Садился какой-то 'Боинг', судя по ярко раскрашенному фюзеляжу - откуда-то из южных стран. Может быть, из Индии или Египта… На взлетную полосу выруливал наш Ту-154, но с иранским флагом на хвосте. Еще один самолет - неизвестной ему марки - явно готовился к старту, аэродромные тягачи тянули его от гармошки посадочного туннеля на полосу. И ничего бы в этот славный апрельский день не говорило бы об идущей на юге войне - если бы не хищно-злобные силуэты 'хокаев', чужой в этом гражданском аэропорту, серой, военной окраски. Они стояли тесной кучкой, и было непохоже, что кто-то из них собирается взлетать. Но это так только казалось. Возле них копошились механики, рослые - даже отсюда, за восемьсот метров от места событий, было понятно, что они рослые и здоровые - мужики в камуфляже носили что-то из двух армейских грузовиков в люк одного из разведчиков. Какие-то ящики. Рационы, что ли? Да ну, какие рационы! Им тут до югославской границы лететь полчаса, ну, может, минут сорок; хотя нет, действительно, вполне могут быть рационы питания - экипаж у 'хокая' шесть человек, и кружит этот летающий радар довольно долго. Так что пожрать в воздухе этим наводчикам убийц придется, и не раз. Но, похоже, к взлету готовится не только этот, загружаемый. У второго наземные специалисты стали стаскивать чехлы с моторов, из подъехавшего микроавтобуса вышли несколько человек в коротких летных куртках. Оп-па! Значит, судьба опять выбросила ему козырный туз - один из четырех самолетов радиолокационного обнаружения - причем, как он и думал, не тот, в который загружали ящики, а тот, у которого сняли с моторов чехлы - начал прогревать двигатели. Завыли винты, механики оттащили колодки от колес.
Минут десять двухмоторный уродец с нелепой тарелкой на горбу гонял двигатели на холостых - Одиссею уже показалось, что тот просто так, для профилактики, решил нагрузить движки - но нет, прогрев моторы, самолет начал потихоньку двигаться на взлетную полосу. Стало быть, ему тягач не нужен… Ну хорошо, дружище. Ты у нас и станешь первенцем!
Одиссей достал чехол, и, не торопясь, вытащил из него тубу с ракетой. Пятнадцать килограмм, даже меньше пуда…. Сколько, интересно, у нее взрывчатки в головной части? Хоть килограмм есть? Сможет он завалить этот 'хокай' - или только пощекочет ему моторчик? А-а, неважно. Важно теперь, как думал Пин перед сражением у ворот Мордора, не осрамиться. Вот и все. Пусть Юрка Блажевич увидит его выстрел, пусть порадуется, что отомщен. Хотя он был толстовец, мой Юрка… Ладно, не важно. Важно, что у него сейчас будет шанс провести свой собственный, персональный, можно сказать, бой с Люцифером, восшедшим на престол князя мира сего…. Как говорил Юрка? 'Грядет царствие Антихриста?' Оно уже пришло, мой старый друг. И если мы будем молча наблюдать за Князем тьмы, молча сносить буйство его подручных - то зачем мы тогда родились на этой Земле? Нет, Юра, Путь Праведных - не в смирении, не в уходе от мирской суеты! Ты был не прав, мой старый товарищ. Путь Праведных - это путь воина, смертным своим телом защищающего свой дом от напасти! Жаль, что я так и не смог поговорить с тобой, брат мой…
Серый уродец вышел на прямую и начал разгон. Хорошо, парень, хорошо…. Давай, набирай скорость. Через три минуты она тебе очень пригодиться!
Он снял крышки - переднюю и заднюю, бросив мимолетный взгляд на хищное рыльце ракеты, бликнувшее стеклянным глазком. Затем отключил предохранитель, перещёлкнув его в положение 'пуск'. Медленно положил трубу на плечо, и, развернувшись в сторону аэропорта, через визир прицела начал искать уже оторвавшийся от земли 'хокай'. Ага, вот он, голубчик! Торопиться, бродяга! Скорость у него сейчас километров триста с хвостиком, высоту набрал уже метров сорок - самое оно то! Теперь мы тебя, голубок, возьмем на прицел… Одиссей щелкнул тумблером - на панели загорелся красный глазок, система самонаведения ракеты начала поиск теплового следа взлетающего самолета. Сейчас загорится зеленый…. Сейчас…. Сейчас….Сейчас…. Есть!
