- Да, вот что значат слова, - сказал он. - Для вас "ботаник" - что-то совершенно безобидное. А ведь раньше собирателей трав чурались. Потому что знали: некоторые растения собираются со вполне определёнными целями. В особенности - редкие болотные травы. Кое-какие растения силы растут только здесь, в сердце Гримпена. Потому-то Стэплтоны сюда и перебрались. А отнюдь не потому, что их утомили тропики.
- Он переехал в Девоншир, чтобы завладеть родовым поместьем и деньгами, - начал было Ватсон, но Мортимер его перебил:
- Деньгами? Вы вообще задумывались, на что живёт чета Стэплтонов?
- Холмс что-то говорил об остатках состояния. Да какое это имеет значение?
- В самом деле, никакого. В смысле - деньги для него значения не имели. Потому что он их мог заработать в любой момент, сколько угодно. Один мотылёк, умерщвлённый особым способом, или несколько капель какого-нибудь настоя или отвара, могли стоить столько, сколько вы, мой дорогой друг, получили бы за исцеление премьер-министра. Услугами Стэплтона пользовались очень серьёзные люди. Если бы он захотел, то мог бы купаться в золоте. Но богатство его мало интересовало. Его интересовала Сила, - последнее слово Мортимер подчеркнул голосом.
- Нет, подождите, - Ватсон решил сражаться за остатки собственного здравомыслия до конца. - Он всё-таки белый. Откуда он мог набраться всей этой гадости? Втёрся в доверие к каким-то подозрительным черномазым? И они его приняли? Не верю.
- Вообще-то, - напомнил Мортимер, - это совершил его отец, Роджер. Он бежал в Южную Америку и осел на Гаити, где находится центр культа. Вы не были на Гаити? Очень интересное место.
- И зачем это было нужно Роджеру?
- Насколько я понимаю, он начал с того, что обратился к колдунам-вудуистам за каким-то делом. Бокоры умеют видеть человека изнутри. В Роджере они разглядели много интересного, в том числе и проклятие Баскервилей. Колдуны интересуются такими людьми.
- И что же дальше?
- Не знаю. Можно у него спросить, - Мортимер указал на неподвижно стоящего Стэплтона.
- Вы позволите? - обратился Ватсон к обвинителю.
- Я сам задам необходимые вопросы, - решил Алабастр. - Это всё-таки колдун, хотя и мёртвый. Общение с подобными существами требует мер предосторожности.
- Справедливо, - признал Ватсон.
- Раб лоа Агве, - обратился дракон к Стэплтону, подняв руку, - кто отдал тебя в учение и где ты учился своему искусству?
- Меня отдал отец, по завету с колдунами Башни Синего Света. Меня учил хунган Оромо, а потом мамбо Сели. Посвящение Агве принял я в Башне по имени Рухнувшая, и восприемниками были…
- Достаточно, - дракон опустил руку, и колдун замолчал.
- В самом деле, достаточно, - вздохнул Мортимер. - Дальнейшее и без того известно. Он выучился всему, что смогли дать ему учителя, а потом покинул их и перебрался в Коста-Рику, где при помощи вуду овладел сердцем первой красавицы Сан-Хосе, Бэзил Гарсиа. Они поженились, и он сделал из неё свою помощницу, жрицу-сестру… Кстати, сестрой он называл свою жену именно поэтому. Посвящённые считаются братьями и сёстрами. А они составляли так называемую священную пару - бокор-некромант и мамба-прорицательница. Это очень тесная связь - как половинки зерна. Что не помешало ему, когда пришло время… ладно, об этом потом.
- И ты, Мортимер, якшался со столь отвратительным колдуном и некромантом! - торжествующе прогрохотал голос сэра Баскервиля.
- А что я мог сделать? - равнодушно ответствовал Мортимер. - Я всего лишь болотник. Мои природные способности слабее его искусства, и у него был заложник. Сэр Чарльз.
- Как случилось, что сэр Чарльз оказался у него в руках? - обвинитель подался вперёд, ожидая ответа.
