- О чем ты говоришь?! Разве Альберт не заметит ее исчезновения?
Елизавета-Мария прекратила делать вид, будто собирается распахнуть пеньюар, и с легким сожалением в голосе произнесла:
- Альберт уже не столь внимателен ко мне, как раньше. Он ничего не заметит.
Я закрыл глаза, и в голове немедленно возник образ девушки со всеми волнительными изгибами ее тела, но только потянулся к нему, как тотчас накатила волна жгучей боли. Заломило виски, стало трудно дышать, в груди словно образовался ледяной комок.
- Не могу, - шумно выдохнул я. - Обещал ведь не менять твое тело, забыла?
И как-то неожиданно пришло понимание, почему не увенчалась успехом попытка изгнать суккуба с помощью передатчика Александра Дьяка. Дело было именно в этом обещании. Я дал слово, и это слово связало нас с Елизаветой-Марией так же сильно, как и прежний уговор. Мне удалось уничтожить потустороннюю сущность мнимой невесты, но ее образ остался в моей голове. Именно это и удержало суккуба от падения в преисподнюю.
- Сделай это, - потребовала Елизавета-Мария и веско добавила: - Разрешаю!
Подстегнутый воображением талант сиятельного сорвался с места, и на какой-то неуловимый миг в голове возник сложный образ, словно я смотрел на суккуба сразу со всех сторон. Убрать родинку с ее груди оказалось неожиданно просто. Просто подумал - и той не стало.
- Замечательно! - промурлыкала Елизавета-Мария. - Ты сделал это! А теперь верни мне силу.
- Убирайся!
- Не боишься попасть в неловкое положение? В очень-очень неловкое положение? - прошептала суккуб и медленно двинулась от окна к дивану. Распахнутый пеньюар больше не скрывал обнаженного тела, оно белело в полумраке комнаты и дурманило сознание своей доступностью. Достаточно было просто протянуть руку…
Руку я протягивать не стал, вместо этого досадливо поморщился.
- Родинка - это такая малость. Какой вред может быть от родинки, скажи? Никакого, ведь так?
Елизавета-Мария замерла на полушаге.
- Но не злокачественная ли это опухоль, как думаешь? - Теперь уже я сам подался навстречу.
Суккуб отступила, сияние моих глаз отразилось в ее глазах, пустых и тусклых.
- Подлец! - с чувством сказала Елизавета-Мария, пересилила себя, подошла и потрепала меня по щеке. - Какой же ты, Лео, подлец! Знакомством с тобой могли бы гордиться иерархи ада.
- Сгинь! - потребовал я.
Елизавета-Мария запахнула пеньюар, завязала пояс и уверенно, словно вдруг прозрела, направилась к входной двери.
- Мое предложение в силе, - сказала она, перед тем как скрыться в коридоре.
- К черту! - сдавленно выдохнул я, взял со стола маузер и на всякий случай выщелкнул из рукояти магазин. Убедился, что патроны на месте, и воткнул его обратно.
После этого налил из хрустального графина стакан воды, напился и вернулся на диван, но только задремал - и жутким железным дребезжанием разродился заведенный на четыре утра будильник. Пора было ехать на вокзал.
На вокзал меня доставили за полчаса до прибытия поезда. По холлу сонно бродили курортники, чей отпуск подошел к концу, смотреть на их унылые физиономии не было никакого желания, и я отправился в ночной буфет. Уселся там за столик, попросил принести стакан холодной воды и чашку черного кофе. Опьянение уже прошло, голова не болела, но вставать в столь раннее время я давно отвык; было откровенно не по себе.
Знобило, клонило в сон, слегка подташнивало.
В несколько длинных глотков я влил в себя принесенную воду, потом без лишней спешки начал пить кофе. Тот был излишне горячим и горьким, зато взбодрил и прогнал сонливость. Иных последствий вчерашнего злоупотребления портвейном к этому времени уже не оставалось.
