Форма жизни - Михаэль Драу 8 стр.


- Многие ругают дизайн и внутреннее оформление, но на самом деле в шарообразной форме и зеркальной инкрустации глубокий символизм, - продолжал "клерк". - Шар - наименее экономичная геометрическая фигура. Кроме того, наименее рациональная. Всякие кубы, пирамиды можно измерить, но шар - нет. Разумеется, существует сечение, число Пи, но разве бесконечная дробь не мистична сама по себе?

Сид беспомощно оглянулся на Дагмара. Игрушкой, вытащенной ребёнком из помойного ведра, он себя уже чувствовал, но идиотом - в первый раз.

- Не обращай внимания, - шепнул Дагмар.

Блондин в затрапезном свитере, впрочем, слышал только себя:

- Зеркала же во всех мифологиях всегда символизировали грань непознанного. Двойственность сознания и материи, возможность и степень искажения. Музыка подобна шару и зеркалам. Можно сосчитать ноты, можно изучить, но нельзя познать. Музыка - квинтэссенция агностицизма… как смерть.

- Простите, - не выдержал Сид. - Я тут впервые. Но я слышал Диву… Лорэлая. Он чудо.

Блондин рассмеялся. Смех у него был неприятным, точно водили тупым ножом по пенопласту. А улыбка вызывала нехорошие ассоциации с пациентами психбольниц.

- Вы правы, Сид. Лорэлай действительно чудо. И как любое чудо он должен оставаться загадкой.

Сид сжался. Кажется, он начинал догадываться, кто этот тихий шизофреник.

- Простите, - повторил он. - Вы…

- О. Это вы меня извините. Всегда забываю представиться. Имена, знаете ли, абстрактная философская категория… - он откинул со лба прядь волос. - Эрих Резугрем.

Сида качнуло. Потянуло формальдегидом.

Тот самый. Безумный гений. Создатель полусмерти или полужизни. Бог. Или полубог.

- О-очень приятно, - отсутствующе пробормотал Сид. Он ещё не знал, что делать дальше - упасть на колени, умоляя хоть на несколько секунд дозволить увидеть Диву; выпрыгнуть с высокого балкона, заранее осознавая невообразимость своей просьбы.

- Ну, теперь вы познакомились, - вмешался Дагмар, вклинившись между Сидом и Эрихом.

- Сид, - похлопал он по плечу своего спутника, - концерт начнётся минут через двадцать. Жди тут, мы ненадолго. Эрих?

Тот смотрел в пол. Встрепенулся, когда его окликнули, машинально убрал волосы со лба, но пряди немедленно вернулись на место.

Затем оба исчезли за портьерой.

* * *

Маленькая комнатка с несколькими креслами, круглым столом чёрного стекла и матовым светильником была спроектирована для конфиденциальных переговоров. Здесь решались государственные вопросы. Здесь заключались сделки в масштабах нескольких колоний. Здесь даже совершались убийства. Но Дагмар доверял Эриху, как самому себе. Охранники-зомби остались ждать за дверью. Впрочем, как и секьюрити Резугрема - все стриженые на один манер, все в одинаковых чёрных костюмах и белых рубашках, похожие на сотрудников похоронного бюро.

- Всего час, Эрих, - Дагмар молитвенно сложил ладони. - Что страшного случится, если Сид пообщается с твоим Лорэлаем?

Резугрем не двигался, напоминая изрядно полинявший манекен. Или одного из собственных секьюрити.

- Дагмар. Я отказал Президенту Коалиции Правительств Материнской Планеты в аудиенции с Лори. По-моему это достаточный прецедент. Давай закроем тему. Я же всё объяснил тебе по телефону.

Владелец "Танатоса" принялся ходить по тесной комнате туда-сюда. Эрих наблюдал на ним, незаметно усмехаясь. Дагмар не меняется. Конечно, он уже не тот вечно испуганный восемнадцатилетний мальчишка, который на войне путался в переговорных устройствах, неспособный отличить кнопку вызова от прерывания, но Эрих до сих пор не замечал особой разницы.