- Своим ходом, - вздохнул доктор Мортимер. - Этот колдун, как-никак, Баскервиль. А проклятие рода вызывает у обратившегося сильнейшее желание жрать своё семя, то бишь убивать других Баскервилей. Если бы у сэра Чарльза была семья, ей бы не поздоровилось. Но единственный из членов рода, который проживал в пределах досягаемости, был Стэплтон. Проклятие погнало сэра Чарльза прямо в Меррипит-хаус.
- И что было дальше?
- Если бы Стэплтон и его жена были обычными людьми, пёс растерзал бы их. Но сильный бокор - совсем другое дело. Он заклял пса, пленил и посадил на цепь. Получил над ним власть. А, следовательно, и надо мной тоже. Ведь я должен был охранять и защищать сэра Чарльза, во что бы то ни стало. Даже после того, что с ним случилось. Тем более - по моей вине.
- А труп, который вы выдали за тело сэра Чарльза, любезно предоставил вам Стэплтон? - вкрадчиво заметил дракон. - Это значит, что вы были знакомы с колдуном раньше, и знали о его занятиях.
- Пусть он сам скажет, - предложил Мортимер.
Алабастр кивнул, повернулся к безразлично взирающему на всё Стэплтону и поднял руку.
- Вы предоставили духу-болотнику по имени Мортимер труп, чтобы выдать его за тело сэра Чарльза?
- Труп был украден, - безжизненным голосом сказал Стэплтон. - После этого я окружил остров среди болот, где хранил тела, магическим барьером.
Ватсон вспомнил островок с рудником, но промолчал.
- Зачем вам были нужны трупы?
- Для занятий некромантией. Мёртвые хорошо предсказывают будущее.
- Откуда вы доставали трупы? - уточнил Алабастр.
- Их разных мест. Последних добыл для меня каторжник по имени Сэлден. Это были солдаты, которые его ловили. Он убил двоих. Они мне достались совсем свежими.
- Кстати, а что случилось с Сэлденом? Почему пёс напал на него? - не удержался Ватсон.
К его удивлению, колдун ответил:
- Пёс не нападал на каторжника.
Алабастр строго посмотрел на Ватсона.
- Доктор, вопросы задаю я… Так вы держали тела на островке?
- Да.
- А потом вы поймали сэра Чарльза и держали там же?
- Да. Он причинил много вреда, этот пёс. Он ел трупы, и все они пришли в негодность. Пришлось от них избавиться.
- Но господин Мортимер не мог туда проникнуть и забрать пса?
- Никто не может одолеть барьер лоа Агве без её ведома и согласия. Только очень сильный колдун-человек.
- Что вы собирались сделать с собакой?
- Проклятый - хорошая жертва для лоа. Принести в жертву проклятого от своего рода очень хорошая жертва. Я готовил жертвоприношение лоа Агве. Она выпила бы его душу. И дала бы мне великую силу.
- Такое жертвоприношение - хуже самой смерти, - сказал Мортимер. - Это гибель без возврата.
- Что вы делали с псом?
- Я готовил его к жертвоприношению, - ответил Стэплтон. - Когда сходятся звёзды четырёх великих созвездий и пяти планет…
- Достаточно, - быстро сказал дракон. - Обсуждение технических моментов в присутствии непосвящённых излишне. Можешь отправляться в свой ад, колдун.
- У меня вопрос, - вклинился Ватсон. - Кто убил каторжника Селдена?
- Я больше не могу держать эту душу в повиновении, - сказал дракон и взмахнул лапой с изумрудом.
Камень вспыхнул. Жестяная коробка для ботанических сборов грохнулась на пол, а тело колдуна рассыпалось на тысячи зелёных искр.
- Итак, - Алабастр пристально посмотрел на Мортимера. - Резюмируем. Вы стали причиной того, что проклятие сбылось, и хуже того - ваш подопечный попал в плен к чёрному колдуну. Что вы можете сказать в своё оправдание?
- В общем-то, ничего, - развёл руками доктор. - Откровенно говоря, я не знал, что делать. А когда прямо из Канады, как снег на голову, свалился сэр Генри, я просто впал в отчаяние.
- И не придумали ничего лучшего, нежели обратиться за помощью к Шерлоку Холмсу? - не выдержал Ватсон. - К сыщику!
