашуршала совсем близко.
Доун озарило: неужели Голос осмелел и наконец отбросил маскарад?
Кровь закипела, тело обрело легкость, ум - ясность, дыхание выровнялось.
- Отвернись - прозвучало на расстоянии вытянутой руки.
Опять игры! Их игры…
По коже побежали мурашки, но скорее от необъяснимой тревоги, чем от желания. Впрочем, страх и страсть прочно связаны между собой. Она же это любит! К чему неуместные сомнения? Она же смирилась, что инициатива принадлежит Голосу. Бурный секс всегда приводил Доун в состояние равновесия. Почему бы нет?
Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, ее охватил холодный жар, как будто тесное кольцо ледяного пламени. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.
Очередные штучки Голоса?
Почему-то ей стало неприятно и страшно.
Его дыхание почти касалось лица. Внезапно девушка уловила слабый аромат жасмина и все поняла: Иона и пальцем ее не тронул, связал ее кто-то из Друзей.
- Расслабься, - прошептал он. - Я хочу, чтобы ты расслабилась.
"Какая разница! - убеждала она себя. - Все нормально. Тебе же станет лучше, к чему сопротивление?"
Пульс зачастил, по венам разлилось тепло.
Шелковый шарф скользнул по лбу и закрыл ей глаза.
Плотную, мягкую ткань завязали крепким узлом. Шарф сдавил голову, словно тугой стальной обруч. Глухо стучало в висках, тело дрожало, посылая в мозг загадочный сигнал, который Доун не могла расшифровать.
Мир окутала тьма; ритмично пульсировало сердце. Сомнения окончательно исчезли…
Запертая дверь содрогнулась от мощного удара. Потом еще и еще… Кто-то яростно крушил толстое дерево. Внезапный грохот напугал Доун.
Точно из глубокого колодца, до ее ушей долетали тонкие умоляющие голоса, взывавшие: "Калин, Калин, хватит, перестань…"
Неожиданно сзади раздраженно выругался Иона:
- Калин, какого черта! Почему ты не с сестрами?! Уходи!
Доун почувствовала, что свободна, - ледяной огонь разомкнул объятия. Скрипнул замок, дверь с шумом распахнулась. Высокие своды холла огласил дикий визг, а потом чей-то сердитый вопль.
- Убирайтесь! - закричал Лимпет.
Гам и вой пронесся из холла через весь дом и канул в небытие - или где там обитали Друзья.
Что-то было не так… Точнее, все было не так. Следовало бы убраться отсюда прежде, чем…
Она попятилась назад, подальше от Ионы, и потянула повязку, но снять не успела - Голос поймал ее за руку.
Живой, настоящий…
- Нет… - Он резко отпрянул от Доун и упал на пол. Она снова попыталась развязать тугой узел. У нее даже не было времени спросить в очередной раз "что за чертовщина". Сбросив наконец повязку, Доун обвела взглядом комнату, но в темноте ничего не рассмотрела.
Иона хрипел и корчился на полу, а она судорожно шарила по стенке в поисках выключателя.
- Доун, нет! Не надо!
Она поняла, что перед ней Лимпет: властный тон будто вжал ее в стену, и на Доун обрушился приступ желания. Оказалось, что до сих пор она просто предвкушала появление Голоса, ждала того, что должно между ними произойти. Несколько секунд она не могла пошевелиться, утопая в волнах наслаждения.
Послышались шаги - Иона, невидимый в темноте, двинулся по ковру в сторону книжного шкафа. Скрипнула дверца.
"Потайной вход, - догадалась Доун. - Наверное, оттуда Лимпет и попал в кабинет".
Наступила тишина.
Доун тяжело дышала, словно ей не хватало кислорода, и жадно ловила ртом воздух. Острая боль пронзила между ног. Изнемогая от желания, Доун мечтала, чтобы Голос вернулся и закончил начатое.
Что же произошло?
Доун нащупала выключатель, зажгла свет и оглядела комнату. Ничего не понятно. Книжный шкаф приоткрыт, но вряд ли это приглашение.
И тут она почувствовала незримое присутствие, в котором так отчаянно нуждалась.
- Как ты? - мягко спросил он низким голосом с иностранным акцентом. Звук лился не из колонок, но самого Ионы в комнате не было.
Несмотря на его явное беспокойство, она рассвирепела.
- Спасибо, Иона, все прекрасно! С чего вдруг такая забота? Ты не заболел? Мне совершенно не нравится эта игра!
- Прости! Я… Случайно так вышло.
Страсть затихала, пик эмоций пошел на спад. Все еще возбужденная, Доун сползла по стене, пока не уперлась в пол.
- Итак, в чем дело?
- Я утратил контроль над собой.
Загадочное обаяние вновь покорило ее; интонации ласкали, обостряя желание, - и Доун расслабилась. Она провела рукой по шее, по пульсирующей жилке, соблазняя Голоса. Это было нечестно… А что, если повезет выведать побольше информации?
Когда-то между ними уже произошла похожая сексуальная схватка - после того, как Доун узнала, что ее отец просто послужил приманкой. В ярости она металась по всему дому, разыскивая Лимпета. В результате он явился ей, даже сообщил кое-какие сведения, и непостижимым образом она превратилась в его союзницу.
А потом они занялись странным сексом, бурно и жадно, и она впустила его в свое сознание. Хотя Иона и уходил от ответов на ее вопросы, взамен он доставлял ей несказанное наслаждение, против чего Доун нисколько не возражала.
Так все и продолжалось.
- Меня очень долго никто не подпитывал, - сказал он… грустно? Или почудилось? - Наверное, из-за этого я и расслабился.
"Хм, чем же я его подпитываю? - подумала она. - Что ему нужно? Неужели секс?"
Голос замолчал. Доун поняла двусмысленность замечания о подпитке: сейчас ему требовалась…
Она.
Доун затрепетала. Он тоже был ей нужен.
- Чего ты ждешь? Разрешения?