- Я просто не люблю гитарные соло длиной по пятьсот лет. Как и певцов, которые бесконечно тянут одно коротенькое словечко, демонстрируя все возможности своего голоса. Так и хочется на них прикрикнуть: к сути переходи!
Уилл качает головой, чуть ли не с сочувствием, потом делает большой глоток из бутылки, которую принес из фургона.
- Ммм. Я уж и забыл, какая она вкусная.
- Кто?
Он показывает надписанную от руки этикетку. Вторая бутылка за день. Первую - "ЭЛИС" - Уилл высосал до дна за считаные секунды и спрятал под кроватью Клары. А это - "РОЗЕЛЛА - 2001".
- Она была красавица. Una guapa.
Клара лишь слегка обеспокоилась:
- Ты ее убил?
Дядя делает вид, что шокирован.
- За кого ты меня принимаешь?
- За кровожадного вампира-убийцу.
Уилл пожимает плечами, словно говоря: "Все верно".
- Человеческая кровь быстро портится, - объясняет он. - Металлический привкус резко усиливается, так что нет смысла хранить ее в бутылке. Но в крови вампира гемоглобин остается тем же. А в нем и кроется все волшебство. Так вот, Розелла - вампирша. Из Испании. Познакомился с ней, когда залетал в Валенсию. Это город вампиров, как и Манчестер. Мы потусовались. Обменялись сувенирами. Попробуй ее.
Уилл протягивает бутылку Кларе и смотрит на нее - она около секунды размышляет.
- Сама ведь знаешь, что хочешь.
Клара наконец сдается и берет бутылку, подносит горлышко к носу и нюхает, как бы проверяя, что же она собирается выпить.
Уилла это веселит.
- Цитрусовая нотка, оттенок дуба и легкий след вечной жизни.
Клара глотает и закрывает глаза, ощущая сладостный прилив энергии. Она хихикает, потом хихикание переходит в бурный хохот.
Тут Уилл замечает фотографию на стене. Рядом с Кларой стоит хорошенькая блондинка. У него возникает смутное и тревожное чувство, будто он ее уже где-то видел.
- Кто это?
- Кто кто? - переспрашивает Клара, успокаиваясь.
- Оливия Ньютон Джон.
- А, Ева. Наша звезда. Правда, сегодня я ее подставила. Сбежала от нее из "Топ-Шопа". Когда я была в примерочной, перепугалась, что могу чего-нибудь натворить.
Уилл кивает:
- Приступ ОЖК. Привыкнешь.
- ОЖК?
- Острая жажда крови. Ладно, ты рассказывала…
- Ах да. Она новенькая. Только переехала сюда. - Клара делает еще глоток. Она утирает губы и, подумав о чем-то, снова смеется. - Эротическая мечта Роуэна. Они учатся в одном классе, но ему слабо даже заговорить с ней. Печальное зрелище. А папаша у нее с тараканами. Ей уже семнадцать, и до сих пор приходится подавать прошение, когда она хочет выйти из дому. Раньше они жили в Манчестере.
Клара не обращает внимания на омрачившееся лицо дяди.
- В Манчестере?
- Да, тут они всего пару месяцев.
- Ясно, - отвечает он и поворачивает голову к двери. Через секунду на пороге появляется рассерженная Хелен в фартуке. Она входит в комнату, и атмосфера становится напряженной. Заметив бутылку с кровью, Хелен стискивает зубы.
- Будь любезен, убери это и сам убирайся из комнаты моей дочери.
Уилл улыбается:
- Отлично. Вот и ты. А то мы беспокоились, не слишком ли нам весело.
Клара, все еще навеселе, с трудом подавляет смешок.
Мать молчит, но по лицу видно, что терпение у нее вот-вот лопнет. Уилл нехотя поднимается с пола. Проходя мимо Хелен, он наклоняется к ней и шепчет что-то на ухо, что именно - Кларе не слышно.
Но Хелен явно выбита из колеи.
- Эй, - возмущается Клара. - Давайте без секретов!
Но ответа она не получает. Уилл уже вышел, а Хелен продолжает стоять на ковре с застывшим лицом, словно восковая кукла.
