- А по кому ещё она сможет нанести ядерный удар? - искренне удивился собеседник. - С Россией немцы пока не воюют, с Америкой тоже. Да если бы и воевали - военный потенциал Америки одной или двумя, да хотя бы и десятью бомбами уничтожить не удастся - а на большее их количество Гитлеру не набрать урана. Кампания против России тоже слишком масштабна, чтобы единомоментное использование атомной бомбы могло дать в ней решающее преимущество. А если учесть размеры обеих стран и отсутствие у рейха соответствующих средств доставки ядерных зарядов, - до жизненно важных центров и России, и Америки наци попросту не дотянутся. Зато при высадке в Англии применение даже одной бомбы будет иметь решающее значение - например, если сбросить её на Лондон непосредственно перед началом вторжения. Правительство и парламент страны будут уничтожены либо деморализованы, связь и система управления войсками нарушатся… Ну, а применение двух или трёх бомб непосредственно вблизи места высадки полностью расстроит английскую оборону и даст немцам возможность завершить кампанию практически одним ударом. Естественно, что германское руководство ни за что не откажется от гарантированного успеха ради призрачной надежды разгромить Россию или напакостить Америке.
Парламентёр перевёл дыхание. Лесник и Диана молчали. Снаружи тоже не доносилось никаких звуков.
- Теперь вы понимаете, что мы не враги вашей стране? - спросил араб. - Наши действия должны привести к таким изменением истории, от которых выиграет не только Германия, но и Россия. После быстрого захвата Британских островов наступит очередь британских владений на Ближнем Востоке. При таком повороте событий Гитлеру совершенно не с руки ссориться с Советским Союзом, да и возможностей таких не будет - ведь германские силы окажутся брошенными в противоположном направлении. И для военной машины, любовно созданной Сталиным, найдётся иная цель, - перевалить Тибет и Гималаи, продолжить экспансию, искусственно заторможенную в своё время британцами…. А всё, до чего не дотянутся немцы и русские, будет захвачено Америкой и Японией. Короче говоря, мир будет поделён между четырьмя странами: недовольных не останется, не будет повода для взаимного конфликта, да и необходимых сил и средств тоже - все они уйдут на освоение британского наследства. У нас больше не будет никаких препятствий для объединения арабов в единое государство, а территория и запасы нефти гарантируют новому Халифату достойное нашего народа место в мировом сообществе
- Исключительно благостная картина, - констатировал Лесник. - Только к территории и нефти я добавил бы и технологии из будущего - на которых, кстати, вы сейчас так удобно сидите. Почему-то мне кажется, что все эти микроплёнки предназначены отнюдь не Германии… Пожалуй, при таких стартовых условиях достойное вашего народа место в мировом сообществе окажется первым. Первым с большим отрывом…
Юхан Азиди предпочёл промолчать, благо прямого вопроса не прозвучало. Лесник поинтересовался:
- А что вы собираетесь делать с евреями?
- При чём тут евреи? - в голосе араба прозвучало неприкрытое удивление. - Какое нам до них дело? Пусть свои отношения с немцами они улаживают сами, а наша земля останется свободна от пришельцев!
- Вы всерьёз думаете, что нацисты беспрепятственно завершат геноцид евреев, прогонят англичан, передадут вам власть, бесплатно подарят нефть и добровольно уйдут с Ближнего Востока? - с иронией спросил Лесник. - Насколько я помню историю Второй мировой войны, такого не случалось ни разу. Почему вы вообще считаете, что немцы окажутся лучше англичан?
- Немцы всегда дружили с мусульманами, что в Первой мировой, что во Второй, - ответил Азиди, но в голосе его уже не чувствовалось уверенности.
- Немцы дружили со слабыми, которым можно наобещать что угодно. И охотно использовали их как пушечное мясо либо для выполнения самой грязной работы, вроде уничтожения тех же евреев. Так уж получилось, что до выполнения данных обещаний дело так ни разу и не дошло. Вы всерьёз верите, что окажетесь самыми хитрыми?
Наступила долгая пауза. Азиди явно что-то обдумывал. Затем он пожал плечами:
- А что это меняет лично для вас и для вашей страны? Взаимоотношения с немцами будут только нашими трудностями. Если же вы сочувствуете ближневосточным евреям, то могу вас успокоить - в отличие от Гитлера, мы вовсе не ставим своей целью их физическое уничтожение. Пусть уезжают из Палестины, куда хотят, Америка примет их с распростёртыми объятьями…
Вновь повисло молчание, на этот раз ставшее тягостным. Лесник задумался. Если бы он действительно был сотрудником российских спецслужб, наверное, он бы мог согласиться с арабом и, по некотором размышлении, отдать ему контейнер. Но он служит не государственной безопасности, а Инквизиции…
А в чём, собственно разница? Или Инквизиция служит не России? Но тогда кому же?.. И кому служит Лесник - Пёс Господа, солдат Инквизиции? Некоей абстрактной идее: уничтожить в мире всё зло, чтобы добро могло без помех жить-поживать? А чем она, эта идея, лучше идеи Юхана Азиди? Да ничем, похожи они, как близнецы-сёстры, весь вопрос в том, кого считать носителями зла и добра… Для господина Азиди холокост - личная проблема немцев и евреев, зато палачи Сабры и Шатилы, бульдозерами сгребавшие трупы убитых арабов, - наверняка страшнее любого вампира, ликантропа, тенятника…
Он посмотрел на Диану, словно в поисках ответа на все свои сомнения. Та застыла неподвижно, как статуя, как ждущий команды боевой робот: трофейный автомат нацелен на проём двери, пистолет - на голову Азиди.
Неверно истолковав взгляд Лесника, она едва заметно кивнула: насколько позволяли её эмпатические способности, никакой прямой лжи в словах араба Диана не отметила.
С ней всё понятно: приказ есть приказ, а что есть зло и добро, - Юзеф лучше знает. Он знает, да… Он придумает, как укротить машину времени, сбросившую седоков, словно норовистый мустанг… И Псы Господа двинутся по минувшим векам - Дыев нож в руке, ни тени сомнения во взоре, - и враги Инквизиции будут гибнуть, едва появившись на свет, не успев стать врагами… У Лесника вдруг появилось странное желание: чтобы рядом - здесь и сейчас - оказался коммандер Патрик Донелли…
Юхан Азиди терпеливо ждал ответа.
5.
Размышления Лесника прервали донёсшиеся снаружи звуки. Звуки выстрелов. Один, второй, третий… Диана сделала неуловимое взглядом движение и оказалась рядом с Азиди - ствол пистолета прижался к затылку араба.
Тот остался невозмутим. Проговорил спокойно:
- Ну вот и ещё одно доказательство, что наш союз с немцами - временный и тактический, никакой симпатии к нацистам мы не испытываем.
- Зигфрид? - догадался Лесник.
- Он самый, - кивнул Азиди. - Между прочим, на руках этого ублюдка немало крови, в том числе и крови евреев.
За иллюминатором быстро темнело, чтобы разглядеть собеседника, приходилось напрягать ночное зрение. Разговор вновь забуксовал - Лесник молчал, глубоко задумавшись. И Диана взяла нить беседы в свои руки. Вопросы её звучали резко, отрывисто, как одиночные выстрелы. Юхан Азиди отвечал, не задумываясь.
- Как здесь оказался Зигфрид?
- Пытался в сорок пятом сбежать из Нидерландов на рыбачьем судёнышке на родину, в Норвегию.
- Зачем вы его ликвидировали?
- Когда мы обнаружили его здесь - ничего не понимающего и одичавшего от двухмесячного одиночества, он согласился поработать на Халифат, поработать кем-то вроде хранителя машины времени. На берег Зигфриду не хотелось - за голландские делишки его ждал трибунал и петля. Но эсэсовский ублюдок быстро разобрался, что к чему, - и затеял собственную игру. Попытался меня обмануть… Судя по прозвучавшим выстрелам, мои люди как раз закончили его допрос. И сейчас эта коричневая мразь кормит треску, или что тут ещё плавает.
- Как вы узнали про "Тускарору"?
- Так я же её и нашёл - по вашему времени семь месяцев назад. Вернее, нашёл глупый молодой щенок Юхан Азиди.
- По нашему времени семь месяцев… - медленно повторила Диана. - А по вашему?
- Почти двадцать лет.
- Значит… - Диана не договорила, но Азиди понял невысказанный вопрос.
- Да, именно так. Мне уже довелось пожить в разных временах. Не слишком долго и не слишком давно, но довелось. Кстати, вы не могли бы убрать ствол от моей головы? Через пару минут предстоит временной скачок, и мне совсем не хочется стать жертвой рефлекторного движения вашего пальца.
Диана хмыкнула, но отодвинула пистолет от затылка араба.
- Можете и в дверь так напряжённо не целиться, - посоветовал Азиди. - Я приказал своим людям отойти и собраться в носовых помещениях. Не хочу, чтобы эти горячие головы затеяли без меня какую-либо авантюру.
Диана выслушала внимательно, однако последовать совету не спешила. Кивнула на вторую дверь, запертую:
- Между прочим, один из ваших людей ушёл из этого коридора лишь пару минут назад. У меня очень хороший слух, господин Азиди. Очень.
"Могла бы и поделиться услышанным…" - подумал Лесник.
Араб казался искренне удивлённым. Хотя его боевики вполне могли оказаться непричастными - где-то в недрах корабля до сих пор скрывался шкипер Андерсон. Если, конечно, не поддался панике и не прыгнул за борт без спасательного жилета.
- Вы, кстати, вполне можете воспользоваться моментом и спустить шлюпку, - предложил араб несколько провокационно. - Мы мешать не станем. Наверное, и в средневековой Европе можно сносно прожить… Разумеется, для этого нужен какой-то срок на адаптацию: не угодить сразу же на костёр инквизиции и не подхватить смертоносный вирус, привычный местным жителям и совершенно незнакомый иммунным системам ваших организмов…
Комментариев со стороны агентов не последовало. Хотя Лесник мысленно хмыкнул: сгореть на костре инквизиции - какой символичный конец для сотрудников Конторы!
Оставшиеся до момента хроноперехода секунды все трое провели в молчании. И всё повторилось - исчезновение и мира, и себя, и растянутый на века миг беспросветного ужаса, и осознание того факта, что мир остался на месте, лишь сместился во времени…
Подождав, пока во взгляде араба появится осмысленность, в разговор вновь вступил Лесник:
- Вы не боитесь, что в результате своих попыток глобального вмешательства в ход истории попросту не появитесь на свет? И некому будет найти "Тускарору"?
Юхан Азиди рассмеялся совершенно безрадостно.
- Ну, напугали… Меня, между прочим, убили в две тысячи шестом. Застрелили… И ничего, живу…
- Кто застрелил? - быстро спросила Диана. - "Барсы"?
- Нет. Я сам.
И он заговорил без всяких вопросов - быстро, горячо, словно осуждённый на смерть преступник, торопящийся произнести последнюю исповедь…
6.
Убил… А что он мог ещё сделать? Что?! Если молодой ублюдок не желал ничего слушать, не желал понять, что связался с ещё большими ублюдками, готовыми устроить миру Армагеддон за лишнюю пачку долларов? С "барсами", задумавшими ни много, ни мало - бартер с Гитлером: ядерные технологиив обмен на пару готовых зарядов? Если щенок уже заказал аппаратуру, позволяющую уверенно находить появляющуюся и исчезающую "Тускарору"? Если не внял последнему предупреждению - взлому склада и пожару, уничтожившему его приборы?
Если, наконец, первым потянулся к пистолету?!
Хотя и молодого Юхана можно понять, ещё как можно… Да и он сам в молодости, наверное, отреагировал бы точно так же, - если бы заявился не пойми кто и стал уверять, что он и есть Юхан Азиди, и начал бы командовать и указывать… Да, он, наверное, поступил бы также, но отчего-то в своё время к нему никто не пришёл…. Или приходил? А он успел первым выстрелить в пришельца? Может быть… Память порой вытворяет странные трюки - пласты её то исчезают, словно стёртые ластиком, то вдруг появляются два, три, четыре воспоминания об одном и том же событии, накладывающиеся, противоречащие друг другу - и не понять, какое истинное…
Иногда ему кажется, что он вообще не рождался… Что никогда не умрёт… Что будет вечно кружить по временам на этой проклятой Аллахом посудине…
"Да он просто спятил, - понял Лесник на середине сбивчивой исповеди. - Несмотря на первоначальную внешнюю вменяемость, на логичные рассуждения, - спятил…"
Тогда он был в шоке, продолжал изливаться Азиди, в полном шоке… Он закопал контейнер с бумагами, и бросился на "Тускарору", и отпустил катер с экипажем, и очень долго сидел здесь, именно здесь, на этом железном полу, ничего не зная, не понимая, как и зачем жить дальше… А потом спустил шлюпку и поплыл в одиночестве - не зная куда, не зная в когда , не зная зачем… Его подобрал рыбачий баркас старика Кристиансена, подобрал в 1974 году, и рыбаки быстро излечили от меланхолии - рабочих рук не хватало, давай-ка, парень, расплачивайся за спасение, становись выбирать сети… Зачем-то он назвался именем отца, он сейчас уже не помнит причину, вернее, помнит их слишком много, не то пять, не то шесть версий, голова раскалывается на куски от избытка разных воспоминаний…
На Марте Кристиансен, давно заглядывавшейся на смуглого красавчика, он женился спустя три года, когда наконец понял, что никакой другой Хафис Азиди, выходец из Ливана, на горизонте уже не появится… Он думал, что сойдёт с ума, когда родился будущий халиф мусульман, маленький Юхан, - он сам, сам, сам родился!!! - и вскоре ушёл в море, чтобы никогда не вернуться, а Марта…
7.
Рассказ араба вновь прервали выстрелы - удивившие Лесника, совсем не походившие на звуки, издаваемые скорострельными трещотками арабов.
Все трое настороженно прислушались, причём Азиди был изумлён никак не меньше собеседников. Либо очень удачно изобразил изумление…
- Что это? - резко спросил Лесник. Араб пожал плечами.
Ещё несколько одиночных выстрелов - похоже, винтовочных. После короткой паузы в дело вступил пулемёт… И лишь затем начали свой перестук автоматы бойцов Халифата.
Лесник быстро захлопнул дверь, крутнул штурвал засова. На всякий случай. До выяснения - что за новые игроки вступили в игру, сколько их, чего хотят, и каким оружием и индивидуальными средствами защиты обладают.
Непонятно лишь, как узнать эти сведения, не предпринимая рискованную вылазку…
Дела минувших дней - VI Северное море, октябрь 1904 года
Старцев с удовольствием наблюдал, как матросы споро, без лишней суматохи, занимают свои места вдоль правого борта - ожидая, пока высокий борт корабля-незнакомца накатится на них.
Повинуясь приказаниям Казакевича, механик сбавил ход до самого малого. Рулевой повёл миноноску вдоль борта, едва не касаясь его. Старцев хорошо мог бы различить стыки металлических листов и даже заклёпки, - однако, к своему удивлению заклёпок не обнаружил… Ни одной.
В иллюминаторах не было видно и отблеска света. Корабль, вопреки мнению Казакевича, смотрелся мёртвым и покинутым. Но кто-то ведь стрелял внутри… Кто?
Дополнительных команд не прозвучало, однако как только миноноска окончательно остановила своё движение, несколько матросов одновременно метнули вверх кошки с привязанными абордажными линями. Три или четыре броска оказались удачны - кошки зацепились не то за кнехты, не то за какие-то выступы.
Моряки ловко полезли наверх, используя навязанные на линях узлы, через пару минут спустили сверху несколько штормтрапов, - после чего остальные матросы абордажной партии, соблюдая порядок, один за другим так же молча полезли наверх по выбленкам.
Старцев и Буланский поднялись на палубу последними.
* * *
Абордажная команда выстроилась вдоль фальшборта - двенадцать человек, включая боцмана Кухаренку. С Буланским, Казакевичем и Старцевым - пятнадцать.
Матросы недоумённо озирались, оглядывая невиданные устройства и орудия на палубе, тихонько, вполголоса делились впечатлениями.
- Разговорчики! - цыкнул на них Кухаренко - тоже негромко, явно сдерживая свой мощный бас. Затем обратился к офицерам:
- Ждём приказаний, вашскобродия!
- Степан Филиппович, - приказал Старцев мичману, - разделите людей на две группы и осмотрите помещения, старшими пойдёте вы и Кухаренко. Двое матросов и мы с господином Буланским - здесь, у трапов, в резерве. На здешние технические непонятности не отвлекаться, искать людей. Всех найденных - доставлять сюда, при сопротивлении - стрелять на поражение. Приступить к исполнению!
Группа матросов во главе с боцманом двинулась в направлении бака, люди Казакевича - в противоположную сторону, к надстройкам юта.
А капитан-лейтенант воспользовался моментом, чтобы чуть внимательнее ознакомиться со здешними, по его выражению, "техническими непонятностями"… Подошёл к агрегату, установленному неподалёку на палубе.
Хм-м-м… В общем, что это установка для пуска ракет - догадаться несложно. Несколько смущал лишь размер опустевших тонкостенных труб с откинутыми крышками. Слишком уж маленькие снаряды могли в них разместиться… Устаревшие четырехдюймовые ракеты системы Засядько, применявшиеся в войнах с турками и в среднеазиатских компаниях, и те выглядели куда солиднее… Даже если снарядить боевую часть сей игрушки не пироксилином, а новомодной шимозой - что она сможет сделать хорошо бронированному военному кораблю? Однако едва ли создатели странного оружия планировали применять его против рыбачьих лодок, да и разве можно попасть в лодку ракетой, с её никудышной точность? Дай Бог по броненосцу-то не промазать…
Ни следа запальных шнуров, либо предназначенных для них отверстий. Ну, с такой-то новинкой Старцев знаком - гальванический пуск, как на новых минах… Капитан-лейтенант обошёл установку, пытаясь отыскать штурвалы для горизонтальной и вертикальной наводки, - но они, похоже, напрочь отсутствовали. Зато обнаружил нанесённую краской надпись:
U. S. Navy
USS TUSCARORA
Ю-эс-эс… Стало быть, американский флот? Хм-м…
Штаты, охраняя свои интересы на Тихом океане, соблюдают в нынешней войне более чем дружественный к России нейтралитет. Аналитики Главного морского штаба даже не исключают их вступления в войну в случае чрезмерного усиления Японии… И новейшие корабли, секретно поступающие на вооружение американского флота, можно бы лишь приветствовать, но…
Но больно всё это подозрительно. Да и откуда взяться брошенному командой этакому кораблю в европейских водах? Он, надо полагать, должен бы испытываться в глубокой тайне, где-то у берегов Америки…
Чиновник из Синода тем временем рассматривал странный цилиндрический предмет, подвешенный на шлюпбалке. Вернее, не сам цилиндр, но укреплённую на нём алюминиевую пластину - попытался разобрать в сгущающемся сумраке выбитые на металле буквы, затем достал из кармана спички, чиркнул, подсветил…
Похоже, и Буланский обнаружил свидетельства американского происхождения загадочного корабля - потому что, закончив изучение, спросил медленно, задумчиво:
- Скажите, Николай Иванович, как человек, во флотских делах более искушённый: смогли бы Северо-Американские Соединённые Штаты, при всей их бурно растущей промышленности и прикладной науке, построить в глубокой тайне нечто подобное? - И Богдан Савельевич широким жестом повёл рукой вокруг себя.