Но ребенок не слушал ее, а только ревел:
– Хотю!
По щекам малыша текли слезы, личико покраснело, и видно было, что сейчас он искренне страдает, недоумевая от бессмысленной жестокости. Еще бы – вокруг столько вкусного, так хочется попробовать, и почему-то злые люди не позволяют этого сделать!
Глядя на ребенка, Лиза украдкой вздохнула. Если вдуматься, сейчас она сама не слишком отличается от этого малыша… Разве что воспитание и возраст не позволяют биться в истерике на виду у всех. Находиться среди вещей вожделенных, но недоступных, оказывается, просто губительно для психики!
Тем временем мамаша, видимо, решила сменить гнев на милость. Она присела на корточки перед своим чадом и принялась вытирать его слезы не слишком чистым платком.
– Ну, хватит, хватит… Давай лучше яблочко тебе купим. Смотри, какое красивое, красненькое…
Но ребенок уже не реагировал на ее слова – просто ревел благим матом:
– Не хотю-у! Хотю кала-атку!
От детского крика просто уши заложило! Лиза хотела было обойти эту парочку, но не тут-то было. В узком проходе между рядами места для нее просто не оставалось.
– Разрешите пройти, пожалуйста… – тихо сказала она, но женщина, всецело занятая своим чадом, даже головы не повернула в ее сторону.
А ребенок вовсе не собирался успокаиваться. Он ревел благим матом, громко, самозабвенно, топал ножками, обутыми в нарядные крошечные кроссовки, отталкивал руки матери… Яблоко тут же полетело в сторону – и угодило Лизе прямо в лицо. Удар был неожиданно сильным, она даже вскрикнула от боли и неожиданности. В первый момент она просто опешила, а потом попыталась урезонить не в меру разошедшееся дитя:
– Мальчик, что ты делаешь! Ну разве так можно…
Ребенок даже замолчал на мгновение, удивленно уставившись на нее, а потом заревел еще громче, обхватив мать и словно ища у нее защиты. Мамаша легко отодвинула его в сторону, словно дорогостоящий, но неодушевленный предмет, и пошла на нее, словно солдат на вражескую амбразуру:
– Ах ты, моль бледная! Ты чего на ребенка вызверилась, а? Чё ребенка трогаешь, тварь? Помешал он тебе?
Дальше шла такая длинная тирада отборнейшего мата, что Лиза просто оторопела от такого напора. Ну не драться же с ней… Хотя сила все равно на ее стороне, и эта крепкая деваха, если захочет, сможет уделать ее как бог черепаху.
– Своих роди, тогда и воспитывай. А моего трогать не смей, поняла?
Лиза просто не знала, куда деваться. В какой-то момент ей показалось, что эта заботливая мамаша, превратившаяся в разъяренную фурию, вот-вот и впрямь кинется на нее с кулаками! Но вместо этого она вдруг отступила на шаг и глумливо усмехнулась:
– Хотя… Кто ж на тебя позарится? Чулидой жила, чулидой и помрешь.
Молодая женщина подхватила за руку вмиг притихшее дитя и гордо удалилась, выстукивая каблуками по каменному полу и раскачивая крутыми бедрами.
Лиза стояла совершенно оглушенная, раздавленная хамской выходкой. Она чувствовала себя такой беззащитной и жалкой!
Голова закружилась, перед глазами замелькали разноцветные круги, потом свет погас… Лиза чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Пытаясь удержаться на ногах, она неловко взмахнула рукой, пытаясь схватиться за что-нибудь…
Откуда-то издалека сквозь темную душную дурноту, окутавшую ее, раздался звон разбитого стекла. С трудом открыв глаза, Лиза с ужасом увидела, что банка дорогого кофе упала на пол и со звоном разлетелась. Мамаши с ребенком давно и след простыл, а она беспомощно оглядывалась, не понимая, что делать дальше.
С полминуты она горестно разглядывала осколки, потом рядом с ней словно из-под земли появился рослый охранник в серо-синей форме с непонятной эмблемой на груди.
