Она ласково запускает пальцы ему в волосы.
- Я просто волнуюсь за тебя. Вот и все. А ты как будто хочешь, чтобы тебя схватили, или что-то в этом духе.
Изобель целует Уилла, а он тем временем размышляет, не укусить ли ее еще разок.
- Давай, - соблазнительно воркует она. - Выпей меня до дна.
Но эффект от ее крови тот же, что и пять минут назад. Нулевой.
- Эй, - нежно говорит она, снова гладя его по волосам. - Когда полетим в Париж? Ты мне уже сто лет обещаешь.
Париж.
Ну зачем ей было упоминать Париж? Теперь он может думать только о том, как целовался с Хелен на крыше музея д'Орсе.
- Нет. Только не Париж.
- Ну, полетим хоть куда-нибудь, - просит Изобель. Она явно беспокоится за него, как будто знает что-то, чего не знает он. - Пожалуйста. Куда угодно. Ты и я. Повеселимся. Можно вообще бросить эту поганую страну и пожить где-нибудь еще.
Уилл встает.
Он успел повидать весь мир. Он неделями жил на замерзшем нетронутом побережье озера Байкал в Сибири, напивался до потери пульса в сказочных кровавых борделях в старом Дубровнике, откисал в окутанных красным дымом курильнях в Лаосе, жил в люксе Дина Мартина в отеле "Белладжо" в Вегасе, лакомясь артистками. Он видел, как воздерживающиеся индусы смывали свои грехи в Ганге, отплясывал полуночное танго на проспектах Буэнос-Айреса. В Киото, в павильоне шогуна, он укусил девушку, переодетую в гейшу. Но сейчас ему не хотелось никуда, кроме Северного Йоркшира.
- В чем дело? Ты почти ничего не выпил. - Изобель касается пальцем быстро затягивающейся раны на шее.
- Просто нет аппетита сегодня, - отвечает Уилл. - И вообще, мне пора. Я на этих выходных в гостях у родственников.
Изобель, похоже, обиделась.
- Родственников? - переспрашивает она. - Каких еще родственников?
Уилл откликается не сразу. Не знает, поймет ли Изобель.
- Просто… у родственников.
И он уходит, оставив ее на мягкой бархатной подушке.
- Погоди, Уилл…
- Извини. Мне пора.
Уилл проскальзывает вниз по лестнице к гардеробу и покупает бутылку крови, вкус которой еще ощущает на языке.
- Она же наверху, - говорит сухопарый лысый гардеробщик, удивленный его выбором.
- Да, Дориан, я знаю, - отвечает Уилл. - Это для друга.
"Пино Руж"
Среди многочисленного вампирского населения Манчестера об Уилле месяцами шли разговоры. Не особо приятные разговоры.
Раньше он пользовался большим уважением как образец неуловимого кровопийцы, умеющего выбрать правильную жертву и уйти безнаказанным. Теперь же он стал все чаще неоправданно рисковать, без нужды повышать ставки.
Началось все со взрослой студентки, жены полицейского детектива. Разумеется, тогда он выкрутился. Отдел по борьбе с безымянным хищником, официально несуществующее подразделение манчестерской полиции, подтасовал информацию, так что женщина считается пропавшей без вести, к тому же, даже несмотря на то, что инспектор собственными глазами видел гибель жены, ОББХ позаботился о том, чтобы никто не принимал его заявлений всерьез.
Тем не менее из-за действий Уилла старательно выстроенные отношения между полицией и вампирами - отношения, которые основывались на диалоге между ОББХ и манчестерской штаб-квартирой британского филиала Общества Шеридана (организации с нечеткой структурой, защищающей права вампиров) - затрещали по швам.
И все же какое-то время собратья-кровопийцы активно поддерживали Уилла, ни один не поддался на уговоры полиции его прикончить. Его талант заговаривать кровь вошел в легенды, а его глубокий анализ творчества поэтов-вампиров, таких как лорд Байрон и Элизабет Барретт Браунинг (работы Уилла Рэдли публиковались на черном рынке издательством "Кристабель Пресс"), высоко ценился членами Общества Шеридана.