Я даже задумался, не купить ли пару миниатюрных пирожных с белковым кремом, но не успел. Просто почувствовал на себе чужой взгляд и обернулся.
Ко мне шагал маркиз Монтегю.
Шагал именно ко мне - сомнений в этом не было ни малейших.
Сердце так и екнуло, но я взял себя в руки и беспечно улыбнулся, выкинув из головы предположения о намерениях и мотивах маркиза, неприятные и пугающие.
- Лев! - шумно выдохнул маркиз. - Совсем отчаялся вас отыскать! К счастью, догадался подняться наверх.
- Что-то случилось, Джордж? - еще больше встревожился я. - Что-то с Лилианой? Вчерашняя заметка в газете ее чрезвычайно расстроила.
- Об этом я и хочу с вами поговорить, - тяжело отдуваясь, произнес отец Лили. Он приложил руку к сердцу и ссутулился, потом попросил буфетчика: - Стакан воды, любезный!
За ночь маркиз Монтегю словно постарел на десять лет, кожа приобрела нездоровый вид и посерела, под глазами залегли синие мешки, лоб прорезали морщины. И даже залихватски растопыренные вчера усы сейчас обвисли.
Жадно выпив воду, маркиз опустился на стул и жестом попросил меня присоединиться к нему.
- Время еще есть, - сообщил он, откинув крышку серебряной луковицы карманных часов. - До поезда - четверть часа. Вы ведь уезжаете пятичасовым?
- Так и есть.
- Отлично. Лилиана - тоже.
- В самом деле? - поразился я.
- Да, она решила развеяться и провести несколько дней в столице.
Я кивнул, отметив про себя, что все это напоминает паническое бегство от неизвестной мне опасности.
- Понимаете, Лев, - тяжело вздохнул маркиз, - она уже взрослая женщина, но для меня навсегда останется маленьким ребенком. Это вообще вполне естественное желание отца - опекать своих отпрысков. Увы, детям оно кажется слегка… навязчивым.
- Не уверен, что понимаю вас, Джордж.
- Лилиана - наш единственный ребенок, - сообщил маркиз. - Моя супруга не переживет, если с ней что-то случится. А после вчерашних новостей девочка сама не своя. Ей нужно время успокоиться. Лев, вы и так едете в Новый Вавилон, присмотрите за Лили в дороге и дайте телеграмму, когда она заселится в отель. Прошу - вы меня чрезвычайно обяжете.
Я открыл рот, чтобы отказаться, и вновь закрыл его, собираясь с мыслями.
- Почему я? Почему не отправить с ней кого-то из слуг?
- Она не хочет никого видеть. Фактически вы первый ее знакомый после возвращения из Калькутты.
- Она не показалась мне затворницей.
- Закрываться от мира в доме и закрываться от мира в себе - так ли велика разница?
Либо маркиз всерьез принимал меня за тайного поклонника дочери, либо немного лукавил, поэтому соглашаться на его поручение я не спешил. Вместо этого со всей возможной прямотой объявил:
- Джордж, вы ведь ничего обо мне не знаете! Как вы можете мне доверять?
Маркиз рассмеялся:
- Дорогой Лев! Во-первых, от вас не требуется ничего экстраординарного. Во-вторых, я неплохо разбираюсь в людях, - разложил он все по полочкам и с улыбкой добавил: - Правда, знакомство со скандальным поэтом говорит, скорее, не в вашу пользу…
Мы посмеялись шутке, и я уточнил:
- Просто присмотреть за Лилианой в поезде и дать телеграмму?
- Да.
Я кивнул и спросил:
- Джордж, я говорил, что служил в полиции?
Отец Лили подобрался и после явственной паузы подтвердил:
- Говорили, Лев. Говорили.
- Так вот, мне представляется крайне подозрительным столь поспешный отъезд вашей дочери из города из-за газетной утки о душителях Кали.