Через открытую дверь Клара видит, что Уилл столкнулся в коридоре с ее отцом. Питер разгоряченный и красный после тренировки, и брат предлагает ему бутылку с кровью.
- Я в душ, - огрызается тот и поспешно исчезает в ванной.
- Господи ты боже мой, - говорит Клара своей восковой матери. - Да что у него за проблемы?
Малиновые облака
Одна из проблем Питера заключается в следующем.
Давно, в семидесятых, когда Питеру было восемь лет, Уилл спас ему жизнь. На баржу, на которой они жили, ворвались двое мужчин, чьи личности и претензии так и остались неизвестными, с хладнокровным намерением пронзить сердца их родителей специальным образом заостренными кольями из боярышника.
Их предсмертные крики разбудили Питера, он обмочился от страха и замер под мокрым одеялом. Потом эти люди вошли в его крошечную комнатку, уже не с кольями, а с восточным мечом.
Они до сих пор стоят у него перед глазами - высокий и тощий в коричневой кожаной куртке, с мечом, и второй, толстяк в засаленной футболке "Выход дракона".
Он до сих пор помнит свой безграничный ужас перед лицом неминуемой смерти и безграничное облегчение, которое испытал, поняв, почему высокий вдруг завопил от боли.
Уилл.
Десятилетний брат Питера прилип к его спине, словно летучая мышь, и впился в него намертво. Кровь залила разбросанные по полу пластинки Хендрикса и Моррисона.
Но истинным доказательством братской любви Уилла стало второе убийство. Жирный поклонник Брюса Ли подобрал меч покойного приятеля и замахнулся на десятилетнего мальчика, мечущегося над ним в воздухе.
Уилл жестами показывал Питеру, чтобы тот выбежал через дверь. Тогда они смогут улететь вместе и Уиллу не придется ввязываться в опасную драку с вооруженным мечом человеком. Но Питера сковал страх, липкий, как его мокрые простыни, и он не двинулся с места. Так и лежал в постели, глядя, как Уилл мухой летает вокруг размахивающего мечом самурая, который сильно порезал ему руку. Но в итоге мальчишка все-таки впился клыками в лицо противнику.
Уилл вытащил брата из постели и вывел на воздух по мокрому от крови полу, по трупам, через узкий камбуз, вверх по лестнице. Потом он велел Питеру ждать на берегу. Питер подчинился. Постепенно пришло осознание: родители мертвы - и горькие слезы покатились по его щекам.
Уилл поджег баржу и улетел, унося брата с собой.
И именно Уилл неделю спустя связался с "Агентством для вампиров-сирот", где им подыскали новую семью. Супруги Артур и Элис Кастл жили в пригороде - благонравные воздерживающиеся вампиры, любители кроссвордов. Уилл с Питером еще клялись, что никогда не станут такими, как они.
Разумеется, Уилл оказывал на него не лучшее влияние.
В подростковые годы Уилл развращал младшего брата, подбивая его укусить школьницу Шанталь Фейяд, которая приехала по обмену из Франции и которую они оба в равной степени ненавидели и обожали. Потом начались кровавые поездки в Лондон. Они слушали вамп-панк в "Клубе Стокера", ходили по специализированным вампирским магазинам вроде "Укуса" на Кингс-роуд и "Руж" в Сохо, где были самыми молодыми покупателями. Уилл играл на ударных в их собственной группе "Гемо-Гоблины". (И сочинил стихи к их единственной самостоятельно написанной песне - "На вкус твоя кровь точно вишни"; вдвоем они были как Маккартни с Ленноном.) Братья сушили собственную кровь, курили ее перед школой и ловили кайф в малиновых облаках.
Да, Уилл, безусловно, толкал его по кривой дорожке. Но он спас Питеру жизнь, и это нельзя сбрасывать со счетов.
Питер закрывает глаза, стоя под душем.
Он погружен в воспоминания.
Далеко внизу он видит горящую на воде баржу, они поднимаются в воздух, и она становится все меньше и меньше. Сжимается в точку и исчезает. Как золотой свет детства в неумолимо наползающей тьме вечности.
