- Юля, можно задать вам вопрос вне служебной плоскости? Вы лично одобряете грядущую агрессию против сербов?
Фрау Шуман едва заметно вздрогнула, но, быстро взяв себя в руки, сухо произнесла:
- Господин Молнар, я работаю на правительство Федеративной Республики. Если канцлер посчитал нужным участвовать в умиротворении Косова, в защите подвергающихся геноциду албанцев - я обязана выполнять свою работу.
- Юля, но ведь и вы, и я имеем доступ к реальной информации. И вы, и я знаем, что никакого геноцида, на самом деле, нет. Что все это хорошо срежиссированная кампания, целью которой является прекращение де-факто независимости Югославии. И что ложь, помноженная на миллион, все равно остается ложью.
Немка метнула в сторону старшего советника уничтожающий взгляд, но затем, взяв себя в руки, произнесла как можно более равнодушным тоном:
- Господин старший советник, мне нет дела до политической подоплёки всех этих событий. Моё руководство требует от меня безукоризненного выполнения моих служебных обязанностей - я, между прочим, как и вы, за это жалованье получаю. Раз уж нам с вами пришлось работать в этой сфере человеческой деятельности - весьма, признаюсь, далёкой от понятия чести и благородства - так давайте не строить из себя девушек из института благородных девиц. В конце концов, как гласит русская поговорка, с волками жить - по-волчьи выть.
Фрау Шуман замолчала, а затем, взглянув в глаза своему собеседнику, тихо добавила:
- Ференц, когда-то давно, тысячу лет назад, я готова была отдать все, что у меня тогда было, за то, чтобы один молодой человек сказал мне всего одно слово, которое я хотела услышать от него больше всего в жизни. Он мне его не сказал. После этого я спрятала свое сердце в самый глухой ящик самого дальнего шкафа, и надеюсь уберечь его там от мерзостей этого мира на как можно больший срок. Мне жаль сербов - но я не вижу для них выхода, кроме одного - смириться и идти под ярмо; наше или американское - это уж как получиться. Их все равно сломают - и они сами в этом виноваты. То, что русские пытаются им помочь - дело русских. Наше дело - предотвратить факт ввоза на вашу - а потом и на нашу - территории опасного оружия. За это нам и платят. А эмоции… иногда это слишком больно, дружище Ференц…
***
- Игорь, ты ни хера не понимаешь. Ну и что, что не будет возврата НДС? Да на хрен он вообще нужен? Чё ты в него упёрся?
- Блин, Саня, да ты чё, издеваешься? Двадцать процентов! Если мы официально вывезем эти твои пианины, то потом вернём пару косарей точно. Они тебе лишние? Мне - нет.
- Игорь, да мы же на курсе эти двадцать процентов дважды отобьём! Ну, вот смотри. На белорусские деньги по реальному курсу этот ящик - бэ-двадцать четыре - стоит двести десять долларов. Глянь прайс завода на валютную цену!
- Ну, глянул.
- Ну и что ты там увидел?
- Триста пятьдесят бачей.
- О! Если мы покупаем эту музыку за белорусские, а затем вдуваем за валюту, но проводим ее не как возврат валютной выручки - это, ясное дело, в убыток - а как бартерный контракт, то есть берем на эти баксы тот же сок или горошек - то прибыль у нас сто процентов!
- А если заловят?
- Ну кто, кто заловит? Кто будет что знать? Если ты сам не проболтаешься - все можно будет сделать тип-топ!
- Ладно, дай еще раз расклад.
- Берем двадцать семь пианин по двести десять баксов за штуку. Всего пять тысяч шестьсот семьдесят долларов. Так?
- Ну, так.
- Платим за оформление шестьдесят долларов, потом за сертификат, за сэмээрку, за книжку МДП, за всю остальную хрень - еще двести сорок баксов. Загруженная машина, таким образом, встает нам в пять тысяч девятьсот семьдесят. Грубо - шесть косарей.
- Ну.
- Хрен гну! Транспортные расходы - полторы штуки. Командировочные наши с тобой - еще косарь. Итого вся эта музыка в городе Будапеште будет стоить восемь тысяч четыреста семьдесят баксов, ну, если округляя - восемь с половиной штук. Я эти деньги возьму у одних ребят - эту же сумму им нужно будет и отдать потом. В Будапеште отдаем Яношу эти пианины по четыреста пятьдесят бакинских - на выходе двенадцать тысяч сто пятьдесят. Правильно?
- Ну, по ходу правильно.
- Откладываем в сторону пять тысяч - пусть это уже будет наша прибыль.
- Пусть.
- Закупаем на семь сто пятьдесят, которые у нас остаются для продолжения операции, где-то тридцать тысяч банок горошка - по двадцать четыре цента за банку.
