- Ладно, - милостиво кивнула принцесса Бланко, неумело пытаясь сохранить на лице выражение царственной надменности. - Наверно, я позволю вам провести здесь какое-то время.
Гензель с трудом удержался от ухмылки.
- Спасибо, ваше высочество, - искренне сказал он. - Мы с сестрой очень вам признательны. И если вы не против, для начала мы бы хотели отдохнуть. Нет ли здесь комнат с кроватями?..
14
- …Она и в самом деле очень велика. Мне не хватило шести лет, чтобы побывать во всех ее уголках. Строили в старые времена, при моем прадеде, наверно, тогда любили… массивную архитектуру. Даже если это автоматизированное убежище, оснащенное целой кучей оружия. Наверно, здесь может укрыться несколько тысяч человек.
- Значит, от тесноты вы не страдали?
- Нас было восемь. - Принцесса беспомощно улыбнулась. - Я и семь цвергов. Не самая большая компания.
- Эта крепость… - Гензель в задумчивости поскреб ногтем обод опустошенной консервной банки. - Откуда она взялась? Кто-то же ее построил?
- Скорее всего, кто-то из мятежных баронов. Тех, что воевали против моего прадеда, Карстена Четвертого.
- Но крепость не пригодилась.
- Выходит, что так. Война отгремела, мятежные бароны пали, а крепость осталась никому не нужна. Поэтому ее попросту законсервировали и бросили. На мою удачу. Ешьте смелее, сударь Гензель, не бойтесь за мои запасы. Я же говорю, крепость была снабжена всем необходимым для поддержания огромного гарнизона. У меня в подвалах сотни тонн припасов. Преимущественно, конечно, солдатские рационы. Уж извините, что не могу вас угостить фаршированной куропаткой или зайцем в вине… Постепенно я и сама привыкла к этому рациону. Все сбалансированно, сытно и вкусно. А от изысков дворцовых поваров меня частенько мучила изжога…
Гензель с готовностью распечатал очередной рацион. Еда была выше всяких похвал.
Запечатанные армейские галеты, произведенные еще до того, как прадед Гензеля и Гретель встретился со своей будущей женой, тубы с энергетическими напитками, мясные консервы, даже овощи и фрукты. Это тебе не сушеное мясо, окаменевшее от мороза… Еды здесь было вдосталь, хватит на двадцать лет осады.
- Значит, кто-то планировал отсидеться под землей, переждав каскады фугасных и генетических бомб? - уточнил Гензель, разрывая ячменную лепешку, такую мягкую, будто только часом раньше ее вынули из печи.
- Не отсидеться, - возразила принцесса, наблюдая за тем, как гости жадно поглощают еду, и бездумно кроша галету в собственную тарелку. - Это не старый подвал, в котором можно переждать бомбардировку. Это самая настоящая крепость. Чего-чего, а оружия здесь хватает. Оно, правда, спящее, но… Наверняка его можно пробудить. У меня не было необходимости проверять.
Старательно пережевывая сочный консервированный эскалоп, Гензель подумал о том, что все это оружейное старье, набитое в крепость, против королевской армии с ее термическими орудиями и бронированными мехосами выдержит не больше получаса.
И о том, что крепость, в сущности, не более чем огромный анахронизм, реликт, продукт иной эпохи, когда люди уповали на толстые стены и крепостные рвы. Но вслух говорить ничего этого не стал. Отчасти из-за того, что не хотел нарушать иллюзий юной принцессы о надежности ее убежища. Отчасти - из-за того, что у него был занят рот.
Гретель ела медленно, крошечными порциями, словно и не она голодала в горах днем раньше. Она предпочитала слушать, тем более что принцесса, отошедшая от испуга, уже не замыкалась в себе после каждого вопроса. Напротив, она явно оттаяла и теперь, восседая с ними за одним столом, определенно ощущала себя куда менее скованно. Все-таки правду говорят, ничто так не сближает людей, как совместная трапеза…
- Здесь есть не только оружие. Еще склады, фабрики, аппаратура связи… Ах да, вы, сударыня, геноведьма, верно? Думаю, вам понравится здешняя лаборатория. Она не очень велика и, наверно, уже прилично устарела, но может вам пригодиться. Кстати, там даже есть функционирующий гроб. Представляете себе?