Маркиз тяжело вздохнул:
- Поверьте, Лев, в этом нет ничего подозрительного. Фансигары - это больная тема для всех нас. Помните, я упоминал моего бедного друга, которого вместе со всей семьей сгубили душители? Лилиана была помолвлена с его старшим сыном. Они знали друг друга с детства. Представляете, какой это был для нее страшный удар?
Сообщение это меня изрядно удивило, поскольку в варьете я собственными ушами слышал посвящение танца Лилианы богине Кали, но вида я не подал и поспешил принести извинения.
- Простите, что разбередил старую рану.
- Бросьте, Лев! Это не ваша вина. Это все газетчики. Беспринципные шакалы!
- Не верите в душителей?
- Я поговорил с начальником полиции. Он убежден, что это самоубийство.
- Это многое объясняет, - отстраненно заметил я, хоть в подобную версию нисколько не верил.
- Так вы согласны?
- Как я могу отказать? - развел я руками. - Но, к сожалению, не смогу сопровождать Лилиану в поездках по городу. У меня весьма насыщенный график на ближайшие дни.
- О, с моей стороны было бестактно обращаться со столь обременительной просьбой. Просто проводите ее до отеля. За время поездки Лилиана успокоится, она сильная. Очень сильная. - Маркиз похлопал меня по плечу и предупредил: - Надеюсь, вы сохраните наш разговор в тайне? Лилиана крайне болезненно переживает родительскую опеку.
- Сделаю, что в моих силах.
Тогда маркиз вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул его мне:
- Держите!
- Что это?
- Билет первого класса. А ваш я сдам в кассу.
Я полез за бумажником.
- Давайте посмотрим, смогу ли оплатить разницу…
- Пустое. Это самое малое, что я могу сделать, дабы компенсировать ваше беспокойство.
Отправляться в поездку совсем уж без денег не хотелось, поэтому я не стал отказываться и поменял собственный билет на билет первого класса. Да, я любил комфорт. К тому же как иначе присматривать за Лилианой в поезде?
- У вас нет багажа? - спросил маркиз.
- Путешествую налегке, - улыбнулся я, на прощанье пожал собеседнику руку и отправился на перрон. С беспечным видом продемонстрировал билет потрясенному моим внешним видом кондуктору и прошел в полупустой пульмановский вагон. Путь предстоял неблизкий, поэтому, усаживаясь в удобное кресло, я в полной мере оценил любезность маркиза. Очень удачно все сложилось. Очень.
Только вот Лили…
Лилиана, в неброском дорожном платье и простой шляпке, сидела у окна, лицо ее было бледным и осунувшимся. Когда я опустился напротив, она подняла взгляд припухших и покрасневших глаз и удивленно выдохнула:
- Лео?! Ты едешь первым классом?
Я беспечно улыбнулся.
- Да, решил путешествовать с комфортом.
- А почему меня не предупредил?
- Откуда мне было знать… - начал я и немедленно понял, что неправильно повел себя с самого начала, но фразу все же закончил: - Что ты тоже решила выбраться в Новый Вавилон?
- Но ты не удивился! - в один миг раскусила мою игру Лилиана. - Ты не удивился, увидев меня!
- Ну да. Не удивился. Я встретил на платформе твоего отца.
- Ах, вот оно что! - многозначительно протянула Лили. - Теперь понятно, с какой стати он выспрашивал о тебе!
Я внутренне поежился, но виду не подал и беспечно поинтересовался:
- И с какой же?
- Он просил тебя за мной присмотреть, так? Наверняка и билет купил!
- С чего ты взяла?
- Мне не нужны няньки! - во всеуслышание объявила моя спутница и тем самым сразу привлекла к нам заинтересованные взгляды попутчиков. - Эта опека… она просто унизительна! Вопиющий пример мужского шовинизма!
- Позволь не согласиться.
- Не позволю! - отрезала Лилиана. - Отец до сих пор полагает, будто я несмышленый ребенок и не могу позаботиться о себе!
Я покачал головой:
- Уверен, он так не думает.
