Третий источник - Виталий Вавикин 3 стр.


* * *

Их похоронили вместе. Брата и сестру. Евангелину и Жульена. Фамильный склеп обнял их тела своим мертвецким холодом и принес покой. Родственники погибших стояли опустив головы и лишь иногда поглядывали в сторону Квинта. Пара фотографов слепила глаза вспышками.

– И все-таки они любят тебя! – сказала Хейзел, когда Квинт вернулся домой. Глянцевые журналы пестрели его фотографиями.

– Это были похороны, – сказал Квинт.

– Это была твоя победа! – Хейзел рассмеялась. – Как думаешь, они не рассказали о твоей шлюхе, потому что она им не интересна или потому что испугались оскорбить тебя?

– Заткнись.

– Ты прав. Всего лишь глупая дешевая шлюха, – Хейзел подошла к мужу. – Расскажи, что ты нашел в ней? – ее руки легли на его грудь. – Даже сейчас я чувствую, как часть ее находится в тебе. Или же твоя в ней, – Хейзел улыбнулась. – Хочешь, угадаю какая?

– Я сказал, заткнись! – Квинт оттолкнул ее от себя.

Хейзел упала на пол, прокусив губу. Струйка крови скатилась по ее подбородку. Белые зубы окрасились в красный цвет, превратив улыбку в звериный оскал.

– Да, Квинт! Вот так! – Хейзел отползла к кровати, уперлась в нее спиной и стерла с лица кровь. – Иди же ко мне!

– Нет.

– Не заставляй меня искать другого! – она одернула подол, скрывая плотно сжатые колени.

– Мне все равно.

– Ты врешь! – Хейзел бросила в него стопку журналов. – Вот где ты, Квинт! А не в склепе со своей шлюхой! Слышишь?!

– Слышу, – он протянул ей руку, помогая подняться.

– Ударь меня!

– Зачем?

– Затем, что это ты! – Хейзел залепила ему пощечину. – Ну же!

– Нет, – Квинт развернулся и пошел прочь.

– Не смей! – Хейзел набросилась на него, пытаясь схватить за короткие волосы.

Пальцы соскользнули, оставив на щеке глубокие царапины. Он отмахнулся от нее, сбросив с себя. Она снова упала. От удара перехватило дыхание.

– Ты вернешься! – выдавила из себя Хейзел. – Ты не сможешь иначе!

Квинт вышел на улицу. Солнце выдавило из кожи пот. Кровь на лице свернулась, но царапины не спешили затягиваться. Соль попадала в раны, но Квинт почти не чувствовал этого. Смерть одолела его. Он был еще жив, но герой погиб на арене рядом с Жульеном. Или же в спальне Евангелины. Неважно. Квинт дошел до ее дома. Калитка была закрыта, но руки оказались сильнее замков.

– Вот и все, что осталось от нас, – сказал Квинт, глядя на цветущий сад…

– Неважно, кто победит сегодня, – сказала ему Евангелина незадолго до боя с Жульеном. – Один из вас все равно умрет, а я никогда не смогу простить себе этого, – она наклонилась и подняла поникший бутон алой розы. Такая безмятежная. Такая отчаявшаяся…

Квинт все еще видел умирающий бутон в ее бледной ладони, когда Жульен бросился в атаку. Стальные клинки высекли искры.

– Откажись! – прорычал Квинт, уклоняясь от смертельного выпада Жульена.

– Не могу! – крикнул тот, повторяя атаку.

– Никто не осудит тебя!

– Какое мне дело до кого-то?! – Жульен сделал ложный выпад и подсек ноги Квинта. – Мы сами судим себя! Только мы!

Квинт прокатился в пыли, избегая смертельных ударов стали. Толпа загудела. В букмекерских конторах схватились за головы. Квинт выхватил нож и воткнул его в ногу Жульена. Квинт всегда был убийцей. И он должен был выжить. Выжить, чтобы снова увидеть Евангелину. Она простит. Она смирится. Она поймет. Жульен бросил в него свой меч, выдернул из ноги нож и, когда Квинт отбил летящий в его грудь клинок, ударил его ножом в лицо. Сталь рассекла щеку, лязгнув по ровным зубам.

