Присмотревшись внимательнее, он увидел отличия, которых прежде не замечал. Большинство магазинов выглядели знакомо, но некоторые были совершенно новые, и Кейт был уверен, что прежде их здесь не было.
Кроме того, вскоре он заметил в толпе красное пятно. Разумеется, это было пурпурное чудовище, оно входило в магазин на другой стороне улицы. И внимания на него обращали не больше, чем на остальных пешеходов.
Кейт вздохнул и начал собираться. Сборы свелись к расталкиванию по карманам "Истории мира", "Рассказа о Допелле" и двух журналов. Он решил не брать с собой "Стоит ли того затуманивание?", потому что выжал из этой книги все, что мог. Оставил он и вчерашний номер "Нью-Йорк Таймс".
Спустившись по лестнице, Кейт пересек холл. За стойкой стоял другой портье, он даже не взглянул на него. Кейт на секунду остановился перед входной дверью, с удивлением глядя на целое стекло. Потом заметил по краям свежую замазку.
Теперь, когда он окончательно проснулся, дал знать о себе голод. Сейчас это было самое важное - ведь он ничего не ел со вчерашнего утра. Двинувшись на восток, он вскоре нашел напротив Публичной Библиотеки небольшой ресторанчик.
Заняв столик, Кейт просмотрел меню. На выбор предлагалась дюжина блюд, названия выглядели знакомо, кроме трех, в конце списка. Эти три были самыми дорогими в меню: марсианский Zot a Ia Marsielle, жареный Кгаіі в соусе Карі и galline de luna.
Это последнее, насколько Кейт помнил испанский, означало лунного цыпленка. Он решил когда-нибудь обязательно попробовать все это, но сейчас чувствовал себя слишком голодным, чтобы экспериментировать, и потому заказал гуляш.
Гуляш, кроме прочих достоинств, не требует напряженного внимания. За едой Кейт просмотрел последние главы "Истории мира". Уэллс с горечью писал о межпланетной войне, считая ее вульгарно-захватнической, а Землю - агрессором.
Обитатели Луны и Венеры оказались дружелюбными и годными для эксплуатации… чем земляне и воспользовались. Интеллект высоких пурпурных лунарей был близок к уровню африканского дикаря, вот только лунари вели себя гораздо спокойнее. Они оказались превосходными рабочими и еще лучшими механиками, когда их познакомили с машинами. Наиболее предприимчивые из них откладывали свои заработки и приезжали на Землю, но никогда здесь не оставались: две или три недели - максимальный срок, который они могли провести на Земле без вреда для здоровья. Использование их труда на Земле было законодательно запрещено после того, как тысячи привезенных с Луны рабочих умерли в течение нескольких месяцев. Продолжительность жизни лунарей составляла двадцать лет - на Луне. В других местах - на Земле, Венере, Марсе, Каллисто - ни один не выдерживал больше полугола.
Венериане, хоть и не отставали по интеллекту от землян, были существами совершенно иного склада. Интересующиеся исключительно философией, искусством и абстрактной математикой, они приняли землян с распростертыми объятиями, стремясь обменяться мыслями и взглядами. У них не было городов (домов тоже), они не имели ни машин, ни оружия - словом, не создали цивилизацию.
Очень немногочисленные, они вели кочевой образ жизни; и, если не считать умственной активности, жили примитивно, как животные. Они ничем не мешали людям и предлагали им любую возможную помощь - за исключением физического труда - при колонизации и эксплуатации Венеры. Земляне основали там четыре колонии, в которых проживало около миллиона человек.
А вот с Марсом дело обстояло иначе.
Марсиане почему-то не захотели, чтобы их колонизировали. Как выяснилось, они создали цивилизацию почти равную земной, за исключением межзвездного двигателя - вероятно, потому, что не носили одежды и не придумали швейных машин.
Первых землян на Марсе встретили серьезно и вежливо (марсиане все делали серьезно, у них напрочь отсутствовало чувство юмора) и предложили им вернуться домой и никогда больше не возвращаться. Членов же второй и третьей экспедиции попросту перебили.