Гензель аккуратно поднял со стола пальцем крошку от лепешки, механически закинул в рот и лишь затем спохватился:
- Что есть? Гроб?..
- Ну да. Признаться, однажды я чуть было им не воспользовалась. Знаете… - Принцесса вдруг смутилась, отвела взгляд. - Когда начинаешь думать о том, что всю жизнь придется провести под землей, в обществе семи цвергов, а тебе нет и двенадцати, о том, что больше никогда не увидеть солнца… Ох, извините. Когда-то давно, еще во дворце, я читала сказку про одну принцессу, которая заснула мертвым сном и спала много веков, до тех пор пока прекрасный принц не пробудил ее поцелуем. Вот я и подумала…
- Это было в Офире, - перебила обычно молчаливая Гретель, разглядывающая хлебную корку с таким видом, точно это был таинственный препарат, еще не прошедший лабораторных испытаний и не заслуживший доверия. - Была и принцесса, и принц. Но поцелуя не было. В эту историю слухами было привнесено много искажений. Но я могу рассказать ее - в таком виде, в каком она заслуживает доверия.
- Гретель! - Гензель искренне надеялся, что его щеки не изменят предательски цвета. - Как ты можешь рассказывать это ее высочеству?
- А что? - с искренним удивлением спросила Гретель. - Ее высочество - взрослая половозрелая женщина, пора ей знать, из какого материала сооружают часто детские сказки… Вы не против?
- Я?.. Нет-нет, конечно нет. Рассказывайте, прошу вас.
- Так вот, спящая принцесса и верно была. Старое проклятие одной злобной геноколдуньи, которую мы с Гензелем… Впрочем, это лишнее. Он сам расскажет, если пожелает. Колдунья наслала на принцессу генетическую болезнь, которая погружает мозг в сон и со временем убивает его. Полное разложение нервной ткани, но со стороны человек кажется спящим. Овощ на троне. Однако же принцессе повезло. Ее собственные генетические дефекты - к слову, весьма причудливые и множественные - выработали своего рода противоядие. Она действительно спала, и мозг ее остался цел, однако никакое средство не могло пробудить ее. Полная потеря моторики, ощущений, реакций на раздражители. Опечаленные король с королевой возвели для нее в глухом лесу персональную опочивальню, где она и спала десятки лет…
Принцесса внимательно слушала. Впрочем, когда слушала, она ничуть не походила на ее высочество, а выглядела так, как и полагается выглядеть всякой юной девушке, когда она слышит что-то интересное и романтическое. Даже глаза загорелись. Только теперь это был отнюдь не гнев.
- Но принц пришел? - жадно спросила она.
- Пришел, - кивнула Гретель, равнодушно катая по тарелке кусок сублимированного мяса. - Но целовать никого не стал. Он сразу скинул панталоны и…
- Ох! - Принцесса широко распахнула глаза. - Вы имеете в виду, он…
- Ну да. Думаете, случайно принцы окрестных королевств передавали друг другу координаты этой сокрытой в глухом лесу опочивальни?.. И время от времени по очереди наведывались к ней?
Принцесса Бланко прижала руку ко рту. Будь она одета в кружева, шелка и бархат, жест мог бы выглядеть даже царственным. Но промасленный комбинезон основательно портил впечатление.
- Сорок семь хромосом! - воскликнула она, окончательно разрушая образ. Подобные выражения едва ли были знакомы ей от королевских учителей, чаще их употребляют в трактирах и постоялых дворах. - Какие мерзавцы!
- Мерзавцы или нет, а один из них действительно ее спас. Пусть и сам того не ожидал. Дело в том, что он был болен одним редким ретровирусом… - Гензель выразительно закашлялся, и Гретель поправилась: - В общем, одной болезнью.
- Угу, - пробормотала принцесса, насупившись. - Знаем мы такие болезни… В порту особенно часто ими болеют, знать, споры переносятся исключительно морским воздухом…
Гензель сделал вид, что изучает этикетку мясных консервов. А Гретель вдруг совершенно явственно улыбнулась.
