- Ладно, - сказал он. - Придется уплотнить график занятий: данные зоны и типы секса обсудим на следующем семинаре. А сейчас исследуем явление, известное науке под названием "оргазм". Ложись на спину!
Они начали исследование с "миссионерской" позы, а потом попробовали пару десятков других.
Как показала практика, сексуальность Ветки относилась к промежуточному типу: возбуждалась она быстро, но надолго, кончала часто, но сильно, а спада возбуждения у нее, кажется, не наступало вовсе. Если бы не длительное воздержание и здоровый образ жизни, то Семен, наверное, выглядел бы бледно…
Тип сексуальности был промежуточный, зато "подтип" совершенно четкий - "голосистый". Попросту говоря, испытывая оргазм, Ветка кричала. Громко.
Сначала Семен хотел сделать ей замечание: день на улице, в лагере полно людей, и они все слышат. Потом передумал: пускай слушают! Когда здешние мужики лупят своих баб, те вопят еще громче, и никто на это внимания не обращает. Правда, вопли Сухой Ветки мало похожи на крики боли, но мы, в конце концов, ничего противозаконного не делаем.
Вскоре выяснилось, что ситуацию Семен оценил правильно, но не совсем. Во время очередной передышки снаружи послышались голоса - там явно разгоралась ссора, грозившая перейти в драку:
- …на третий заход, а она четыре раза кончила!
- Дура, говорят тебе, он в тот раз не кончал, а так и гонял без остановки!
- Сама дура! Я что, ничего не понимаю, что ли?! Уж побольше тебя с мужиками дело имела!
- Ты побольше?! Ты-то?! Да на тебя ни у кого и один-то раз не встанет!
- А ты…
В общем, Семен подполз к выходу и выглянул наружу. Перед его шалашом полукругом расположился добрый десяток слушателей - в основном молодежь обоего пола и несколько теток необъятных размеров. Две из них и затеяли ссору, явно собираясь вцепиться друг другу в волосы. При виде головы хозяина, показавшейся из-под шкуры, народ умолк.
- Кыш отсюда! - спокойно сказал Семен. - Чтобы я вас тут больше не видел!
За его спиной хихикнула Ветка:
- Да ну их, Семхон! Тебе жалко, что ли? Пусть слушают!
- М-да? Может, вообще продолжим на улице? Тут ветерок веет, солнышко светит, а?
- Давай! - обрадовалась девушка. - И искупаемся заодно, а то ты обещал рассказать про оральный секс, а я вся мокрая!
"Надо же, - думал Семен, выбираясь наружу, - как, оказывается, интересно жить в каменном веке!"
* * *
Время вопросов и ответов наступило только дня через три, когда Семену стало казаться, что все это было не с ним.
В процентном отношении потери обеих сторон были огромны. Из пятнадцати хьюггов уцелели двое. Поняв, что в лагерь им не прорваться, они не стали помогать еще оставшимся в живых своим, а пустились наутек. Преследовать их было некому. У лоуринов в живых осталось трое воинов, участвовавших в схватке, не считая Семена. Тяжелораненых не было: по-видимому, их сразу добили. С какой стороны ни посмотри, получалось, что битва выиграна благодаря Черному Бизону и Семхону. Первый прикончил в поединках четверых, а последний нейтрализовал троих.
- Как же вы так живете, - недоумевал Семен, - в постоянной опасности? А если бы хьюггов было двадцать или тридцать?
- Тогда все были бы мертвы, - усмехнулся Художник. - Только охотников за головами не бывает двадцать или тридцать. Даже пятнадцать - это очень много. Я не помню, когда они последний раз нападали такой большой толпой.
- Но почему?! При здешних способах ведения войны численное преимущество гарантирует победу.
- Ты как ребенок, Семхон!
- Я и есть ребенок! Я же еще не родился!
- Ну да, конечно… Понимаешь, они же нелюди. Если их соберется больше десятка, то они просто не смогут идти в одну сторону, делать одно дело. Наверное, в этот раз у них был сильный вожак.