– Та-ак… – задумчиво протянул он, – ущерба, значит, на пятьсот двадцать рублей будет! Пройдемте со мной.
Он цепко подхватил ее под руку и потащил куда-то. Лиза с трудом переставляла ноги и все же покорно шла, бормоча какие-то жалкие слова в свое оправдание:
– Вы понимаете, это случайно получилось… Я не нарочно…
Дальше все было как в кошмарном сне. Лиза оказалась в маленькой комнатке, вокруг были какие-то люди… Она видела все словно в тумане, и сквозь мутную пелену доносились пугающие слова "ущерб", "милиция", "уголовная ответственность"… Лиза никак не могла поверить, что все это действительно происходит с ней наяву! Было очень страшно и стыдно, что сейчас придут милиционеры, составят протокол, может быть, даже отведут ее в отделение и посадят в мерзкое помещение за решеткой, именуемое в народе "обезьянником", вместе с воровками и бомжихами… По правде говоря, такое она раньше видела только по телевизору – и то содрогалась от отвращения.
– Девушка! – Голос донесся до нее словно сквозь вату. – Девушка, ну так вы заплатите или будем милицию вызывать?
Лиза тряхнула головой, отгоняя дурноту. Только сейчас до нее дошло наконец, что она может отделаться сравнительно легко, пожертвовав всего лишь деньгами.
– Да, да, конечно… – забормотала она, судорожно роясь в сумочке. – Вот, пожалуйста, возьмите!
Почти не глядя, она вытащила из кошелька все купюры и опрометью бросилась прочь. Хотелось поскорее убраться из этого магазина, от его фальшивого изобилия – и настоящего хамства и жестокости.
Уже у самых дверей Лиза зачем-то обернулась, словно пытаясь убедиться, что за ней никто не гонится, – и тут в огромном, до самого потолка, зеркале она увидела какую-то странную, в высшей степени нелепую фигуру. На нее смотрела женщина, одетая в мешковатую, словно пыльную юбку, растоптанные туфли, больше похожие на больничные тапочки, и ветровку, выцветшую за долгие годы беспорочной службы до неопределенного цвета. Лицо этой женщины выглядело таким некрасивым, бледным, сморщенным в плачущей гримасе, растрепанные волосы торчали во все стороны… Весь вид незнакомки вызывал только брезгливую жалость.
"Как на паперти стояла!" – невольно подумала Лиза. Она повернулась и хотела было наконец уйти… И только тут поняла, что видит собственное отражение. Безжалостное зеркало отразило ее во всей красе, и смотреть на это было просто невыносимо!
Горло перехватило, слезы брызнули из глаз, она закрыла лицо руками и выбежала прочь.
Дорога до дому показалась ей почему-то нескончаемо долгой. Лиза шла еле переступая ногами, словно древняя старуха, и каждый шаг давался ей с трудом.
Да уж, называется, сходила в магазин за покупками! Кошелек пустой, возвращается налегке, да еще и настроение безнадежно испорчено. Денег, так бездарно пропавших, было очень жалко, но главное даже не в этом. Хотелось и самой куда-нибудь пропасть, испариться из этого мира – чужого, жестокого, живущего по непонятным ей законам…
Мира, где она никому не нужна.
Войдя в квартиру, Лиза поспешила захлопнуть за собой дверь, словно стараясь спрятаться за ней, отгородиться от всего плохого, что произошло сегодня.
Но легче не стало. Она чувствовала себя совершенно обессиленной, к тому же зубы противно стучали и все тело трясло как в ознобе. Обычно такое случалось перед тем, как она заболевала… Конечно, нужно бы еще закончить уборку – хотя бы кое-как, чтобы не спотыкаться о пылесос и веник, но сил на это уже не осталось. Лиза решила махнуть рукой на окружающий разор и беспорядок – в конце концов, какая разница?
Наскоро переодевшись в домашнее, она прилегла на диван, с головой закуталась в пушистый плед и хотела было уснуть. Даже глаза закрыла, но почему-то сон никак не шел.