- Мне не нужен был сыщик. Мне нужен был сильный маг, который поможет мне одолеть Стэплтона, - совершенно серьёзно сказал доктор Мортимер. - Именно за этим я и обратился к Шерлоку Холмсу.
8
Ватсон посмотрел на обвиняемого испуганно, после чего выразительно постучал пальцем по лбу.
- Сэр, - обратился он к дракону, - простите меня, но, по-моему, мой несчастный друг в результате перенесённых страданий несколько повредился в уме…
- Уж не собираетесь ли вы мне, Ватсон, поставить мне диагноз? - насмешливо сказал Мортимер. - При всём уважении к вашему диплому и практическим познаниям, вы всё-таки хирург, а не психиатр.
- Но то, что вы сказали… Или я вас неправильно понял? - с надеждой в голосе спросил доктор.
- Вы поняли меня совершенно правильно. Мне нужен был маг. Я нашёл Холмса. И он меня не подвёл.
- Подождите, подождите… Но Холмс не волшебник, разве что в переносном смысле. Он гениальный сыщик, но если бы знали, какой это скептик и материалист!
- Материализм - не такое уж дурное мировоззрение, - задумчиво сказал доктор Мортимер. - Оно способствует развитию воображения.
- Воображения? Час от часу не легче, - Ватсон сделал досадливый жест и попытался устроиться на жёстком стуле поудобнее. - Всякий подлинный материалист, вроде Холмса - это логическая машина, автомат, выводящий следствия из посылок. Воображение ему столь же чуждо, как немецкому шуцману - сантименты.
- Немцы чрезвычайно сентиментальны, это обратная сторона жестокости, - заметил болотник, - а материалисту требуется очень много воображения, чтобы хоть как-то понять мир, который он видит вокруг. Идеалист может ссылаться на чудо, а честный последователь материалистического учения вынужден изобретать самые невообразимые сущности, ибо его толкает к этому необходимость…
- Забавный парадокс, - развёл руками Ватсон, - материализм - отец фантастического. Но мы говорим о живом человеке, которого я прекрасно знаю. Он настолько далёк от всего потустороннего, что даже если оказался бы здесь, среди нас, и наблюдал бы всё то, что наблюдаю я, то немедленно придумал бы какое-нибудь объяснение, исключающее элемент сверхъестественного.
- Обратите внимание, Ватсон - ведь это всего лишь слова. "Сверхъестественное", "потустороннее". А если их не использовать? Если считать то, что мы видим, просто ещё одной гранью реальности? Тем более, что это так и есть?
- Это какая-то казуистика. Холмс ни за что на свете не стал бы…
- Я его убедил, - сказал доктор. - Видите ли, настоящие материалисты верят себе и своим глазам. Я кое-что продемонстрировал мистеру Шерлоку Холмсу, а потом предложил ему сделать то же самое. И у него получилось. Что и неудивительно - его род идёт от друидов, и на его теле имеются знаки, указывающие на магические способности.
- А это вы как установили? - тон Ватсона сочился сарказмом.
- Помните, что я сделал, когда впервые пришёл на Бейкер-стрит?
- Прощупали череп Холмса? Да, это было не очень-то светский жест. Но мы списали это на увлечённость антропологией. А что?
- Мне нужно было проверить теменной шов кандидата и установить наличие тайных знаков Дара. Что касается формы черепа, она однозначно указывает на друидический род. Собственно говоря, я примерно такого человека и искал. Хорошо, что благодаря вам, Ватсон, портреты великого сыщика можно найти в любой книжной лавке.
- Нет, это просто немыслимо. Холмс согласился заняться магией? Хорошо, сойдём с ума и предположим, что то так. Но когда? Всё это время он занимался расследованием. У него не было ни единой свободной минуты.
- Люди иногда поразительно слепы, - философски заметил доктор Мортимер. - Помните странное отсутствие Холмса в Баскервилль-холле? Почему он не поехал с вами?
- Он поехал. Просто он некоторое время прятался на болотах, чтобы вести расследование в одиночку, - досадливо поправил его Ватсон.