- И ТАК бывает всегда?
- Нет, конечно. Ты же видишь, что с этой стороны к лагерю не подойти, а в ту сторону всегда смотрит дозорный. Да и собаки чуют. На эту стоянку они приходили четыре раза, сейчас был пятый. Трижды они убегали, поняв, что их обнаружили. Один раз собаки молчали, и воины подпустили их близко, а потом расстреляли из луков. Много скальпов взяли.
- Господи, да зачем вам скальпы?!
Старик посмотрел на него и сокрушенно покачал головой:
- Что стало с твоей памятью, Семхон…
- Слушай, Художник! Ты же видишь, что с моей памятью дела плохи. Чтобы она вернулась, нужно, чтобы мне рассказывали о том, что я знал раньше. А говорить я могу только с тобой и Атту, то есть с Бизоном. Только он теперь великий воин, и мне неудобно задавать ему детские вопросы. Помоги мне ты!
- Я помогу тебе, Семхон. Скальп - знак победы, в нем сила воина. Ты мог, еще не родившись, обрести силу, а ты отказался.
- Ну, я же не знал, можно ли НЕвоину снимать скальпы врагов…
- Мне кажется, что ты врешь, Семхон. Ты же вспомнил, как надо сражаться. Или не забывал.
- Ну, может быть, я хотел сделать приятное воинам, отдав им свою добычу?
- Приятное воинам?! Больше не говори так. Тебя не поймут.
- Ты не рассказывай никому, какой я глупый, ладно? А почему нельзя… так говорить?
- Потому что взрослый мужчина не нуждается в подачках. Все, что ему нужно, он должен взять сам. Только ты все равно сказал неправду. Ты не снял скальпы не из-за этого.
- Да, ты прав. Я и сам не знаю почему…
- Может быть, потому же, почему мне не хочется рисовать войну?
- Наверное…
- Это плохо, Семхон. Людям все равно, что я рисую, лишь бы это было красиво. А ты станешь воином, и каждый твой шаг будет волновать всех.
- А нельзя как-нибудь… без этого?
- Можно, конечно. Люди других племен отрезают врагам носы или уши, а Минтоги вынимают из голов мозг и кости, а кожу высушивают - это очень высокая магия.
- М-да-а… Хрен редьки не слаще!
- Что ты сказал?!
- Нет, ничего… А почему в этот раз хьюгги оказались у самого лагеря? Ведь почти прорвались уже!
- Да, плохо получилось… Мальчишка, наверное, заснул на посту. А собаки молчали - ветер дул на хьюггов.
- Где он, кстати? Я не видел его в лагере.
- Сбежал, наверное. Но скоро вернется, конечно.
- И что будет?
- Как обычно: заставят мальчишек выворачивать ему суставы и ломать кости. Нужно, чтобы они знали, что бывает с теми, кто спит в дозоре.
- Но так-то зачем?!
- А как? Ты, конечно, забыл время до своего первого рождения? Забыл, как сильно хочется спать на рассвете?
- Неужели нельзя как-нибудь по-другому?
- Можно медленно поджаривать на огне, можно, не убивая, выпустить кишки, можно подвесить за руки на дерево - так он долго не умрет, но будет мало кричать.
- Брр! Но…
- Давай, Семхон, ты сначала вспомнишь, что заставляло тебя в детстве не спать на посту, а потом скажешь, что это тебе не нравится, ладно? Тебе приходилось бывать на стоянке Людей, которую накануне посетили охотники за головами? Ты, наверное, забыл, что они делают с детьми и женщинами? Я напомню…
- Не надо! Я вспомню сам! Не надо… Не сейчас… Скажи лучше, зачем им головы? Точнее - мозг.
- Хм… Некоторые считают, что так они забирают силу врага, другие думают, что они надеются таким образом стать Людьми. Если встретишь человека, который разговаривал с хьюггами, - расспроси его.
- Это надо понимать так, что среди Людей таких нет?
