Солнце прячется за облаком. Тень становится глубже. Роуэн понимает: ему выпал тот самый шанс, которого он ждал с тех пор, как услышал Евин смех, когда она в первый же день села в автобусе рядом с Кларой.
- Ну, в общем… - Во рту у Роуэна пересохло. Он вспоминает Уилла, как тому легко быть самим собой. Вот бы превратиться в него на ближайшие несколько секунд, чтобы договорить начатую фразу. - Я… Я… правда считаю, что ты… я хочу сказать, что… ну, я думаю, ты… я никогда еще не встречал такой, как ты… тебе все равно, что о тебе подумают… и… я просто… когда тебя рядом нет, а это, понятное дело, почти всегда так, я постоянно думаю о тебе и…
Ева отворачивается от него. Она считает меня придурком. Но тут он видит, что ее отвлекло.
Это серебристая машина соседа. Она останавливается прямо перед ними, сверкая, словно наточенный нож. Марк Фелт опускает окно.
- О боже, - вздыхает Ева.
- Что такое?
- Ничего. Просто…
Марк с подозрением смотрит на Роуэна, потом обращается к Еве:
- Тоби сказал, твой отец пытается меня надуть. Передай ему, что если он не заплатит, с завтрашнего дня я начну показывать квартиру другим людям. Мне нужна вся сумма. Семьсот.
Ева, похоже, смущена, хотя Роуэн даже не догадывается, в чем дело.
- Ладно, - отвечает она. - Хорошо.
Марк переключается на Роуэна:
- Как сестра?
- Она… нормально.
Марк ненадолго задерживает на нем взгляд, словно пытаясь что-то себе уяснить.
Потом окно закрывается, и он уезжает.
Ева смотрит вниз, на траву.
- Он сдает нам квартиру.
- А.
- А у нас нет денег, чтобы оплатить ее, потому что, ну, когда мы сюда переехали, у папы не было работы. Он долго даже не искал ничего.
- Понятно.
Ева продолжает говорить, глядя на памятник:
- А долги у нас накопились, еще когда мы жили в Манчестере. Раньше они жили экономно, и он, и мама. У него была хорошая работа. Он был полицейским. Служил в полиции. Следователем. Это хорошая работа.
- Правда? - обеспокоенно спрашивает Роуэн. - А что случилось?
- Нервный срыв, когда пропала мама. Он просто с ума сошел. У него появились всякие теории, совершенно безумные. Так вот, в полиции подписали бумаги, в которых говорилось, что он ненормальный, и он пару месяцев провел в больнице, а я тогда жила с бабушкой. Но потом она умерла. А когда он вышел, все изменилось. Он принимал таблетки и пил, потерял работу, и его никогда не было дома, черт знает, чем он занимался. - Ева замолкает и шмыгает носом. - Зря я тебе все это рассказываю. Как-то странно, я вообще-то никому об этом не говорю.
Роуэн отдал бы все, что угодно, лишь бы развеять печаль, омрачившую ее лицо.
- Ничего страшного, - говорит он. - Наверное, выговориться иногда необходимо.
И Ева продолжает, будто его и нет рядом, слова вылетают на волю сами собой.
- Дом в Манчестере стал нам не по карману, и это самое обидное, потому что я думала, если мы останемся там, мама, по крайней мере, всегда будет знать, где мы… вдруг ей захочется вернуться. - Воспоминания вновь будят в Еве полузабытую злость.
- Ясно.
- Но мы даже не могли рядом поселиться. Он хотел переехать сюда. В маленькую квартирку для старичков. Но даже это для нас слишком дорого. Ну и похоже, нам снова придется переезжать, если он ничего не уладит. А я не хочу, потому что мы только тут устроились, и с каждым переездом прошлое становится все дальше. Как будто мы снова и снова теряем маму. - Ева слегка встряхивает головой, словно удивляясь самой себе. - Извини. Я вообще-то не собиралась все это на тебя вываливать. - Она достает мобильник, чтобы посмотреть время. - Слушай, пойду-ка я домой, пока отец не нашел меня. А то он скоро снова вернется.