– Так близко, – прохрипел Жульен, чувствуя, как кровь начинает заполнять рот.

Квинт не двигался. Его меч, пробив грудь противника, вышел из его спины.

– Я почти достал тебя, – улыбнулся Жульен.

Ноги его подогнулись. Клинок выскользнул из груди. Фонтан крови ударил Квинту в лицо. Толпа взревела. Десятки тысяч безумных глаз против одного холодного голубого взгляда. Квинт поднял над головой окровавленный меч, слыша, как Колизей скандирует его имя.

* * *

Морщины. Они появились на молодом лице Квинта спустя месяц после похорон Евангелины и ее брата. Дом женщины, которую он любил, продали. Сад сравняли с землей.

– Ты бы мог перекупить его, – сказал ему агент.

– Без Евангелины он для меня ничего не значит.

Они шли мимо Колизея, и толпа за его стенами ревела, приветствуя нового победителя.

– Они ждут тебя, – сказал агент.

– Они ждут крови, – Квинт чувствовал, как накопившаяся за долгие годы усталость сгибает плечи.

Он старел. Старел без побед. Старел без жажды смерти. Время всегда кралось за ним по пятам. Преследовало с детства. Но он больше не хотел бежать от него. Он вообще больше ничего не хотел.

– Тебе нужен хороший бой, – сказал агент, словно читая его мысли, хотя, возможно, за долгие годы, проведенные рядом, так оно и было.

– Это ничего не изменит, – Квинт заставил себя улыбнуться. – Я больше не хочу убивать.

– Но ведь тогда ты умрешь!

– И что? Я мог умереть сотни раз до этого. Поверь, смерть – это последнее, чего я боюсь в этой жизни.

Квинт вернулся домой. Хейзел собиралась на прием в честь нового чемпиона, пытаясь выбрать, какое из полсотни платьев надеть.

– Ты должен быть там, – сказала она.

– Я никому ничего не должен, – Квинт закурил и налил себе выпить.

– Не хочешь делать это ради себя – сделай ради меня! – Хейзел натянула черные чулки. – Противно смотреть, как ты сидишь тут и жалеешь себя.

– Я не жалею.

– Неважно! – она повернулась к нему, надевая платье. Полная грудь была почти открыта в глубоком вырезе. – Тебя не волнует, что я буду там одна?

– Нет.

– А так? – Хейзел сняла трусы и бросила к ногам Квинта. – Попробуй остаться, и, клянусь, я отдамся любому, кто хоть раз думал, как унизить тебя.

– Делай что хочешь.

– Да что с тобой!? – закричала Хейзел. Она схватила зеркало и заставила Квинта посмотреть на свое отражение. – Ты же убиваешь себя! Черт! Ты убиваешь меня!

– Найди себе нового чемпиона.

– Я не хочу нового! Я хочу тебя! – Хейзел бросила зеркало на пол. Зазвенело разбившееся стекло. – Ты мой чемпион, – она прижалась губами к холодным губам Квинта. Просунула между них язык. Натолкнулась на сжатые зубы. Отпрянула назад и ударила мужа по лицу. – Да сделай хоть что-нибудь! – закричала она. – Или скажи, что сделать мне!

* * *

Старость. Она всегда шла за Квинтом по пятам. С самого рождения. Старость и смерть. Даже когда он стал чемпионом и новый агент предложил ему найти тех, кто сделал с ним такое. Квинт стоял у могил ученых и жалел, что старость добралась до них раньше, чем он. Они сделали его бессмертным, отправив в вечную гонку со смертью. Он был таким же, как все, но тем не менее что-то в нем было не так. В его организме. Он словно подчинялся другим законам. Не времени. Не болезням. А стихии боя. Идеальный солдат, которого смерть противников делает только сильнее. Возможно, он был единственным в своем роде, по крайней мере, свободным уж точно. Остальные либо так и остались неудачными экспериментами, либо были превращены в бесчувственных зомби, слепо выполняющих приказы. Смерть и секс. Два поля боя с бесчисленным количеством поверженных противников. Где-то среди сотен этих лиц была и Хейзел. Еще одна фанатка, не пожелавшая мириться с ролью куклы для секса. Дикая, как лесная кошка. Страстная, как само безумие.