- Конечно! А как ты себе это представляешь? Ну, можно как-то общаться с собакой, с женщиной, но с хьюггом?! Они же ничего не понимают! Они же - хьюгги!
- А знаешь, старик… - Семен помолчал, колеблясь, говорить или нет. - А знаешь, старик, ведь я разговаривал с хьюггом. Помнишь историю о том, как они приходили за головой Черного Бизона? Перед тем как начать драться, я говорил с вожаком. И мы понимали друг друга. Нет, не в том смысле, что он смог объяснить мне, почему не уйдет без боя, а я ему - почему не отступлю, но мы говорили! Примерно так, как с Бизоном, когда я еще не вспомнил язык Людей.
- Что ж, - пожал плечами Художник, - я слышал о Людях, которые могли говорить с животными - подманивать их на бросок копья. Хьюгги, конечно, глупее животных…
- Нет, - не согласился Семен, - по-моему, мы просто разные. Может быть… Прости, старик, я, наверное, сейчас скажу глупость! Может быть, когда-нибудь Люди смогут договориться с хьюггами? Как смогли договориться, к примеру, с собаками? Они ведь живут рядом и не нападают, правда?
Похоже, мысль для старика была новой, и он надолго задумался. Потом сказал:
- Нет, Семхон, это бессмысленно. Ты понимаешь, почему собаки живут рядом и не нападают?
- Расскажи, ведь я еще ребенок!
- Дети не ломают кости врагам, как ты! - усмехнулся Художник. - Но слушай. Давно-давно, когда у Людей еще не было луков, они ходили на охоту лишь с копьями и топорами. Охота была трудна и опасна, они могли убивать лишь больных и ослабевших животных, на их стоянках всегда было мало мяса. По степи бродили стаи диких псов. Они доедали туши животных, убитых волками и тиграми. Когда было мало еды, они осмеливались нападать на ослабевших и раненых оленей и буйволов, отбивать у стад детенышей. Люди часто сражались с ними из-за добычи.
- Два претендента на одно и то же место в трофической цепи, - усмехнулся Семен.
- Что ты сказал?
- Нет, ничего, извини! Продолжай, пожалуйста!
- Потом Люди научились делать большие луки и стрелять из них. Стрела летит далеко, но даже искусный охотник не всегда попадает в цель. Раненый олень или буйвол уйдет в степь, и охотник не побежит за ним, если сможет убить другого. За подранком пойдут псы. Они загонят его и съедят. А потом придут туда, где охотники разделывали туши, и съедят все, что оставили Люди.
- В общем, собаки поняли, что возле Людей кормиться лучше, чем подъедать остатки за волками и тиграми, да?
- Конечно! Они знают, что если охота будет удачной, им достанется много еды. Иногда они даже помогают Людям: обходят стадо, пугают его и гонят на засаду. Собаки умные животные.
- Значит, те, кто бродит вокруг лагеря, это просто собачья стая, которая кормится возле вас? У других Родов, на других стоянках - свои стаи, да?
- Ну-у… Это, наверное, не совсем стая. В стае должен быть сильный вожак, которого все боятся и слушаются, а у собак таких нет.
- Но почему? Разве так бывает?
- Ты еще не понял? Псы, которые вырастают большими и сильными, становятся агрессивны и… у них хорошая шкура. Мальчишки убивают таких из луков. Надо же им в кого-то стрелять, пока их не берут на настоящую охоту. Иногда убивают и взрослых сук, чтобы играть с их щенками. Но собаки, как и волки, без вожака жить не могут. Они считают своим вожаком кого-нибудь из людей. Нашими собаками командует Перо Ястреба - он вырастил много щенков, и они слушаются его, а вслед за ними и все остальные. Хорошо, что Перо не погиб.
- Ну, вот видишь! Когда-то Люди дрались с собаками из-за пищи, а потом как-то смогли договориться и живут вместе. И всем хорошо - тем и этим. Неужели нельзя так с хьюггами?