- Ты уверена… что все нормально? В смысле, я могу пойти с тобой, если хочешь.
- Ой, наверное, лучше не надо.
- Да.
Ева берет Роуэна за руку и мягко сжимает ее на прощание. На целую восхитительную секунду земля прекращает вертеться. Он гадает, что бы сказала Ева, сумей он выдавить из себя бьющееся в голове признание.
- Так тихо сегодня, правда?
- Вроде да, - соглашается Роуэн.
- Даже птиц не слышно.
Роуэн кивает. Не рассказывать же ей, что птичий щебет он слышал только в интернете или что однажды они с Кларой битый час смотрели, чуть не плача, видеосъемку щебечущих камышовок и зябликов.
- Увидимся в школе, - чуть помедлив, говорит Ева.
- Ага.
Она уходит, а Роуэн провожает ее взглядом. Наконец он тоже встает, идет к банкомату возле почты и проверяет свой счет - 353,2.8 фунта стерлингов.
Целый год он вкалывал по субботам в отеле "Ивы", обслуживая столы на свадьбах - сорок восемь версий одной и той же невыносимой попойки. А заработал всего ничего.
Он снимает максимально возможную сумму, затем достает пластиковую карту Национального Вестминстерского банка, чтобы взять деньги со счета "на жизнь после школы", который его родители пополняют раз в месяц и к которому ему вообще-то запрещено прикасаться до университета. С трудом вспомнив пин-код, Роуэн снимает ровно столько, чтобы у него получилось семьсот фунтов.
Добравшись до дому, он кладет все до единой двадцатифутовые купюры в конверт и подписывает его: "За аренду Лоуфилд-клоуз, 15Б".
В тысяча девятьсот восемьдесят третьем кто-то упал с велосипеда
В четыре часа дня Рэдли собираются за столом на воскресный обед. Питер смотрит на лежащего на тарелке ягненка, он не удивлен, что жена упорно держится за привычные семейные ритуалы. Он знает, что Хелен находит в рутине успокоение. Как бы заметает проблемы под коврик. Но, судя по тому, как трясутся ее руки, когда она раскладывает жареную картошку, на этот раз помогает не особо.
Может быть, это из-за Уилла. Он говорит уже пять минут, отвечая на Кларины вопросы, и останавливаться, по всей видимости, не собирается.
- …дело в том, что ради себя мне к заговариванию крови прибегать нет нужды. Мне ничто не угрожает. Полицейские меня никак приструнить не могут. Видишь ли, в Манчестере существует особая организация, называется Общество Шеридана. Она состоит из практикующих вампиров, которые поддерживают друг друга. Это типа профсоюза, только его представители куда сексуальнее.
- А кто такой Шеридан?
- Никто. Шеридан Ле Фаню. Старый писатель-вампир. Давно умер. Не важно, дело в том, что каждый год они передают в полицию список, и полицейские не трогают тех, кто в нем числится. А я всегда почти на самом верху этого списка.
- Полицейские? - переспрашивает Роуэн. - Так, значит, им известно о существовании вампиров?
Уилл качает головой:
- Большинству нет. Не известно. Но в манчестерской полиции есть несколько осведомленных лиц. Все это тщательно скрывается.
Роуэн, похоже, глубоко взволнован. Он становится еще бледнее, чем обычно.
А у Клары готов очередной вопрос:
- То есть, если мы попадем в этот список, полиция нам ничего сделать не сможет?
Уилл смеется:
- Для этого надо быть практикующим вампиром, иметь несколько серьезных убийств за плечами. Но может быть, это выход. Я мог бы познакомить вас с нужными людьми. Использовать свои связи…
- Плохая идея, Уилл, - обрывает его Хелен. - Не думаю, что нам нужна такого рода помощь.