– Я могу стать твоей единственной! – сказала она при их первой встрече.

– Зачем мне единственная, когда у меня есть множество, – сказал Квинт.

– Я могу заменить всех твоих шлюх.

– Поцелуй для начала свою подругу.

– Вот так? – Хейзел впилась в сочные губы блондинки.

Кинжал блеснул в ее правой руке. Кровь из перерезанной яремной вены ударила Квинту в лицо. Постель превратилась в арену смерти.

– Вот так, да? – снова спросила Хейзел, целуя в засос агонизирующую подругу. – Нравится? – она обернулась, награждая Квинта безумной улыбкой. – Хочешь присоединиться? – Хейзел показала ему кинжал в своей руке. – Хочешь пройтись по краю?! – она разорвала свою блузку, освобождая молодую грудь. Под короткой юбкой ничего не было. – Ну же!

– Я могу убить тебя, – предупредил Квинт.

– А я тебя.

Они слились в осторожном поцелуе. Каждое движение было выверенным. Каждый шаг продуман. Хейзел выгнула спину и громко вскрикнула. Кинжал вспорол Квинту грудь и уперся в горло.

– Ты пустила мне кровь! – сказал он, не веря своим глазам.

– А ты мне, – она заставила его опустить голову и посмотреть на кровь между ее ног.

Блондинка захрипела, перестав зажимать перерезанную шею. Ее серые глаза угасали.

– Она смотрит на нас, – сказал Квинт.

– Плевать, – Хейзел прижала его к себе. – Я ее все равно не знаю.

Ближе к утру Квинт вызвал своего агента.

– Хочешь, чтобы он к нам присоединился? – спросила Хейзел.

– Хочу, чтобы он избавился от тела.

– Нет.

– Что нет?

– Мы должны сделать это сами, – Хейзел поднялась с кровати. – Помоги мне, – сказала она, заворачивая тело блондинки в простыни.

– Нам нужно помыться, – сказал Квинт.

– Позже.

– Я всегда моюсь после арены.

– Со мной у тебя будет все по-другому.

– Почему ты думаешь, что я позволю тебе остаться?

– Потому что я кое-что оставила для тебя.

– Не верю, что у тебя никого не было, – улыбнулся Квинт.

– Конечно, были, – Хейзел собрала свою одежду и начала одеваться. – Не один и по-разному, но так, как с тобой, сегодня впервые.

* * *

Черные волосы поседели, но Квинт не обратил на это внимания. Хотела ли Евангелина, чтобы он жил? Наверно, уже неважно. Квинт открыл дверь и вошел в дом. Окутавший его запах показался странным. Не домашним. Скорее, каким-то далеким, словно само прошлое повеяло воспоминаниями. Так пахнет секс. Так пахнет смерть. Квинт не знал этого человека…

Когда-то давно он так же вернулся домой без предупреждения, застав Хейзел с незнакомцем на супружеском ложе. Ничего не было. Она просто ждала Квинта, желая показать, что всегда может перешагнуть эту грань. Лежала, подставив для поцелуя губы, и смотрела на Квинта. А смерть уже потирала руки, готовясь к жатве. Тогда. Давно…

Теперь все изменилось.

Квинт налил себе выпить и вышел на веранду. Странно. Так много смертей, но лишь одна меняет абсолютно все. Смерть, которая приходит, чтобы забрать жизнь. Чужую жизнь.

– Скоро ты придешь и за мной, – сказал Квинт, глядя на дно стакана.

Он сидел тихо, размеренно покачиваясь в кресле, и ни о чем не думал. Его агент вышел на веранду и, чиркнув спичкой, жадно затянулся дорогой сигаретой. На его теле блестели капли пота. На его спине красовались оставленные Хейзел царапины.

– Сделать тебе выпить? – спросила Хейзел.

Квинт слышал, как бренчат кубики льда в стакане. Теплый ветер колыхал ее прозрачный халат.

– Когда-то мой муж был таким же, как ты, – сказала она, прикасаясь к агенту.