Лили неожиданно остро глянула на меня и поставила вопрос ребром:
- Он просил за мной присмотреть? Да или нет?
- Да. Но…
- Никаких "но"!
- Ты не думала, что у его просьбы может быть несколько иная причина?
- И какая же? - поинтересовалась Лили с нескрываемым скепсисом.
- Дать мне возможность побыть с тобой рядом. Не ты ли говорила, будто он всерьез полагает меня твоим тайным воздыхателем?
Лилиана даже задохнулась от возмущения, но сразу взяла себя в руки и очаровательно улыбнулась:
- И что же ты? Почему ты согласился на его предложение?
- Комфорт не кажется тебе достойной причиной?
- Лео!
- К тому же здесь есть ты, а во втором классе тебя нет.
- Красивые слова! Но как я могу тебе теперь доверять, зная, что ты шпионишь за мной по поручению отца? Скажи, как?!
- Вздор, - поморщился я. - Шпионить за тобой не входит в мои планы. Просто помогу с багажом, на этом и расстанемся, раз тебе так неприятно мое общество. У меня очень насыщенный график.
Лилиана взяла ридикюль и демонстративно пересела на противоположную сторону вагона. Я не менее демонстративно отвернулся к окну. Не имело ровным счетом никакого значения, с какого расстояния не будет разговаривать со мной моя попутчица. Поезд уже тронулся, выйти на перрон она не могла.
К тому же нет ничего хуже, чем зевать и клевать носом во время разговора с привлекательной особой противоположного пола, а размеренное покачивание вагона очень скоро нагнало на меня сонливость, и глаза начали слипаться сами собой. Я задремал.
Ну, как задремал? Уснул, да так и проспал весь путь до Нового Вавилона. Все восемь часов. Нервы. Это все нервы. Должно быть, так.
Проснулся уже в столице на Западном вокзале. Лилиана вновь сидела напротив и смотрела на меня с непонятным выражением лица.
- И кто за кем должен присматривать? - с укором поинтересовалась она. - Ты продрых всю дорогу!
Я сонно кивнул, потер ладонями лицо, потом привел железное оправдание:
- Ты ведь не нуждаешься в моей опеке, верно? И я в этом вопросе с тобой полностью солидарен.
- Отец точно просил тебя приглядеть за мной? - даже засомневалась Лили в своих подозрениях.
Но я опускаться до откровенной лжи не стал.
- Он просто хотел знать, в каком отеле ты остановишься. Разве можно было отказать ему в такой малости?
- Возмутительно! - рассерженной кошкой фыркнула Лили и отвернулась к окну. Я не обиделся. Поезд ехал по городу, и Лилиане куда интересней было любоваться видами императорского парка, нежели созерцать мою помятую физиономию, вне зависимости от того, помирились мы или нет.
Когда состав въехал на территорию Центрального вокзала, я впервые за всю поездку поднялся из кресла и размял ноги. Утомленная долгой дорогой почтенная публика на меня даже не взглянула.
Раздался длинный гудок, шлейф дыма накрыл вагон, и паровоз начал замедлять свой бег. Не прошло и минуты, как мы въехали в крытый привокзальный павильон, и поезд остановился у перрона.
- Где твой багаж? - спросил я у Лилианы.
- Мне не нужна твоя помощь! - отрезала она. - Ты ведь такой занятой человек!
- Ну, время угостить тебя лучшими профитролями в столице у меня найдется, - забросил я удочку, и спутница сменила гнев на милость.
- Хорошо, веди, - согласилась она, взяв меня под руку.
Как мне показалось, Лилиана просто растерялась от увиденного. И немудрено - на неподготовленного человека Центральный вокзал Нового Вавилона производил неизгладимое впечатление. Город в городе, паровой котел огромного транспортного механизма империи. Железнодорожные ветки соединяли его с морским портом и портом дирижаблей; огромный зал заполняли приезжие со всего мира, и уверен - среди них были не только люди.
