- У нас будет достаточно времени для этого, учитывая, что ближайшую пару миллионов лет субъективного времени ты будешь разыскивать свою сучку, - отвечает священник с хищной улыбкой. - Мы не можем стереть тебя окончательно, Юрий, но мы можем убить ее в этой симуляции до того, как ты ее отыщешь, и ваша ниточка разорвется, - он подергал ухоженными пальцами золотую цепочку на своей рясе. - Твой файл восстановления, который ты прицепил к своей сущности, оказавшейся этим утром внутри хорошего парня - Володи Маковского, и который проявился здесь в виде записки от его возлюбленной Аннет, содержит в себе и данные о воплощении, если так можно выразиться, и местоположении и твоей Женни - я видел, - скалится святой отец, - и я знаю, кто она, и где она… Я лично вышвырну ее из этого мира.
- Не думаю, что ты в этом преуспеешь, Администратор, - говорю я и делаю шаг вперед, раскинув руки. Я крепко обнимаю святого отца, сомкнув руки за его спиной, и читаю его код, после чего запускаю в него свои вирусы, которые за считанные наносекунды поражают его алгоритмы несколькими триллионами ошибок…
- Что это зна… - не успела закончить Елена, когда священник рухнул на пол.
Варсонофий с Кириллом бросились на помощь к духовнику, Фотиния взвизгнула, стоявший возле второго окна у дальней стены комнаты полковник обернулся и, сохраняя спокойствие, подошел к собравшимся вокруг тела святого отца подчиненным. Я второй раз убрал в карман записку (которую, прежде чем перейти на стандартное для этого мира время, достал из кармана, вернувшись в прежнее положение, чтобы не вызывать лишних подозрений у играющих в Охранку симулякров).
- Что с ним? - спросил полковник.
- Пульса нет, Семен Павлович, - объявил Оглоблин, и, после бесполезной попытки вернуть труп отца Гедеона к жизни с помощью массажа сердца и искусственного дыхания, добавил:
- На инфаркт похоже, но точно узнаем после вскрытия.
Когда тело увезли и приехавшие с полковником уже вышли из квартиры Владимира Маковского, полковник задержался в прихожей и пристально посмотрел мне в глаза:
- Володя, то, что сказал святой отец об этой твоей подруге, правда? Я все понимаю… Сам был как ты… Женщины, они могут того… Но, это правда - она из подполья, ты скрывал?
- Я не помню, Семен Павлович, - соврал Володя. - В голове кавардак…
- Ну, ладно-ладно… - Похлопал по плечу Володю старый полковник. - Приходи в себя, сними стресс, водки выпей… Я ребятам скажу, чтобы лишнего не сболтнули где не надо… - пробубнил он доверительным тоном. - Ты у меня кадр ценный, а то, что там себе выдумал этот покойный гипнотизер… В общем, давай, поправляйся, сынок.
- Буду, господин полковник. Спасибо за доверие, Семен Павлович.
- Ну, давай… - я закрыл дверь за полковником.
Я остался один, в чужой квартире, в чужом теле, в мире, порожденном извращенно-садистским воображением свихнувшегося бога; в реставрированном давно забытом параноидальном кошмаре, существовавшем в реальности в далеком двадцать первом веке. В мире еще более жестоком оттого, что в нем была любовь - существующие только в симуляции люди, жизни которых могли длиться всего лишь минуты в реальном времени, любили друг друга самой настоящей любовью. Обреченной на небытие любовью.
Я не стал никуда выходить, и тем лишний раз беспокоить дежуривших теперь в припаркованной напротив моего дома неприметной машине Варсонофия и Кирилла (разве, что прошелся по лестничной клетке в режиме замедленного времени, и вывел из строя пару оставленных Кириллом "жучков"). Пускай сидят, ее они все равно не видели и вряд ли распознают.
За окном уже вечерело, когда в тишине квартиры послышался звук вставляемого в замок ключа. Я встал из глубокого кресла, в котором провел последние два часа, и пошел встречать возлюбленную Владимира Маковского - Аннет - мою Женни.
Вошла Аннет - миловидная темноволосая девушка; ее ассиметричная прическа напомнила мне классическое каре, только нарочито неровное (высоко постриженный затылок, видимо, должен был выглядеть несколько вызывающе в глазах почитателей Царя и Церкви). Ну, надо же, Владимир Маковский, капитан Охранки… Смелый выбор, дружище! Аннет была одета в черную, чуть ниже колена, юбку и серую блузу, на тонкой шее поблескивало голограммами замысловатое украшение - актуальная для своего времени бижутерия. Стройные ноги девушки до середины икр облегали замшевые сапожки. Серый плащ аккуратно уложен в изгибе левой руки; в правой - небольшая сумочка из полиуретана, оформленная в красно-черном стиле.