- Закупаем.
- Ввозим его сюда на этой же фуре, то есть за транспорт мы уже проплатили - и продаем, не растамаживая, по тридцать центов за банку. Итого получаем двенадцать тысяч баксов.
- Так было ж больше!
- Блин, Игорь, ты что, вообще тупой? Пятерку уже отложили в сторону!
- А, ну да. Точно.
- Восемь с половиной тысяч отдаем тем ребятам, что мне дали бабки. Чистая прибыль до налогообложения составит три тысячи пятьсот долларов. Платим налоги, всякие отчисления, зарплату ты своей девочке отслюнишь на три месяца вперед - итого у тебя остается две тысячи сто баксов.
- О! А ты говорил - стопроцентная прибыль!
- Так оно и есть. Вложили реально восемь с половиной тысяч, вытащили семь сто. Ну, не стопроцентная, но девяносто - точно.
- Ладно, согласен. Уморил, блин.
Этот разговор происходил в середине февраля в офисе фирмы 'Авитекс', в городе Минске, и главными действующими лицами в нем были Одиссей - который убеждал своего собеседника принять участие в сделке - и Игорь Шешко, директор и хозяин вышеуказанной фирмы. Кроме двух яростно спорящих мужчин, в кабинете находилась смазливая девица, время от времени подливавшая им кофе, в иное же время исполняющая обязанности секретарши и - когда найдет охота - дежурной любовницы господина Шешко; она слушала спор и, как истинная женщина, не вмешивалась - но старательно вникала в суть проблемы, стараясь никак свой интерес не обозначать.
Шеф компании 'Авитекс' почесал затылок, затем спросил немного неуверенно:
- Короче, Саня, бабки на рояли ты где возьмешь? Всё ж восемь с половиной штук, сумма немаленькая…
- Возьму. Не твоя забота.
- Ладно. Хотя в августе ты, помниться, жаловался, что денег вообще ни копья - когда в Крым собирались.
- Тогда не было, а сейчас будет.
- Ну, добре, тогда держи реквизиты 'Авитекса', делай контракт - я потом кляксу шлепну.
- Я у тебя в офисе на выходных поработаю?
- А за телефон?
- Заплачу.
- Ну, тогда работай. Ладно, все, пятница, уже пять часов. Мы с Мариной убываем. Ты как, насчет выпить-закусить?
- Не, я пас. Хочу к понедельнику все более-менее четко подготовить.
- Ну, как знаешь. Если что - звони мне на мобильный. У Маринки подружка есть - ломовая телка! Ноги от ушей!
- Игорь, документы готовлю я?
- Ты, ты.
- Ну так дай мне их нормально подготовить. Хорошо?
- Лады, бывай.
С этими словами директор 'Авитекса' и его верная подруга покинули офис.
Дверь захлопнулась. Одиссей облегченно вздохнул - первая часть плана осуществилась. Фирма-прикрытие была найдена, согласие на участие ее во внешнеторговой сделке - от директора получено. Что ж, теперь надо подумать, как все это технически осуществить.
Вариант с использованием пианино для транспортировки нестандартного груза возник в мозгу у Одиссея еще в ту встречу с подполковником Левченко в Борисове. Что такое переносной зенитный ракетный комплекс - он знал, даже во времена службы в армии держал его пару раз на плече. А что такое пианино? Большой полированный ящик. В который эти комплексы можно положить - правда, пока чисто теоретически.
У него был коммерческий партнер в Будапеште - Янош Шепечек, заместитель директора фирмы 'Каринексум'. Когда-то давно, года три назад, он просил у Одиссея привезти - если будет такая возможность - пианино белорусского производства для обучения дочки музыке. Одиссей пианино доставил (правда, не без сложностей), а заодно обнаружил, что эти полированные ящики стоят в Венгрии очень неслабых денег. Правда, фаворитом продаж там были чешские музыкальные инструменты фирмы 'Петроф', изделия Борисовской фабрики музыкальных инструментов шли вторыми - но это не имело значения. Имел значение тот факт, что розничная цена одного пианино в музыкальном магазине на улице Бела Кирай в пересчете на доллары превышала тысячу. И это немало тогда изумило Одиссея.
Это нужно было использовать. Правда, прошло уже три года, ситуация могла и измениться - поэтому Одиссей в начале февраля запросил Яноша, сможет ли тот помочь реализовать партию пианино; тот подтвердил актуальность такой поставки (цены только выросли, теперь пианино в розницу стоило уже более тысячи двухсот долларов), немного подумал, но затем ответил довольно уклончиво - чувствовалось, что ему крайне нежелательно нести хоть какую-нибудь ответственность за столь специфический товар. Пришлось пообещать, что никаких жестких сроков оплаты белорусская сторона ни от него, ни от магазинов требовать не станет, а вот комиссионные посреднику - выплатит немедленно по отгрузке товара заказчику. От господина Шепечека требовалось совсем простая работа - найти два-три магазина музыкальных инструментов, договорится с ними о принятии товара на консигнацию - причем срок расчета покупатель ставил сам - и дело в шляпе! Одиссей был уверен, что на эти условия ушлый венгр согласится - так оно и случилось.