Лиза думала о том, что произошло сегодня, снова и снова прокручивая события, словно магнитофонную пленку, – и в который раз переживала стыд и унижение от случившегося. Но было еще и недоумение: почему же все-таки с ней произошло такое? Миллионы людей каждый день ходят по магазинам, а для нее это совсем простое, обыденное действие стало настоящим потрясением… Конечно, глупо было соваться с тощим кошельком туда, где продают вещи, предназначенные для людей с другим достатком, но Лиза чувствовала, что дело здесь не только в деньгах. Ощущение собственной ущербности, покинувшее ее было за последние месяцы, накатило с новой силой, накрыло с головой, и ей нечем стало дышать, горло перехватило, и вот уже все тело содрогается от рыданий…
Она плакала долго, пока не устала от слез, как бывало в детстве, если ее дразнили и обижали в школе, и заснула. Но и во сне девушка нервно вздрагивала, натягивая одеяло повыше, словно пытаясь укрыться от близкой опасности.
На следующий день Лиза с трудом заставила себя встать с постели – в первый раз с самого Нового года! Еще бы – ночь для нее выдалась тяжелая… Даже когда ей удалось задремать ненадолго, сон приснился какой-то мутный и путаный. Она блуждала в темном лабиринте – и не находила из него выхода, кричала – но ей отвечало только эхо, и в конце концов упала на холодный сырой пол и затихла…
Она чувствовала себя совершенно разбитой. Голова болела, глаза слипались, и больше всего ей хотелось повернуться к стене, накрыться одеялом с головой и спать, спать без конца… Но будильник противно надрывался над самым ухом. Ничего не поделаешь, придется вставать.
Она шла по улице, и яркий теплый весенний день почему-то вовсе не радовал ее. Наоборот – раздражало солнце, бьющее прямо в глаза, лужи на тротуаре, люди, куда-то спешащие в теплый предпраздничный день. Было очень обидно видеть людей, радующихся наступившей наконец-то весне, нарядных девушек, детей, играющих на бульваре… Кажется, даже собаки ошалели! Веселый молодой сеттер чуть не сбил Лизу с ног, приглашая поиграть. Хозяйка – интеллигентного вида женщина средних лет – стала было извиняться, но Лиза только пробормотала что-то невнятное, отряхнула юбку и заспешила дальше. В другое время она бы совсем не рассердилась, наоборот, с удовольствием бы погладила собаку, но теперь ее раздражало все – и в том числе невоспитанные животные, которых хозяева выпускают гулять без поводка и намордника.
На работе, как назло, день выдался совсем пустой – посетителей почти не было. Еще бы, перед праздниками, да еще в такую хорошую погоду, люди читать не хотят! Сейчас лучше бы поехать куда-нибудь за город, на шашлыки, а не сидеть в четырех стенах, уткнув глаза в книгу.
Пришел только пенсионер Устинкин, обладавший на редкость склочным и вздорным характером. Такие обычно очень любят отстаивать свои права и нередко становятся настоящей грозой собесов, поликлиник и продовольственных магазинов – требуют, скандалят, грозят написать куда-то жалобы… Случается, и пишут.
На этот раз ему позарез понадобилось отыскать военные мемуары какого-то генерала Старостина. Он долго копался на полках и возмущался из-за того, что нужной ему книги в библиотеке не оказалось, пообещал даже написать жалобу самому Лужкову и ушел, громко стуча палкой. У Лизы после его ухода даже голова разболелась.
А ближе к вечеру, когда она уже собиралась закрывать библиотеку, пришла молодая беременная женщина. Выглядела она почти подростком, но на пальце блестело новенькое обручальное кольцо, а юное личико просто лучилось счастьем. Раньше Лиза ее не видела, и девушка охотно объяснила, что зовут ее Юля, что она действительно пришла в первый раз, но теперь будет заходить часто, потому что "ужас как любит книжки читать", правда, времени всегда не хватало, а теперь вот в декрете и начитается всласть.