Питер ест, а остальные продолжают разговаривать. Он жует полусырое мясо, которое все равно кажется ему пережаренным. Смотрит на жену, наливающую себе "Мерло", - руки у нее все еще дрожат.
- Хелен, с тобой все в порядке? - спрашивает он.
Она вяло улыбается:
- В порядке, честно.
Но когда раздается звонок в дверь, она аж подпрыгивает. Питер берет бокал и идет к двери, молясь по пути, как и его жена, чтобы это не оказались снова полицейские. Так что в кои-то веки он испытывает облегчение при виде Марка Фелта. У гостя в руках большой рулон бумаг.
- Я принес планы, - поясняет Марк. - Ну, ты помнишь. О которых я тебе рассказывал. Пристройка ко второму этажу.
- Да, точно. Мы вообще-то…
- Просто завтра вечером я уеду по работе, так что подумал вот, хорошо бы сейчас обсудить.
Питер не очень-то вдохновлен.
- Ладно, конечно. Заходи.
Минуту спустя Марк уже разворачивает свои строительные планы.
А Питеру хочется еще ягненка.
А лучше целое стадо.
Или капельку крови Лорны.
Он смотрит в свой бокал, на маленькое озерцо "Мерло". Зачем он вообще его пьет? Вино должно помогать им чувствовать себя нормальными людьми, хотя на самом деле оно только подтверждает обратное. Хелен настаивает, что вино надо пить, потому что оно вкусное, но Питеру этот вкус скорее не нравится.
- У нас вино открыто, если хочешь, - повинуясь долгу гостеприимства, предлагает он Марку и подходит к наполовину выпитым бутылкам, стоящим около тостера. Хватает одну из них, думая о том, как же повезло Марку - каждую ночь спать с Лорной в одной постели.
- Давай, - соглашается Марк. - Спасибо.
Питер наливает вино. Его передергивает, когда из гостиной доносится хрипловатый голос Уилла:
- …просто тонул в ней!
Питер понимает, что и Марк это слышал и что он, похоже, хочет сказать что-то, не относящееся к перепланировке дома.
- Послушай, Питер, - начинает он. - К нам сегодня полицейские заходили. По поводу мальчика, который пропал с вечеринки. Было упомянуто имя Клары.
- Да?
- Да, и если я лезу не в свое дело, скажи мне прямо, но мне интересно: что же с ней случилось в тот вечер?
Питер видит свое искривленное отражение в тостере. Глаза, глядящие на него с изогнутой хромированной поверхности, кажутся огромными и страшными. Его вдруг охватывает желание прокричать правду. Сообщить соседу, решившему поиграть в Пуаро, что Рэдли - кровопийцы. Но он вовремя одергивает себя.
- Наглоталась чего не следовало. А что?
Он поворачивается, держа в руках два бокала.
- Извини, - отвечает Марк. - Я просто… Еще этот мужчина в фургоне. Кто он?
Питер протягивает Марку бокал.
- Мой брат. Он ненадолго. Немного чудной, но в целом славный парень. Родственники, сам понимаешь.
Марк кивает и берет бокал. Ему явно хочется расспросить подробнее, но он сдерживается.
- Итак, - переходит к делу Питер, - что за проект?
Марк начинает рассказывать, но Питер улавливает лишь обрывки его монолога.
- …хочу построить… первый этаж… пристраивали в пятидесятых… риск… что та стена, которая стоит сейчас, пострадает…
Питер делает глоток и вообще перестает что-либо слышать. Совсем не похоже на то вино, что он пил. Вкус изысканный и насыщенный, как сама жизнь.
Он в ужасе взирает на свой бокал.
Оглядывается на бутылки и понимает, что Уилл оставил среди них свою. Думает, под каким бы предлогом забрать бокал у Марка. Но уже слишком поздно. Марк попробовал вино, и оно ему так понравилось, что остальное он, к ужасу Питера, проглатывает залпом.
Марк ставит пустой бокал с выражением неземного блаженства на лице.
- Ого, какая вкуснятина.