- То-то и оно, ваше высочество. Только случился интересный генетический казус. Болезнь, которой болел наведавшийся к принцессе принц, случайно стала тем ключиком, который отпер ее парализованное тело.
Принцесса вскинула красивую, изящно очерченную бровь, став на какой-то миг похожей на отца:
- Разве так бывает? Одна болезнь победила другую?
- Нейтрализовала, - уклончиво ответила Гретель. Превратив в крошки одну галету, она машинально принялась за следующую. - По сути, она оказалась симметричным ударом по организму принцессы. И именно этот удар ее спас. Болезни истребили друг друга.
- Но… это же чудо!
Принцесса определенно обрадовалась этому обстоятельству. Пусть сказка оказалась не так хороша, как ей представлялось, пусть на позолоте обнаружились пятна… Самое главное в сказке - волшебство. Чудо. Свершение невозможного. В чем бы оно ни заключалось.
Но Гретель покачала головой:
- Мир геномагии сложен, ужасающе сложен. Даже мы, геномастера, хоть и славимся тем, что путешествуем в этом мире, легким мановением пальца меняя ткани и материи, на самом деле мы - одинокие путники, топчущие крошечные тропинки в огромном темном лесу… Геномагия - мир науки, но иногда в нем происходят и не объяснимые наукой вещи. Впрочем, что такое чудо, если не торжество науки над слепыми наблюдателями?..
Однако сбить с толку принцессу оказалось не так-то и просто.
- Но объяснений у вас нет. Значит, все-таки чудо? - настойчиво спросила она.
В этот миг она чем-то напомнила Гензелю его самого. Это детское и отчаянное желание непременно найти чудо - не разделял ли его он сам?.. Когда растешь с сестрой, для которой весь мир - предсказуемый цикл упорядоченных реакций, в котором нет и не может быть ничего такого, что невозможно описать формулой, тоже пытаешься найти чудо в любом проявлении окружающей жизни.
Чудо - это неучтенная переменная, делающая бессмысленным строгое и веками незыблемое уравнение. То, что не должно произойти, но что происходит и самим этим фактом обрушивает тоскливую, рассчитанную до сотого знака после запятой данность. И чем печальнее данность вокруг, чем очевиднее цифры, говорящие о ней, тем больше хочется чуда. Какого-нибудь. Пусть даже мелочного, пустякового чуда. Не обязательно в деталях его рассматривать, да настоящее чудо никогда и не позволит себя рассмотреть и обмерить, пусть только мелькнет, мазнув по сетчатке глаза, его призрачный хвост…
Но геноведьмы не верят в чудеса.
- Это не чудо, - пояснила Гретель терпеливо, как ребенку. - Это событие, вероятность которого исчезающе мала. Разные понятия.
- Ключик подошел к замку, к которому не мог подойти, - настаивала принцесса. - Разве не так?
- Любая болезнь - это сложнейший механизм. Это не ключик, а скорее миллион ключиков, увязанных друг с другом неразрушимой цепочкой. И так случилось, что миллион ключиков встретился с миллионом замочков. И каждый из них подошел друг другу. Вероятность этого определяется сорока нулями после запятой. Но это случилось, и я сама была тому свидетелем.
- Свидетелем чуда, - вставил Гензель поспешно. Не так уж часто удавалось заставить младшую сестру признать очевидное. - Свидетелем того, что Человечество - вещь высшая и непостижимая, а геномагия - лишь тщетные попытки людей разобраться в его устройстве.
- Мой брат - религиозный фанатик, не обращайте внимания, - вздохнула Гретель. - Помешан на Человечестве. Он видит чудо там, где я - лишь невыявленную закономерность. Но сейчас не время спорить об этом. Просто случилось то, чего никто не ожидал и чего, как считается, не могло случиться. Не успел принц… закончить свои юношеские развлечения, как спящая мертвым сном принцесса, которая спала еще на памяти его бабки, вдруг закашлялась и открыла глаза.