Мальчишка оказался талантливым бизнесменом. Без него Эрих до сих пор сидел бы в подвалах и проводил эксперименты исключительно на дешёвом местном мелком зверье, похожем на мышей. Он слишком многим обязан Дагмару.

Но Лорэлай… Лорэлая Эрих не мог отдать, даже на полчаса. Ещё самому Дагмару - возможно, но не какому-то очередному его любовнику. Мало ли их было?

- Полчаса, Эрих! - простонал Дагмар. - Я не понимаю твоего упрямства!

- Я сказал: нет.

- Эрих, ради нашей дружбы, - вкрадчиво проговорил Дагмар. - Я готов принять любые условия.

Эриху хотелось развернуться и уйти, замять разговор. Но ссориться с Дагмаром…

У Эриха было очень мало друзей. Только один.

Он тяжко вздохнул.

- Дагмар. Ну уговори своего… друга просто послушать.

- Любые условия, - по слогам повторил Дагмар, заглядывая Эриху прямо в глаза.

Любые?

Эрих задумался. Было одно создание, которое стоило Лорэлая. Не равноценного обмена, нет. Полчаса на вечность. Эрих приметил зомби с белым ирокезом давно, но не оставил его себе, так как по договору тела солдат Свободного Легиона принадлежали "Танатосу", а, следовательно, господину Краузэ. Эрих не любил нарушать закон.

А как насчёт сделки? Выгодной сделки?

Эрих облизал сухие губы.

- Я разрешу твоему Сиду пообщаться с Лори. Полчаса. А ты отдашь мне одного из своих зомби, того, с белыми волосами. Навсегда.

Дагмар широко улыбнулся, едва не хлопнув в ладоши от ликования, но замер от удивления:

- Фобоса? Ты имеешь в виду моего телохранителя?

- Нет, нет. Я знаю, как его зовут, и назвал бы тебе его имя, - мотнул головой Резугрем. - Если ты помнишь, он и его братец - мой личный подарок тебе. Если бы он был мне нужен, я бы оставил его себе сразу же после Пробуждения. Тем более, что имею на это право, так как они оба не были солдатами Свободного Легиона. Но мне нужен не он, - безучастный голос Резугрема спустился до хрипловатого полушёпота. Дагмар нахмурился, припоминая.

- А! Мортэм! С гребнем волос, да? Ну такой, смазливый…

- Да. Смазливый, - странно растягивая слова, отозвался эхом Резугрем.

- Господи, зачем он тебе? - засмеялся Дагмар. - Он не очень хороший телохранитель, он отличный эвтанатор, но зачем тебе эвтанатор? Всё равно что иметь тяжёлый танк в качестве прогулочной машины.

- Этот твой Мортэм нужен мне вовсе не в качестве телохранителя. Он - настоящий шедевр самой Природы, - прошептал Эрих. - Его красота математически-точная, совершенная, в нём нет изъяна…

- Понятно-понятно, - выслушивать дифирамбы мертвецам Дагмар не намеревался. - Так значит, по рукам?

- Полчаса. За зеркальными стенами. Лично буду наблюдать, - Эрих словно диктовал нерасторопному секретарю. - Мортэм останется у меня.

Дагмар поджал красиво очерченные губы. Кивнул.

- После того, как Сид пообщается с Лорэлаем, можешь забрать Мортэма себе.

* * *

Сид всё ждал, а Дагмар с Эрихом не возвращались, и любопытство закономерно сменилось нетерпением. Красоты зала изучены до миллиметра. Сид прижался подбородком к краю ложи, считал минуты. Секунды.

Несмотря на кондиционеры, было жарко. Щёки горели. Казалось, дымились.

Когда погасили свет, сердце подпрыгнуло и замерло.

Грузный занавес пополз вверх, разбрызгивая блики; зеркальные своды сцены вспыхнули серебром и багрянцем, и Сид впился в поручни кресла ногтями.