С белорусской фирмой-поставщиком дело вообще было простым. Нужна была компания маленькая, бедная, ранее на внешних рынках не работавшая. Искать долго не пришлось - старинный друг Одиссея, Игорь Шешко, в данный момент пребывал на грани банкротства, и предложение заняться экспортом музыкальных инструментов в Венгрию принял на 'ура'. Правда, пришлось довольно долго доказывать ему прибыльность этой операции - но, в конце концов, дело было улажено.
Значицца, так, как говорил капитан Жеглов - деньги на партию пианино в двадцать семь единиц (ровно столько входило в стандартную фуру) - пять тысяч шестьсот семьдесят долларов - у него были - он относительно выгодно (то есть без больших убытков) реализовал партию сантехнического оборудования, привезенного из Москвы (за исключением восьми 'фитингов'). То есть купить пианино он мог уже завтра. Теоретически.
Тридцать тысяч долларов, выданных ему подполковником Левченко, понадобятся ему на втором этапе - ведь, на самом деле, никто в Будапеште фирме 'Авитекс' сразу за пианино деньги не отдаст; дай Бог, если магазины рассчитаются в течении полугода. Стало быть, обеспечение выручки от продажи всей партии музыкальных инструментов ляжет на бюджет Конторы. Двенадцать тысяч сто пятьдесят долларов ему придется достать из шляпы и объявить Игорю, что эти деньги заплатили ему покупатели музыкальных инструментов. До этого еще придется понести расходы на транспорт и командировочные, плюс долларов пятьсот комиссионных надо будет сразу же по приезде выплатить господину Яношу Шепечеку - чтобы работал энергичнее. Всего, стало быть, из кассы надо изъять пятнадцать тысяч сто пятьдесят долларов, плюс на всякие непредвиденные расходы - триста пятьдесят бакинских. В Будапеште надо будет снять склад для двух нестандартных музыкальных инструментов, которые будут играть совсем другую музыку - стало быть, где-то еще тысячу долларов надо будет зарезервировать на это дело. Всего будет 'освоено', как любили раньше говорить строители, шестнадцать с половиной косарей, плюс пять тысяч шестьсот семьдесят, потраченных на пианино. Но, в конце концов, ведь, рано или поздно, но деньги за двадцать пять музыкальных инструментов когда-то же вернутся - если не случится ничего экстраординарного (он тут же постучал по столу)? Если реально отдать пианино по четыреста долларов (пятьдесят уйдут в 'фонд имени Яноша Шепечека'), то это, худо-бедно, но десятка. Плюс восемь с половиной тысяч - будет возврат якобы заемных средств у якобы знакомых хлопцев. То есть касса 'фирмы' Дмитрия Евгеньевича облегчится всего на каких-то три тысячи шестьсот семьдесят долларов - хм, будем надеяться, что его гонорар за эту ездку сможет довести расходы Конторы до десяти тысяч. Если ему еще понадобиться гонорар…
Одиссей сплюнул через левое плечо.
Так, теперь за работу. Надо подготовить контракт, но так, чтобы Игорь не заметил в нем одной крайне неприятной мелочи - что деньги за товар будут возвращаться по мере реализации оного. Может, сделать его на венгерском языке? Не пойдет, его надо будет регистрировать в нашей таможне, все равно заставят перевести на русский. Ладно, разберемся, и не такие бумажки штамповали…Интересно, если бы Герди увидела за этим занятием - одобрила ли бы? А если бы знала подлинную подоплеку этой 'экспортной сделки'? Ведь, между прочим, он, вместе со своими товарищами из Москвы, готовит ее стране изрядную бяку…
Ладно, отложим пока эти мысли в сторону. У нас в данный момент и так забот - полон рот. Стало быть, экспортный контракт на пианино, договор-поручение, контракт на поставку горошка. На два дня работы; Янош обещал в воскресенье быть в офисе, принять факс, подписать и выслать назад все договора. Стало быть, в понедельник можно будет ехать в Борисов, покупать злосчастные пианино; склад под них он уже нашел в Степянке, и чем этот склад хорош - в нем уже лежит партия 'фитингов', дожидающихся упаковки в эти самые пианино. Хозяин склада, старый цыган, в дела арендаторов не лезет, можно будет спокойно, не торопясь, демонтировать в двух пианино внутренности, оставив лишь полированный ящик - и загрузить его совсем другой начинкой. Которая, случись что, обеспечит его казенными харчами - причем по обе стороны границы, без разницы - лет на десять…. Да уж, перспектива грустная; тем больше поводов работать ювелирно!