- Сказка не так и плоха, - подумав, сказала принцесса Бланко. - Не так важно, что некоторые ее детали скрыты или непонятны, важно то, чем все закончилось. А раз они жили долго и счастливо, не вижу…
- Не жили, - сказала Гретель, не замечая вновь закашлявшегося Гензеля. - У принца оказалось слабое сердце. Скончался на месте от инфаркта миокарда. Вот вам обоим и мораль. То, что вам кажется чудом, сказкой, для другого может оказаться самым настоящим кошмаром…
- А гроб? - резко спросил Гензель, чтобы прервать сестру. При чем здесь гроб, ваше высочество?
- Простите?
- Вы сказали, что в крепости есть "функционирующий гроб".
- Ах гроб… - Принцесса смущенно улыбнулась, и выглядело это достаточно мило. - Да, есть один. Это стазис-камера. При дворе моего отца их называли "хрустальными гробами" - очень похожи, если вдуматься… Прозрачный саркофаг размером со шкаф - согласитесь, есть сходство.
- Дорогой аппарат, - заметила Гретель, окончательно теряя интерес к еде. - И сложный. В генерируемом поле прекращает всякую клеточную активность, причем на всех уровнях. Любой организм, помещенный в нее, мертвый или живой, будет в течение неисчислимого времени находиться в своем первозданном состоянии. Капсула вечности.
- Но я им не воспользовалась, - сказала принцесса. - Сперва был соблазн… Но я ему не поддалась. Решила, что жизнь, даже такая, в обществе цвергов, все равно интереснее бесконечного сна без сновидений. К тому же меня могли ведь и вовсе никогда не найти! А крепость через несколько тысяч лет просто разрушилась бы от естественных причин, похоронив меня прямо в гробу под своими обломками. Нет уж, лучше жить с цвергами…
Гензель с удовольствием отметил, что принцесса принимает все более живое участие в беседе, "размораживается". Шесть лет без человеческого общества - серьезное испытание для подростковой психики, особенно в подобном месте. Поначалу принцесса смотрела на них так же, как сам Гензель смотрел на цвергов. Она видела не людей, а вторгшихся в ее дом чудовищ под человеческой личиной. А уж кровавый спектакль, развернувшийся на ее глазах, и подавно перепугал до полусмерти.
Однако первая же совместная трапеза многое переменила.
Принцесса Бланко отвела их в столовую крепости, удручающе пустое помещение, полное металлической мебели, пыли и обрывков упаковки. Пожалуй, здесь могли бы одновременно есть две сотни человек. Гензель и Гретель ели и рассказывали. Правда, в обоих случаях основную роль играл сам Гензель, но и присутствие молчаливой Гретель благотворно действовало на принцессу. Спустя некоторое время та перестала вздрагивать, стоило кому-то из них резко пошевелиться, да и настороженности в глазах стало поменьше.
"Она как маленький затравленный зверек, - с грустью подумал Гензель, ковыряясь в консервной банке и украдкой поглядывая на принцессу. - Она нашла способ побороть свой страх, и ей кажется, что все закончено, весь мир позабыл про нее. Она не знает про три проклятых яблока, про три наших дьявольских контракта. И про наш с Гретель уговор. Мир не забыл про нее. Миру все еще нужна эта малышка, а вот зачем…"
- Так, значит, вы и в самом деле попали сюда случайно? - Воспользовавшись установившимся молчанием, принцесса со сноровкой опытного фехтовальщика перехватила инициативу. - Просто забрели в крепость?
Гензель понадеялся, что хруст мяса на зубах позволит лжи пролиться более непринужденно, замаскировав фальшивые интонации. Услышь принцесса правду - пожалуй, призовет своих ручных чудовищ… Может, рассказать ей треть правды? Трети правды вполне может хватить одной маленькой и одинокой принцессе. Главное, сокрыть от нее другие две трети. Но Гензель понимал, что и это не в его силах.
Уговор. Он продолжал действовать. И хотя они с Гретель за все время, что провели в крепости, не перебросились о нем и словом, проклятый уговор все еще висел над ними, отравляя вкус пищи.