- О, Семхон! У тебя нет памяти, но ум твой на месте! Подумай о том, что говоришь, когда произносишь слова "хьюгг" и "человек"! Никто ведь не называет их животными, то есть существами с другой внутренней сущностью. Они ведь не животные, они - НЕлюди. В том и беда, что их внутренняя сущность такая же, как у нас, но она как бы перевернута, обращена спиной, вывернута наизнанку. Как огонь не может гореть в воде, так и Люди не могут жить вместе с нeлюдями.
- Хорошо, допустим, что это так. А почему нельзя договориться, условиться не нападать друг на друга? Вы же воюете даже не из-за еды, а… непонятно из-за чего. Неужели Люди не смогут обойтись без скальпов хьюггов, а те - без человеческих голов?
- Как это?! Хотя мысль интересная… - Старик опять надолго задумался. Потом покачал головой: - Нет, пожалуй, обойтись не смогут. А если смогут, то будет еще хуже.
- Но почему?
- Воин должен сражаться, убивать врагов, правильно? Без врагов нет и воинов. Но воинов не может не быть, пока живет Племя. Если мужчины не смогут больше снимать скальпы с хьюггов, значит, им придется убивать воинов других Племен. Повод найдется всегда - так было не раз. Нет уж, пусть все будет по-старому…
Теперь задумался Семен. Все было логично, просто и… безвыходно. По крайней мере, сейчас в голову ему ничего не лезло. Он решил оставить этот вопрос на потом и спросил:
- Ты же видел бой, старик? Почему все сражались так странно? Вот, скажем, хьюгги. Их было больше. Они вполне могли сначала прикончить всех воинов-лоуринов, а потом заняться нашим лагерем. Вместо этого они, по сути, дали себя перебить в поединках. Что стоило им напасть вдвоем-втроем на Бизона и сразу убить его? А потом спокойно добить остальных воинов?
А наши? Я видел, как погибал Желтое Копье. Перо был рядом - и не помог ему. Когда я дрался с последним хьюггом… Я же чуть не погиб, а они были рядом и не помогли. Разве это правильно?
- Мне странно слышать твои вопросы, Семхон. Почему дождь падает с неба, а не из-под земли? Почему вода мокрая, а огонь горячий? Наверное, потому, что так устроен Средний мир! Как воин может разделить с кем-то свою победу? Или поражение? Бизон считает тебя своим другом - как он смог бы смотреть тебе в глаза, если бы убил врага, с которым ты сражался?!
- Понятно… А если бы я помог кому-то одолеть противника, то это было бы смертельной обидой, да?
- Думаю, тебя бы простили - ты же еще не воин. Но тебе придется им стать и ты должен научиться убивать и снимать скальпы.
"Черт, - подумал Семен, - все у них шиворот-навыворот! Вместо того чтобы… Хотя с другой стороны… Следует ли считать военное искусство достижением цивилизации? Может быть, не им у нас, а нам у них следует поучиться? Да, снятие скальпа, с нашей точки зрения, выглядит некрасиво и жестоко. Покажи эту процедуру крупным планом по телевизору, и народ будет плеваться. Зато тот же народ с восторгом смотрит общий план какого-нибудь сражения, когда наступающие цепи противника перемалываются артиллерийским и пулеметным огнем, - это выглядит эффектно! Может быть, следует пожалеть о том, что наша цивилизация утратила традицию снятия скальпов? Вот, к примеру, отдал ты команду: "Батарея, огонь!" А потом пойди и оскальпируй тех, кто погиб под твоими снарядами. И сдай трофеи тому генералу, который отдал тебе приказ. Только пусть он их носит в связках поверх мундира. Или передаст главнокомандующему - пусть тот носит. И так во всех армиях. Может быть, тогда бы уменьшилось количество нулей в цифрах потерь, а?"
Глава 13
Коричнево-желтая бурда в ямах тихо булькала и шкворчала, распространяя отвратительный запах и привлекая любопытных женщин и тучи мух. Женщины, впрочем, интерес быстро утратили - мало ли что может вонять под слоем веток и шкур. Странно только, что новый мужчина устроил помойку так близко от своего жилища.