Но после того, как Уилл уволился из Манчестерского университета, находить оправдания его поведению стало все сложнее. Он все больше охотился на улицах Манчестера. И хотя, как правило, имена его жертв просто пополняли списки пропавших без вести, одно их количество наводило ужас.
Судя по всему, у Уилла начались проблемы с психикой.
Разумеется, почти всем практикующим вампирам иногда доводится лишить жизни человека, но в целом они все-таки стараются поддерживать баланс между убийствами и безобидным употреблением крови других вампиров. В конце концов, по качеству вампирская кровь лучше, ее букет более сложный и яркий, чем у обычного, необращенного человека. А самое вкусное, как известно всякому вампиру-гурману, - это "Пино Руж", кровь обращенного в первые минуты после ритуала.
Но Уилл, похоже, обращать кого-либо не стремился. Напротив, если верить слухам, он обратил лишь одного человека за всю жизнь и по какой-то причине не мог заставить себя повторить этот опыт. Впрочем, нормальную вампирскую кровь он пил до сих пор. Да не просто пил, а беспрестанно поглощал бутылку за бутылкой и, кроме того, сосал из шеи своей подружки Изобель Чайлд, с которой они то сходились, то расходились.
Но жажда его становилась неутолимой. Так что Уилл выходил по ночам на улицу и кусал кого пожелает, будь то вампир или человек. Оставшись без дневной работы, он стал больше спать, набираясь сил, чтобы делать, что захочется, и летать, куда заблагорассудится. Но вопрос был не только в силах. Многие воспринимали его безрассудное поведение - например, пренебрежительное отношение к камерам наблюдения - как несомненный признак саморазрушительного настроя.
"Если с ним что случится, - говорили вампиры, - сам будет виноват".
Однако многие члены Общества Шеридана полагали, что даже вопреки настояниям полиции организация встанет на защиту Уилла, поскольку он пользуется особым расположением Изобель Чайлд. Все-таки Изобель была влиятельной фигурой в Обществе, к тому же сам Отто Чайлд, составитель списка, приходился ей родным братом.
Список неприкосновенных включал в себя имена практикующих убийц-кровососов, которых полиция не могла тронуть, не потеряв доверия Общества и связи с ним, а следовательно, и со всеми вампирами в целом.
Разумеется, ни одно дело по убийству, совершенному вампиром, никогда не разбиралось в суде с последующим приговором. Ради общественного спокойствия подобные преступления держались в тайне еще со времен зарождения полиции как силовой структуры. Однако определенные меры существовали даже тогда. По традиции карательные операции проводились немногочисленными отрядами полицейских-арбалетчиков, обученных специальным навыкам стрельбы, необходимым для уничтожения вампира. Кровопийцы просто исчезали без следа. Но в результате беспощадного подхода количество обращенных драматически возросло, так что полиция начала опасаться масштабного публичного противостояния.
Тогда помимо кнута власти использовали пряник - пообещали протекцию некоторым вампирам при условии, что те будут следовать установленным правилам. Конечно, подобный уговор представлял собой этическую дилемму. Ведь, по сути, сотрудничая с Обществом Шеридана, полицейские поощряли действия самых известных и кровожадных особей, в то время как воздерживающиеся и умеренные вампиры оставались беззащитными. Но логика их была такова: если обеспечить неприкосновенность самым необузданным членам Общества, это даст возможность хоть как-то влиять на них и ограничить их аппетиты.
Отсюда определение допустимого убийства: оно не попадает в камеру видеонаблюдения, трупа нет, и он никогда не будет найден, жертва не имеет шансов на сочувствие бульварной прессы, а ее исчезновение не вызывает лишних вопросов у налогоплательщиков. Одобренное вампирье меню составляли проститутки, наркоманы, нелегальные иммигранты, а также душевнобольные, не содержащиеся в психиатрических клиниках. Но вот жены следователей, девушки с вечеринок быстрых свиданий и даже кассирши с нищенской зарплатой в него не входили.