Он увидел своего Диву.

Заиграла музыка не известно где спрятанного оркестра или нескольких десятков синтезаторов - странная музыка, у Сида она ассоциировалась с узорами-изморозью на холодном стекле. Чёткие линии, отстранённая мертвенная логика. Неудивительно, ведь автор - Резугрем. Но Сид пропустил вступление - музыка волновала его куда меньше, чем сам Дива.

А потом был голос.

Сида качнуло вперёд, он привстал с кресла. Голос возвращал к прошлому, к запечатанным коробкам и старенькому магнитофону, и в то же время разбивал прошлое, тусклое и пыльное, на куски. Это прекрасно. И больно. Болезненный кайф наркомана.

Это сон, подумал Сид.

Десятки зеркал отражали Лорэлая, невозможно понять - где настоящий, где фальшивка. Наверняка, очередной великий замысел архитектора.

"Какой… Красивый", - думал Сид.

Красивый - недостаточное определение. Маленький и хрупкий, наверное, ростом с самого Сида, Лорэлай точно впитал в себя роскошь и красоту "Гранд Опера", зрителей, самой Вселенной. Из тысячи имен Красоты девятьсот девяносто девять Сид отдал бы ему.

Сид вглядывался и слушал, стараясь запомнить черты лица и фигуры, впитать холодный магнетизм голоса, но Дива ускользал от пристальных взглядов, сливаясь с собственными отражениями. Причудливое сочетание холодных оттенков освещения превращали Лорэлая в ожившую картинку: золотисто-смуглая кожа, длинные волосы цвета нефти, сливающиеся по тону с одеждой, Лорэлай закутан в чёрное от узких туфель до горла. Он совсем не похож на простого смертного. Кукла. Или божество?

Голос Дивы безупречен - высокие ноты он берёт легко и непринуждённо, словно срывает хрупкие цветы, в нижние ноты спускается томно и чувственно, плавно, мягко, словно в объятия любовника. Держит ноту ровно, сколь угодно долго. Кажется, каждый звук подчиняется ему, как отлично дрессированная собака. Или марионетка. Как хочет, так и играет нотами, не делая ни единой ошибки. Играет, как ленивая грациозная кошка, отпускает на свободу и снова ловит, тонко и элегантно. Ноты - бабочки, порхающие вокруг него. Чёрные бархатные махаоны, переливающиеся серебром. Это не просто отлично поставленный голос. Это нечто большее.

Лорэлай двигается по сцене плавно, прекрасно осознавая насколько прекрасен, осознавая восхищение и словно позволяя недостойным смертным собою любоваться.

Эти зеркала…

"Они подчёркивают недостатки", говорил Дагмар, но Лорэлай - идеален, и ехидные элементы интерьера вынуждены превозносить великолепие Дивы.

Сид сглотнул ком в горле, не в силах больше удерживать слёзы. От этого тёмного, бархатного голоса сердце Сида готово продраться через рёбра и выскочить прочь. Песня сменяет песню, вводя в транс, подобный коматозе в полном сознании, эти песни - точно поглаживания или медленно сжимающиеся оковы. Почему нет ни слова о любви?

Только о жизни и смерти, о пустоте и реинкарнации, но не о вульгарном человеческом чувстве. Древние псалмы и тексты хладнокровного Резугрема как нельзя лучше подходят существу, чью красоту не в состоянии исказить предательские зеркала "Гранд Опера".

Это к лучшему. Слов о любви из уст Лорэлая Сид не вынес бы.

Сид тянется вперёд, почти перегибаясь через край ложи, словно его тянет магнитом.

Лорэлай - это полуночное солнце, выжигающее глаза и душу, но не согревающее. И на его чёрный свет душа Сида летит, как мотылёк.

Интересно, Дива разрешил бы погибнуть с его именем на устах?

- Осторожно! - раздалось вдруг шипение за спиной, а в запястье вонзились острые ногти. Одним рывком Сида оттащили от края ложи, через который он вот-вот мог перекувырнуться, и он оказался в кресле, в судорожных объятиях покровителя.