Ну что ж, следующая неделя уйдет на подготовку, покупку инструментов, доставку их, оформление документов, поиск транспорта. Еще неделька - на загрузку и оформление в таможне. В принципе, где-то в начале марта можно и выдвигаться. Тем более - дела на Балканах, кажется, приближаются к своему закономерному финалу…
***
Да, балканская ситуация все больше и больше пахнет порохом… Восемнадцатого января в деревне Рачак были обнаружены тела сорока пяти мужчин-албанцев, убитых сербскими полицейскими… Ну-ну. Как тогда докладывал Таманец - на штатской одежде убитых не было ни одной дырки от пуль. То есть бесчеловечные сербы расстреляли ни в чем не повинных мирных селян, а потом, кряхтя от натуги, стали переодевать покойников в неповрежденную пулями одежду. Надо полагать, в надежде, что случайные свидетели подумают, что все сорок пять покойников ушли в мир иной из-за острой сердечной недостаточности. Те, что играют за черных, или вообще разучились работать, или полагали, что и так сойдет. Любая экспертиза, конечно, докажет, что убитые - комбатанты (по характерным синякам на правом плече, по остаткам пороховой гари на пальцах, и еще по десятку признаков), и что убиты они в бою; но разве кому-нибудь на той стороне нужна экспертиза? Нахрена эта ерунда, когда вся мировая печать в их руках! При таких исходных любая, даже такая топорная работа, сойдет за первый сорт.
Двадцатого января югославская Скупщина попросила у России военной поддержки. Эх, ребята, да не смешите вы хоть своих избирателей! Никто вам сейчас не поможет, кроме вас самих. Побольше бы стойкости этим южным славянам…
Немцы весь январь-февраль пытались все же спрыгнуть с темы бомбардировок. Если, мол, и будем участвовать, то лишь для эвакуации международных наблюдателей. Бомбить - ни-ни! Хотят остаться чистенькими; понятное дело, у них сурьезный интерес в Черногории и Сербии, им сербская кровь на руках не нужна. Американцы надеются на мусульман и поэтому сербскую кровь пролить не бояться. Что ж, вольному воля…
До конца января сербы в Косово сражались с переменным результатом, но в первых числах февраля их успехи стали более чем очевидны. Сербская армия очистила от отрядов УЧК местность вокруг магистрали Приштина-Белград, старательно зачистила север Косова. В этих условиях наши оппоненты под угрозой немедленного начала бомбардировок заставили югов сесть за стол переговоров с шептарами в Рамбуйе. Шестого февраля переговоры начались. И ведь кто-то всерьез рассчитывал, что таким путем можно достичь мира! Есть еще наивные люди на планете Земля…
Ладно, в целом обстановка ясна. Бомбить будут в любом случае - не зря четырнадцатого февраля Госдеп объявил, что в случае неудачи переговоров решение о нанесении бомбового удара будет принято автоматически. Неудача переговоров запрограммирована - тем, которые играют за черных, надо лишь сделать так, чтобы ответственными за эту неудачу стали юги. Дело несложное - надо лишь настропалить соответствующим образом своих вассалов. Настропалят, это недолго.
Левченко откинулся на спинку кресла, потянулся. Оборудование Румянцева доставлено полностью и уже размещено по заранее запланированным районам. Вчера, четвертого марта, провели пробный сеанс связи - все работает, как часы. Есть, правда, некоторые вопросы с одним из высокочастотных генераторов. Его поставили в Любляне, в домике на окраине. Кто ж мог знать, что раньше этот домишко использовался в качестве наркопритона! Нагрянувшая с профилактическим рейдом полиция была немало изумлена, увидев вместо дюжины нариков с потухшими глазами - двух серьезных мужиков, деловито устанавливающих здоровый железный шкаф с кучей выводов, тумблеров, кнопок и прочей ерунды. Хорошо, легенду ребята отработали досконально - иначе не отмазались бы. В целом, кроме люблянского генератора, все оборудование установлено и приведено в состояние полной готовности. Послезавтра и он, болезный, начнет давать на пульте в закарпатской деревеньке свой пунктир.
Интересно, что там у Одиссея? Вроде числа восьмого собирался в путь - во всяком случае, позвонил давеча на оговоренный номер и сказал, что готов купить восемьдесят три килограмма телятины. Восьмого третьего… Ну, дай ему Бог удачи!
Люди Крапивина обживаются. Шестеро недалеко от Авиано, двое - на самом юге, в Бари. Еще четверо - на всякий случай - гужуются в Мюнхене. Вроде все в порядке?