Проблема заключалась в том, что Уилл, хоть и давно состоял в Обществе Шеридана, никогда не следовал правилам. Не умел загонять свою жажду в рамки социально приемлемых или навязанных полицией норм. Но откровенная небрежность его последних убийств привела к тому, что давление на Общество значительно усилилось.
Две недели назад во время инструктирования нового офицера ОББХ помощнику комиссара манчестерской полиции Элисон Гленни позвонили. Знакомый ей холодный и усталый сиплый шепот сообщил, что Уилл Рэдли вычеркнут из списка.
- Я думала, он ваш добрый друг, - сказала Элисон, глядя на забитую транспортом улицу из окна своего кабинета на седьмом этаже полицейского управления. В час пик образовалась пробка: машины чуть продвигались, затем останавливались, как бусины на четках. - По крайней мере, друг вашей сестры.
- Мне он не друг.
Элисон уловила горечь в его голосе. Она знала, что вампиры редко стоят горой друг за друга, но все равно ее поразило столь явное отвращение собеседника к Уиллу.
- Ладно, Отто, мне просто казалось…
Но он ее оборвал:
- Поверьте, до Уилла Рэдли никому больше нет дела.
ВОСКРЕСЕНЬЕ
Никогда даже не намекайте своим некровопьющим друзьям и соседям о своем прошлом, не нахваливайте опасный и волнующий образ жизни вампира тем, кому об этом ничего не известно.
"Руководство воздерживающегося" (издание второе), стр. 29
Упыри
Оказывается, можно запросто жить себе на одной улице с семьей вампиров, даже не подозревая, что соседи втайне жаждут напиться вашей крови.
Особенно велика вероятность подобного казуса, если половина означенной семьи и сама ни о чем не догадывается. И хотя ни один из обитателей дома номер девятнадцать по Орчард-лейн не осознавал, кто живет с ними рядом, все же за годы соседства они замечали некоторые странности.
Например, когда Хелен взялась рисовать портрет Лорны - обнаженной, по настоянию натурщицы, - она вылетела из комнаты сразу после того, как помогла Лорне расстегнуть лифчик ("Извини, иногда у меня бывает ужасное недержание").
В другой раз, на барбекю у четы Фелт, Питер сбежал, когда разговор зашел о спорте. Марк застал его на кухне присосавшимся к куску первосортного говяжьего филе. ("Ой, ну я и дурак, не заметил, что оно сырое!")
А за несколько месяцев до того, как Питер подавился приготовленным Лорной тайским салатом с чесноком, Фелты по простоте душевной решили познакомить Муската, свою новую собаку, с соседями из семнадцатого дома. Пес шарахнулся от протянутого Кларой печенья, понесся прочь и врезался головой в дверь гостиной. ("С ним все будет в порядке, - с профессиональной невозмутимостью заверил Питер, когда все склонились над лежащим на ковре ирландским сеттером. - Всего лишь легкий ушиб".)
И еще разные мелочи.
Например, почему в солнечные дни у Рэдли всегда опущены жалюзи? И почему Питер упорно не поддается на уговоры вступить в крикетный клуб или хотя бы сходить с Марком поиграть в гольф? Зачем Питеру с Хелен понадобилось нанимать садовника, притом что весь участок у них втрое меньше огромного газона Фелтов, который Марк регулярно косит сам?
Пожалуй, у Марка соседи вызывали больше подозрений, чем у его жены, но и он просто считал Рэдли чудаковатыми, не более того. Он списывал их несуразное поведение на то, что раньше они жили в Лондоне, где, наверное, голосовали за либеральных демократов и часто ходили в театр, причем не мюзиклы смотреть, а что-то другое.