- Да. Ну что, показывай, - говорит Питер, склоняясь над прямоугольниками и цифрами на чертеже.
Марк пропускает его слова мимо ушей. Он подходит к бутылке и читает, что написано на этикетке.
- "Розелла" две тысячи седьмого года? Отличная штука.
Питер кивает с видом знатока.
- Испанское. Сорт риохи. С небольшой винодельни. Особо не рекламируется. Мы заказывали в интернете. - Он показывает на чертежи. - Так что?
Марк машет рукой: "Забудь".
- Жизнь слишком коротка. Надо сводить Лорну куда-нибудь. Давно мы никуда вместе не ходили.
Надо сводить Лорну куда-нибудь.
- Да, - отвечает Питер. Ревность жжет его изнутри, как чеснок.
Марк похлопывает соседа по спине и с довольной ухмылкой направляется к выходу.
- Adios amigo! Hasta luego!
Бумаги на столе скручиваются обратно в рулон.
- Чертежи… - напоминает Питер.
Но Марк уже ушел.
Мы чудовища
Ягненок доеден, но Хелен не убирает со стола, так как не хочет оставлять детей с Уиллом. Она вынуждена сидеть на месте, точно пленница, ощущая его власть над собой.
Разумеется, эта власть была у него всегда. Но сейчас Хелен столкнулась с этим суровым неопровержимым фактом лицом к лицу; вдобавок ситуация усугубляется тем, что она просила Уилла о помощи в общении с полицией. Кажется, что из-за этого все окружающие предметы - пустая тарелка, бокалы, лампа, которую Питер купил на Рождество несколько лет назад, - теперь заряжены отрицательной энергией, точно секретное оружие в чьей-то незримой войне против нее, против них всех.
- Мы чудовища, - доносятся до нее слова сына. - И это плохо.
Уилл улыбается, словно только и ждал, когда ему подбросят столь удачную реплику. Очередная шпилька в адрес Хелен у него наготове.
- Лучше быть тем, кто ты есть, чем вообще ничем. Жить погребенным во лжи - это все равно что лежать в могиле.
Высказавшись, он откидывается на спинку стула. Полный презрения взгляд Хелен не оказывает должного воздействия - с тем же успехом она могла бы посмотреть на него ласково.
Тут, сердито размахивая бутылкой, влетает Питер.
- Что это такое? - спрашивает он у брата.
Уилл прикидывается невинной овечкой:
- Мы что, в шарады играем? Пит, я в замешательстве. Это фильм или книжка? - Он почесывает подбородок. - "Потерянный уикенд"? "Первая кровь"? "Двойник кровососа"?
Хелен впервые видит, чтобы Питер требовал объяснений от брата, но теперь, когда его понесло, она молится про себя, чтобы он остановился. Каждое его слово - шаг к капкану.
- Наш сосед, весьма уважаемый адвокат, только что выпил целый бокал крови. Крови вампира.
Уилл хохочет от души. Похоже, это его нисколько не взволновало.
- В кои-то веки расслабится мужик.
Клара хихикает, а Роуэн сидит молча, вспоминая о том, как Ева взяла его за руку и как это было приятно.
- Боже, - ужасается Хелен.
Радужное настроение Уилла слегка портится.
- Да что тут такого? Его же никто не кусал. Вампиром он не станет. Просто пойдет домой и несказанно осчастливит жену.
Именно эта мысль и наполняет Питера яростью.
- Уилл, тебе пора уезжать, - говорит он. - Марк уже что-то заподозрил. И другие люди тоже. Скоро вся чертова деревня только и будет судачить о том, что ты тут делаешь со своим уродским сраным фургоном.
- Пап, - вмешивается Клара.
Уилл искренне удивлен тому, что Питер так разозлился.
- Ох, Пити, какой ты у нас грозный.
Питер с грохотом ставит бутылку на стол, словно подтверждая замечание брата.
- Извини, Уилл. Просто это никуда не годится. У нас другая жизнь. Я позвал тебя, потому что положение было критическое. Теперь все позади. Тебе надо уехать. Ты нам больше не нужен. Мы не хотим, чтобы ты тут оставался.
