С ледяной горки медленно катились дети: маленький мальчик в ядовито-желтом пуховике и девочка постарше, замотанная в большой оранжевый платок. Детишки, держась друг за друга, весело смеялись. Радостно взвизгивая на ледовых кочках, они не замечали опасности, следующей по пятам.
Профессор содрогнулся. Старый жигуленок, яростно вращая колесами в безуспешных попытках остановиться, скользил за детьми, постепенно нагоняя их. Еще минута – и металлическое чудище настигнет шумную мелюзгу.
– Нее… – следом за автомобилем на проезжую часть выкатилась вопящая от ужаса мамаша. – Нет!
Пробежав несколько метров, женщина ойкнула, неожиданно завалившись набок, и продолжила преследование жигулёнка теперь уже молча и лежа.
Профессор смотрел, как неподвижное тело, раскинув руки, медленно катится вниз, замыкая жуткую процессию.
Сквозь лобовое стекло виднелось бледное лицо водителя. Он видел детишек, вжимая педаль тормоза в пол, что-то кричал, но неуправляемый автомобиль продолжал набирать скорость. Понимая, что наезд неизбежен, шофер бросил руль и, выскочив из машины, попытался остановить четырехколесного монстра, упираясь ногами в обледенелую дорогу. Его попытки ничего не дали.
Профессор метнулся к страшной кавалькаде, но его обогнал размазанный в воздухе силуэт. Это был Ванькин. Ещё мгновенье назад он шел за профессором, но теперь внезапно возник перед машиной.
Мгновенно оценив ситуацию, материализовавшийся из воздуха "былинный богатырь", казалось, врос в землю.
Вцепившись в хлипкий бампер жигулёнка, Ванькин рванул колымагу вверх. Ржавое железо не выдержало, порвалось, словно бумага, оголив заостренные края.
Илья, не задумываясь, ткнул рваным железом в ледяную корку. Удар был такой силы, что бампер, взломав корочку льда, вошел в асфальт, согнувшись в его руках. Тяжелая машина упёрлась в вибрирующий якорь и замерла.
Медведев догнал визжащих от удовольствия детишек. Теряя контроль над телом, выкатился на проезжую часть, едва успевая подхватить возмущенную ребятню на руки. Попав на скользкую дорогу, он с трудом держался на ногах. Прижимая драгоценный груз к груди, выскочил на обочину и благополучно приземлился в большущий сугроб. Теперь можно было расслабиться.
Мужчина-водитель испуганным взглядом посмотрел на металлический обломок в руках Ванькина. Заохал, очевидно высчитывая стоимость ремонта полусгнившей развалюхи.
– Ты какого черта?… – заорал Ванькин. – С твоей резиной да в такую погоду дома сидеть нужно!
Водитель, испугано стреляя глазами по сторонам, постепенно приходил в себя.
– Да. Её выбросить нужно, – пробормотал он, кивая в сторону развороченной машины. – Согласен! Чуть грех на душу не взял.
Осмотрев Ванькина с ног до головы, уважительно кашлянул:
– Здоров ты, брат, однако.
Взгляд его, медленно опускаясь, коснулся поверхности дороги. Тяжело хлопнувшие ресницы тут же испуганно взлетели вверх. Но лишь на мгновенье.
Атлет, бросив импровизированный якорь, отстранился от машины. Изувеченный бампер скрипнул, качнувшись, но машина не сдвинулась с места.
Мужчина застыл с широко открытым ртом. Упираясь взглядом расширенных глаз в дымившуюся под ногами Ильи землю, он что-то шептал.
Два тёмных оплавившихся следа, уходя гигантскими ступнями под корку расплавленного асфальта, парили во льду.
– Деточки мои! – взвыла очнувшаяся родительница.
Выскочив из-под машины, куда привел ее ледовый слалом, женщина кинулась к рвущимся на свободу чадам.
Недовольная детвора громко ревела.
Медведев разжал руки, отпуская детей, схватив раскрасневшегося Илью под локоть, и быстро потащил за собой.
