- Командуй своими мальчиками на побегушках, Чен, - указывает Трейс на Райса и Харрисона. - А мной не надо.
- Ой, да пошел ты, - отзывается Райс.
Трейс показывает всем фак и уходит. Кэри сидит, похрустывая суставами пальцев. Я вижу, что ему хочется от всей души обругать Трейса, сказать, с каким бы удовольствием он вмазал ему, выбил бы ему зубы и всё такое, но его останавливает присутствие Грейс. Он несколько раз бросает на нее взгляд.
- Знаете, то, что у нас была одна тихая и спокойная ночь, не значит, что можно выделываться. Я видел болторезы в комнате сторожа. Пора посмотреть, что есть в шкафчиках.
- Идем, - соглашается Райс.
Они встают. Харрисон медлит секунд пять, а потом поспешно бежит за ними. Кэри оборачивается ко мне с Грейс:
- Вы с нами?
Я бы пошла, но Грейс вздрагивает и отрицательно качает головой.
- Это похоже на разграбление могил.
- Слоун?
Грейс смотрит на меня. Кажется, она хочет мне что-то сказать.
- Я - пас, - говорю я.
Мы с Грейс остаемся наедине. С тишиной. Мы сидим молча, и через десять минут я жалею о том, что не пошла с парнями. Наверное, Грейс не собиралась со мной ни о чем говорить. Разговоры со мной, видимо, не входят в список ее приоритетов. У нее же есть Трейс.
- Слоун?
- Да? - Я морщусь от того, с каким жаром отозвалась.
- Сходишь со мной к моему шкафчику? Я оставила в нем сумочку перед тем, как всё это началось. Мне нужна она, но я… - Грейс смущенно смеется: - Я не хочу идти туда одна.
- Конечно.
Шкафчик Грейс находится на первом этаже, рядом с кабинетом секретаря. Мы молча идем туда. До нас доносятся голоса Кэри, Райса и Харрисона - они где-то рядом, но разобрать, что они говорят, невозможно. Да и незачем. Не зная, чем себя занять, я мотаюсь позади шкафчика Грейс, пока она набирает код, с трудом видя цифры в тусклом свете. Набрав код, она не открывает дверцу, а просто стоит на месте, будто боясь заглянуть внутрь. Через некоторое время она всё-таки распахивает дверцу, и я мельком вижу приклеенные к ней вырезанные из журналов фотографии актеров и музыкантов. Интересно, что с ними сейчас. Они мертвы? Или всех знаменитостей спасли? Когда весь этот ужас закончится, обществу понадобятся развлечения для того, чтобы отойти от всего случившегося. Будут сняты фильмы, сотни фильмов, и в каждом из них мы будем героями и любовниками, и лучшими друзьями, и победителями, и мы будем смотреть эти фильмы, пока не отдалимся от нашей собственной истории настолько, что забудем, как в действительности чувствовали себя здесь и сейчас.
Грейс достает свою сумочку. Дизайнерскую. Расстегивает молнию и шарит в ней, пока не находит то, что ищет. В это же мгновение сумочка выскальзывает из ее рук и падает на пол. Грейс крепко сжимает в пальцах сложенный лист бумаги. Она разворачивает его, прижимает к лицу и вдыхает его запах.
- Посмотри, - говорит она. Целует записку и передает ее мне. Как только я беру листок, она просит: - Осторожней…
Я всматриваюсь в округлый почерк.
"Доченька, я не успела собрать тебе обед - я растяпа! Взамен кладу тебе деньги. Купи поесть что-нибудь полезное! Не забывайте, Миссис Президент, вы - пример для всего студенческого совета!
Люблю тебя. Мама".
Первое, о чем я думаю: "Миссис Каспер всё еще собирает Грейс обед?". И тут же удивляюсь, что такой вопрос вообще возник, ведь это так похоже на миссис Каспер.
Это записка от мамы Грейс. Вот что теперь имеет ценность. Вот что теперь дорого.
- Счастливица, - говорю я.
- Да. Я знала, что она здесь… но не могла… просто не могла. До этого момента, - объясняет Грейс. - А сегодня утром проснулась и поняла, что она нужна мне. Я так скучаю по маме.
