***
В кабинете подполковника Крапивина стояла тяжелая, напряженная тишина. Трое офицеров, сидящих у стола, молчали, изредка бросая осторожные взгляды на хозяина кабинета, безучастно глядевшего в окно.
- Второй час пошел. Не будет звонка. - Прервал затянувшееся молчание подполковник Загородний.
- Сплюнь! Пока от Попутчика нет подтверждения - сообщение Горца можно принять лишь наполовину. - Попытался изобразить оптимизм подполковник Румянцев.
- Да что там, все и так ясно. Надо извещать родных, ничего не поделаешь. И надо доложить генералу. - Подполковник Левченко протянул руку к трубке телефона.
- Нет! Подождем еще звонка. Я не верю, что это могло произойти! Я с Таманцем под Кандагаром трое суток блокпост держал - вдвоем, сопливыми лейтенантами! Не может он погибнуть! - Крапивин попытался отстранить руку заместителя начальника Управления от телефона, но потом махнул рукой: - А, ладно, докладывайте! Все равно, пока его труп не увижу - не поверю!
Левченко снял трубку, набрал трехзначный номер, и, прокашлявшись, доложил:
- Товарищ генерал, скверные вести из Триеста. Час назад отзвонился один из людей Горца - херовые дела у нас там.
В трубке раздался недовольный баритон Калюжного:
- А когда они были хорошими? Докладывай!
- Вчера, третьего апреля, во время перестрелки с портовой полицией погиб подполковник Миша Тамбовцев - Таманец. С ним погиб Момчило Чурчич, его стрелок, человек Митровича.
Минут пять трубка молчала. Затем генерал, тяжело вздохнув, проговорил:
- Зайди. Кто там еще рядом?
- Все. Загородний, Румянцев, Крапивин.
- Пусть все поднимаются.
- Есть.
В кабинете генерала было густо накурено - пепельница была переполнена окурками, и в руке Калюжный держал зажженную сигарету. Что-то подсказывало Левченко, что ничего хорошего он сегодня от шефа не услышит.
- Значит, говоришь, в перестрелке с полицией. А что ж он стрелял?
- Они вчера вышли в море на закате. Произвели пуск по идущему на бомбардировку итальянскому 'торнадо'. Попадание было зафиксировано нашим спутником, но экипаж смог выровнять самолет, сбросить боекомплект в море и посадить машину на аварийную, на брюхо, на аэродроме близ Триеста. Катер Таманца был идентифицирован, за ним в погоню вышли три катера береговой охраны. Таманец и его стрелок добрались до портового волнолома, и там приняли бой. Оба погибли.
- Откуда сведения?
- Росетти сообщил Митровичу, а тот Горцу; человек Горца отзвонился нам из Белграда.
- Кто-нибудь ещё подтверждает факт гибели Таманца?
- Еще нет. Ждем вестей от Попутчика - он как раз сейчас в Триесте.
Генерал покачал головой.
- Не ждите. РАИ передало в экстренном выпуске полчаса назад - и трупы даже показали. И наших ребят, и полицейских. Версия для народа - наркокурьеры. Показали их катер, пакетики с каким-то белым порошком…. В общем, девятый в нашем списке появился. Подполковник Тамбовцев. Прошу товарищей офицеров встать.
Все встали, на минуту в кабинете генерала воцарилось скорбное молчание.
- Прошу садится. Дмитрий Германович, доложи о работе своего железа.
- Работает штатно. Тридцать первого марта крылатая ракета, выпущенная с крейсера 'Тикондерога', упала в Македонии. Второго апреля ракета, выпущенная с подводной лодки, упала в Болгарии. Третьего две ракеты, выпущенные с истребителя-бомбардировщика 'Томкэт', взорвались вблизи Тираны. Всего на сегодняшний день выведено с траектории восемнадцать крылатых ракет и четыре с лазерным наведением - это из двухсот шести пусков.
- Мало!
- Мало. Завтра вводим в дело второй эшелон.
- Что по сбою связи для авиации?
- Американцы и британцы оказались нечувствительны. Правда, англичане из-за сбоя системы управления потеряли один 'Харриер' - у него отключилась вся бортовая электроника прямо при посадке на авианосец, он рухнул, не долетев до посадочной палубы метров двадцать, пилота чудом спасли - но в основном их экипажи ведут себя при сбое связи образцово. Ничего не могу сказать, молодчаги. Мы наглушняк рубим их связь и систему ориентирования - они тут же на ручном дублируются и продолжают идти на цель. Правда, если удается сделать им бяку уже над сушей - сбрасывают бомбы чёрт те куда, не целясь - но в целом против англо-саксов наше импульсное оружие слабовато. Зато итальянцы молодцы! При первом же намеке на сбой системы - тут же сбрасывают боекомплект в море и уходят на базу. Двадцать три случая за десять дней! Французы тоже трижды сбрасывали бомбы в Адриатику - но их и мало летает.
- А что у тебя, Крапивин?
- Всего на сегодняшний день осуществлено три пуска. Первый - из окрестностей Реджо-дель-Марко; промах. Второй - с катера вблизи далматинского побережья. Стрелял Янко Дукелич, страховал человек Горца, из тех, что из Израиля, кличка Маккавей. Сбит истребитель Ф-16, в грузу, американцы официально через СиЭнЭн признали факт потери; пилот погиб. Третий - подполковник Тамбовцев. Тяжело поврежден бомбардировщик 'торнадо', восстановлению не подлежит; экипаж остался цел. Мы потеряли двоих.
- Ясно. Левченко, как думаешь, еще пуски актуальны?
- Думаю, более чем. У нас еще пять труб, это минимум - три самолета. И я думаю, надо нам найти что-нибудь посерьезней фронтовых истребителей. Для них у нас уже есть специальное предложение, как пишут в универмагах. Нам удалось через Гнедича переправить в Варну двадцать ПЗРК 'Игла' - если все пройдет штатно, они через неделю окажутся в руках сербов. Правда, у них и так хватает средств ПВО, управление у них хромает. При налетах на Нови-Сад сорок процентов пусков ракет произошли уже после ухода бомбардировщиков из зоны досягаемости.
- Так, Румянцев. Давай усиль работу по сбою системы наведения ракет. Сколько у тебя сейчас машинок в деле?
- Двенадцать. И еще двенадцать пойдет в дело завтра.
- А всего ты перебросил сорок восемь.
- Ну да, двойной комплект.
- Вот и чудненько. Давай-ка сделай так, чтобы к двадцать пятому у тебя работали все машины. Сможешь?
- Все - нет. Но тридцать восемь-сорок - будут. И пять генераторов.
- А шестой?
- Капут. Случилось короткое замыкание - сети в этой Любляне старенькие - и домик вместе с генератором сгорел на хрен.
- Ясно. Ладно, с этим все понятно. Твои там, в Закарпатье, еще не спились?
- С чего бы это?
- А с того, что вино там дешевое и девчата гарны. Ты их контролируешь?
- Да им не до вина и девчат. Работа идет полным ходом, надо ежесекундно аппаратуру контролировать! Какие там пьянки…
- Ясно. Ну ладно, ступай.
Когда Румянцев вышел, генерал обратился к Крапивину:
- Вот что, Владимир Николаевич. Надо бы тебе к жене подполковника Тамбовцева съездить. Ты его старый товарищ, тебе и горькую весть нести. У него двое?
- Двое. Сын девятый класс заканчивает, дочка - четвертый.
- Ну вот, отвезешь, сколько там положено, денег, посидишь с женой, помянешь. На завтра я тебя от службы освобождаю.
- Есть.
- Я сейчас распоряжусь насчет денег, тебе Левченко их принесет. Ну, ступай, и не думай даже раскисать. Как мне одна удивительная женщина говорила - офицер не имеет права уклоняться от опасностей, честь офицерская ему этого не позволяет. Твой Таманец погиб в бою?
- Да.
- Знаешь, это для мужчины, на самом деле - самая лучшая смерть. Эх, поговорить бы тебе с Екатериной свет Ивановной! Ну да ладно, ступай, ступай.
- Теперь с тобой, Загородний. Доставку приборов, как я понимаю, ты завалил? Люди хоть целы?
- Целы. И странные вещи рассказывают, товарищ генерал!
- А именно?
- Прихватили их уже в Венгрии. В городе… - подполковник Загородний задумался, почесал затылок. - О! Вспомнил! Капошвар! Причем границу они прошли легко, а уже в Венгрии напоролись. Правда, они самые ценные приборы - аппаратуру распознавания 'свой-чужой' - еще до ареста через Ди-Эйч-Эл в Варшаву отправили, но все равно - в их 'транспортере' всякого хлама лежало немеряно.
В общем, прихватили их, и стали контрабанду шить. А потом особо ушлые полицаи вскрыли обивку дверей и нашли документы немецких летчиков, что в первую ночь были сбиты. В общем, ребята изрядно трухнули.
Ребят отправили в Будапешт. Думали они, что все, кердык им наступил. По дороге им сопровождающие страшных ужасов наговорили про место, куда их везут, и про человека, который их колоть будет. Дескать, кошмарный тип Ференц Молнар будет им кожу срезать и солью живое мясо посыпать. Типа, он этому еще со времен социализма обучен, и к нему самых несговорчивых возят.
Но в Будапеште какая-то девица по фамилии Шуман, немка, сотрудница БНД - пацаны клянутся, что лет двадцати пяти, не больше - велела их отпустить!
- То есть как велела? Они за кем числились?
- Официально - за капошварской полицией. Обвинение им собиралась предъявить таможня. Но обошлось - сегодня они уже дома оказались.
- Что-то подозрительно легко их отпустили, тебе не кажется, Загородний?
- Согласен. Но факт остается фактом - нашим людям удалось выскользнуть. Второго днем их освободили, они сразу на машину - и через Захонь и Закарпатье - на Львов, оттуда - на Брест. Сегодня утром прибыли с корабля на бал.
- Почему на бал?
- Да так, у Вишневского у жены день рождения.
- Как, ты говоришь, фамилия той девахи, что их отпустила?
- Фамилия у нее Шуман, и она немка.
- Ясно. Ладно, ребят своих поздравь, выплати, сколько там положено. Когда системы опознавания получим?
- Ну, завтра-послезавтра Тадеуш их получит, пока через границу перевезет - думаю, где-то десятого.
- Добро. Ладно, иди, не мешай работать.
Загородний вышел. Генерал прошелся по кабинету, докурил, затушил окурок - с трудом, ибо его товарищами была уже доверху забита вся пепельница.
- Так, Левченко. Первое - сходишь к Маслову, получишь на вдову Тамбовцева деньги.
- Есть!
- Но есть еще и второе. Я тебе расскажу забавный анекдотец. А ты послушай.
Ребят Загороднего отпустила некая молодая немка, распоряжающаяся в кабинете старшего советника Ференца Молнара, как в своем собственном. За восемь месяцев до этого некая молодая особа охмуряла нашего общего знакомца, генерала Третьякова, известного тебе как гражданин Викторов, во вроцлавском ночном клубе 'Счастливая семерка', и между делом сообщила ему о том, что в нашей конторе протечка. В обоих случаях эта молодая особа - сотрудница ведомства федерального канцлера. В первом случае нам ее фамилия неизвестна, во втором она проходит у нас под фамилией Шуман. Что-то мне подсказывает, что симпатия нашего Одиссея, Герда Кригер, девушка, предупредившая акулу банковского бизнеса герра Викторова, и некая госпожа Шуман, сотрудница БНД, командующая в венгерском ЧК, как у себя на кухне - одно и тоже лицо.
- Ну, это ж очевидно.
- Положим. Но вот что мне сегодня доложил товарищ подполковник Гончаров. Есть у него на связи некий Кальман Лошонци, бывший сотрудник венгерского чека, еще того, социалистического. В девяносто первом его, сам понимаешь, с этой работы поперли, и работает этот Кальман нынче на автомойке - больше никуда таких, из 'бывших', не берут. И связь-то с ним Гончаров поддерживал все больше из соображений благотворительности - никакого толка от этого Кальмана, как ты можешь догадываться, нынче не добиться. И никогда меня Гончаров новостями от этого Кальмана не радовал - кроме сегодняшнего утра.
Пришел он ко мне в девять утра и, отсвечивая своей дурацкой лысиной - кстати, ты не знаешь, долго он еще этой своей прической мои нервы будет испытывать, скинхед-перестарок? - сообщает: его агент сегодня ночью звонил на его оперативный в Бухаресте и сообщил нечто, что он, Гончаров, считает сообщением чрезвычайной важности. А именно - старый сослуживец этого Кальмана, некто старший советник Ференц Молнар, по странной прихоти судьбы продолжающий нести службу по обороне государственной безопасности Венгрии - вчера поздно вечером прибыл на мойку, где трудится вышеназванный Кальман. И в разговоре дважды произнес одну фамилию; причем даже со званием. И знаешь, что это была за фамилия?
- Товарищ генерал, не интригуйте!
- И не думаю. Так вот, Ференц Молнар посчитал нужным сообщить Кальману Лошонци, что есть в мире некий полковник Чернолуцкий, и что оному полковнику Чернолуцкому этот самый Ференц желает всяческих благ и преференций.
- Молнар в курсе, что Лошонци - наш человек?
- Думаю, да. Вернее, уверен.
- А за день до этого в кабинете у этого Ференца Молнара некая фрау Шуман странным образом освобождает наших ребят…
- И что-то мне подсказывает, что именно фрау Шуман и попросила господина старшего советника Молнара довести эту информацию до наших ушей.
- А это не запланированный слив?
- Не думаю. Вернее, уверен, что нет. Фрау Шуман решила действовать на свой собственный страх и риск.
- Значит, Чернолуцкий?
- Значит, Чернолуцкий.
Подполковник Левченко хмуро глянул на своего начальника.
- Что ж ему не хватало? Ведь и жалованье получает вдвое выше, чем в войсках, и службой не обременен… Что ему не хватало?
Генерал Калюжный развёл руками.
- А денег, мил человек. Наш товарищ полковник имеет на содержании одну милую барышню двадцати шести лет от роду. И живет эта барышня в уютной квартирке в Печатниках, какую ей оплачивает товарищ полковник, и ездит на новеньком 'Пежо', купленном этим же полковником.
- Когда вы начали собирать информацию о Чернолуцком?
- А сразу же и начал, когда товарищ генерал-лейтенант Третьяков нам с тобой в этом самом кабинете о нашей протечке и доложил. Володя Терской был у меня в феврале, много чего интересного рассказал. Как господин полковник Чернолуцкий не гнушался бакшиш с наших коммерсов получать, которые к нему за содействием обращались - у него ж картотека на всех немецких граждан, какие чуть выше плинтуса подросли. Как машину свою продал служебную - а оформил как угон. Много чего интересного…. Вот где-то с февраля и начал я Михал Василича подозревать в измене. И, как сегодня выясняется, не зря. Алчность - первая ступень к предательству, это ты, Левченко, на всю жизнь запомни. Начал дорогой полковник Чернолуцкий с мелких мошенств - а закончил большой изменой. Стало быть - туда ему и дорога.
- Так что, будем решать?
- Будем решать. Скажи Ведричу, чтобы организовал…. В общем, по его выбору. Что-нибудь простенькое, без изысков. Мой опыт подсказывает, что изыски в этом деле ведут к излишнему количеству свидетелей.
- Есть. А что с оставшимися трубами? Которые в Будапеште?
- Янош Фекете связь с Одиссеем держит?
- В том-то и дело, что нет. Снял Одиссей гарсоньерку в Обуде, напротив моста Эржебеты, дал нашему господину Фекете адрес склада, ключей второй комплект - и пропал.
- Янош ему, конечно, не звонил.
- Конечно, нет. Вы же знаете, мы стараемся…
- Знаю. Чтобы агенты и резиденты знали друг о друге как можно меньше и контакты между собой свели до самого критического минимума. Это ясно, это азы разведывательной работы. Ладно, адрес этой гарсоньерки у тебя есть? И номер Одиссея будапештский?
- Обижаете, товарищ генерал. Конечно, есть.
- Ну, вот и отлично. Когда Горец планирует быть в Будапеште?
- Послезавтра, шестого.
- Вот и чудненько. Пусть пересечется с Фекете и вместе с ним навестит наш заветный складик. Но заберет пусть не все трубы; с него и двух вполне достаточно, а на две оставшиеся есть у меня одна задумка.
- Не поделитесь, Максим Владимирович?
- Поделюсь. Как ты думаешь, когда немцы начнут боевые вылеты на Югославию со своей территории?
- Ну, до сегодняшнего дня они летали из Италии.
- А вот с завтрашнего начнут делать это из дома. О чем это говорит?
- О том, что обеспечение полетов нужно будет распространить на Венгрию?
- Совершенно верно. Ты об этом давеча и говорил, помнишь? Командование НАТО уже перебросило шесть разведывательных самолетов на Ферихедь, а в ближайшие дни туда же сядет КаЭс сто тридцать пятый. Знаешь, кто это?
- Заправщик.
- Совершенно верно. Здоровая такая туша, на тридцать тонн керосина - не считая собственного. И вот представь, что этого заправщика сбивают прямо над городом Будапештом. И падает он, к примеру, на здание парламента. Какова будет реакция венгерского общественного мнения на эту бяку, какую мы им состряпаем? При том, что мы это делать могем с чистой совестью - мы ведем войну, и в своем праве вражеские аэропланы сбивать там, где считаем нужным. Что подумает рядовой обыватель после этого громкого падения?
- И на хера нам эта НАТА?
- Абсолютно правильно. Сколько у Крапивина сейчас есть свободных людей? Незадействованных в операции?
- Не считая тех шестерых, что ждут труб в Италии - четверо. В Вене сидят, командировочные тратят.
- Они кто у нас?
- Из людей Митровича. Сербы. Студенты.
- Ну, вот ты и дай команду Крапивину, пусть этих стрелков с неоконченным высшим образованием отправит в Будапешт. Пусть пару пусков сделают из окрестностей столицы венгерского королевства.
- Есть!
- Две 'стрелы' пусть Горец заберет у Фекете и отвезет в Триест для использования непосредственно на театре. А две пусть Янош передаст стрелкам Митровича, когда те прибудут на место. Да, кстати, кого думаете координатором в Южной Европе вместо Таманца?
- Горца, конечно. Во-первых, он и стажировался при Таманце на эту работу, а, во-вторых, больше и некого. Сейчас людей отправлять туда чревато, есть опасность засветки.
- Ну вот, пусть Горец заберет две трубы и отправляется с Богом бить врага. Ещё одна пусковая установка у него в Триесте должна быть, то есть три пуска он вполне в состоянии организовать; тем более - люди у него есть, и люди, судя по всему, толковые. В наличии даже евреи… Хм, странные дела ныне творятся на земле… А в Будапеште пусть сербские студенты тоже постреляют немного, устроят небольшой такой, можно сказать, локальный, конец света. Мадьяры его вполне заслужили…