Пришлось заводить новую карточку, и, пока Лиза заполняла ее, Юля успела поведать о том, что они с мужем недавно переехали в этот район, наконец-то разменявшись с родителями, что у нее должен родиться мальчик и она решила непременно назвать его Ярославом. "Правда, красивое имя?" – чуть ли не в десятый раз спрашивала она, и от сияния ее глаз словно становилось светлее вокруг.
Словоохотливая девушка выбрала новый опус Натальи Концовой – популярной детективщицы, вот уже десять лет выдающей по роману чуть ли не ежемесячно. Остается только удивляться такой бешеной работоспособности… Или предприимчивости издателей, выпускающих плоды коллективного творчества безвестных авторов под одним раскрученным именем. А может быть, долготерпению и невзыскательному вкусу читателей, привыкших потреблять низкопробную продукцию. Ведь, как говорится, бизнес есть бизнес, даже книжный, и здесь, как везде, спрос диктует предложение!
Когда девушка ушла, Лиза долго смотрела ей вслед, и вдруг в глубине души шевельнулось нехорошее, завистливое чувство.
Ну почему столь недалекая особа выглядит такой счастливой и довольной жизнью? Да, конечно, у нее есть хорошенькое личико, ладная фигурка, которую не смогла испортить даже беременность, обаяние юности… Хотя она не читает Коэльо и Мураками, в минуты отдыха ей и творчества мадам Концовой вполне достаточно. Зато дома ее ждет любящий муж и совсем скоро должен родиться желанный ребенок.
А ее, Лизу, никто нигде не ждет.
Придя домой, Лиза со вздохом оглядела окружающий разор. Ведь уборку вчера она так и не закончила! Вещи разбросаны как попало, по комнате пройти трудно, чтобы не споткнуться обо что-нибудь, но это еще полбеды. Главное – родная квартирка, которую она привыкла считать единственным безопасным убежищем, стала казаться такой тесной, неуютной и убогой! Еще бы – ремонт в последний раз мама делала лет десять назад. И что это был за ремонт – обои самые дешевые, потертая мебель, купленная давным-давно, прикрыта ковриками и накидушками – словом, все по разряду "для бедных". Конечно, она старалась, делала все, что могла, и все же…
Раньше она этого как-то не замечала, а теперь, когда зрение вернулось, каждая мелочь бросается в глаза, все видно, словно под увеличительным стеклом. Сколько ни прибирай, все равно лучше не станет!
Даже солнце уже не радовало. День заметно прибывает, до темноты еще далеко… В ярком свете сразу стало заметно, что на окнах, как она ни старалась, остались противные разводы, что с подоконника кое-где облупилась краска и даже рамы рассохлись и потрескались…
Лиза вспомнила, что стиральный порошок вчера она так и не купила – как, впрочем, и хлеба тоже. Холодильник пустой, на ужин готовить нечего, кроме давно надоевшей овсянки. Но вернуться в этот проклятый супермаркет она не смогла бы себя заставить ни за какие коврижки!
Нестираные вещи снова отправились в корзину для белья. Если честно, то самое место им на помойке! Мамины платья, которым Лиза так радовалась только вчера, теперь казались какими-то нелепыми, неуместными… В самом деле, разве какие-то тряпки могут изменить ее? Нечего тешить себя пустыми надеждами неизвестно на что! Она и так слишком долго пребывала в своем иллюзорном, придуманном мире, и первое же столкновение с реальностью оказалось жестоким ударом.
Лиза кое-как затолкала платья обратно в чемодан и взгромоздила его обратно на антресоли, подальше с глаз. Понятно ведь, что эти наряды ей совершенно не нужны, они не смогут сделать ее красивее и привлекательнее. На секунду ей захотелось и вовсе избавиться от них, но все-таки… Столько лет лежали – и пусть еще полежат, хлеба ведь не просят.