– Пойдем отсюда! – торопил он застывшего богатыря. – И побыстрее.
Герой, однако, не спешил. Повернувшись к суетящейся, взмахивающей руками мамаше, он разъяренно прошипел:
– За детьми смотри, курица!
– Вы видели? – заохал голос водителя за спиной.
Ванькин успокоился, и, сообразив, что нужно срочно ретироваться, поспешил за профессором.
– Нет, вы видели?! Это же инопланетяне! Мы должны их задержать!
– Вот и делай добро после этого, – буркнул Илья. – Может, шугануть его немножко?
Ускоряя шаг, профессор махнул рукой:
– Оставь!
Однако Илья всё-таки не выдержал, обернулся к спешащему следом мужчине.
Ловец пришельцев замер. Словно налетев на каменную стену, испуганно отпрянул. Стараясь не коснуться Ванькина, упал на четвереньки.
– Уйди с глаз моих! – прошипел Илья. – Увижу ещё раз, ранизирую.
Немолодой водитель, взвизгнув, кинулся прочь. Он конечно не знал, что означает это страшное слово (как не знал этого и сам Ванькин), но поспешил убраться.
– Ранизируешь, говоришь? – засмеялся Медведев, провожая взглядом убегающего толстяка.
– Думаете, поверил?
– Судя по скорости – да, – согласился Медведев.
– Профессор, вот вы как думаете? Почему у меня с ногами это происходит? – спросил Илья. – Может, потому, что в башке пусто? Вон у пацанов: один мысли читает, другой предметами управляет, да и управляет-то как удачно. Эх! – Ванькин тяжело вздохнул, расстроенно махнув рукой. – Один я бестолково в землю проваливаюсь.
Медведев кивнул в сторону:
– Не было бы толку – где бы были эти детишки? Илья громко хмыкнул, двинул себя кулаком в грудь.
– Вы думаете, я без этой гадости жигулёнок не остановлю… – завопил возмущенный атлет. – Да как нечего делать! – Если бы не так скользко было, то уж точно бы справился, – досказал он после паузы, уже спокойнее. Однако нотка сомнения в его голосе все же промелькнула.
– Вот и я говорю: если бы у бабушки был пистолет, кем бы она была? – профессор замолчал, глубоко задумавшись. Перед глазами вновь и вновь появлялся размазанный в воздухе силуэт Ванькина, Потёмкина и снова Ванькина.
"Если это эпидемия, то какой будет следующая стадия болезни? Если рывок в эволюции, то насколько человечество к нему готово? Такие изменения – опасны! Если ребенку дать пистолет, он рано или поздно кого-то пристрелит."
Размышления профессора прервал громкий голос Ильи.
– Ну и кем бы она была? – поинтересовался тот, тормоша погруженного в себя Медведева.
– Кто была? – не понял профессор.
– Кем была бы бабка, у которой был бы пистолет? – продолжал допытываться Ванькин.
Профессор затряс головой, не в силах сконцентрироваться.
– Кем-кем! – раздраженно пробормотал он. – Бабкой с пистолетом! Кем ещё?
– Не понял! – удивленно выдохнул Илья.
– Вот и я не понимаю, зачем бабке пистолет? – задумчиво протянул профессор, отворачиваясь.
Илья смущенно махнул рукой в сторону здания профессорской лаборатории.
– Ваша берлога, – буркнул он и шумно засопел.
Глава пятая
В берлоге
Лаборатория профессора разгромлена, но значит ли это, что никому нет дела до того, что в ней происходит? Кого еще интересует, что станет с хакерами, вставшими на путь скорейшего перерождения?
"Медвежья берлога" в настоящий момент ничем не отличалась от свалки технических отходов. Разбитые мониторы пялились трещинами на переломанные клавиатуры, оборванные провода обвивались вокруг ненужных блоков питания, концентраторов и нелепых хабов, соединяющих отсутствующие рабочие места.
Обойдя перевернутые столы и спотыкаясь о поломанные стулья, он с трудом пробрался к центру бывшего вычислительного зала и только тут остановился. Взирая на результаты варварского нашествия спецназовцев Коваля, профессор воскликнул:
– Дикари!