- Прятался на болотах? Вам не кажется это странным, доктор? Кстати, вы ведь вроде бы однажды застали его стоящим на гранитном столбе со скрещёнными руками. Ритуальная поза друида. Это тоже было необходимо для расследования?
- Что вы хотите сказать? - доктор внезапно почувствовал смертельную усталость. Такую усталость он обычно ощущал в молодости - после тяжёлой лекции по анатомии или физиологии, когда приходилось усваивать слишком много материала зараз.
- За время пребывания на болотах Холмс принял семь посвящений, - серьёзным тоном сказал Мортимер. - Против всех правил и обычаев я посвятил его в тайны, которые даже его гениальный ум едва сумел освоить, и дал ему силы, с которыми он не смог бы совладать без посторонней помощи. Он прошёл путь, который у обычных людей, даже обладающих врождённым даром, занимает годы. У меня не было выбора, и у него тоже. Но мы справились.
Ватсон замолчал, переваривая сказанное.
- У меня нет оснований вам не доверять, Мортимер, - сказал он. - Хотя это очень сильно меняет… всё. Я не могу себе представить моего друга Шерлока Холмса, занимающегося подобными делами.
- Я прошу у высокого собрания, - Мортимер выразительно посмотрел на Алабастра, молча слушающего разговор, - позволения показать воочию, что происходило в ту ночь, когда собака Баскервилей вырвалась на волю.
Алабастр подумал, потом коротко кивнул.
9
В центре стола, на скатерти, появилось блестящее пятно. Оно начало расти, и поверхность под ним становилась прозрачной и глубокой, как будто сквозь неё просвечивало нечто, видимое с высоты птичьего полёта. Это нечто приближалось. Ватсон увидел знакомые просторы торфяных болот, усеянными обломками гранитных скал и каменными столбами. Снизу их окутывала белая пелена, сгущающаяся на глазах. Это был туман, густой и белый, как молоко.
Ватсон приблизил взгляд к изображению - ему показалось, что в тумане что-то кроется. Прищурившись, он разглядел какие-то чёрные паутины. На них едва мерцали жалкие, слабые огоньки. И между ними, не касаясь их, шёл худой высокий человек, которого Ватсон узнал бы из тысячи, даже со спины.
- Куда он идёт? - прошептал он.
- На остров. Сейчас он идёт через защитный пояс, сквозь путы лоа Агве, - так же шёпотом ответил Мортимер.
- Зачем?
- Он должен получить позволение сэра Чарльза убить его. Без этого я не мог бы действовать. Ведь я - всего лишь слуга Баскервилей.
- Но вы же говорили, что Баскервиль после превращения в собаку потерял рассудок?
- Рассудок в таких делах не требуется. Впрочем, словами этого не объяснишь. Просто смотрите.
Ватсон прищурился - и вдруг почувствовал то же самое, что и тогда, когда смотрел на портрет дамы в голубом. Его засасывало внутрь.
- Осторожнее, - донёсся откуда-то издалека голос болотника.
Но Ватсону уже было не до того. Он стоял посреди Гримпенской трясины, светящейся мёртвым колдовским светом, и перед ним лежала чёрная туша острова.
Острый силуэт Холмса чуть сдвинулся вперёд. Потом ещё и ещё. Наконец, он растворился в тени.
Ватсон медленно пошёл вперёд, стараясь не задевать чёрные паутины. Всё-таки задел одну. Рука прошла сквозь неё, но осталось ощущение какой-то липкой грязи, испачкавшей кожу не снаружи, а изнутри.
Чёрный силуэт выступил из тени. И он был не один - рядом с ним, у самых ног, лежал огромный пёс со светящимися пятнами глаз.
Холмс откашлялся. Звук прозвучал резко, как выстрел.
- Уважаемый сэр Чарльз, меня зовут Шерлок Холмс, - начал он спокойным и деловитым тоном, как будто каждую ночь вёл светские беседы с адкими псами. - И вы и я попали в затруднительное положение, и увы, по собственной воле. Вами двигала страсть, мной - любопытство и высокомерие. Теперь мы оба знаем, чем приходится платить за эти пороки. Мы оба перестали быть собой.
Ватсон решился подойти поближе.