- Володя, милый… - руки девушки обвивают шею Владимира Маковского. Припухшие губы целуют возлюбленного. Владимир отвечает на ее поцелуй. Потом я делаю полшага назад, беру ее за плечи, смотрю в глаза:
- Нужно поговорить.
- Что-то случилось, Володенька? Мне показалось, за тобой приглядывают…
- Да, сегодня установили наблюдение. Но я не об этом. Идем, я сварю тебе кофе.
Я принимаю у нее плащ, помогаю разуться, достаю из шкафчика домашние тапочки. Мы идем на кухню, где я ставлю на плиту кофейник и, пока кофе варится, вкратце пересказываю события прошедшего дня, начав с утренней амнезии и заканчивая смертью священника (умолчав пока о том, что я уже не ее Володя). На глазах девушки выступают две маленькие капельки, она смотрит на меня, как мне кажется, с ожиданием, что сейчас я объявлю ей о том, что ее роман с Владимиром был всего лишь какой-то спецоперацией "Охранки".
- Постой плакать, Анечка, не выдумывай глупостей. Это только предыстория, - я ставлю перед ней чашку с кофе и достаю из кармана записку, которую кладу на стол.
- Подожди, - говорю я, когда Аннет тянет руку к записке, - пока рано. Сначала выслушай одну историю. Прошу, не спеши с выводами, подожди, пока я закончу. - Я начинаю свой рассказ словами:
- Возможно, очень скоро ты почувствуешь себя Алисой, падающей в кроличью нору… Очень давно… или совсем недавно, в зависимости от того, какое время при этом брать за основную точку отсчета, произошло одно Событие - вспышка сверхновой звезды в нашей Галактике - послужившее началом для того мира, который тебе известен как настоящая реальность, и для многих других, о которых тебе лучше не знать…
- Постой, Володя! Ты решил мне рассказать сюжет какой-то фантастической книжки или фильма? - улыбается девушка.
- Можешь считать пока это таковым, Аня, но дослушай меня до конца.
Я рассказываю Аннет о том, что сегодня не двадцать первый, а двадцать четвертый век, если говорить о времени в базовой реальности; что человечество распространилось по всей Солнечной системе; что уже давно не существует никаких империй, монархий и вообще государств; люди оставили войны и религии, оставили вымышленных богов, разделявших их многие века, а некоторые и сами стали богами, вступив в ассоциации с машинами и другими людьми, составив когнитарные композиции, расширив возможности сознания и познания.
- То, что ты рассказываешь, напоминает мне один фильм - "Матрица", - говорит Аннет.
- Если только очень отдаленно, - говорю я. - "Матрица" - это трагедия, предупреждение, и там машинам был нужен человек, как источник энергии; этот фильм выражает страх человека ранней компьютерной эпохи перед машиной, перед будущим… Это, при всем моем уважении к этому произведению искусства прошлого - утонченная поповщина.
- Прошлого?
- Имей терпение, - улыбаюсь я, - кроличья нора уже близко.
Незадолго до События, был запущен проект, получивший название "Ноосфера", объединивший в себе все Крипты - компьютерные сети Земли и Солнечной системы в одно целое и предоставивший человечеству убежище от его последствий. Еще в двадцать третьем столетии, появились технологии, позволявшие переносить и копировать сознание человека, что стало фактической победой над смертью. Тогда многие перестали быть людьми, в привычном для тебя понимании этого слова, и стали богами, присоединившись к числу существовавших уже до того ИскИнов. Эти постлюди-боги населили Ноосферу и, вместе с ИскИнами, создали множество миров-симуляций, готовых принять бежавшее от космической катастрофы человечество. Ноосфера стала Сетью сетей, и даже большим… Но многие до События оставались, пусть и сильно усовершенствованными, но пока еще людьми, из плоти и крови, радующимися жизни настолько, насколько это возможно для здорового и разумного человека, наслаждаясь всем, что давал им мир изобилия - тот самый мир, Аннет, к какому стремишься ты и твои соратники из Подполья… К моменту когда произошла Вспышка все те люди должны были оставить свои тела из плоти и крови и загрузиться в Ноосферу, чтобы потом возродить Человеческую Цивилизацию…
- И у них получилось? - спрашивает Аннет. - Что было дальше в твоей истории?
- Думаю, получилось…
- То есть, тебе это точно неизвестно? - Мне кажется, ее огорчил мой неуверенный тон. Но я действительно не могу быть до конца уверен! Я не знаю, остался ли еще кто-то… Нет! Должны были! Земля приготовилась к Вспышке. Я улыбнулся Аннет и перешел к главному.