Его тело было крепким и мускулистым. Идеальный инструмент для постельных баталий и пустышка на арене смерти.

– А сейчас всего лишь старик, – Хейзел прижалась губами к плечу агента. – Дряхлый, никчемный старик.

– Он все еще может вернуться.

– Он не вернется. Он умер вместе с той шлюхой, которая выращивала те глупые цветы. Ведь так? – она обернулась и посмотрела на Квинта. Он поднялся на ноги. – Или же нет? – в ее глазах вспыхнул безумный блеск. – Ну же?! Как далеко мне зайти, чтобы ты стал прежним?! – Квинт молчал. – Тот дом! Да, той шлюхи, у которой ты так часто оставался на ночь! Это я купила его! Купила на твои деньги, чтобы уничтожить все, что было тебе дорого!

– Это всего лишь дом.

– Но не для нее! – завизжала Хейзел. – Она любила его! Мерзкая тварь!

– Заткнись.

– И ее брат! Он обещал стать хорошим любовником после твоей смерти!

– Я сказал… – Квинт заглянул ей в глаза.

– Уж я бы нашла, чем уважить его! – Хейзел упала на пол, зажимая руками разбитое лицо. Кровь жены текла по лбу Квинта, которым он ударил ее.

– Ты всего лишь старик! – прорычал агент.

Он ударил бывшего гладиатора в челюсть. Попытался ударить. Квинт поймал его руку, и, вывернув за спину, выбил сустав. Агент упал на колени и взвыл от боли.

– Да! – закричала Хейзел, давясь собственной кровью. – Убей его! Убей меня! Но только стань прежним! Умоляю тебя!

– Не кричи, – Квинт протянул руку и помог ей подняться. Затем наклонился к агенту. – Ты успокоился? Если да, то могу помочь тебе вправить сустав.

– И это все?! – истерично расхохоталась Хейзел.

– Нет, – Квинт достал два билета до планеты Мнемоз. – Я улетаю через три дня. С тобой или без.

– Мнемоз? – Хейзел нахмурилась, пытаясь вспомнить.

– Ты все еще можешь полететь со мной, – сказал Квинт, вправляя агенту сустав.

– Тогда я с тобой, – Хейзел криво улыбнулась. Агент снова вскрикнул. – И убери отсюда этот кусок дерьма!

* * *

Где-то на полпути между планетами Бирей и Мнемоз. Корабль "Прайс 16". Каюта бывшего гладиатора.

– Ты ведь летишь туда умирать? – спросила Хейзел мужа. Он не ответил. – Это глупо, – она налила себе выпить. – Ты создан, чтобы нести смерть, а не считать морщины.

– Все когда-нибудь кончается.

– Я не позволю тебе, – Хейзел грустно улыбнулась. – Ты же знаешь.

– Ты ничего не сможешь сделать. Это от тебя не зависит.

– Еще как зависит! – Хейзел залпом осушила стакан и налила еще. – Я отдала тебе половину своей жизни, Квинт! Мне тридцать два, и я не собираюсь строить новую жизнь!

– Придется.

– Нет, – она смотрела на него затуманенными алкоголем глазами. – Скажи, там, в доме, когда я отдалась твоему агенту, что ты чувствовал?

– Ничего.

– А после? Разве тебе не хотелось убить нас?

– Ты готова была зайти так далеко?

– Если это могло вернуть мне прежнюю жизнь, то да.

– Это бы ничего не вернуло.

– Я тебе не верю, – Хейзел поднялась на нетвердые ноги. – Твой агент, кстати, он ведь в общем даже и ничего. Настоящий постельный гладиатор.

– Это ничего не изменит.

– Изменит, – Хейзел устало упала обратно в кресло. – Сейчас вот только вспомню и расскажу тебе все подробности. Вот только вспомню… – ее глаза закрылись.

Дыхание стало ровным. Поза, в которой она заснула, была неудобной, но Квинта мало это беспокоило. Он накинул на плечи пиджак и вышел из каюты.

– Эй, старик! – позвал его кучерявый мальчишка. – Ты не видел мои игрушки?

Квинт покачал головой. Время уже не наступало на пятки. Оно срывало с ног ботинки и хохотало над своей жертвой.