Ночное существо
Хелен беспокоится все сильнее. Завтра парня начнут искать с собаками. Вызовут несколько поисковых бригад, которые прочешут каждое поле отсюда до Фарли.
Они могут найти кровь и следы на земле. Но еще до того, например, завтра утром, сюда придут полицейские - расспрашивать Клару. С другими ребятами, которые были на вечеринке, тоже поговорят, а Хелен так и не удалось толком выяснить у Клары, что им может быть известно.
Лишь три соображения ее несколько утешают.
Во-первых, ни один здравомыслящий человек не заподозрит миниатюрную и хрупкую пятнадцатилетнюю девушку-вегетарианку, которую даже в школе ни разу не оставляли после уроков, в убийстве парня вдвое крупнее ее.
Во-вторых, вчера она видела дочку обнаженной в душе, и на ней точно не было ни царапины. Так что если они и найдут кровь, то не Кларину. Да, полицейские наверняка обнаружат следы ее ДНК, найдут и слюну, смешанную с кровью, но им понадобится недюжинное воображение, чтобы сделать отсюда вывод, что Клара убила Харпера без какого-либо орудия, совершенно не пострадав при этом сама.
А в-третьих, очень маловероятно, что будет обнаружено тело - единственное неопровержимое доказательство убийства. Питер уверял, что выбросил его далеко от берега.
Хочется надеяться, что в свете вышеизложенного полицейским и в голову не придет заподозрить Клару в вампиризме.
Тем не менее Хелен вынуждена признать, что ситуация весьма и весьма неприятная. Прошлой ночью они не успели замести следы - а ведь в былые времена никогда не пренебрегали мерами предосторожности. Может быть, Питеру следовало вернуться в поле ранним утром и разровнять землю там, где он тащил труп. Может, стоит сделать это прямо сейчас, пока не поздно. Может, пора прекратить уповать на дождь и проявить инициативу.
Разумеется, Хелен понимает, что если бы сама вчера выпила крови, то махнула бы на все рукой так же беспечно, как ее дочь и муж. Стакан казался бы наполовину полным, а не наполовину пустым, и она бы думала: нет такого переплета, из которого нельзя выкрутиться с помощью заговора крови, особенно когда рядом Уилл. И вообще, ни один полицейский в Северном Йоркшире не поверит, что их дочь убийца, а уж тем более - что она мифическое ночное существо.
Но Хелен давно не пила крови, так что беспокойные мысли кружат в голове и клюются, точно стая голодных ворон.
А самая крупная и голодная ворона - это Уилл. Каждый раз, выглядывая из окна, она видит его фургон, и ей чудится, будто одно его присутствие кричит на всю округу о виновности Клары, о виновности семьи Рэдли.
После ужина Хелен пытается озвучить свои опасения. Напомнить всем, что скоро пройдет двадцать четыре часа с момента исчезновения юноши и полиция начнет расспросы, так что им необходимо согласовать свои показания. Но никто ее не слушает, за исключением Уилла, который попросту от нее отмахивается.
Он рассказывает Хелен с Питером, насколько изменились отношения вампиров с полицией.
- В середине девяностых вампиры активизировались. Мобилизировались, организовали специальное общество для ведения переговоров с полицией. Составили список неприкосновенных. Ну, вы же знаете, кровососы обожают иерархию. Так вот, я - в этом списке.
Хелен это не особо утешает.
- Но Клары-то в нем нет. И нас тоже.
- Точно. А в Общество Шеридана принимают только самых матерых, но выше нос, еще не вечер. Мы можем выйти на прогулку и попировать.
Хелен лишь мрачно смотрит на него.
- Слушай, - говорит Уилл. - Тебе не о полиции надо беспокоиться. В смысле, не только о полиции. Вы причинили кому-то боль. Есть люди, которые реально пострадали. Матери, отцы, мужья и жены. Вот от них отделаться сложнее. - Он не сводит глаз с Хелен и улыбается столь многозначительно, что ей начинает казаться, будто все хранимые им секреты растекаются по комнате. - Понимаешь, Хелен? Волноваться надо, когда ты задеваешь чьи-то чувства.