Уилл ошеломленно смотрит на Питера, больно задетый его словами.
- Питер, давай… - подает голос Хелен.
Уилл переводит взгляд на нее. Улыбается.
- Скажи ему, Хел.
Она закрывает глаза. В темноте произнести это будет легче.
- Пусть останется до завтра, - говорит Хелен. Потом встает и начинает собирать тарелки.
- Я думал, что это тебе…
- Он уедет завтра, - повторяет она, замечая, как переглядываются Роуэн с Кларой.
Питер вылетает из комнаты, оставив бутылку на столе.
- Отлично. Просто отлично, черт возьми.
- Во дает папа, - комментирует Уилл.
А Хелен хлопочет вокруг стола, притворяясь, будто не видела, как он торжествующе подмигнул ей.
Перед тем как полетели в Париж
Они сделали это ночью в фургоне, перед тем как полетели в Париж.
Каждое соприкосновение обнаженных тел вызывало бурю сладостного восторга, и они смеялись от избытка чувств.
Он помнит, как впервые укусил ее, как глубоко был потрясен, когда понял, как хороша она на вкус. Это напоминало первую поездку в Рим: идешь по скромной улочке и внезапно замираешь на месте, ослепленный убийственным великолепием Пантеона.
Да, та ночь была идеальной. История любви в миниатюре. Влечение, взаимное узнавание, тонкая игра в разжигание и утоление жажды. Сначала опустошаешь партнера, потом снова наполняешь его.
- Измени меня, - шептала Хелен. - Сделай меня лучше.
Уилл сидит в патио, глядя на беззвездное небо. Он помнит все: слова, оттенки вкуса, восхищение на ее лице, когда ее кровь стекала в бутылку из прокушенного клыком отверстия на запястье и когда он поил ее собственной кровью, декламируя "Кристабель" Кольриджа и исступленно смеясь.
Леди Джеральдина,
Это вино Вас подкрепит - выпейте скорей,
Из диких целебных трав оно
Было приготовлено матерью моей.
Предаваясь воспоминаниям, Уилл смотрит на освещенный луной сад и высокий деревянный забор. Его взгляд скользит вдоль забора, к задней части сада, за пруд с лужайкой, к пушистым силуэтам двух елок. Между елками мягко светится окошко сарая, словно некий глаз подглядывает за ним.
Уилл чувствует, что он не один, что за сараем кто-то есть. Он слышит, как ломается ветка, и через несколько секунд улавливает в воздухе запах крови. Он делает глоток Изобель из стакана, чтобы обострить нюх, затем медленно втягивает носом воздух. Запах крови смешивается с запахом растений, поэтому невозможно точно определить, кто там - может быть, барсук или напуганная кошка, а может, и кто-то покрупнее, человек, например.
В следующую секунду его отвлекает запах другой, знакомой крови. Это Питер открывает стеклянную дверь и выходит в патио с бокалом вина.
Они почти синхронно произносят "привет", и Питер садится на один из садовых металлических стульев.
- Слушай, извини, - нерешительно начинает он. - За то, что я так на тебя накинулся. Переборщил.
Уилл примирительно поднимает руку:
- Нет-нет, это я виноват.
- Спасибо, что приехал. Ты нам очень помог сегодня с полицейскими.
- Не за что, - отмахивается Уилл. - Я тут вспоминал про нашу группу.
Питер улыбается.
Уилл напевает их единственную песню:
Тебе очень к лицу это алое платье;
Пошали со мной, детка, раскрой мне объятья…
Питер, не удержавшись, подхватывает припев, хихикая над бредовым текстом:
Убежим от родителей, пусть пьют свой виски;
Я же знаю, на вкус твоя кровь точно вишни…
Когда охвативший братьев приступ хохота утихает, Питер говорит:
- На нее можно было бы снять отличный клип.
- Ну, зато у нас были свои футболки.