Ароматы парфюма, незнакомой еды, табака и пота окружили нас со всех сторон, и я поспешил увести Лили из этой сутолоки в более спокойное место.
- Куда мы идем? - спросила моя спутница, с тревогой оглядываясь по сторонам; я буквально слышал, как встревоженно колотится ее сердце. Лилиана цепко держала меня за левую руку, словно боялась отпустить и затеряться в беспокойном море людей.
В правой руке я нес ее дорожный чемодан, легкий и плоский. Если выставить перед собой острый угол, то таким багажом чрезвычайно удобно прокладывать дорогу в толпе.
- Лео! - дернула меня за руку Лили. - Куда ты меня ведешь?
- Уже привел, - указал я на вокзальное кафе, где любил бывать ребенком. Мы с отцом никогда никуда не ездили, он просто имел обыкновение встречаться на вокзале с нужными людьми.
Не без труда, но нам все уже удалось отыскать свободный столик; я убрал чемодан под стул, велел Лили присматривать за ним, а сам отправился в буфет. Принес поднос с двумя чашками кофе и корзинкой профитролей. На покупку этого угощения ушла изрядная часть остававшихся в бумажнике денег, но я по этому поводу ничуть не переживал. Мои финансовые затруднения подходили к концу.
В отличие от папы, на вокзале я собирался повстречаться не с каким-нибудь социалистом или анархо-христианином, а с собственным поверенным. Помимо восстановленного паспорта тот должен был принести немного наличности и новую чековую книжку. По крайней мере, я очень на это рассчитывал. Новый Вавилон не слишком снисходителен к бродяге без денег и документов.
Чашка кофе и несколько профитролей подействовали на Лили самым положительным образом. Бледное лицо порозовело, моя спутница перестала встревоженно озираться по сторонам, успокоилась и с нескрываемым интересом разглядывала сновавших внизу людей. Кафе располагалось на втором этаже, вокзал отсюда просматривался от билетных касс и до выхода на платформы.
Именно поэтому я заметил поверенного задолго до того, как нескладный выпускник не самого престижного учебного заведения подошел к винтовой лестнице и стал подниматься в кафе. Слежки за ним не было. По крайней мере, никто подозрительный мне на глаза не попался.
- Сейчас вернусь, - предупредил я Лилиану и направился к бестолково озиравшемуся у буфета пареньку.
- Виконт! - встрепенулся тот при моем приближении.
- Тише! - потребовал я, склонился над витриной и спросил: - Все готово?
Вместо ответа поверенный протянул газетный сверток:
- Да.
- Кто-нибудь мною интересовался?
Поверенный покачал головой и замялся, но все же произнес:
- Среди кредиторов ходят упорные слухи о вашей кончине. Поговаривают, будто я скрываю это, пользуясь отсутствием близких родственников. Пока ваши подписи никто не оспаривает, но, быть может…
- Нет! - отрезал я. - Пока эти кровососы исправно получают платежи, никто бучу поднимать не станет. Так что ты со мной не встречался, а все инструкции по-прежнему приходят почтовыми отправлениями. Ясно?
Молодому честолюбивому юристу сомнения в его порядочности были как острый нож, но назначенное мною жалованье с лихвой перекрывало все возможные неудобства. Так мне, по крайней мере, всегда казалось.
- Не вздумай, - на всякий случай предупредил я поверенного. - Понял?
- Понял, - поник тот.
- Что-то еще?
- Китаец, как обычно, мутит воду. Надеюсь, продажа участка на Кальварии заставит его успокоиться.
До самого последнего времени продать земельный участок мешал фамильный особняк с проклятием, но теперь от темной магии не осталось и следа, поэтому за усадьбу вполне можно было выручить сумму, достаточную для покрытия львиной доли моих долгов. В принципе я мог закрыть все обязательства из своих швейцарских активов, но, дабы избежать возможных пересудов, гасил кредиты исключительно за счет поступлений от доли в семейном фонде Косице.
- Документы подпишете сразу или переслать в Цюрих? - уточнил поверенный.