Хотя марсиане захватили звездолеты, на которых прилетели земляне, они не потрудились ни использовать их, ни скопировать. Им вовсе не хотелось покидать Марс. В сущности, как писал Уэллс, ни один марсианин никогда не покинул Марса живым, даже во время межпланетной войны.
Несколько марсиан, схваченных живыми и посаженных на земные корабли для демонстрации и изучения, умерли еще до того, как ракеты вышли за пределы разреженной атмосферы Марса.
Это нежелание или неспособность хотя бы минуту жить за пределами родной планеты распространялось также на марсианские растения и животных. Ни один вид марсианской флоры и фауны не пополнил земных ботанических садов или зоопарков.
Так называемая межпланетная война велась исключительно на поверхности Марса. Это была яростная битва, в ходе которой население Марса уменьшилось в десятки раз. В конце концов, перед лицом полного уничтожения, марсиане капитулировали и согласились на колонизацию своей планеты.
Из всех планет Солнечной системы и их спутников только четыре - Земля, Луна, Венера и Марс - оказались населены разумными формами жизни. На Сатурне процветала удивительная растительная жизнь, а на нескольких спутниках Юпитера кроме растений обнаружили и диких животных.
Человек встретил равного себе противника - агрессивную расу разумных существ, - только выбравшись за пределы Солнечной системы. Арктуриане обладали межзвездным двигателем уже много веков и лишь случайно - ведь галактика невероятно велика - еще не посетили нашу систему. Узнав о нас после встречи у Проксимы Центавра, они решили исправить это упущение.
В данный момент война с Арктуром с точки зрения Земли была оборонительной, хотя использовались все доступные средства нападения. До сих пор ни одна из сторон не добилась решающего преимущества - не позволял уровень средств защиты. Только иногда кораблям одной из сторон удавалось прорываться сквозь защитные кордоны и нанести противнику удар.
Захватив в первой фазе войны несколько арктурианских кораблей, Земля быстро ликвидировала свое техническое отставание.
Ныне, благодаря гению и командованию Допелле Земля добилась незначительного превосходства в некоторых областях, но продолжала вести позиционную войну.
Допелле! Опять эта фамилия. Кейт отложил книгу Уэллса и полез в карман за "Рассказом о Допелле". Тут он осознал, что уже давно закончил есть и нет больше причин сидеть здесь.
Он расплатился и вышел. Лестница, ведущая в библиотеку на другой стороне улицы, привлекла его - там можно было сесть и читать дальше.
Но, пора было подумать и о работе.
Работал он в Издательствах Бордена - здесь и сейчас - или же нет? Если да, то прогул утра в понедельник можно было бы объяснить. Но не прогул целого дня.
А часы показывали уже второй час.
Может, сначала попытаться получить всю возможную информацию, а уж потом идти на работу? Это показалось ему вполне логичным.
Кейт вошел в табачный магазин на углу. Перед телефонной будкой стояла небольшая очередь. Впрочем, ожидание позволило ему решить загадку, каким образом платили здесь за телефон, если не было монет. Каждый, закончив разговор, подходил к кассе и платил банкнотами сумму, появлявшуюся в окошечке над дверью кабины. После оплаты кассир нажимал кнопку, обнуливая табло.
Вероятно, такое же окошко было и над дверью кабины в аптеке в Гринвилле; Кейт его просто не заметил. А поскольку разговор не состоялся, счетчик показывал ноль.
К счастью, никто из стоявших в очереди не разговаривал долго, и через несколько минут Кейт вошел в будку.
Он набрал номер Издательств Бордена и только тут сообразил, что следовало бы проверить номер по телефонной книге.
Однако в трубке раздался голос, как ему показалось, Марион Блейк, секретаря Издательств.
- Могу я поговорить с мистером Уинтоном? - спросил он. - Мистером Кейтом Уинтоном?
- Нет, сэр. Мистера Уинтона сейчас нет. А кто говорит?