Судилище - вот что это такое. А они с Гретель - два судьи, готовых вершить суд над девчонкой. Даже не подозревающей, кого пустила в свое убежище.
- Да, ваше высочество, - пробормотал Гензель, испытывая к самому себе презрение. - Мы с сестрой шли через горы, направляясь в Лаленбург, но нас застигла метель. Сбились с пути, неделю плутали, чудом остались живы. Если бы не счастливое стечение обстоятельств…
По счастью, принцесса в детстве, должно быть, не уделяла должного внимания не только символизму, но и урокам географии. Иначе наверняка бы поинтересовалась, какими ветрами их занесло в горы, что стоят далеко на северо-востоке от Лаленбурга, вдалеке от всех мыслимых трактов и путей.
- Я оказалась здесь так же, - кивнула она. - Брела через горы наугад, не зная направления. Ужасно замерзла. Честно говоря, не думала, что выживу. В какой-то момент попросту упала в снег… Истощение, должно быть. А очнулась оттого, что меня кто-то тащит вперед. Сперва я решила, что это человек, но потом…
Гензель замер, не донеся куска до открытого рта. "Брела через горы?.." Не очень-то похоже на историю принцессы, которую похитили прямо из покоев кровожадные цверги. Видимо, у него был достаточно глупый вид, потому что принцесса Бланко, прервав рассказ, уставилась на него:
- С вами все в порядке, сударь Гензель?
- Это все его акульи гены. - Рядом мягко сверкнули глаза сестры. - Акулам после обеда полезно вздремнуть с открытой пастью: мелкие рыбы вычищают мусор у них из зубов. Так это был цверг?
- Да. Он отнес меня внутрь. Он и другие. Сперва я, конечно, ужасно испугалась. Я ведь слышала о цвергах. От отца, охотников… Думала, сейчас они меня сожрут. Но они оказались не такими. Они согрели меня своими телами, потом принесли мне еды, дотащили до крепости. Они ужасно умные, просто не совсем похожи на людей. И добрые.
"Добрые. - Гензель вспомнил человеческие головы в выпотрошенных лошадиных животах. - Необычайно добрые. Но, видимо, только по отношению к маленьким принцессам…"
- Это нелогично, - своим обычным бесстрастным голосом произнесла Гретель. - Я знаю, как устроены цверги. Человеческий ребенок для них - не больше чем кусок теплого мяса. Они бы никогда не приняли его в свою стаю.
- Они при мне уже много лет. Оберегают меня и заботятся. - Принцесса Бланко беззаботно пожала плечами. - И я никогда особенно не задумывалась отчего.
"Потому что ты особенная, - подумал Гензель, сгребая в тарелку объедки и пустую упаковку. - И даже не представляешь насколько. И лучше бы тебе не представлять".
- Благодарю за еду, ваше высочество, - вежливо сказал он. - Вы и в самом деле спасли нас с сестрой.
- Будем считать, что оказали друг другу взаимную услугу. - Бланко тряхнула головой. - Я спасла вас от холода и голода, а вы меня - от одиночества. Честно говоря, оно порядком меня утомило. Иногда мне кажется, что от одиночества человек со временем начинает коченеть, как от самого страшного мороза, а потом закрывает глаза и навеки засыпает… К слову, о сне… Кажется, у вас уже слипаются глаза? Простите, очень невежливо с моей стороны было мучить вас долгим разговором - после всего того, что вам довелось пережить!
Гензель хотел было возразить, но обнаружил, что принцесса оказалась совершенно права. От обильной и сытной еды его стало клонить в сон, веки словно смазали густым медом. Да и Гретель уже заметно клевала носом.
- Я покажу вам свободные отсеки, - с готовностью сказала принцесса, поднимаясь из-за стола. - Можете располагаться там без всякого смущения. У нас еще будет время поговорить. Все равно вы едва ли покинете крепость, пока не сойдут морозы.
"Это к лучшему, - подумал Гензель. - Будет возможность подумать. А подумать нам придется хорошенько…"
Но этим днем думать он уже не мог. Едва дотащился до своего отсека и, коснувшись щекой приятной прохлады дезинфицированной простыни, мгновенно уснул.