- С ума сошёл?! Ты мог упасть! - разозленный Дагмар - зрелище из уникальных, но Сида оно не трогает.

- Всё хорошо, - дрожащие руки Дагмара поглаживают его по щеке и шее, - Только спокойнее. Не надо так. Он просто-напросто певец, как по мне - не лучший в мире.

За богохульство Сид едва не вцепился Дагмару в глотку, но тот встряхнул его и прошипел снова:

- Да успокойся ты! Увидишься с ним живьём. Я всё устроил.

Сид глупо улыбнулся.

Святотатство Дагмара прощено, и Сид, освобождённый из тонкой ледяной паутины голоса Дивы, медленно и плавно возвращается в реальность.

Дива поёт. Голос заполнил "Гранд Опера", льётся, казалось, из мириад поющих зеркал, и сам Дива вместе со всеми своими отражениями - как осколки ночи или стаи огромных махаонов.

Сид прижался горячим лбом к прохладном оголённому плечу Дагмара.

Полуночное солнце всё-таки выжгло глаза. Больше нет сил смотреть.

Но и слышать - мучительно. Пение ангелов недоступно смертным, экстаз пограничен агонии.

Дагмар успокаивающе поглаживает его по предплечьям, Сида теперь бьёт озноб. Украдкой он вновь любуется Дивой - такие правильные черты лица, такая изящная фигура. Губы созданы для поцелуев, но прикоснуться - кощунство. Резугрем прав. Никто не достоин Дивы, Сид - меньше, чем кто-либо…

Лорэлай не поёт о любви.

Когда Дива замолк, и зал взорвал недолгую паузу аплодисментами, Сид не хлопал. Он стирал с впалых щёк слезы.

- Господи, Сид, нельзя же быть таким чувствительным…

Сид смотрел только на сцену, на которой, элегантно склонив черноволосую голову, стоял Дива и терпеливо принимал аплодисменты. Ничего не существует, кроме Дивы - ни тёплого, мягкого Дагмара, ни Резугрема, который, как мрачная тень, стоит у занавеси ложи, никого и ничего.

- Люблю тебя, - шепчет Сид, не отрывая взгляда от Лорэлая.

Когда певец ушёл со сцены, его образ всё ещё стоял перед глазами бывшего коматозника, словно призрак солнца, остающийся на сетчатке глаза даже под закрытыми веками.

- Ну, ты готов? - спросил Дагмар, заставляя Сида посмотреть себе в глаза. - Идти сможешь? Пойдём. Твой Дива ждёт тебя.

11 глава

Сид вошёл в комнату, как в храм. Затаив дыхание и чувствуя, как становится сладостно-тепло под ложечкой. Ноги казались лёгкими, а голова - пустой и прозрачной. Разве он мог надеяться на такое счастье? На такое чудо?

На пороге он замер. Это воистину божественное зрелище. Огромное узкое окно, прямоугольник серо-жемчужного света, и в этом свете маленький стройный силуэт. Боже, какой он хрупкий… Сид на мгновение забыл, что он и сам не многим крупнее. Он забыл даже, что нужно сделать вдох. А потом выдох. И ещё. Возобновить дыхание.

Дива стоял спиной к вошедшему, положив аккуратные ладони на узкий подоконник и без особого интереса разглядывая что-то за пыльным окном. Подтянутый, осанистый, с вьющимися чёрными волосами, стянутыми в хвост и достигающими поясницы, в элегантном чёрном пальто и в мягких перчатках. Икона…

Сид нашёл в себе силы сделать ещё несколько шагов. Дива медленно повернулся к нему. Нет сомнений, давно уже понял, что в комнате кроме него кто-то есть. Выжидал. Выбрал момент поэффектнее. Глаза цвета крепкого кофе пригвоздили Сида к месту. Настоящие тёмные звёзды на фоне аристократичного лица.