Здоровяк съёжился, вспоминая захват лаборатории, тяжело вздохнул. Виновато пряча взгляд, отвернулся.
– Я поброжу? – спросил, кивая на дверь каморки, в которой во время захвата "Медвежьей берлоги" прятался Потёмкин. Видно было, что он просто хочет исчезнуть с глаз долой.
– Иди! – кивнул профессор.
Оглядываясь, он удивленно вскинул брови: несколько сдвинутых к стене столов, с мониторами и клавиатурами, производили впечатление обжитого рабочего пространства. Вспоминая день, когда лаборатория перестала существовать, нахмурился: решая свои проблемы, он совсем забыл о подчинённых.
Словно подслушав его мысли, скрипнула дверь.
На пороге появился смущенный Иван Пугачёв. За его спиной кто-то громко кашлянул.
– Не стойте за дверью, как сироты казанские. Заходите, коли пришли, – выдавил Медведев, с трудом сдерживая волнение.
В лабораторию протиснулся розовощёкий Семен Михайлов – серьёзный полноватый молодой человек в строгом чёрном костюме. Вытащив из портфеля абсолютно несерьёзный ярко-желтый ноутбук, главный аналитик без слов расположился за одним из пустующих столов.
– Интер нет? – врываясь вслед за товарищем, поинтересовался Саша Мелехов.
Подняв валявшийся на полу кабель, поднёс к глазам и хитро, в прищур, вглядываясь в пластиковый разъём, удивился:
– Интер есть!
Семён вырвал серую кишку из рук худощавого шутника и уверенным движением, почти не глядя, воткнул в бок своего "Ламборджини".
– И вправду есть! – удивленно прошептал он.
– С некоторых пор я вижу байты, шуршащие по кабелям, – заявил Мелехов, стараясь оставаться серьёзным.
Профессор испуганно посмотрел на молодого человека.
"Неужели и этот?" – мелькнула испуганная мысль, но как только Медведев заглянул в смеющиеся глаза Александра, исчезла.
– Ха! Это не он байты в сети видит, это я его здесь каждый день вижу! Ходит в пустую лабораторию, как на работу, – засмеялся Ванидзе, бесшумно появляясь за спиной Мелехова.
Александр неожиданно и непривычно посерьезнел.
– Да, на работу! – вызывающе заявил он. – Меня никто не увольнял, потому и хожу. Многие ходят.
– Остальные ждут, – добавил Алик, смущенно глядя на Медведева. – Мы уже думали, что вы совсем не появитесь, но вчера зашел полковник. Не помню, как его зовут? – задумавшийся Ванидзе прижал кулак ко лбу. – Нуу… тот, что притащил с собой тупого здоровяка – Ванькина, кажется, – пробормотал молодой человек и вдруг, побледнев, икнул.
Он мотал головой, не преставая хлопать растерянными глазами, а из дверей соседней комнаты, словно корабль из гавани, выплывал громадный Ванькин.
Нелестная характеристика Ванидзе нашла адресата. Миролюбивый парусник мгновенно превратился в готовый к бою ракетоносец.
– Илья! – громко представился человек-корабль. – Охраняю вашего босса.
Кивнув смущенному программисту, Ванькин тихо, чтобы никто не слышал, прошипел:
– И только поэтому я ещё не сломал тебе шею.
– Он со мной! – успокоил Медведев разволновавшихся сотрудников и, когда гул в комнате стих, спросил: – Надеюсь, полковник Коваль объяснил цель своего визита?
– Вначале он что-то плёл о заблудших душах и оставшихся без пастуха овцах, – ответил Семён, отрываясь от экрана ноутбука. – Затем на мгновенье пришел в себя и заявил, что вы с друзьями появитесь сегодня. Попросил всех нас собраться в лаборатории. После чего вновь погрузился в какой-то мистический транс: грозил кому-то пальчиком, пугал вторым пришествием мессии, вспоминал какого-то Емельяна.
– Странно, – задумчиво пробормотал Медведев. – Откуда он узнал, что мы будем здесь?