Она забирает листок и проводит по нему пальцем. У меня сжимается горло и сдавливает грудь. Становится трудно дышать. Воспоминания о моей маме подернуты дымкой. Они как детское одеялко - мягкие, приятные и невесомые. Записка Грейс не вызывает у меня мечтаний о женщине, без которой я прожила большую часть своей жизни. Нет, это не так….
- Ты в порядке? - смотрит на меня Грейс.
- Да.
Мы долго не двигаемся и ничего не говорим. Будто впали в какой-то анабиоз. Мы можем часами простоять здесь молча и ничего не делая, потому что нам нечего говорить и нечего делать. Грейс смотрит на свою записку, а я скрещиваю руки на груди, вновь борясь с желанием спросить ее, помнит ли она нашу совместную ночевку. Не знаю, почему хочу этого, но всё равно удерживаю себя.
- Эй!
Мы оборачиваемся. По коридору, крутя между пальцами ключи, идет Трейс. Грейс поднимает свою сумочку и поспешно сует в нее записку.
- Я сейчас покажу вам нечто клевое, - широко улыбается Трейс.
Он ведет нас в учительскую.
Кэри, Райс и Харрисон присоединяются к нам, свалив в банкетном зале найденное в шкафчиках добро. Трейс недоволен их компанией, однако Кэри указывает, что тот не владеет школой. Они всё еще препираются, когда мы заходим в учительскую, расположенную на втором этаже. По школе ходит - ходила - шутка, что все деньги ушли сюда. Здесь есть холодильник, цветы (искусственные букеты аляповаты, но, тем не менее, яркие краски радуют глаз), мягкие диваны и кресла, красивые лампы. Шкафы для хранения школьных принадлежностей и столы. Микроволновка и кулер. Журналы.
- Вы только гляньте. - Порывшись в одном из шкафов, Трейс поворачивается к нам с внушительной бутылкой виски в руках. - Слухи оказались правдой. Так и знал, что они хранят тут заначку.
- Алкоголь? - спрашивает Харрисон, и по его тону я понимаю, что он никогда раньше не пил спиртного. Во всяком случае, уж точно не напивался. - Ничего себе!
- Откуда здесь виски? - удивляется Райс.
Трейс ставит бутылку на стол перед креслами и щелкает пальцами по этикетке на горлышке бутылки.
- Прочитай. В морозилке был торт-мороженое, но он растаял.
Грейс вслух читает написанное на этикетке:
- "Наслаждайся выходом на пенсию, Вик. Хотелось бы нам быть на твоем месте".
Вик Бергштайн. Наш седой учитель всемирной истории.
- Как думаете, наслаждается он выходом на пенсию? - спрашивает Трейс, и у меня вырывается смешок. - Я понимаю, что, должно быть, он мертв. Но мне тут вспомнилось, сколько раз я желал учителям смерти - к примеру, миссис Гуд, - и это забавно, потому что теперь они, скорее всего, мертвы, и это как… это как будто я…
Его глаза расширяются. Он словно продолжает про себя: "Я хотел этого. Я хотел, чтобы они умерли, и теперь это случилось, потому что я этого хотел".
- Они не все были плохими, - говорит Грейс. - Мне нравился мистер Форд. И миссис Лафферти. Миссис Типтон была прикольной. Уверена, она выжила. Некоторые из них прекрасно знали свое дело.
В памяти одно за другим всплывают лица учителей. Где они сейчас? Прав ли Трейс в том, что все они мертвы? А я сама когда-нибудь желала им смерти? Может ли это быть причиной того, что я здесь, а они - нет? Но затем приходит мысль о том, что они, наверное, тоже не раз желали нам смерти. Должны были желать. Какой учитель не пожелает?
Трейс опускает взгляд на бутылку.
- Так что, разопьем ее сейчас в честь того, что всё еще живы, или оставим на потом, чтобы выпить перед смертью?
- Мы не умрем, - отзывается Кэри.
- Разве не то же самое ты сказал моим родителям, посылая их на ту аллею?
- Хватит уже об этом, Трейс.
- О, я ранил твои чувства, убийца?
- Они сами предложили выйти туда, - произношу я, по-идиотски посчитав, что это чем-то поможет. Все устремляют взгляды на меня, и я тут же жалею, что не могу забрать свои слова обратно. Трейс смотрит на меня так, будто я заехала ему под дых.