Одиссей изо всей силы нажал на спусковой крючок.
Мощный, никогда им ранее не слышанный удар, затем, через долю секунды - гулкий выдох, ударившее, как казалось, прямо в лицо, пламя. На несколько секунд он ослеп и оглох, и лишь лежащая на плече труба, вдруг ставшая неожиданно легкой, подсказала ему, что пуск произведен.
Он ожидал, что все будет, как в кино - увы, действительность несколько отличалась от продукции Голливуда. Перед ним стояло пушистое облако ракетного следа, горький дым, забивший ему носоглотку, першил и мешал дыханию. Он не увидел, куда ушла его ракета, но через пять или шесть секунд это уже не имело никакого значения.
Гр-р-р-ах! - раздался впереди жуткий грохот, чем-то напоминающий шум от падения полутора десятков листов металлической кровли с крыши двенадцатиэтажного дома; там, где только что в воздух поднимался разведывательный самолет, образовалось неправильной формы густое облако странных фиолетово-розовых цветов. Облако смерти…. А все же красиво, черт возьми!
Одиссей все еще продолжал стоять у своей машины, держа в руках пустой футляр от ракеты - когда к нему, прямо по полю, сминая по пути жалкие оградки, от запасных ворот аэропорта помчалось три устрашающего вида 'хаммера'.
Бежать было поздно. Да и бессмысленно - разве сможет он уйти на своем 'опеле-вектра' от этих монстров? В конце концов, он сделал свое дело - похоже, 'хокай' получил-таки ракету в брюхо - и теперь можно, не торопясь, спокойно умереть. У него есть оружие, он солдат, выполнивший приказ - что ему еще надо?
Одиссей бросил пустой и уже бесполезный пенал, нырнул в машину, из-под водительского сиденья достал свой до боли знакомый 'стечкин'. Ну вот, дружок, ты и отъездил со мной - зря, что ли, я упаковал тебя вместе с трубами еще в Минске? Не знаю, где теперь тебе назначат место успокоения - но перед тем, как стать 'вещдоком', а затем пойти в переплавку, мы с тобой еще постреляем. Постреляем? А то! Вижу, что хочешь.
Одиссей примостился между открытой дверью и кузовом 'опеля', перевел флажок предохранителя на автоматический огонь, и, когда первый 'хаммер' приблизился к нему на расстояние метров в сто - положив ствол 'стечкина' на изгиб левой руки (в каком это фильме он видел такой вариант стрельбы? Не вспомнить. Кажется, про революцию…), он выпустил очередь из десятка патронов по этой немаленькой цели.
Кажись, попал. Брызнуло стекло, звонким хлопком лопнул рефлектор правой фары. 'Хаммер' дернулся, как кабан-подранок, и остановился. Из него высыпало трое в пятнисто-зеленом камуфляже; один из них, вскинув винтовку, застыл у раскрытой двери джипа, двое других, пригнувшись, зигзагами побежали прямо к нему.
Патронов осталось всего с десяток. Одиссей перевел предохранитель на одиночный, и, тщательно прицелившись, трижды выстрелил в ближнего к нему бегуна. Попал? Хрен там! Бегун просто ухнул с размаху в какую-то яму и на мгновение затаился.
А-а-а! Что-то раскаленное, тяжелое, неуклюжее - ударило его в грудь. Еще, еще! Небо закрутилось, пошло винтом, вдруг покачнулось и исчезло…. Еще шесть патронов! У него же еще есть шесть патронов! Что же рука не хочет слушаться? Горячо, горячо! Зачем они льют кипяток ему на грудь? Это же больно, они что, не понимают? Уберите черную пелену! У него еще есть шесть патронов! Он еще может вести бой!
Тяжелая черная вата огромным комом обрушилась на его лицо. Что же руки не слушаются?! Мама…
Глава шестая
- Почему он не успел уехать? Кто мне ответит на этот вопрос? Левченко, как такое могло произойти? - Генерал Калюжный, нахмурясь, посмотрел на своего заместителя.