- Это неважно. Я позвоню завтра.
Он торопливо повесил трубку, не дожидаясь новых вопросов. Хотелось верить, что Марион не узнала его голос.
Кейт заплатил в кассу полкредитки и, подумав, пришел к выводу, что мог бы лучше истратить эти деньги. Нужно было спросить, вышел Кейт Уинтон на обед или уехал из города, и знает ли она, где он. Однако было уже слишком поздно - вновь выстаивать очередь не хотелось.
Его вдруг потянуло как можно скорее выйти из магазина и узнать все, каким бы опасным это ни было.
Он быстро прошел несколько кварталов, отделявших его от здания, в котором Издательства Бордена занимали весь одиннадцатый этаж, поднялся лифтом наверх, глубоко вздохнул и вышел.
Глава 7
Коктейль с Каллисто
Кейт стоял перед хорошо знакомой дверью. Он всегда ею восхищался. Она была из современных - сплошная стеклянная плита с причудливой хромированной ручкой. Петли были утоплены в стену, а надпись "Объединенные Издательства Бордена" находилась на уровне глаз: небольшая и строгая, металлические буквы вплавлены в толстое стекло.
Кейт осторожно взялся за ручку, стараясь как всегда не оставлять отпечатков пальцев на этой удивительной плите, открыл дверь и вошел.
Тот же барьер красного дерева, те же картины, изображающие сцены охоты, на стенах. И та же пухленькая Марион Блейк, с теми же полными губами и зачесанными наверх темными волосами, сидит за тем же столом. Первый знакомый человек, кого он встретил за… Боже, неужели все это началось только вчера в семь вечера? Ему казалось, будто прошло уже несколько недель. На мгновенье Кейту захотелось перескочить через барьер и расцеловать Марион Блейк.
До сих пор ему встречались знакомые вещи, места, но не люди. Да действительно, адрес в "Поразительных Историях" указывал, что Издательства Бордена по-прежнему находились здесь, занимаясь своим привычным делом, но только теперь он понял, что не очень-то верил в это, пока не увидел Марион Блейк на ее всегдашнем месте.
Знакомый вид редакции, где все выглядело так, как он помнил, заставили Кейта усомниться в реальности последних восемнадцати часов.
Это было невозможно, просто невозможно…
А потом Марион Блейк повернулась, посмотрела на него, и Кейт понял, что женщина его не узнает.
- Да? - нетерпеливо спросила она.
Кейт откашлялся. Шутит она что ли? Не знает его или просто валяет дурака?
Он откашлялся еще раз.
- Мистер Кейт Уинтон на месте? Я хотел бы с ним повидаться.
Это могло сойти за ответную шутку. Если сейчас она ему улыбнется, он сможет ответить ей тем же.
- Мистер Уинтон уже ушел домой, сэр, - сказала она.
- Гмм… а мистер Борден… Он в редакции?
- Нет, сэр.
- А Бет… мисс Хедли?
- Нет, сэр. Почти все работники ушли в час. В этом месяце мы заканчиваем работу именно в час.
- Так… ах, да. - Кейт вовремя остановился, заставив себя не удивляться тому, что наверняка должен был знать. - Я и забыл, - неловко добавил он. Интересно, почему они закрываются в час дня, к тому же именно в этом месяце? - Тогда я приду завтра. Когда я смогу застать мистера Уинтона?
- Около семи.
- Се… - Он вновь с трудом удержался и не переспросил, что она имела в виду - семь утра или семь вечера. Наверняка семь вечера - это почти время затуманивания.
И вдруг он понял! Это было так просто, что он сам удивился, как не сообразил раньше.
Разумеется, в городе, где введено затуманивание, в городе, чьи улицы в темноте становились смертельно опасными, в городе без нормальной ночной жизни и время работы должно было сместиться, чтобы у людей вообще могла быть какая-то личная жизнь.
Все менялось - ведь человек должен был добраться до дома до темноты, причем задолго, если хотел дожить до утра. Рабочий день должен был начинаться в шесть или семь утра - через час после того, как восходящее солнце уничтожит туман - и продолжаться до часа или двух часов дня. Это освобождало людям вторую половину дня - эквивалент вечеров.