- Никто не спрашивал тебя, Слоун, - говорит Грейс. - И Кэри сказал им, что на аллее никого нет.
- Но они сами предложили выйти, - тихо повторяю я. - Кэри их не заставлял.
- Знаете что? Достали вы меня все, - внезапно заявляет Трейс, и его голос надламывается. Он уходит с опущенной головой, потому что, как мне кажется, готов заплакать.
Из-за меня.
Сглаживает неприятные мгновения Райс: он предлагает перенести из учительской в наш зал всё, что только можно, чтобы тот стал более пригодным для жилья. Мы молча стаскиваем по лестнице кресла и располагаем их в углу зала. Находим одинокий обеденный стол, спрятанный под сценой и потому не ушедший на баррикады, и расставляем вокруг него стулья, принесенные из кабинетов администрации. Грейс украшает середину стола искусственными букетами. Глядя на нее, я чувствую себя виноватой. Я должна всё исправить.
Грейс возится с цветами. Я подхожу к ней и, встав рядом, думаю, что же сказать. Она игнорирует меня.
- Я не хотела сказать ничего плохого. Только то, что Кэри не послал бы их на смерть, - говорю я. - Ты ведь знаешь, что он бы этого не сделал.
Грейс переводит на меня взгляд, и я узнаю выражение лица президента ученического совета. Ее слова нейтральны, но тон ледяной:
- Он сделал это, и они умерли.
- Но…
- Слушай, Трейсу и так сейчас очень тяжело, - обрывает она меня. - Ты говоришь, что думаешь, это понятно. Но если не можешь оставить свои мысли при себе, то держись от моего брата подальше.
И она уходит. Я думала, что заплачу, но нет. Я слишком завидую тому, как Грейс оберегает брата, и ненавижу то, что она считает, будто его нужно защищать от меня.
Вскоре Кэри зовет нас к сцене и показывает добытое в шкафчиках добро. Парни нашли зубную пасту - мы передаем тюбик из рук в руки, выдавливая на пальцы по микроскопической капле, - зубную нить, дезодорант… одежду, которой радуется Грейс. Я замечаю на розовом свитере бирку с именем: КОРРИН М. Коррин Мэттьюз. Я помню ее волнистые черные волосы и улыбку и не хочу притрагиваться к этой одежде.
Тут полно конфет и жвачки. Несколько зажигалок и сигареты. Я бросаю взгляд на Райса, ожидая, что он обрадуется, однако радости на его лице не вижу.
Мы устраиваемся на ночь. Наш зал… На ум приходит слово "дом", однако неправильно называть это место домом. Мы с Лили раньше часто играли в дочки-матери. Мне было восемь, Лили - десять, и мама была мертва. Но к тому времени она была мертва уже довольно давно, так что это, наверное, не самая важная часть воспоминания. У меня были куклы и старая коробка, у сестры - бумага, карандаши и ластик. Она задавала мне вопросы, пока я, прислонив Барби к хлипкой картонной стенке, пыталась понять, что делать с Кеном.
"Спальни будут большими? У нас будет гостевая спальня? Ладно. Что у нас точно будет, так это раздельные ванные. Нет, папе не нужна комната, Слоун. Потому что он не будет жить с нами. Это наш дом".
Глава 11
4 дня спустя
- Грейс! ГРЕЙС! Папа жив! Он на улице. Он ЖИВ! - орет Трейс во всю мощь своих легких, вбегая в банкетный зал, и с нас моментально слетает сон.
Мистер Каспер. Жив.
Запыхавшийся и плачущий Трейс ведет нас на второй этаж. Свет фонарика скачет в его дрожащих руках, пока он пытается нам объяснить:
- Я не мог уснуть… бродил по школе… а потом услышал его. Он звал на помощь… Я подошел к окну и увидел…
Мистера Каспера. Живого. Зовущего на помощь на школьной стоянке. "Ты уверен?" - весь путь переспрашивает Райс. "Ты уверен, ты уверен, ты уверен? Может, ты лунатил?". Трейс настолько не в себе, что даже не говорит ему отвалить.
Мы мчимся по коридорам и взбегаем по лестнице так быстро, что, кажется, мои легкие сейчас взорвутся. Сердце замирает в груди. Я не могу поверить. Я не смею поверить.