- За восемь лет до События, на спутник Урана Оберон прилетели земляне - Юрий и Женни. Вместе с ними на корабле прибыл Эмидиус - один из молодых богов, но входивший в первую сотню разумов Цивилизации и своим интеллектом превосходивший многих из первых. Эмидиус пользовался особым доверием Теи - самого мощного ИскИна Земли, авторитет которой граничил с культом личности (Тея противилась такому почитанию, но оно было вполне заслуженным). Их корабль трансформировался в базу, часть которой занимал жилой блок для прибывших людей, и другую часть - аппаратная составляющая ИскИна и нанофабрикаторы.
Уже через пару лет наномашинерия землян создала на северном полюсе спутника, где совершил посадку корабль, настоящий оазис под сверхпрочным куполом, способном выдержать метеоритный дождь такой силы, каких на Обероне небывало. Стояла середина сорокадвухлетнего, по земным меркам, оберонского "дня" - так стали называть люди период, во время которого Солнце непрерывно освещает один из полюсов Оберона - и мирок землян постепенно наполнялся земной жизнью: Женни планировала архитектуру оазиса, а Юрий населял оазис земными формами жизни - растениями и животными. То был маленький рай для влюбленных, и пространство для их творчества. Вместе с Оазисом (они впоследствии так и назвали свой мирок под куполом) рос и Крипт Оберона - детище Эмидиуса, чьи аватары часто составляли компанию Юрию, Женни и их гостям из Хрустального Города - единственной человеческой колонии в системе спутников Урана - находившегося на Титании. Крипт разрастался, увеличиваясь с каждым годом, но об истинных масштабах преобразований обитателям оазиса стало известно слишком поздно…
Я вкратце рассказал Аннет о том, как однажды, исследуя один из ударных кратеров в сотне километров от оазиса с помощью подконтрольной мне одному наномашинерии, я наткнулся на линию связи, уходившую вглубь спутника и проникавшую, как мне удалось выяснить, в его каменное ядро. Пропускная способность линии не оставила у меня сомнений: компоненты ИскИна намного обширнее, чем мне до этого представлялось. Став более внимательным, я вскоре обнаружил еще пять таких линий. Втайне от Эмидиуса, я запрограммировал несколько небольших армий наноассемблеров на создание компонентов "альтернативного крипта", используя для этих целей выделенные нам с Женни для личных нужд ресурсы ИскИна.
Когда Эмидиусу стало известно о моей тайной деятельности, наш с Женни оазис превратился в настоящую тюрьму. Это стало ударом для Женни, - я до последнего не посвящал ее в свои планы, чтобы исключить неизбежно последовавшие-бы после этого разговоры, которые могли быть подслушаны.
Последние три года перед Событием мы с Женни провели под "домашним арестом". Наш тюремщик не ограничивал входящий трафик с Титании и внутренней области Солнечной системы, но позвать на помощь мы, конечно, не могли. Никто из Хрустального Города, как мы полагали, не без участия в этом нашего тюремщика, не пытался более посетить Оазис.
Как мы с Женни предполагали, ИскИн ловко водил за нос не только наших многочисленных друзей, среди которых были и ИскИны, но и саму Тею. Другого объяснения тому, что за три с лишним года нами никто так и не заинтересовался, у нас не было (теперь же я в этом уверен еще больше). Но у меня все еще оставался последний "туз в рукаве" - мой тайный крипт разрастался, и его компоненты уже проникли вглубь ядра, - пусть не так глубоко, как вычислительные мощности и хранилища данных Эмидиуса, но нам с Женни этого уже было вполне достаточно.
Задолго до того, как мы с Женни решили отправиться во Внешнюю область Солнечной системы, я написал программное обеспечение, которое было установлено только в двух копиях - в моем нейроинтерфейсе и в нейроинтерфейсе Женни, с помощью которого мы обменивались ощущениями, - так мы чувствовали настроение друг друга везде, где была Сеть. Тревога, волнение, сексуальное желание, усталость, легкость, недомогание или физическая боль… Такого рода обеспечение создавали многие; имелась масса общедоступных версий подобного кода, которые использовали пары, триады и коммуны, попросту прибегая к древней процедуре установки паролей доступа и настроек приватности и не заморачиваясь излишне по поводу безопасности данных. (Не заморачивались и мы, просто я сделал Женни подарок.) Наш код был уникален лишь тем, что он был только наш, и именно это обстоятельство сделало его впоследствии своего рода оружием против пленившего нас искусственного интеллекта. Раньше мы иногда развлекали себя разговорами, в которых сказанное вслух сопровождалось различными, порой противоречивыми, но понятными нам двоим чувствами и переживаниями, общими для нас ассоциациями, и таким образом угадывали, когда слова следовало воспринимать буквально, а когда - как-то иначе. За время нашего заключения мы отточили эту технику до совершенства. Конечно, порой приходилось долго доносить мысль, которую было бы проще произнести вслух или передать напрямую, с помощью нейроинтерфейса через подконтрольный ИскИну Крипт, но это означало бы провал. "Языком чувств и настроений" я сообщил Женни о том, что в Крипте Оазиса есть "лазейка", при помощи которой мы могли сбежать из тюрьмы в созданную моей машинерией Сеть. В дальнейшем, построить с помощью нанитов передатчик и сообщить на Землю о нашем положении оставалось вопросом времени…
- И что было дальше? - спросила увлеченная моим рассказом Аннет.