Только его сын Тоби открыто не доверял Рэдли и постоянно ворчал, стоило отцу упомянуть их. "Они упыри", - упрямо твердил он, хотя никогда не объяснял своего предубеждения. Марк разделял мнение Лорны, что мальчик просто не в состоянии кому-либо доверять после того, как пять лет назад его родители развелись. (Марк застал свою бывшую жену в постели с инструктором по пилатесу. Его самого это не слишком опечалило - у него к тому времени уже начался роман с Лорной, он только и искал повода расторгнуть брак, - но одиннадцатилетний Тоби, узнав о том, что родители расходятся, в знак протеста то и дело мочился на стену своей комнаты.)
Но этим воскресным утром Марк укрепляется в своих подозрениях. Лорна пошла выгуливать собаку, а он завтракает, опершись о холодную гранитную столешницу. Он ест тост с вареньем и слышит, как сын разговаривает по телефону.
- Что?.. До сих пор?.. Нет. Представления не имею… Он пошел за одной девчонкой. За Кларой Рэдли… Да я не знаю, наверное, она ему нравилась или типа того… Да. Мне очень жаль… Хорошо, миссис Харпер… Да. Я вам сообщу.
Вскоре он вешает трубку.
- Тоби? Что случилось?
Тоби заходит в кухню. Он сложен как мужчина, но выражение лица по-детски капризное.
- Харпер пропал.
Марк копается в памяти. Он должен знать этого Харпера? Столько имен вокруг, всех не упомнишь.
- Стюарт, - недовольно поясняет Тоби. - Ну, Стюарт Харпер. Мой лучший друг.
"Ах да, - думает Марк, - бессловесная гора с огромными ручищами".
- Что значит пропал?
- Пропал. С пятницы не появлялся дома. Вчера его мама еще не беспокоилась, потому что он частенько сбегает в Тёрск к бабке с дедом без предупреждения.
- Но он не у них?
- Нет. Его нигде нет.
- Нигде?
- Никто не знает, где он.
- Ты что-то говорил про Клару Рэдли.
- Она последняя его видела.
Марк вспоминает вечер пятницы, неожиданно завершившийся ужин у Рэдли. Клара. Подростки, сам понимаешь. Лицо Хелен, когда она произносила эти слова.
- Самая последняя?
- Да. Она наверняка что-нибудь знает.
Они слышат, что вернулась Лорна с собакой. Тоби собирается развернуться и уйти наверх, как делает почти всегда при появлении мачехи. Но одновременно с Марком он замечает их - они стоят позади Лорны. Молодые мужчина и женщина в униформе.
- Полиция, - поясняет Лорна, изо всех сил стараясь смотреть на Тоби с выражением материнского участия. - Они хотят побеседовать с тобой.
- Здравствуйте, - говорит мужчина. - Констебль Хеншо. Моя коллега, констебль Лэнгфорд. Нам нужно задать вашему сыну несколько вопросов. Ничего особенного, стандартная процедура.
Игра окончена
- Пап? Па-ап?
Ева ищет отца, но его нигде нет.
Работает телевизор, но его никто не смотрит.
Женщина на экране включает в розетку освежитель воздуха, и ее гостиную заполняет поток анимированных цветов.
Утро воскресенья, четверть десятого.
В церковь ее отец не ходит, бегать по утрам перестал с тех пор, как умерла мама. Так где же он? Еве на самом деле все равно, просто это вопрос принципа. Ему можно уходить без предупреждения, так почему ей нельзя?
Ева чувствует себя вправе покинуть квартиру и направляется пешком к Орчард-лейн. Возле газетного киоска с озабоченным видом перешептываются двое мужчин. На ходу девочка улавливает лишь "…очевидно, его не видели с вечера пятницы…".