Мистер Каспер жив.
- Я же говорил тебе, Грейс, я же говорил. Они знали, что мы здесь. Я знал, что кто-то из них попытается нас найти. Я, черт возьми, это знал!
Я первая подбегаю к окну. Трейс отдает фонарик Харрисону и, подлетев ко мне, чуть не вдавливает в стекло. Мы смотрим за край крыши банкетного зала, пытаясь увидеть, выискать взглядом мистера Каспера - живого, - но стоянка пуста. Над горизонтом медленно восходит заря. Света недостаточно, чтобы разглядеть кого-либо или что-либо.
- Где? - спрашивает Райс. - Я не вижу его.
- Он был… - Трейс отпихивает нас локтями. - Он…
- Как ты вообще мог увидеть его?
- Заткнись.
- Слушайте, - шипит Кэри. - Просто прислушайтесь.
Я прижимаюсь щекой к стеклу и изо всех сил прислушиваюсь. Слышу в отдалении сигнализацию автомобилей. Рядом судорожно вздыхает Грейс.
- Что?.. - резко разворачивается Трейс.
Она указывает в окно, и, проследив направление ее пальца, я вижу распластанного на асфальте лицом вниз мужчину. Я не понимаю, как мы его не заметили сразу, но тут же осознаю - не заметили, потому что искали признаки жизни.
- Нет, нет, нет… - отказывается верить в это Трейс. - Нет… это не… он был жив…
Я прищуриваюсь. Там может лежать кто угодно. Отсюда не видно. Не знаю, как Трейс мог рассмотреть в такой темноте отцовское лицо. И боюсь спрашивать его об этом при Грейс.
- Если он мертв, то инфицированные где-то рядом, - замечает Кэри. - Он кричал?
- Он не мертв! Он стоял! Он просто ранен или… он просто… Папа! Нам нужно выйти. Нужно принести его сюда. Мы должны ему помочь!
- Трейс…
Я перестаю слушать их. Школьная стоянка пуста. Я высматриваю кого-нибудь еще - шаркающие ногами, изуродованные тела когда-то знакомых нам людей, - но ничего не вижу.
- Папа! ПАПА!
Кэри оттаскивает Трейса от окна, но надежда придала тому сил, и, высвободившись, он швыряет Кэри на шкафчики.
- Не трогай меня!
- Ты даже не знаешь, он это или не он!
Сначала я слышу, а потом только вижу, как Трейс бьет Кэри по лицу кулаком. Звук глухой, однако я знаю, что боль резка. Знаю, каково это - чувствовать ее. У Кэри подгибаются колени, но он не падает. Он выпрямляется и потрясенно стоит на месте, из его ноздрей течет кровь. Дотронувшись рукой до лица, он смотрит на испачканные красным пальцы, и я вижу, как растет в нем ярость - так, как никто больше не может этого видеть. Она наполняет его сердце, растекается по венам. Мне бы предупредить всех об этом, но я лишь ошеломленно смотрю.
- Ты никчемный, - выплевывает Трейс. - Ты гребаный убийца!
Кэри бросается к Трейсу, и, сцепившись, они катаются по полу, молотя друг друга руками и ногами. Грейс кричит:
- Отпусти его! Отпусти моего брата!
Разнимает их Райс. Ему приходится удерживать Трейса, пригвоздив его к полу своим телом и вжав колено в спину.
Я поворачиваюсь к окну, к мужчине на улице.
- Мы теряем время, - задыхаясь, говорит Трейс.
- Он не двигается, Трейс.
- Ты уверен, что это он? - спрашиваю я.
- Кто еще это может быть? Мне нужно туда… нужно забрать его…
- Нет! - кричит Грейс. - Ты туда не пойдешь. Ты не можешь…
- Грейс, это папа, - прерывает ее брат. - Я знаю это. Я видел его.
Мы должны забрать того мужчину, потому что Трейс верит, что это его отец. Он сходит с ума от этой мысли. Это его отец, потому что никто другой это быть не может.
- Нет, ты не пойдешь туда. Ты не можешь оставить меня… - повторяет Грейс брату, решительно настроенному выйти на улицу, и чем дольше она это говорит, тем больше верит в то, что он оставит ее, и тогда она начинает рыдать.