- Роковое стечение обстоятельств, Максим Владимирович. В момент выстрела у охраны стоянки американских самолетов была пересменка, как раз шла проверка исправности дежурных патрульных машин. Они увидели выстрел - не увидеть его невозможно - и мгновенно бросились к месту пуска. Благо, машины у них были, как говориться, под парами. Это известно из сообщения Гёзы Надя, агента Яноша - он работает в аэропорту старшим смены носильщиков. Также известно, что Одиссей арестован, находится в тюремной больнице. Тюрьма - это следственный изолятор МВД в районе Андялфёльд. - За прошедшие с момента ареста Одиссея двенадцать дней это было все, что смогли разузнать его информаторы. Мало, крайне мало! Но это был максимум возможного, и Левченко это отчетливо понимал.
- Американцы признали факт гибели своего самолета в аэропорту Ферихедь? - уже немного спокойнее спросил Калюжный.
- Двенадцатого их пресс-аташе в Брюсселе сообщил, что в будапештском аэропорту совершил вынужденную посадку самолет дальнего радиолокационного обнаружения. Два члена экипажа ранены.
- А в реальности? Нахрена мы держим в Венгрии агентурную сеть из полутора десятков человек, платим им зарплату - если ничего не знаем?
- Ну почему же ничего? Конечно, свидетелей крушения 'хокая' мы, к сожалению, не можем опросить, но тот факт, что двенадцатого в аэропорту американцы грузили в транспортный 'геркулес' четыре ящика размерами два метра на метр - нам известен. Также нам известно, что в военном госпитале по улице Баттяни в данный момент находятся на излечении два американских летчика. Также нам известно, что в течении шести часов одиннадцатого апреля вторая взлетно-посадочная полоса аэропорта Ферихедь не принимала и не отправляла воздушные суда.
- Что мадьяры?
- Министр обороны Янош Сабо исключил использование территории Венгрии для наземной операции НАТО против Югославии. Заявление было сделано девятнадцатого числа.
- Что ж, значит, подействовало… Ладно, что мы можем сделать для Одиссея?
Левченко развёл руками.
- Пока - не очень много. Мы перевели пять тысяч долларов из Загреба Кальману Лошонци - с поручением нанять толкового адвоката. Плюс к этому Фекете сейчас ищет выходы на следователя, который ведет это дело. Нам еще повезло, что Одиссей находится под юрисдикцией мадьяр - во время перестрелки он не задел ни одного из американских морских пехотинцев, и те, что играют за черных, не могут ему предъявить обвинения в убийстве или покушении на убийство американского военнослужащего. Если бы попал - хана, его бы мадьяры сдали с песнями.
Генерал удовлетворённо хмыкнул.
- Хоть одна хорошая новость. Ладно, надо будет поспрошать Володю Терского, он наверняка получше осведомлен. Что вообще в Югославии?
- Дело идет к концу.
- Это ты мне не объясняй. Ты мне расскажи, как сработала наша техника?
- Генераторы импульса надо будет доработать. Румянцев уже готовит техническое задание заводу. Помехи для системы Джи Пи Эс мы можем ставить весьма эффективные, только надо будет немного изменить диапазон излучения. По ПЗРК - у нас есть предложения для Тулы. По изменению баланса дальность действия - мощность боеголовки. Мы хотим, чтобы они разработали систему для действия на ограниченных расстояниях - до полутора километров - но с усиленной боевой частью. Фугасный эффект боеголовки 'стрелы' маловат. Из семи пусков только три окончились падением самолета. В двух случаях целям удалось уцелеть. И мы не знаем достоверно, что произошло одиннадцатого апреля в аэропорту Будапешта. Но, думаю, это - всего лишь вопрос времени.
На сегодняшний момент мы имеем в распоряжении останки шести самолетов, сбитых над Югославией и Сербской Краиной в Боснии. Системы опознавания 'свой-чужой', системы автоматического наведения на цель - в общем, хватает. Передаем соответствующей структуре ВВС.
- Под соусом?
- Как и в прошлый раз, как закупленные фирмой 'Транстехэкспорт'.