Сид сглотнул.

- Господин Лорэлай…

- К вашим услугам, - несколько устало отозвался певец и протянул руку для пожатия.

Сид прикоснулся к прохладным пальцам, как к хрупким льдинкам. И поцеловал их.

Лорэлай немного удивлённо поднял соболью бровь. Но, судя по всему, ничуть не смутился.

- Вы такой… - прошептал Сид, понимая, что больше ничего путного произнести не может.

Лорэлай, привыкший к подобному блеянью и уже порядком уставший от него, вежливо улыбнулся одними губами. Очередной фанат? Но не так-то просто пробиться через непроницаемого Эриха, который не подпускает к своей Диве вот в такой интимной обстановке вообще никого. Вероятно, этот невзрачный тип, напоминающий скорее выходца с самого низа иерархической лестницы, не так прост на самом деле. Лорэлаю стало любопытно. Хоть какое-то разнообразие за все эти годы.

- Что ж, моё имя вы знаете, а как мне вас называть? - спросил он своим низким бархатным голосом.

- Сид, - с жаром немедленно представился бывший коматозник, сжав пальцы Дивы, которые всё ещё держал в руке. Певец аккуратно высвободил ладонь из его хватки.

- Сид и всё? - вымученно улыбнулся он.

- Сид Патчер… Господи… не верю, что это вы…

- Это я, - опять вежливая улыбка в ответ. - Только вот что-то я не припомню вашу фамилию. Вы из Парламента или Дома Высокого Совета?

- Эм… - Сид немного растерялся и смутился, - вообще-то, я из Нижнего города…

На лице Лорэлая проступило неподдельное и довольно сильное удивление.

- Из Нижнего?… То есть? Погодите… вы ходите сказать, что…

Лорэлай рассмеялся. Сиду почему-то стало неприятно и даже страшно. Лорэлай как будто изменился, стал противоположностью самого себя.

- Так ты простой фанат? - почти ласково произнёс певец, погладив Сида по подбородку пальцами. Под перчатками ощущались довольно длинные и острые ногти.

- Господи, ты что, продал душу дьяволу ради того, чтобы встретиться со мной один на один? - отсмеявшись, проговорил Лорэлай. - Эрих не подпускает ко мне на такое расстояние даже людей из правительства. А тут… Ха… подумать только!

- Я… я просто очень хотел вас увидеть… я люблю вас… - заговорил Сид, чувствуя, как тяжелеет сердце.

- Любишь, - повторил Лорэлай, чуть прикрыв глаза длинными чёрными ресницами, - вот как! Послушал пару дисков и влюбился? Да что ты можешь знать о любви? В Нижнем городе её понимают только как хороший секс!

- Нет, нет, я действительно люблю вас… - едва ли не взмолился Сид, невольно шагнув к Лорэлаю ближе.

- То есть, ты против хорошего секса? - неожиданно перебил его Лорэлай, прижавшись к нему грудью. Сид едва удержался на ногах.

Певец снова рассмеялся. Сид почувствовал себя так, будто его разорвали на куски и втоптали в грязь. Глаза обожгло слезами.

- Вы жестокий… - с трудом выдали ставшие вдруг непослушными губы.

Лорэлай замер на секунду. Потом положил одну руку ему на затылок и проговорил полушёпотом, от которого по спине Сида побежали мурашки, а в животе стало тепло:

- Напротив. Я ласковый. Тебе будет хорошо. Так хорошо, как никогда прежде…

Сиду показалось, что земля уходит из-под ног. Навалилась неестественная слабость. Стало темно и душно. Сердце слабо трепетало в груди, перед глазами плыли сиреневые круги. Боковой поверхности его шеи коснулись губы Лорэлая. Обожгло, словно льдом. Или лезвием бритвы. Сид закатил глаза и ахнул. Потом мир закрутился как карусель. Если бы не руки Лорэлая, Сид упал бы. Какие сильные, жёсткие, ледяные руки. И какое холодное тело…

Назад Дальше