На сей раз рябина была переспелой, мягкой и сахаристой. Часть ягод прямо на ветках поклевали птицы, а многие, кажется, начали бродить еще не будучи сорванными. Кроме того, в каждую яму Семен всыпал литр-полтора спелой голубики, которая, как известно, бродит не хуже рябины и может использоваться в качестве дрожжей. Сначала Семен дважды в день снимал "крышки" и перемешивал содержимое. Когда процесс брожения разгулялся вовсю, он перестал этим заниматься - и так сойдет. Тем более что каждое вскрытие добавляло в продукт пригоршни дохлых мух, которых Семен даже не пытался вылавливать. Оставалось неясным, откуда вокруг ям столько трупов этих насекомых - они специально из вредности прилетают сюда дохнуть или откидывают лапы, попробовав содержимое?
Была еще слабая надежда, что в связи с бурными событиями последних дней заказчики забудут о "волшебном" напитке, но она не сбылась: Семен, как всегда, неправильно расставил акценты. По сравнению с предстоящей возможностью попробовать новый дурман битва с хьюггами, унесшая жизни трети взрослых мужчин, выглядела сущей мелочью.
- Ну, как там оно? - поинтересовался при случае Кижуч.
- Что-то медленно ты колдуешь, - заметил оказавшийся рядом Горностай. - Обычно все эти магические штучки долго не держатся - их сразу надо использовать, а то колдовство выдыхается.
- У меня не выдохнется, - заверил Семен. - А много надо? На весь Род, что ли?
Старейшины призадумались:
- С одной стороны… - сказал Кижуч.
- Но с другой стороны… - возразил Горностай.
- К тому же Луна неполна…
- Но Хвост Оленя уже высоко над горизонтом…
- Послушайте, - прервал их Семен, сделав вид, что ему вот прямо сейчас пришла в голову гениальная идея, - а что, если мы, так сказать, посидим в узком кругу? Напитка попробуем, поговорим, пару заклинаний сотворим, а? Тем более что и Луна, сами понимаете, да и Хвост…
- А что, - сказал Кижуч, - в этом что-то есть.
- Надо подумать, - признал Горностай. - Так что ты не тяни, Семхон.
- Подготовка почти закончена, - заверил Семен. - На днях приступаю. Мне будет помогать Сухая Ветка, а больше никто не должен и близко подходить.
- Не подойдут, - пообещали старейшины, - можешь не беспокоиться.
Процесс перегонки занял три дня - Семен решил переработать всю имеющуюся бурду, а излишки самогона припрятать на черный день. Как там у Галича? "Хоть и плохонькая, но все же валюта…" Не испытывая почему-то мук совести, он пошел на эксплуатацию женского труда - обучил Ветку обращению с самогонным аппаратом. Оказалось, что, не имея ни малейшего представления о химии процесса, она может выдерживать технологический режим с удивительной точностью. Непонятно, как она умудрялась это делать, но продукт у нее в каждой порции получался почти одинаковым по цвету, запаху и крепости. Впрочем, пробовать самой Семен не разрешал, но хвалить не забывал:
- Наверное, твои потомки женского пола будут хохлушками.
- Правда? - радовалась девушка. - А кто это такие?
Семен, конечно, хотел бы надеяться на лучшее, но готовиться решил к худшему - эту гадость ему тоже придется пить. Значит, надо… Сколько ни рылся он в памяти, вспомнить смог только два внятных способа очистки самогона: вторичная перегонка и уголь. От повторной перегонки он отказался сразу - не та техника, от продукта ничего не останется. Что уголь является хорошим сорбентом, всем известно со школы, а вот что такое этот самый сорбент и как им пользоваться, помнят, наверное, не многие. Семен вспомнить тоже не смог: то ли его поврежденная память приходила в норму, то ли он этого просто никогда и не знал. Поэтому он решил действовать исходя из общей логики: истолочь древесный уголь и процедить сквозь него полученный продукт.