Он откидывается на спинку дивана и делает глоток крови из стакана, а Хелен вспоминает ту ночь в Париже. Когда они целовались на крыше музея д'Орсе. Когда они, держась за руки, подошли к стойке регистрации гранд-отеля на авеню Монтень и он заговорил кровь портье так, что она предложила им президентский люкс. И он до сих пор выглядит точно так же, как и тогда, и воспоминания, вспыхивающие при взгляде на его лицо, все так же свежи, прекрасны и ужасны.
Эти мысли сбивают Хелен с толку, она забывает, что хотела сказать. Он что, нарочно это сделал? Забрался к ней в голову и устроил там беспорядок? Как бы то ни было, утратив нить беседы, Хелен с огорчением констатирует, что вечер превратился в "Интервью с вампиром" - Уилл с наслаждением играет роль главного кровопийцы, а Клара засыпает его вопросами. Не ускользает от внимания Хелен и то, что даже Роуэн смягчился по отношению к Уиллу, стал прислушиваться к его рассказам. Только муж кажется равнодушным. Питер сидит сгорбившись в кожаном кресле и смотрит по "Би-би-си четыре" документальный фильм про Луи Армстронга без звука, погруженный в какие-то свои думы.
- Ты много народу убил? - интересуется Клара.
- Да.
- Ага, значит, чтобы выпить крови, надо убить человека?
- Не обязательно. Можно обратить его в вампира.
- Обратить в вампира?
Уилл выдерживает паузу, глядя на Хелен.
- Разумеется, нельзя обращать всех подряд. Это дело серьезное. Сначала ты пьешь кровь человека, потом он пьет твою. Это двусторонний процесс, подразумевающий определенные обязательства. Обращенный тобою вампир жаждет тебя. Любит тебя всю твою жизнь. Даже если осознает, что эта любовь - самый страшный грех на свете, избавиться от нее он не может.
Похоже, это откровение зацепило даже Роуэна. Хелен замечает, как у сына загорелись глаза при мысли о такой любви.
- Как, даже если ты этому человеку совершенно не нравишься? - любопытствует он. - Он тебя полюбит, если ты обратишь его в вампира?
Уилл кивает:
- В этом-то и прикол.
Хелен уверена, что ее муж шепчет что-то там себе под нос. "Джаз"? Она не ослышалась?
- Питер, ты что-то сказал?
Он поднимает глаза, словно пес, на время забывший, что у него есть хозяин.
- Нет, - испуганно отзывается он. - Вроде бы нет.
Клара продолжает расспрашивать дядю:
- А ты когда-нибудь кого-нибудь обращал?
Отвечая, Уилл внимательно смотрит на Хелен. От его голоса мурашки бегут по коже, упоительные мгновения прошлого кружат голову против ее воли.
- Да, - говорит он. - Однажды. Давным-давно. Ты закрываешь глаза и стараешься об этом забыть. Но воспоминания остаются с тобой. Знаешь, как какая-нибудь дурацкая старая мелодия, намертво застрявшая в голове.
- Это была твоя жена?
- Клара, - одергивает ее Хелен. Слишком громко. Слишком жестко. - Хватит.
Уилл доволен, что так взволновал ее.
- Нет. Чужая.
"Черный нарцисс"
Несколько часов спустя, когда все остальные Рэдли уже лежат в кроватях, Уилл летит на юго-запад в Манчестер. Он направляется в "Черный нарцисс", где часто бывает по ночам в субботу. Вокруг море лиц: кровопийцы и их поклонники, старые готы, молодые эмо, вампиры из Общества Шеридана. Уилл проталкивается между жеманных юнцов и расхристанных девиц на танцполе и поднимается вверх по лестнице, мимо Генриетты и маленькой красной вывески на стене. "ВИП-кровь".
- Генриетта, - приветствует он, но в ответ получает лишь пустой взгляд, что его весьма озадачивает.
На потрепанных кожаных диванах вальяжно развалились кровососы всех мастей, они слушают Ника Кейва и пьют кровь из бутылок или друг у друга из шей. Проектор направлен на стену, идет старый немецкий ужастик: ракурс съемки сбивает с толку, в кадре кто-то беззвучно кричит.