- Позвольте, я объясню положение дел, - сказал Холмс. - Вы пали жертвой родового проклятия. Теперь вы до конца своих дней будете скитаться в собачьей шкуре. Это недолгий век, и, признаться, довольно паршивый. У вас не будет никаких радостей, и даже никаких желаний, кроме одного-единственного - убивать близких вам по крови людей. Но убийства лишь усугубят ваши муки. Впрочем, и этого не будет. Ваш нынешний хозяин, Стэплтон, готовится принести вас в жертву своим отвратительным богам. Я не смогу вам объяснить, что ждёт вашу душу. Я сам не знаю этого. Но, насколько мне известно из компетентных источников, обычная смерть по сравнению с этим - большая удача.
Собака недовольно заворчала. Рык был негромким, но очень страшным. Походить поближе Ватсону сразу расхотелось.
- Я знаю, что вы меня не понимаете, сэр Чарльз. Ваш рассудок помрачён. Но ваше сердце осталось прежним, и оно видит всё, - столь же спокойно сказал сыщик-маг.
Пёс ощерился. Из пасти полыхнуло холодным светом.
- Ваша плоть слаба, она хочет жить во что бы то ни стало. Но ваше сердце стремится к высшей цели, я верю в это, - продолжал Холмс. - Поэтому я освобождаю вас.
Он вскинул руки к небу. Наверху полыхнуло голубым. Сила сошла с неба и перелилась в его руки: Ватсон видел голубые искры, мечущиеся между пальцев.
Рука опустилась на морду пса, тот дёрнулся, но не отпрянул. Тихо зазвенел металл. Ватсон понял, что это упала цепь.
- Вот так, - сказал Холмс. - Теперь у вас есть выбор. Вы можете спрятаться здесь, на острове. Тогда вы достанетесь Стэплтону. Или вы сумеете бежать. Тогда вас убьём мы. Ваша душа сможет предстать перед вышним судом - и, может быть, оправдаться.
Пёс поднял к небу заострённую морду и завыл.
- У вас будет время - совсем немного, но вашему сердцу хватит. А потом вы решитесь. Yes or No.
Пёс снова завыл. В этом вое было столько тоски и отчаяния, что Ватсон невольно всхлипнул и потянулся за носовым платком.
Это простое действие что-то нарушило. Картинка пошла рябью и пропала. Ватсон снова сидел за столом и пялился на скатерть, разрисованную водяными созданиями.
- Решение сердца, - тихо сказал болотник. - Вот что нам было нужно.
- А что было дальше? - Ватсон знал ответ.
- Мы вместе с Холмсом разорвали нити лоа. Сэр Чарльз вырвался на свободу - как раз когда Стэплтон - подготовил всё для своего жертвоприношения. Потом он учуял сэра Генри и побежал. Под пули.
10
- Мне очень жаль, - пробормотал доктор, пытаясь припомнить, сколько именно зарядов он всадил в адского пса.
- Напротив, вы оказали ему большую услугу, - доктор Мортимер склонил голову в вежливом полупоклоне. - Иначе бокор совершил бы жертвоприношение, и душа сэра Чарльза навеки канула бы в бездну Агве. Кстати, - добавил он, - Стэплтон собирался принести в жертву и свою жрицу-супругу.
Ватсон вспомнил дом Стэплтона, подпорку под балясиной, фигуру, укутанную с головы до ног простынями, и внезапно понял, что именно его так смутило и напугало в ту ночь: белая пелена, ритуальное одеяние.
- Мерзавец, - искренне сказал Ватсон.
- Оба хороши. Она бы тоже не отказалась обрести великую силу, просто Стэплтон успел околдовать её раньше. Но потом, когда мы её освободили от жертвенных пелен и чары рассеялись - помните, как она жаждала крови своего супруга-брата?
- И в самом деле. Так что же, сэр Генри послужил приманкой для сэра Чарльза? А Стэплтон, значит, был ни при чём?
- Ну да, - ответил Мортимер. - Стэплтон вообще не собирался убивать молодого Баскервиля. Хотя, если бы захотел, то извёл бы его в неделю, не касаясь и пальцем. Просто в коллекции мотыльков появилась бы ещё одна бабочка на булавке.