Разумеется, все так и было. Кейт недоумевал, почему не догадался обо всем, когда читал книгу о затуманивании.
Новость даже обрадовала его. Все-таки Бродвей был не таким мертвым, как боялся Кейт. Наверняка есть и представления, и развлечения, и концерты, правда - после полудня, а не вечером. А вместо ночных клубов - дневные.
При этом все оказывались в безопасности, дома, скажем, к семи или восьми, и спали до четырех или пяти утра. А поскольку продолжительность дня и ночи менялась в течение года, часы работы варьировались. Вот почему в этом месяце работа заканчивалась в час дня. Наверняка это регулировалось постановлениями местных властей, потому что Марион была уверена, что Кейт об этом знает, и удивилась, узнав, что он забыл.
Кейт увидел, что Марион складывает все со стола в ящик и готовится уходить. Она вновь посмотрела на него, словно удивляясь, что он еще здесь.
- Скажите, вас зовут Марион? - спросил он. - Марион Блейк?
Глаза ее широко раскрылись от удивления.
- Да… Но откуда…
- Мне показалось, что я вас помню, хотя поначалу не был уверен, - сказал Кейт. Он лихорадочно пытался вспомнить все, что она о себе говорила: подружки, с которыми встречалась Марион, где она жила и что делала.
- Девушка по имени Эстель… э-э… забыл ее фамилию… познакомила нас на вечеринке… кажется, в Кувинсе. - Он улыбнулся. - В тот вечер я был с Эстель. Разве не забавно, что я не могу вспомнить ее фамилию, а вашу запомнил, хотя мы танцевали всего один раз?
Она поблагодарила Кейта за комплимент.
- Наверное, вы правы, - сказала она, - хотя я ничего такого не помню. Я действительно живу в Кувинсе и хожу там на танцы. И у меня есть подруга, которую зовут Эстель Рэмбо, так что вы не могли все это придумать.
- Я и не ожидал, что вы запомните мое имя, - сказал Кейт. - Это было несколько месяцев назад. Меня зовут Карл Уинстон. Однако на меня вы произвели впечатление, поэтому я до сих пор помню, как вы сказали, что работаете в издательстве. Вот только я забыл, в каком, потому и не ожидал вас здесь увидеть. Помню еще, вы говорили, что пишете… Вы поэтесса, ведь так?
- Я бы не сказала, мистер Уинстон. Просто пишу стихи, вот и все.
- Называй меня по имени, - сказал Кейт, - ведь мы старые знакомые, пусть даже ты меня и не помнишь. Ты уже уходишь?
- Да. Мне нужно было еще закончить два срочных письма. Мистер Борден сказал, что если я сделаю это после часа, то завтра смогу прийти на работу на полчаса позже. - Она посмотрела на часы над столом и криво усмехнулась. - Похоже, это была ловушка. Письма оказались длинные и отняли у меня почти час.
- Во всяком случае я рад, что ты оказалась здесь, - сказал Кейт. - Выпьешь со мной чего-нибудь?
Она заколебалась.
- Только если быстро. Мне нужно быть в Кувинсе в половине третьего… меня будут ждать.
"Отлично", - подумал Кейт. Его обрадовало, что у нее свидание, поскольку он мог вытянуть у нее все, что хотел узнать за выпивкой, но не собирался тратить на нее всю вторую половину дня.
Они спустились на лифте и Кейт позволил Марион выбрать заведение, оказавшееся баром за углом Мэдисон-авеню. Кейт еще никогда не бывал здесь.
За коктейлем с Каллисто (Кейт заказал то же, что и Марион; пойло оказалось слишком сладким, но в общем сносным) он сказал ей:
- Кажется, я упоминал при нашей первой встрече, что я писатель и пока пишу статьи. А теперь решил попробовать силы в прозе и уже написал несколько вещей.
- О! Потому ты и пришел к нам?