- Там, конечно, догадываются?
- Думаю, да, но это некритично. Народ там сидит толковый, лишних вопросов никогда не задают.
- Ладно, будем считать, что операция 'Обилич' свои задачи выполнила… ну, скажем, на оценку 'хорошо'. Какие варианты по Одиссею?
Подполковник Левченко тяжело вздохнул.
- Пожизненное.
- Это единственный вариант?
- Другого пока не просматривается. Хотя… Дело пока в юрисдикции военного суда. Если сделать его гражданским, допустить публику и прессу - есть шанс побарахтаться.
- До скольки реально скостить срок?
- До десяти.
- А дальше?
- Ну, дальше процедура известная. Главное - чтобы он не попал в тюрьму для пожизненных в Шиофоке. Это ключевое условие. Оттуда нам его достать будет крайне проблематично. Если мы отыграем с толком, то он попадет в общеуголовную тюрьму в Сегеде, а это - почти дома. Во-первых, там есть наш человечек, так что позаботиться об Одиссее будет кому. Во-вторых, Сегед - в двадцати километрах от границы с Югославией, что, сами понимаете… - Левченко не стал договаривать.
- Вот что, друг мой сердечный Дмитрий Евгеньевич. Числу эдак к десятому собирайся-ка ты в туристическую поездку. Ты, я так понимаю, уже соскучился по этому, как его…. О, холера, провалы памяти! По Рыбачьему бастиону? По Хёшек тере и прочим будапештским достопримечательностям?
- Еще и как, товарищ генерал!
- Ну, вот и поезжай. Отправим тебя официально, как нашего торгового представителя; заодно заключишь там один контрактик на поставку спецсталей для венгерского метрополитена - надо ж нам иногда и по специальности поработать, благо, товарищ генерал-лейтенант Третьяков подсуетился. Ну, понятно, встреться там с Яношем, продумайте, как вы сможете поработать по Одиссею. Дня на три я тебя отпускаю, погужуйся там, гуляша поешь, винишка заодно мне привезёшь. А то в наших магазинах токай бывает такого жуткого качества, что иногда плакать хочется. - Затем, хитро взглянув на подполковника, Калюжный продолжил: - И озаботься, пожалуй, вот чем. Надо бы как-то довести до госпожи Шуман, она же - Герда Кригер - что некто Александр Леваневский лежит в будапештской тюремной больнице, весь изранетый, и жаждет ее увидеть хоть одним глазком. Как ты там говорил, воссоединение любящих сердец? Вот пущай и воссоединяться; попробуйся на роль господа Бога, может, что путное у тебя и получиться…
***
Мойка как мойка. Район, правда, бедноватенький, народ, по ходу, машины моет редко, стало быть, доходы от этого бизнеса у этих мужиков небольшие. Хм… Ладно, поддержим коммерцию…
Левченко подогнал свой взятый напрокат 'форд' к воротам автомойки, дважды требовательно посигналил. Минуты через три из калитки вышел человек, скептически осмотрел его не старый, но уже изрядно потертый 'мондео' - известное дело, прокатная машина - что-то пробормотал себе под нос - но кнопку открытия ворот нажал.
Мд-а, и оборудование у них тут далеко не первой свежести… Ладно, не за этим он в этот Ракошлигет приперся, чтобы тупо мыть прокатный 'форд'. А подать сюда Ляпкина-Тяпкина! Сиречь - уважаемого господина Кальмана Лошонци.
Левченко призывно махнул рукой одному из работников мойки.
- Micsoda? - работник тряпки и ведра был до крайности лапидарен.
- Тешек Лошонци Кальман! - Мда, с его венгерским можно оперировать только максимально простыми предложениями. И то еще, как сказать…
- Egy masodperc. - сотрудник мойки тут же удалился, чтобы через минуту вернуться с еще нестарым, но каким-то очень уставшим с виду человеком. Это и есть Кальман Лошонци? Да-а-а, неважные у него глаза… Ладно, может быть, внешность обманчива. Посмотрим.
- Господин Кальман Лошонци? - По-русски, чтобы сразу было ясно, что прибыл он по делу, спросил Левченко.