Руки работали механически: раскладывали вещи по местам, протирали пыль, собирали белье с балкона… А мысли были далеко. Лиза думала о том, что всего несколько месяцев назад ей казалось, что плохое зрение и аллергия по весне – самая большая ее беда, а теперь, когда произошло самое настоящее чудо, она почему-то вовсе не рада!
Но, если посмотреть трезво, чему особенно радоваться? В жизни ее почти ничего не изменилось – та же скучная малооплачиваемая работа, та же квартира, и она сама осталась такой же, как и была, – одинокой и нищей, без всяких перспектив на будущее… И похоже, это уже навсегда. Раньше мешали физические недостатки, не давая высунуть нос из своей раковины, а теперь разве что-то изменилось? Надо честно признаться самой себе, что ее поезд ушел, она – типичная старая дева, и менять что-то уже поздно.
Ну да, теперь не нужно таскать на переносице эти проклятые очки, и слепота ей, по-видимому, больше не грозит. А что дальше? Прозябать в той же библиотеке, целыми днями глотать пыль, чтобы всю жизнь считать копейки, отказывать себе во всем, жить в убогой конуре, читать книжки и грезить о несбыточном? И это сейчас, когда людям стало доступно все: и дорогие красивые вещи, и комфортабельные автомобили, и путешествия…
Но этот мир, где существуют богатые, сильные, уверенные в себе люди, ей недоступен. Она не родилась в семье олигарха, не сделала хорошую карь еру где-нибудь в банке или иностранной компании… Правда, есть и еще один вариант: для девушки или молодой женщины пропуском ко всем благам этого мира может служить красота, но с такой внешностью, как у нее, и мечтать об этом не стоит.
Лиза горько усмехнулась. Если уж встретиться лицом к лицу с собственным отражением оказалось настоящим потрясением для нее, то что же видят окружающие!
С некоторой опаской Лиза подошла к большому зеркалу в прихожей. Его тоже давным-давно пора протереть… Раньше Лиза как-то не замечала этого – слишком уж привыкла к мутноватой поверхности и к собственному отражению, похожему скорее на неясный контур. В свете тусклой лампочки под потолком не видно, сколько пыли накопилось, а теперь безжалостное солнце высвечивает каждую пылинку, каждое пятнышко.
На секунду в памяти всплыла та женщина в заповедном саду – такая красивая, сильная, мудрая… И ее слова "Пусть твое зеркало станет ясным".
Но здесь все по-другому. Лиза тщательно протерла зеркальную поверхность и бесстрашно посмотрела на свое отражение. Да уж, радоваться особенно нечему… Бледное лицо, покрытое веснушками, длинноватый нос, узкие губы с привычно опущенными уголками, жидкие волосы неопределенного цвета, забранные на затылке в конский хвостик, а вдоль щек, словно пакля, свисают выбившиеся пряди… Просто плакать хочется! Настоящая уродина. Получается, что та бессовестная хамка в магазине совершенно права – кому она нужна такая?
В памяти на секунду всплыло совсем другое отражение – там, в реке… И слова "На самом деле ты такая". Но успокоения это не принесло, наоборот – Лиза разозлилась. Хотелось шарахнуть по зеркалу что есть силы чем-нибудь тяжелым. Что толку во внутренней красоте, если ее никто никогда не увидит?
Лиза с отвращением отбросила тряпку в сторону, плюхнулась на шаткий табурет и разрыдалась.
Плакала она долго, но слезы не приносили успокоение. Злые, горькие, они разъедали душу, словно кислота. Да будь она проклята, эта убогая жизнь! Неужели ради этого стоило так напрягаться? Чтобы видеть все это? И нечего обманывать себя – жалкие попытки как-то приукрасить нищету выглядят в лучшем случае нелепо.
Она чувствовала себя так, будто ее обманули – жестоко и незаслуженно. Разве об этом она мечтала? На это надеялась?
Когда Лиза совсем было отчаялась, перед глазами снова мелькнуло прекрасное лицо, отражающееся в чистой и светлой водной глади, и тихий вкрадчивый голосок как будто шепнул на ухо: "А что, если…"