- Да. Я хотел поговорить с мистером Уинтоном или мистером Борденом, а может, с мисс Хедли и узнать, что вам нужно. Сколько страниц и тому подобное.
- Ну, кое-что и я могу тебе сказать. Думаю, у них вполне достаточно вестернов и криминалов. Мисс Хедли ищет рассказы для своего журнала, а кроме того нужны и короткие и длинные вещи для журнала приключений.
- А что с фантастикой? Думаю, она мне удается лучше.
- А, значит ты слышал об этом?
- О чем?
- Что Борден собирается издавать журнал научной фантастики.
Кейт открыл рот - и быстро закрыл, пока не ляпнул какую-нибудь глупость. Нельзя было ничему удивляться. Он глотнул коктейля и задумался. Во всем этом было нечто странное.
Почему Марион сказала, что Борден только собирается издавать журнал научной фантастики? Ведь он уже издавал "Поразительные Истории" - экземпляр лежал у Кейта в кармане и на нем был фирменный знак Бордена. Почему Марион не сказала, что Борден собирается издавать второй журнал НФ?
Не понимая, в чем тут дело, Кейт осторожно ответил:
- Да, я что-то слышал об этом. Это правда?
- Да. Один номер уже собран и готов к печати. Журнал запустят осенью как ежеквартальник, а если пойдет хорошо, сделают ежемесячником. Для него и вправду нужен материал, пока есть только повести в отрывках и один или два рассказа.
Кейт кивнул и отпил "Каллисто".
- А что ты думаешь о фантастике? - спросил он.
- Думаю, журнал фантастики нужно было запустить уже давно. Это единственная область, в которой мы ничего не издаем.
Кейт полез в задний карман брюк и вытащил свернутый экземпляр "Поразительных Историй" - тот, что купил в Гринвилле и еще не успел прочесть, поскольку в первую очередь занялся "Нью-Йорк Таймс" и книгами.
Он положил журнал на стол, желая посмотреть, как среагирует на него Марион, утверждающая, будто Борден не издает никакой фантастики.
- О, я вижу, ты читаешь наш лучший приключенческий журнал.
"Как же все просто, - подумал Кейт. - Почему я сам не догадался? В мире, для которого межзвездные путешествия, межпланетные войны и пурпурные чудовища с Луны считаются ежедневной рутиной, рассказы о подобных вещах могут быть только приключенческими, а не фантастическими".
Но, если подобные вещи относились к приключениям, то что же, черт возьми, считается фантастикой? Он отметил для себя, что при случае нужно купить какой-нибудь журнал НФ. Это может оказаться куда как интересным.
Кейт снова посмотрел на "Поразительные Истории".
- Это хороший журнал, - сказал он. - Я бы хотел писать для него.
- Думаю, мистеру Уинтону нужен материал. Он охотно поговорит с тобой, если ты придешь завтра утром. У тебя есть готовые рассказы?
- Вообще-то, нет. У меня много незавершенного и я бы хотел сначала с ним поговорить, прежде чем идти дальше. Так можно избежать разочарования.
- Ты знаком с мистером Уинтоном? Ваши фамилии очень похожи: Кейт Уинтон - Карл Уинстон. Это может тебе помешать.
- Нет, я никогда не встречался с мистером Уинтоном.
Да, наши фамилии очень похожи - и к тому же у нас одинаковые инициалы. Но как это может помешать?
- Будет похоже на псевдоним. Если произведения Карла Уинстона появятся в журнале Кейта Уинтона, многие решат, что это его собственные рассказы, подписанные слегка измененной фамилией. А он этого наверняка не хочет.
Кейт кивнул.
- Да, теперь я и сам это вижу. Впрочем, это не имеет особого значения, все равно я буду писать беллетристику, придется только изменить фамилию. Статьи я публикую под собственной, кроме тех, что написаны от лица негра, а теперь возьму псевдоним.
Он глотнул тошнотворно сладкого "Каллисто" и решил никогда больше не заказывать его. Потом спросил: