На ладони человек держал круглый поднос из тусклого серого металла, похожий на старинный щит, исчерченный по ободу угловатыми письменами, как будто где-то виденный. Во сне? На подносе не стоймя, а боком, как пушка, возлежала в груде колотого льда тёмная бутыль без этикетки. Натали подняла голову, обводя взглядом сумеречный зал, и с одного из столиков блеснула в её сторону оправа очков. Хозяин оправы поднял руку в приветственном жесте. Не имея пи малейшего понятия, как себя в таком случае вести, Натали вопросительно взглянула на Кирилла. Тот, обернувшись, медленно наклонил голову, благодаря. Между тем официант сноровисто извлёк пробку и разлил вино по фужерам, похожим на два изморозных цветка дурмана. По глотку, не больше. Похоже, эта штука дорогая. Так что и лицо будь добра сделать соответствующее.
"Что я делаю в этом месте?"
- Пойду, - сказал Кирилл, поднимаясь с места и безотчётно значительно опираясь ладонями о стол. - Выясню, чем обязан.
Что я знаю о старости? Ну, например, то, что человек, доживший до этих вот лет, выглядит розовым и мягким, застиранным до такой степени, что на нём при всём желании не замять жёсткую складку. И вместе с тем никаких уродливых пигментных пятен - против них есть лекарства! - и морщины только те, что разрешил оставить стилист, приличествующие возрасту и положению.
Сидит один, демонстративно обратившись спиной к сцене. Уроды его не интересуют. Два секьюрити высятся позади, почти незаметные за границей светового круга. Как ифриты, разве что без колец в носах.
- Я вижу, - говорит он, - ваши дела идут прекрасно.
Кирилл невозмутимо кланяется. Старик вынимает салфетку, заткнутую за старомодный жёсткий воротничок, и бросает её на тарелку. И чего-то ждёт, круглые глаза смотрят не мигая.
- Везение в рискованном бизнесе есть вещь, достойная внимания. Оно есть некий признак, я бы сказал, жизнеспособности.
Засим следует жест, приглашающий сесть. Кирилл давно заподозрил во всём этом дипломатический протокол. Ну, нас этим не возьмёшь, мы на таких штучках собаку съели. Даже и не одну.
- Разве, - отвечает он, чуть усмехаясь, - обязательно быть удачливым в делах, чтобы войти в этот зал? Смокинг-то и напрокат взять недолго.
- Смокинг, разумеется, можно, - благодушно соглашается старик. - Зовите меня Патрезе. Дон Патрезе. И окажите мне любезность: где дают напрокат спутницу, подобную вашей? И этакого молодца у неё за спиной? Ибо человек, удачливый в бизнесе, и сам по себе уже единица. А два таких… приписанных справа нуля умножат на сто даже и небольшое число.
- Я тут ни при чём. Я только шофёр.
- Ну да, ну да, - кивает дон Патрезе. Дон. Это ключевое слово. - Со всем возможным почтением сохраним даме её прекрасное инкогнито. Вы не слыхали этот бессмертный анекдот, - старый хрен глумливо ухмыляется, - про четырёх зверей, обладать которыми стремится каждая женщина? "Экзотический мех, спортивный флайер, тигр в постели и козёл, который за всё заплатил"?
Вон оно как. И не захочешь - обернёшься. Да уж. Очень болезненно. Очень. Натали, оказывается, предложила Норму сесть. Видимо, оставшись одна, почувствовала себя неуютно. Пиджак его на спинке стула, руки - на столе. О чём-то переговариваются, близко склоняя головы под лампой. Улыбаются: она - напряжённо, он - успокаивающе. "Конус" накрывает обоих, и вид у обоих как… как будто они вдвоём сюда пришли.
А вот Рубен моих девчонок не отбивал.
И это замечательная мысль для мужчины тридцати семи лет!
- Это выстрел мимо, дон Патрезе. Дама имеет несоизмеримо более высокий статус, чем я. Она оказывает мне честь. Это её собственный телохранитель, и даже если между ними что-то… это никак не касается такого простого парня, как я. Пока не касается, - добавил Кирилл для весомости, и чтобы карма много о себе не возомнила.
- О! Про это есть ещё один чудесный старый анекдот. Мол, "я не знаю, кто это такой, по вот шофёр у него…". Да-а! В таком случае я должен предположить, что даму зовут - Империя?
Слово произнесено. Ничьего инкогнито тут больше нет.
- Вы, возможно, удивитесь, - говорит Кирилл, - насколько вы близки к истине. Разумеется, в метафорическом смысле.
- Меня трудно удивить.
- Осмелюсь предположить, ваш интерес к нашему отдыху вызван не желанием угостить рислингом экс-самодержца одной из планет Земель Обетованных?
- Почему бы и нет? Я стар, в моей жизни мало развлечений. Вы, к примеру, знаете, почему рислинг с Медеи пользуется у знатоков таким почтением?
- Разумеется. В его рецептуру входят микродозы яда. Регулярное употребление делает организм невосприимчивым к отраве.
- Виноделы тоже люди, и у них случаются ошибки. Вы догадываетесь, что результат такой ошибки… достать почти невозможно, да?
- Вы хотите сказать, для человека с титулом "дон" нет ничего невозможного. Только почти?
Кириллу очень не нравятся намёки дона Патрезе, и исключительно из вредности он продолжает делать морду кирпичом. Какой дрянью их с Натали напоили? На "Балерине" есть химический анализатор, однако антидот для этого экзотического бухла может быть весьма непростым. Боюсь, правильный вопрос здесь будет: зачем?
- Не беспокойтесь, - улыбается дон. Старый добрый дедушка. - Вы пили совершенно обычный рислинг. Я, видите ли, достиг того положения и возраста, когда можно дать честное слово и соблюсти его.
- Что же тогда значил сей жест?
Дон Патрезе соединяет ладони кончиками пальцев:
- Дружеский знак одной силы в адрес другой.
- Я всего лишь частное лицо, которое оказывает некоторые услуги. Вы не могли знать, что сегодня я буду здесь. Я сам этого не знал. Следовательно, едва ли у вас есть на меня планы. А даже если бы и были, не уверен, что меня бы они устроили. У меня свои дела, и принудить меня оставить их без бутылки "неправильного" рислинга, смею вас уверить, довольно сложно.
- Ну, планы. Когда мы строим планы, боги веселятся. Однако, если некая возможность валится в руки, грех не выстроить на ней какой-нибудь восхитительный воздушный замок. Сами по себе вы, конечно, всего лишь единица. Потенциальная фигура, покамест не введённая в игру. Но слыхал я забавный бред, будто при передаче войскового имущества вы ухитрились припрятать в рукаве Пиковую Девятку…
- Пиковая Девятка не могла быть ни в чьих руках. - Кирилл выдержал многозначительную паузу. - Я, разумеется, не мог позволить Федерации заполучить технологию, подразумевающую галактическое господство. Все они пошли под пресс.
- Да что вы говорите?! - всплеснул руками тот. - Исключительные кадры, ваши лучшие офицеры…
- У меня, к счастью, была чрезвычайно удобная позиция: в случае необходимости я мог считать их оборудованием. Так что, если вы имели в виду Чёрную Девятку… боюсь, вам не помог бы даже "неправильный" рислинг.
- Сдался вам этот рислинг. Хорошо, признаю, это была неудачная шутка. Упоминая его, я хотел только подчеркнуть свою добрую волю. Что бы я стал делать на Фоморе с девятью внеатмосферными истребителями? Не тот, извините, масштаб. Слишком много. Или слишком мало. Хотите, принесу вам свои извинения? Но заодно я хотел бы извиниться и перед вашей дамой за то, что невольно оставил её в одиночестве, Может быть, она соблаговолит к нам присоединиться?
Красную ручку возле двери - вниз, и оглянуться! Вправо, влево: коридор пуст.
- Видел бы ты себя! - фыркнула Мари. - Глаза вытаращены, рот…
- На себя посмотри! - огрызнулся Брюс. - Дышу я им!
В самом деле, глупо получилось с этим ртом, но… Но ведь получилось же! Он, признаться, рассчитывал, самое большее, на очередную затрещину.
Красная ручка запирала снаружи корабельный карцер, где держали пленников. Эту ручку никак нельзя было забыть: внутри лежал Кармоди, и было бы правильно, если б он там остался. Кто знает, сколько он проваляется в отключке под матрацем? Они ведь и попрыгали сверху для верности.
- Ну, теперь куда?
- Должна быть стрелка, - сказал мальчик, оглядываясь. - Зелёная, в направлении эвакуации, горящая всегда, чтобы врезаться в подсознание. Если тревога, она станет мигающей и красной. Короче, в любом коридоре на корабле она должна быть. Ищи.
Мари сделала несколько осторожных шагов в одну сторону, не доходя до поворота, потом - в другую. Переводя дыхание, Брюс прислонился спиной к стене. Если мать узнает… Нет, пожалуй, лучше ей про это не рассказывать.
Вот уже несколько часов они не ощущали полёта. Никакой вибрации. Никакой головной боли. Никакой тяжести в теле от ускорения. Это значило только одно: либо крейсер набрал маршевую скорость и движется равномерно и прямолинейно, либо встал неподвижно. И ещё одно: крейсер вышел из гиперпрыжка и находится в обитаемом пространстве. Теперь даже не оборудованный прыжковыми двигателями катер может добраться до планеты и сесть. Хотя, если у планеты есть мало-мальски нормальные ВКС, до самостоятельной посадки едва ли дойдёт.
Этими соображениями он и поделился с впавшей в апатию Мари, а также тем, что если эта штука слишком тяжела, чтобы полететь, то ничто, теоретически, не мешает её уронить. С огромным трудом они подняли на торец матрац, который всё время норовил перегнуться и завалиться, и прислонили его к переборке, прорезанной входным люком. Мари протиснулась между стеной и матрацем и затихла там, готовая действовать по приказу, а Брюс, от усилия мокрый как мышь, придерживал за ребро. Катон - так назвали попугая - носился поверху, хрипло пророча беды, но увлечённые делом дети не обращали на него никакого внимания.
Вспоминать то, что случилось потом, было страшно: словно ледяная рука хватала за желудок. Дверь отворилась наружу, Кармоди - а может, то был кто-то другой, против света толком не разглядишь! - шагнул внутрь, держа в одной руке брикеты с армейским пайком, а другую изготовив к неожиданностям. Он уже познакомился с каверзной фантазией малолетних пленников. Тут-то на него и рухнул матрац.
Матрац равнодушен к болевым приёмам, и перевести его в захват тоже чрезвычайно трудно, даже если ты мастер всех на свете боевых искусств. К тому же Брюс и Мари помогли ему своим совокупным весом, а спустя долю секунды Брюс прыгнул сверху, ногами норовя попасть по голове.
"Я ведь только оглушил его, правда?"
Когда он был маленьким, думал, что война - это весело, красиво и со спецэффектами. Как в видеодраме. Но ему выпало расти в семье, где все воевали, и в какой-то момент он вдруг осознал, что тут обходят разговором "самое интересное", а если уж никуда не деться - говорят "про это" без всякого энтузиазма. Совсем не как командиры в фильмах. Притом что все старшие в семье были именно теми командирами, про которых и снимали фильмы.
"Мам, а ты стреляла во врагов?"
"Приходилось, - голос надтреснутый, глухой. - В то время этих засранцев свалилось на нас полным-полно".
Наверное, именно тогда он и понял, что герои - не железные и вовсе даже не особенной породы. Им так же больно и страшно умирать. Просто деваться особенно некуда. И люди на них смотрят.
Так же теперь смотрела на него Мари. Во всяком случае, перестала препираться по всякому поводу. Вообще, это бы и лучше, Брюс ведь с самого начала знал, что он круче какого-то Кармоди, но… я ведь его не убил?
- Зелёной нету, - сказала девочка. - Есть вот такая. Это не она?
Взглянув на стрелку, которая нашлась, Брюс ругнулся сквозь зубы. Эти пираты! Скорее всего, Мари нашла именно ту стрелку, вот только элемент питания у неё сел, и, серая на сером, она была совершенно не видна.
- Я буду нашими мускулами, - заявил он. - Ну и мозгами. А ты - глазами. Идёт?
Она только пожала плечами в знак того, что выбора у неё нет, и первая двинулась по коридору в направлении стрелки. Шаги наполняли эхом пустой коридор. Статический разряд уколол палец, стоило Брюсу коснуться металлопластовой обшивки, а в месте прикосновения на стене осталось мутное пятнышко. Как роспись: "был".
А почему это он такой пустой? Объяснение сыскалось тут же - и от него захватило дух. Везёт, но не настолько ж! Если мы висим над подходящей планетой и команда в отпуску… тогда именно такая картинка и должна тут быть!
Перед поворотом они долго стояли, прижавшись к стене и вслушиваясь в тишину. Ни разговора, ни шагов… будто корабль был совершенно пуст. Нет, откуда-то неслись отдалённые механические шумы, будто где-то что-то тяжёлое носили и неаккуратно опускали на пол, но эти шумы не тревожили. Напротив. Они свидетельствовали, что кто-то где-то сильно занят. Опасаться следовало как раз праздных: они непредсказуемы.
Собравшись наконец с духом, Брюс выглянул из-за угла. Этот отрезок коридорной кишки был длиннее того, откуда они пришли, но проходить его весь не было смысла.
- Нам, по всему, туда!
Слабое шипенье гидравлического привода заставило детей отпрянуть назад и стоять обмерев и не дыша, пока удаляющиеся шаги не сообщили, что опасность миновала. Тогда Брюс снова перегнулся за угол, успев разглядеть спину уходящего техника в синем комбинезоне.
- Туда!
Короткая рысца стоила обоим всего их дыхания. Укрылись в слепом коридорном отростке, дальняя стена которого перекрывалась плоской раздвижной дверью. Дверь была маркирована буквой "Т", чёрной в белом треугольнике. Над ней горела красная лампочка.
- Это значит, с той стороны теоретический вакуум, - пояснил Брюс. - "Т" означает, что в особой ситуации люк должен быть задраен.
- Предлагаешь, значит, прогуляться по теоретическому вакууму?
- Если там на самом деле вакуум, люк не откроется. - Терпение Брюса подходило к концу. - Вот, кнопку видишь?
Трудно было её не заметить, по правде говоря. Размером с ладонь и вмонтирована в самый центр двери. И подсвечена, а под ней рычаг.
- Сенсорная панель?
- Ну… в каком-то роде. Считается, что, если ты можешь одновременно нажать кнопку и опустить рычаг, ты - человек. Заодно проверяются основные биометрические характеристики: температура, влажность кожи, частота пульса. Это относительно новая методика, введена в эксплуатацию после зиглиндианского конфликта. Чужие, дескать, не должны использовать нашу технику. Так вот, если там на самом деле вакуум, кнопка, во-первых, погаснет. А во-вторых - рычаг будет заблокирован. И никто никуда не пойдёт.
С этими словами мальчишка положил ладонь на кнопку и опустил рычаг. Мари нервно оглянулась в поисках какого ни на есть поручня.
Он не понадобился. В конце концов, вышел же отсюда техник, да и кнопка светилась белым: опасности нет. Не стоит обижаться на женщину.
Металлопластовая дверь раздвинулась, за ней обнаружился тесный салон: скамьи вдоль боковых стен и опускающиеся сверху страховые скобы. Узкий проход по центру.
- Я думала, он будет маленький и тесненький.
- Это же армейская штуковина. Сюда до черта народу может набиться при надобности. Человек двадцать, если я правильно помню.
- И ты сможешь ею управлять?
- Ну… прикинуть разве что разницу на массу и инерцию. Хочешь, можешь вернуться вообще-то. Разве это я здесь особенно ценный товар?
Пройдя салон насквозь, Брюс отворил дверцу в каин ну.
- Просили маленькое и тесненькое? Подойдёт?
Мари, не говоря ни слова, забралась в штурманское кресло, обтянутое потрескавшейся искусственной кожей. Брюс последовательно закрыл дверцу люка, заднюю дверцу салона и наглухо задраил переборку, отсекавшую кабину.
- А это, - спросила Мари. - что? - И ткнула пальцем в четырёхугольную дыру посередь пульта. - Оно работает?
- Работает! - "успокоил" её Брюс после детального изучения оставшихся приборов. - Во-первых, если это не работает, Мак должен техника расстрелять! А во-вторых, это был блок внешнего управления. Пиратский, понимаешь, образ жизни: никто не посадит этот катер дистанционно. Если пилот выведен из строя, значит, не повезло. И вот за это я скажу Маку большое спасибо.
Панель оживала под его руками.
- А ключи? Или коды доступа?
- Какие коды? - Она опять ничего не поняла. - Это армейский аварийный катер. Он на то и рассчитан, что в случае необходимости им воспользуется кто угодно, в меру своего представления об этой самой необходимости. Хоть вон Катон! Тут и навигация вся в компе: знай выбирай из списка.
- Надо было еду взять, - сказала Мари с сожалением. - Мы же не знаем, сколько до планеты лететь.
- Тут должен сухпай быть. На всю ту команду, что на скамейках. И полный запас топлива. Всегда. Не забудь пристегнуться.
Сам он был занят регулировкой пилотского кресла.
- Прости, пожалуйста, мне или кажется… - если бы кто-то нашёл способ оптимизировать женщин, отключив в них ехидство, мужчины поставили бы ему памятник, а то и комету в честь него назвали, - или ты не достаёшь до педалей?
- Не достаю. - Брюс поёрзал, убеждаясь, что не подрос в плену. - Ну и наплевать. Педали, по существу, нужны только для точного прицеливания. Маневровые и маршевые я контролирую, этого хватит. В конце концов, это всего лишь компьютерная игра.
Мари воззрилась на него с недоумением. А вот мать бы поняла. Стоит ударить по газам - и побег будет обнаружен.
- Ну, поехали?
Мари кивнула, закусив губу, и Брюс толкнул ручку вперёд.
Свет вместо тьмы! Брюс не ожидал увидеть свет, а потому ослеп. К счастью - ненадолго, потому что радар разрывался от писка: "Впереди препятствие!" Что за… Мать Безумия! Идиот! Такой, как ты, звёздной системой ошибётся, если ему топор иод навигационные приборы подсунуть.
А самое обидное, что никто и не собирался его обманывать. Крейсер МакДиармида действительно никуда не летел. Он стоял. В пещере. Видимо, на какой-то из пустынных планет или даже на астероиде, и даже скорее всего - так, потому что гравитация была очень уж невелика… Кораблям этого класса Конвенция строжайше запрещает садиться на обитаемые! Преступления против экологии считаются хуже разбоя, но сейчас Брюсу некогда было об этом думать.
"Впереди препятствие!" Может, поверху пройти?
Внизу какие-то ящики, люди, бестолковая толчея. Все смотрят вверх, на наш впечатляющий выход.
- Стена! - это Мари.
- А вот теперь смотри в оба, - рявкнул Брюс. - Ты наши глаза, помнишь? Должен быть выход! Основной или аварийный, второй лучше, потому что первый, скорее всего, с нашего пульта не откроешь!
О, вот и луч включили! Ой, что сейчас будет!
Камень словно вскипал там, где его касался гравитационный луч: то поднимались многолетние наслоения пыли. Ещё одна причина, между прочим, почему космическую технику лучше держать в вакууме. Мало мне замкнутого пространства, надо ещё и лучу не дать себя осалить.
Это всего лишь компьютерная игра! Налево! Ой, нет, тут мы уже были!
- Туда!
- Куда?
- Вон, вон туда! Дыра какая-то мелькнула!
- Да ты не руками маши, ты словами скажи! Направо, налево, вверх, вниз - на сколько часов?
- Словами - пролетел уже. Я думаю медленнее, чем ты летаешь!
- Ладно, на следующем круге пихни меня заранее.
Легко сказать - следующий круг.
Тучу пыли радар тоже называет "препятствием". Вот пойди разбери, которое из них проницаемое.