– Все будет так, как я скажу, – тихо сказал Квинт своему единственному оставшемуся противнику.

Хохот времени стих. Оно не отступало. Оно смаковало свое величие. Издевалось над жертвой, продлевая ее агонию. Наносило все новые и новые раны и смотрело, как противник отреагирует на них.

– Еще пара дней. Может быть, месяц, – сказал Квинт.

– Эй, старик! – мальчишка дернул его за рукав. – Ты тоже летишь на ту странную планету?

– Мнемоз?

– Не помню, – мальчишка нахмурился. – Мой отец говорит, что там можно забыть все совершенные грехи.

– Скорее, смириться с ними, – Квинт заставил себя улыбнуться. – Твой отец тоже воин?

– Воин? – мальчишка тряхнул кучерявой головой. – Мой отец налоговый агент. Он разорил сотни семей и говорит, что лишь планета сможет помочь ему забыть об этом.

– Моя жена тоже налоговый агент.

– Жена? Это та молодая женщина, с которой вы пришли? Я думал, это ваша дочь, – мальчишка поморщился. – По-моему, это отвратительно.

– Быть агентом?

– Нет. Жить со стариком.

* * *

Номер в отеле "Амелес" был просторным и обставленным явно с претензией на вкус.

– Тебе нравится? – спросила Хейзел супруга. – Я выбрала его, пока мы находились на борту "Прайс 16". Ты ведь не подумал ни о чем, кроме билетов!

– Могла бы выбрать и что-то попроще, – сказал Квинт.

– Зачем?! – всплеснула руками Хейзел. – Так ты жил раньше. Так ты живешь сейчас. И так ты будешь жить, если выбьешь из своей головы всю ту дурь, что оставила там Евангелина.

– Евангелина мертва.

– А ты нет, – Хейзел скинула одежду и отправилась в душ. – Пока еще нет, – она включила воду. Теплые струи воды, извиваясь, заскользили по смуглой коже. Большие светло-коричневые соски набухли. – Я хочу тебя, Квинт, – сказала Хейзел. – Хочу тебя прежнего.

Пена скрыла ее наготу. Квинт отвернулся и подошел к окну. Хейзел закрыла глаза и опустила руки между ног. Удовлетворять себя было тошно и неинтересно, но Квинт не прикасался к ней уже много месяцев, а единственный мужчина, агент, лишь подогрел изнывающее тело, но не принес успокоение, скорее, наоборот.

– Ну же! – приказала Хейзел своему телу, стиснув зубы. – Ну пожалуйста!

Пальцы устали, но все стало только хуже. Хейзел включила холодную воду, надеясь затушить этот пожар. Смыла пену и вышла из душа. Квинт слышал, как она вытирается.

– Я ухожу, – сказала Хейзел. – Клан Кавендишей обещал увлекательную экскурсию, а мне сейчас как никогда нужно отвлечься. Если хочешь, можешь пойти со мной.

– Я останусь.

– Как хочешь. – Хейзел надела легкое платье и ушла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Квинт налил себе выпить и открыл окно. Теплый ветер принес запах цветов и пение птиц. Воспоминания нахлынули медленно, словно прилив, забирая песчаный берег шаг за шагом. Сначала вернулась улыбка. Потом глаза. Голос.

– Почему ты здесь? – спросила Евангелина.

Квинт тряхнул головой. Неужели старость забирает у него не только тело, но и рассудок? Трехцветный зверек взобрался по разросшемуся плющу и заглянул в окно. Большие серо-зеленые глаза уставились на Квинта.

– Почему ты здесь? – снова услышал он голос Евангелины. Ее улыбка стала теплее. Ветер перебирал длинные волосы. Птицы щебетали в карликовых деревьях декоративного сада. – Не бойся, – Евангелина протянула к нему руку. Бледную, хрупкую.

– Я сошел с ума? – тихо спросил ее Квинт.

Улыбка стала теплее. Квинт осторожно шагнул вперед. К окну. Но от окна уже ничего не осталось. Он был в доме Евангелины. В ее маленьком саду на планете Бирей.

Назад Дальше