Человек, приведенный первым мойщиком, изумленно посмотрел на Левченко.
- Да, я Лошонци Кальман. С кем имею честь?
- Сергей Владимирович велел вам кланяться. Помните такого? Исерть.
Господин Лошонци бросил на Левченко удивленный взгляд, затем, оглянувшись на своего коллегу, вполголоса ответил:
- Ладога. Наверное, вам стоит сейчас помыть машину, отъехать на заправку - она тут рядом, в трехстах метрах направо за углом - и подождать минут двадцать. Я к вам подойду.
- Добро. Тогда мойте!
- Нет, вы - клиент Гёзы, я не хочу отнимать у него заработок.
- Хорошо, хорошо. Договорились. Жду вас на заправке. - Однако, какой конспиратор! Впрочем, ему виднее, как себя вести в этой ситуации. Вряд ли его, конечно, пасут, но осторожность никогда не бывает лишней.
Прошло уже добрых минут сорок, прежде чем в зеркале заднего вида своего 'форда' Левченко увидел неспешно идущего по направлению к заправке господина Пошонци. Однако, парень не спешит… Ладно, посмотрим, что он там за эти две недели наработал.
- Ну, здравствуйте еще раз, урам Лошонци. Или можно просто Кальман? - Левченко решил сразу определить дистанцию общения.
- Лучше Кальман. А если Лошонци - то, пожалуй, лучше элвтарш. На господина я как-то не тяну…
- Хорошо. Тогда к делу. Что у нас с арестованным террористом? Какие-нибудь возможности для уменьшения срока есть?
- Есть вариант. Правда, хлипкий, но это лучше, чем ничего.
- Ну-ну? - заинтересованно протянул Левченко.
- Я переговорил с адвокатом Дюлой Шимонфи, он считает, что действия Леваневского можно - правда, с огромной натяжкой - но все же квалифицировать как произведенные в состоянии аффекта. Есть справка из белорусского консульства в Белграде, что в числе погибших во время атаки натовской авиацией поезда Ниш-Белград пассажиров числиться некто Юрий Блажевич, бывший, по показаниям обвиняемого, его старым другом. Можно попробовать развернуть эту тему. Если удастся - мы сможем направить Леваневского на медицинскую экспертизу - дабы проверить степень его вменяемости. Если комиссия подтвердит, что имел место психический срыв - есть шанс перенести слушания по делу в Будапештский городской суд. Дело будет рассматриваться в общеуголовном порядке. Тогда есть шанс избежать пожизненного.
- А этот адвокат, как его… Шимонфи - он как, хороший специалист?
Лошонци помолчал, затем, покачав головой, ответил:
- Может быть, и не самый лучший. Но у него есть личная причина защищать вашего парня.
- Какая же? - заинтересовался Левченко.
- В прошлом году он возил свою дочку в Бостон, на операцию на сердце. Что-то там было не в порядке с митральным клапаном. Операция, в общем, не очень сложная, ее бы сделали и у нас, в Венгрии - но в клинике, где лежала его Илонка, в это время работал американский врач, который и уговорил Дюлу отвести свою дочку на операцию в Бостон. Из Бостона же адвокат Шимонфи вернулся один… Илонка умерла на операционном столе. Ей было всего пять лет!
- Понятно… Ладно, будем считать, что вы нашли лучшего адвоката по нашему делу. Кстати, как там здоровье террориста?
- Дюла вчера рассказывал - уже может разговаривать, встает, даже делает несколько шагов по палате. Но до выздоровления еще далеко - все же три пулевых ранения в грудь…
- Как его кормят?
- Я заплатил палатной медсестре, ему готовят отдельно, очень качественно, всегда фрукты, сок, плюс к этому - у него всегда рядом сиделка. Условия у вашего парня - вернее сказать, у нашего - очень даже неплохие, пожалуй, получше, чем у многих обычных больных, которых не обвиняют в уничтожении военного самолета дружественного Венгрии государства и убийстве четырех военнослужащих этого самого дружественного государства.
- Да, кстати, что же все-таки случилось с тем 'хокаем'?
- А вы разве не в курсе? - удивлённо спросил Лошонци.
- О том, что произошла вынужденная…