Трейс пытается дотянуться до нее, но не может сделать этого из-за того, что его удерживает Райс. Когда Райс его отпускает, Трейс обнимает сестру, и она плачет, уткнувшись ему в грудь. Обнимая ее, он смотрит на меня и на окно за мной, пытаясь успокоить сестру и в то же время придумать, как быть. Затем его глаза загораются. Он поворачивается к Кэри.
- Ты пойдешь туда и заберешь его.
- Чего? - обалдевает Кэри.
- Ты виноват в том, что он там. Иди и приведи его сюда.
- Иди туда сам.
- Я не оставлю Грейс. Ты в этом виноват, ты и иди.
- Я не собираюсь умирать из-за вас, - сжав зубы, отвечает Кэри. - Ни хрена себе заявы. Этот чувак на улице? Кто бы он ни был, он мертв.
Кэри стремительно уходит по коридору. Должно быть, ужасно осознавать, что для кого-то другого твоя жизнь совершенно ничего не значит. Мне хочется крикнуть ему, что это не так. Он нужен Харрисону. Райс с отвращением смотрит на Трейса, но тому плевать. Закрыв глаза, Трейс прижимается щекой к макушке сестры. У него не осталось выхода.
- Грейс, я должен это сделать.
- Нет. Нет.
Вздохнув, Трейс крепко сжимает ее в объятиях.
- Это он. Я знаю, что это он.
У меня опять возникает это чувство. Острое желание иметь то, чем обладают Трейс и Грейс, смешанное с болезненным напоминанием: у меня этого нет. Школьная стоянка всё еще пуста, если не считать лежащего на земле мужчину. В голове эхом отдаются слова Трейса о том, что мы должны привести его сюда. Я не понимаю, почему они не дают мне покоя, пока не осознаю, что они значат: выход на улицу.
- Я сделаю это, - слышу я саму себя. - Я пойду.
Глава 12
Я иду к своему шкафчику за письмом к Лили и осторожно засовываю его в карман. У меня есть совершенно ненормальная фантазия о том, как сестра натыкается на мое тело, лежащее на земле или бродящее по округе, находит мою записку, читает ее, и это ее убивает.
Когда я прихожу в библиотеку, Кэри помогает Трейсу разбирать баррикаду у двери, что кажется мне непостижимым. Кровь коркой засохла у Кэри под носом. Трейс дрожит всем телом, ошалелый от мысли, что на улице его отец: живой или мертвый. Я внимательно наблюдаю за ним, выискивая какие-либо признаки того, что он знает, что на самом деле это не может быть мистер Каспер. Не нахожу их. Он всем сердцем будет верить в то, что там его отец, пока не убедится в обратном.
Грейс и Харрисон сидят вместе на одном из столов. Харрисон направляет свет фонарика на парней. Он признается, что боится открыть эту дверь даже на ту короткую секунду, которая потребуется мне, чтобы выйти на улицу, но никто не успокаивает его. У Грейс такое лицо, будто она не понимает, как так могло всё случиться и почему, но я точно знаю, что она хочет, чтобы я пошла.
- Ты не обязана это делать, - говорит мне Райс.
- Заткнись, - мычит Трейс, отодвигая в сторону парту. - Она этого хочет.
- Хочу, - киваю я.
Райс горестно вздыхает, а затем говорит что-то ужасное:
- Я пойду с тобой.
Нет. Нет. Нет. Я открываю рот, чтобы запротестовать, но он опережает меня:
- Ведь если каким-то чудом тот мужик не мертв…
- Мой папа не мертв, - громко отзывается Трейс.
Райс игнорирует его:
- …то это значит, что тебе нужно будет притащить его сюда, а одной это сделать у тебя никак не получится. Это работа для двоих. Если только ты не хочешь умереть.
Ха-ха. У меня подводит живот. Райс взял и всё испортил. Но это не должно меня останавливать. Я быстренько прикидываю, что из этого выйдет. Так даже лучше. Легче. Так Трейс и Грейс не останутся ни с чем, потому что к ним вернется Райс и расскажет, мистер Каспер там или нет. Если это мистер Каспер, то Райс притащит его в школу. Я же… уйду с чистой совестью. Хорошо. Это хорошо, что Райс идет со мной. Это хорошо.
- Ладно, - соглашаюсь я.