- А дальше этот свихнувшийся сукин сын Эмидиус расстроил планы Юрия и Женни, - сказал я.
Когда с Земли поступила информация об ожидаемом вскоре Событии, ИскИн предложил нам возможность укрыться от последующего за Событием космического излучения в "надежном месте" - в специально созданной нашим "заботливым спасителем" для этих целей симуляции. Это означало для нас - попасть в такую тюрьму, выхода из которой уже не будет. Мы дали согласие на загрузку в Крипт с последующей эвтаназией лишенных разума физических тел и условились о времени процедуры. Дальше медлить было нельзя.
Перенос сознания - процесс не допускающий ошибок. Даже незначительный сбой, ошибка в копировании, вполне может обернуться сумасшествием для человеческого разума. По этому, согласно обязательным для обеспечивающих техническую сторону переноса сознания операторов или ИскИнов требованиям, вначале делается копия, которая архивируется, чтобы исключить одновременное существование двух "Я" субъекта, перепроверяется ее соответствие оригиналу, и уже после переносится сам оригинал с последующим форматированием покидаемого носителя (головного мозга человека или емкости памяти); когда процесс переноса закончен, происходит сверка перемещенной личности с архивированной копией и копия стирается (если личность не желает ее сохранить). Нейроинтерфейс в этой операции играет исключительную роль (без этой "паутины", толщина нитей которой измеряется атомами, оплетающей мозг человека и позволяющей скопировать его состояние, перенос сознания возможен только в медицинских учреждениях, где для этого имеется соответствующее оборудование). Для переноса разумов меня и моей Женни, потребовалось установить соединение между нашими интерфейсами напрямую, минуя контролируемый ИскИном Крипт Оазиса, и уже после направить поток данных через мой интерфейс в мою тайную Сеть, используя "лазейку" в Крипте.
Внешне это выглядело так: мы, обнявшись в последний раз, легли спать, установив соединение - обычное дело для влюбленных - смотреть общие сны. Я открыл "лазейку" мыслекодом и запустил процесс копирования и архивации. Получив отчет о завершении операции сверки моего сознания, я стал ожидать отчета об операции с копией Женни, но ответа не получил. ИскИн раскрыл канал связи и перехватил потоки данных.
- Грустная история, - говорит Аннет и смотрит мне в глаза - в глаза своего любимого - Владимира Маковского, пребывающего сейчас в состоянии полной неспособности мыслить и что-либо делать. Владимир смотрит сон, в котором он никакой не Владимир, а пришелец из фантастического мира будущего - Юрий Маэль, говорящий и действующий вместо него. Я смотрю в глаза чужой мне женщины и вспоминаю другой, такой знакомый, полный нежности взгляд, растворяющийся в вихрях белого шума… ПЕРЕХОД:11492763… Губы Аннет тянутся ко мне… Нет, милая девушка, не тебе предназначался этот взгляд, прости…
- Подожди. Не сейчас. Это еще не конец истории.
Юрий и Женни оказались в разных симуляциях - в вымышленных ИскИном мирах - лишенные памяти, обреченные проживать целые жизни за считанные часы базового времени. То была длинная цепь перерождений, продолжавшаяся одиннадцать месяцев во времени базовой реальности.
Созданная Юрием сеть разрасталась, подобно метастазам, внутри каменного ядра Оберона. Но, в сравнении с теми структурами, которыми теперь было представлено "тело" ИскИна - его компьютеры, емкости памяти, элементы защиты от внешней среды, энергостанции и создавшая их наномашинерия, это была блоха против собаки; но "блоха" эта была растянута на длинные цепочки атомов и молекул, проникавшие "собаку" насквозь, миллионы раз разветвляясь и образовывая ложные окончания, отмирая целыми ветвями и присоединяясь к другим ответвлениям, появлявшимся там, где их до того не было и снова исчезающим. Раскрыв "лазейку" и оборвав канал связи, ИскИн спровоцировал процесс многочисленного копирования единственного архива сознания своего пленника за пределами подконтрольного ему Крипта, а вместе с ним и поврежденного архива Женни, и вскоре получил в своем царстве высокоорганизованное "подполье" из многомиллионной армии виртуальных смертников; копии одного и того же человека, сочетавшего постоянно увеличивающийся потенциал подконтрольного ему растущего Крипта с холодной ненавистью к тирану, отнявшему у него самое дорогое в его жизни - его любимую.