– Профессор, мы тут… вот… – словно боясь неодобрения со стороны профессора, прошептал Семён, протягивая мятые листы, покрытые плотной сетью математических символов и электрических схем. – Пока вас не было, интересное устройство придумали.
В лабораторию шумно ввалились Жора с Бейрутом, мгновенно заполнив собой все пространство "Медвежьей берлоги".
Проходя мимо Семёна, Бейрут вырвал из его руки мятые бумажки. Едва коснувшись исписанных прямоугольников взглядом, уважительно произнёс:
– Как связать человека с компьютером, придумали? А может, не придумали, а позаимствовали? А?
Всмотревшись в обиженные физиономии "работников программного фронта", Бейрут улыбнулся и воскликнул:
– Молодцы! Связующий интерфейс – штука интересная и очень полезная в применении!
Профессор внимательно посмотрел на возбужденного хакера.
– А ты откуда знаешь? – возмутился Семён, отнимая у Бейрута распечатку вычислений.
– Знавал я одного человека, который уже пользовался подобным устройством, – улыбнулся тот. – Правда, ему эту штуку в мозг вшивали, а у вас, если не ошибаюсь, внешнее устройство разработано.
– Ты имеешь в виду Потёмкина? – вмешался в разговор Жора.
Он, как и профессор, внимательно следил за каждым движением товарища.
Поначалу в поведении хакера не было ничего странного: слегка возбужденная речь, резкие угловатые движения – в общем-то, всё как всегда.
Однако постепенно состояние Бейрута ухудшилось. Глаза словно покрылись коркой льда. Затем внезапно зажглись холодным огнем. Выталкивая затаившуюся глубоко внутри боль, тело завибрировало, напрягаясь. Взгляд, словно рентгеновский луч, ощупал окружающее пространство, останавливаясь на глазах неубедительно храбрящегося Алика.
Сказать, что это был проникающий в глубину души взгляд, не будучи хозяином этой самой души, было бы неправильным. Кто знает, что происходило в голове молодого человека?! Однако реакция бедного программиста подтверждала мистическую характеристику: Алик выставил ладони перед собой, как если бы закрывался от яркого света. Тело его обмякло, руки бессильно рухнули вниз, повисая вдоль тела безжизненными плетями. Глаза потухли, и молодой программист качнулся, погружаясь в гипнотический транс.
Пошатываясь, он сделал шаг вперед и едва не упал, но его подхватил подоспевший Ванькин. Атлет спокойно держал лёгкое тело и отпустил, когда Алик пришел в себя.
– Действительно, полковник, – прошептал Бейрут. – Только что-то с ним не так.
– Каким бы гадом он ни был, но воли ему было не занимать – железный человек. А сейчас? Стержня нет – как будто одежда осталась, а вешалку, на которой она только что висела, украли, – хакер замолк, падая на стул и растекаясь худым телом по пластиковой спинке, не в силах ни слова вымолвить, ни шелохнуться.
"Бедный мальчик!" – пожалел Бейрута профессор, потрогав необычайно горячий лоб.
После этого он подошел к бледному Алику. Пришедший в себя программист, одаривая окружающих вымученной, неестественной улыбкой, непонимающе осмотрелся.
– Что? Где? Зачем? – прошептали обескровленные губы, над которыми поникшими кисточками висели обычно закрученные вверх а-ля Сальвадор Дали чёрные усики. Рельефный, с резкой горбинкой нос потерял воинственный вид. Красные воспаленные глаза закрылись – обморочный мир не спешил отпускать жертву.
"Так выглядит человек после тяжелой и продолжительной болезни, – подумал Медведев и, повернувшись к Бейруту, безмолвно вздохнул. – Прав хакер, не дар – проклятье!"
Пока профессор взвешивал приобретенные Бейрутом способности на весах человеческой морали, Илья притащил откуда-то медицинскую аптечку.
Пузырьки с лекарствами, едва заметные в руках атлета, сменились большим комком ваты. В нос ворвался режущий запах нашатыря. Отрезвляющий сквозняк сдул остатки несуществующего сна, пришпорил вялотекущие мысли.