Уилла здесь знают, но сегодня его встречают заметно холоднее обычного. Никто с ним не заговаривает. Впрочем, его это не смущает, он идет дальше, к шторе. Уилл улыбается Винсу и Рэймонду, но те никак не реагируют. Он отодвигает штору.
За ней та, кого он и ожидал увидеть. Изобель и несколько ее друзей лакомятся двумя обнаженными телами, распростертыми на полу.
- А я думала, ты не придешь, - говорит она, поднимая голову. По крайней мере она, кажется, рада его видеть. Уилл пристально смотрит на нее, стараясь вызвать в себе желание; на ее окровавленной шее можно разглядеть татуировку "КУСАЙ СЮДА". Она потрясающе красива. Ретро-вамп, одетая в стиле семидесятых, немного напоминает Пэм Грир в фильме "Кричи, Блакула, кричи". Странно, право же, что его не слишком-то тянет к этой роскошной женщине.
- Вкусно, - говорит Изобель. - Иди сюда, попробуй.
Трупы на полу тоже почему-то не будят в нем особого аппетита.
- Спасибо, не надо, - отказывается он.
Кое-кто из друзей Изобель молча смотрит на него - лица перемазаны кровью, в глазах холод. Среди них и ее брат Отто. Уилл ему никогда не нравился, как, впрочем, и все мужчины, когда-либо добивавшиеся расположения его сестры, но сегодня ненависть в его взгляде полыхает как никогда.
Уилл отводит Изобель в тихий уголок, они садятся на огромную пурпурную подушку. На вкус эта женщина уступает лишь одной. Она лучше Розеллы, лучше тысяч других. Уиллу необходимо убедиться, что ему под силу снова забыть Хелен. Оставить ее, если потребуется.
- Я хочу тебя, - говорит он.
- Внизу есть в бутылках.
- Да, знаю. Я возьму. Но хочется свеженького.
Похоже, Изобель эта просьба огорчает, словно ее беспокоят чувства, которые она к нему питает. Тем не менее она подставляет ему шею. Уилл припадает к ней, закрывает глаза и наслаждается вкусом.
- Хорошо погулял прошлой ночью?
Уилл не совсем понимает, к чему этот вопрос. Он продолжает сосать кровь.
- Элисон Гленни расспрашивала насчет девчонки из супермаркета.
Уилл вспоминает девушку-гота с пурпурными прядями - Джули, или как там ее звали, - как она кричала и пыталась оттащить его за волосы. Он отстраняется от Изобель.
- И что? - Небрежным жестом он указывает на пару выпотрошенных мертвецов в другом конце комнаты.
- То, что твой фургон попал в камеру наблюдения. Других машин на стоянке не было.
Уилл вздыхает. Практикующий вампир обязан играть по правилам. Он должен выбирать людей, чье исчезновение легко объяснить, - помышляющих о самоубийстве, бездомных, нелегалов.
Но Уилл правил никогда не соблюдал. Какой толк следовать своим инстинктам, если, прямо скажем, ты не можешь следовать своим инстинктам? Ограничивать меню никому не нужными жертвами - это, по его мнению, насквозь фальшиво и совершенно неромантично. Но раньше он куда тщательнее прятал убитых - что правда, то правда.
- Народ беспокоится насчет того, что ты стал неаккуратен.
Да, умеет Изобель испортить настроение.
- Народ? Какой народ? - Уилл замечает, что ее пакостный братец Отто пялится на него, оторвавшись от трупа. - Ты хочешь сказать, что Отто предлагает вычеркнуть меня из списка?
- Ты должен быть осторожнее. Это все, что я хочу сказать. А то у всех нас будут из-за тебя неприятности.
Уилл пожимает плечами.
- Полиции плевать на списки, Изобель, - говорит он, хоть и знает, что это неправда. - Если бы они хотели меня схватить, они бы это сделали. Им все равно, кто чей друг.
Изобель строго смотрит на него, ни дать ни взять некровопьющая моралистка.
- Поверь мне. Гленни не все равно.
- Должен отметить, Изобель Чайлд, что наша интимная болтовня как-то изменилась.