Ева планировала зайти к Кларе, но, дойдя до Орчард-лейн, она видит нечто такое, что заставляет ее передумать. Во-первых, между домами семнадцать и девятнадцать, напротив фургона, припаркованного на другой стороне улицы, стоит полицейская машина. Тоби маячит на пороге, провожая двух полицейских. Притаившись в тени за разросшимися кустами, Ева видит, как Тоби показывает на дом Клары.
- Вон там она живет, - говорит он.
Полицейские прощаются и, окинув взглядом фургон, направляются в дом номер семнадцать, а Тоби исчезает за дверью. Ева не двигается с места, она еще довольно далеко от семнадцатого дома, так что слышит жизнерадостный щебет птиц на деревьях. Полицейский стучит в дверь к Кларе, открывает ее мама, явно встревоженная. Наконец она приглашает полицейских войти.
Ева идет дальше, решив заглянуть к Тоби, чтобы узнать, что происходит. Ей все равно надо поговорить с ним до школы, извиниться за то, что отец утащил ее с вечеринки.
К счастью, дверь открывает дружелюбная мачеха Тоби, так что ей не приходится говорить с мистером Фелтом об арендной плате. Миссис Фелт оттаскивает за ошейник сеттера, радостно норовящего обнюхать Еву.
- Здравствуйте. А Тоби дома?
- Да, - отвечает женщина, как кажется, весьма беспечно, учитывая, что от них только что вышли полицейские. - Дома. Он ушел наверх. Его комната первая справа.
Тоби сидит к ней спиной и над чем-то пыхтит, его локти ходят ходуном. А, всего лишь играет в "Икс-бокс", с некоторым облегчением понимает Ева. Он как будто бы и не замечает, как Ева проходит через комнату и садится на его кровать. Какое-то время она сидит молча и рассматривает постеры на стене: Лил Уэйн, Меган Фокс, теннисисты, Кристиан Бейл.
- Огнемёт! Огнемёт! Сдохни… да, есть.
- Послушай, - говорит Ева, выбрав момент, когда он на паузе между уровнями. - Послушай, извини, что в пятницу все так вышло. Папа просто не любит, когда я долго задерживаюсь.
Тоби лишь утробно мычит и продолжает поджигать ходячих ящеров.
- Зачем приходили полицейские?
- Харпер пропал.
Ева не сразу соображает, что к чему. Но потом вспоминает разговор мужчин у газетного киоска.
- Пропал? Что значит пропал?
Еве хорошо знаком ужас, таящийся за этим словом.
- В пятницу он не вернулся домой. С вечеринки.
Харпер, конечно, грубое животное, но он дружит с Тоби, и, возможно, он попал в беду.
- О господи, - говорит она. - Какой кошмар. Моя мама пропала два года назад. Мы до сих пор…
- Клара наверняка что-то знает, - резко перебивает Тоби. - Эта тупая стерва. Я уверен, она что-то знает.
- Клара не стерва.
Тоби недовольно хмурится:
- А кто?
- Она моя подруга.
Дверь распахивается, и в комнату, виляя хвостом, влетает неугомонный сеттер. Ева гладит пса и позволяет ему вылизать ей руку. Тоби тем временем продолжает:
- Нет. Ты просто с ней тусуешься, потому что ты новенькая. Так всегда бывает. Когда переходишь в новую школу, тебе приходится тусоваться с чокнутыми очкастыми уродками. Но ты тут уже не первый месяц. Пора завести подружку, ну, не знаю, такую, как ты. Вместо этой стервы с ее придурочным братцем. - Сеттер подходит к Тоби и тычется носом ему в ногу, но мальчик резко отпихивает его от себя. - Тупой пес.
Ева смотрит на экран. "Игра окончена".
Наверное, так и есть.
- Пожалуй, я пойду, - говорит она, поднимаясь.
- Кстати, у вас не так много времени.
- Что?
- Отцу нужны деньги. За аренду.
Ева смотрит на Тоби. Очередная эгоистичная свинья в ее длинном списке разочарований.
- Спасибо. - Она твердо намерена ничем не выдать своих чувств. - Я передам.