Багровый, с выпученными глазами Ванидзе, как волк из капкана, рвался на волю. Зверь всеми силами старался как можно дальше отстраниться от белоснежного, вонючего пятна, маячившего перед его лицом. Он уже не производил впечатления выжатого лимона, больше напоминая разъяренное дитя гор – коим, впрочем, и являлся.
– Что же всё-таки с вами происходит? – произнёс профессор едва слышно. Глядя на него, было трудно понять, разговаривает он с собой или задает вопрос скорчившемуся от боли Бейруту.
– Никакого постепенного превращения, никакой линейности. Дарвиновская модель не проходит. Если только мозаичное распределение признаков? – продолжил Медведев размышления вслух.
– Профессор! – тревожно произнёс Илья. – О чём это вы?
– Почему вы меняетесь? – Медведев резко повернулся к Бейруту. – Новые возможности не появляются просто так – из ничего и ни для чего! У существ, живущих в мире без света, никогда не появятся глаза – здесь Дарвин прав.
– Вот вы о чём! – выдохнул Бейрут через силу. – Тогда как по-вашему, профессор? Когда у человека разовьется восприятие мегагерцевого диапазона?
– Ты хочешь слушать мобилу без аппарата? – поинтересовался Жора.
– А также видеть телепрограммы без телевизора, принимать радиостанции напрямую в мозг, – согласился Бейрут.
– Ведь всё это – электромагнитные колебания. Такие же, как и свет, только другой частоты, с другими длинами волн. Почему человек видит в столь узком диапазоне электромагнитного спектра?
– Не знаю, – пробормотал профессор, пожимая плечами.
– Наверное, потому, что это преимущественный диапазон нашего светила – Солнца? По Дарвину это очень долгий процесс. Через десятки тысяч, а может, и через сотни тысяч лет человек сможет видеть в других диапазонах. А может, такая способность вообще не разовьется.
– А не по Дарвину? – подключился к разговору очухавшийся Алик.
Профессор, сморщив лоб, задумался.
Желтая крышка Михайловского "Ламборджини" захлопнулась, и из-за неё выглянуло круглое розовощёкое лицо Семёна. Роль слушателя молодого аналитика не устраивала.
– В начале развития любой крупной группы животных и растений встречаются особи с примитивными и продвинутыми признаками, – заявил он. – Модель не бесспорная, но она прикрывает дыры в дарвиновском эволюционном кафтане.
– А попроще можно? – загудел недовольный Илья.
– Ну, не знаю, как бы это попроще, – Семён шумно вздохнул, поскрёб рыжую макушку. – Возьмём общество людей, – предположил он. – В нём в любой период времени одновременно могут существовать особи с развитыми ногами и никчемным жевательным аппаратом. Но! Одновременно присутствуют отлично пережевывающие пищу и едва умеющие передвигаться экземпляры. Разнообразие признаков в любом временном интервале.
Может быть, уже сейчас среди людей есть индивидуумы, способные слышать радиоволны, видеть инфракрасное и ультрафиолетовое излучение.
Семён выжидающе смотрел на Илью.
– Я даже знаю, где их искать, – заявил тот. – В дурдоме!
Ванькин хмыкнул, покачал головой и отвернулся, всем своим видом показывая, что его интерес к заумным размышлениям высоколобых очкариков полностью иссяк.
– Уверен, что в человеке сокрыты органы восприятия всех излучений и процессов, существовавших когда-то во Вселенной, существующих нынче или только ожидаемых в будущем, – подхватил эстафетную палочку Жора, вступая в дискуссию. – Ведь его организм отчасти того же возраста, что и Вселенная. Вот только мозг пока не готов адекватно воспринимать сигналы от этих органов.
– Кха-кха-кха! – закашлял поперхнувшийся Илья. – Ты чё несешь? – возмущенно возопил он. – Везде пишут, что Вселенной под двадцать миллиардов лет! А тебе, очкарик, сколько? Двадцать один? Два? Три?