Щекам стало так горячо, что кажется, будто они сейчас вспыхнут… Он чуть приподнял голову, коснулся губами её губ. Неожиданный жест… Она слышала, что у людей это называется поцелуем… Но позволен только очень близким людям… Её рука сама двинулась, коснулась его щеки.
– Я… Я пришла сама. И требую от тебя… – Замолкла.
– Требуешь? – Выражение глаз изменилось. Из них вдруг исчезло тепло, начали струиться ледяные струи, исчезли те волны, омывающие тело, заставляющие вспыхивать множество искр.
– Да, требую! – Дёрнулась, высвобождаясь, но тщетно. Он действительно очень силён.
– И что же ты требуешь, саури? – Глаза уже стали ледяными. Страшными. Смотрят на неё. Нет, сквозь неё! Боги! Что она несёт?!
– Я требую, чтобы ты вернул себе право хаар, от которого отказался!
– Ты хочешь сказать… – Холод в его глазах начал исчезать. Но тепло ещё не вернулось. – Ты хочешь остаться в тибе? Со мной? Сама? Добровольно?
– Да. – Тёмные боги! Не дайте мне сгореть прямо на его груди от стыда! Ещё ни одна саури не говорила мужчине такие слова!
Она спрятала лицо. И как же ей хорошо… Но это молчание… Хоть бы он согласился! Боги, светлые, тёмные, какие вы только есть, пусть он согласится!
Его руки разжались, затем взяли её за плечи. Чуть приподняли, давая человеку возможность заглянуть в её лицо. Отпустили. Он убрал с её спины одну руку, подсунул себе под голову, замолчал. Ей стало страшно. Не выдержала:
– Почему ты молчишь? – Напряглась, ожидая ответа, любого, оскорбительного или, наоборот, могущего перевернуть всю её жизнь к лучшему.
– Я не знаю, что тебе ответить, Сайя. – Задумчивая полуулыбка тронула его губы.
– Скажи что-нибудь! – стукнула его кулачком в грудь, словно в барабан.
Человек вздохнул:
– Мы, люди, такой же гордый народ, как и вы, высокие и истинные. Ты не догадалась, Сайя, почему я высказал такое странное желание? Просто чтобы ты жила со мной в одном доме?
– Я плохо знаю людей.
– Как и я вас, саури. Но учусь, изучаю вас, стараюсь понять то, что делается вокруг меня.
– А… Но зачем тебе именно я?
Опять эта непонятная тоскливая усмешка на его губах. И хотя ей стыдно лежать с ним в одной постели, не будучи его женой, уходить с помоста нет ни малейшего желания, потому что…
– Ты мне понравилась, Сайя. С первого же взгляда, как только увидел тебя. Захотелось вдруг, чтобы ты была рядом со мной всю оставшуюся жизнь. Чтобы встречала меня с работы, чтобы нянчилась с нашими детьми, которых у нас было бы много-много… Чтобы ты смогла полюбить меня. Не сразу, но хотя бы постепенно, узнавая меня с каждым днём всё лучше и лучше… Но…
Ей стало страшно. Предчувствие дурного наполнило её мысли, тело непроизвольно сжалось. А он продолжал:
– Ты сделала всё, чтобы мне стало лишь больнее. Скажу сразу, что выиграть у тебя поединок мне не составило труда. Фактически ничем не рискуя, я надеялся, что, поселившись в тибе и привыкнув ко мне, ты сможешь взглянуть на меня другими глазами. А со временем, я надеялся, мне удастся завоевать и твоё сердце…
Саури с удивлением ощутила боль в сердце. Его слова ранили её. Не такие слова она надеялась услышать от человека. Не горечь, звучащая в голосе, а радость от её присутствия должна была быть в его словах.
– Но… Не получилось. Наши дороги разошлись, Сайя. И, как бы ни было мне плохо, я никогда не повторю своего предложения. Потому что больше моё сердце не хочет биться быстрее при виде тебя. Теперь внутри меня пусто.
– Но что мне теперь делать?! Я нарушила все законы! Решилась на то, чего никогда не осмелится сделать ни одна саури! А ты… Отказываешься?!
Она порывисто приподнялась на локте, пытаясь заглянуть ему в лицо. Он просто обманывает её! Хочет наказать за те глупые слова! На самом деле он… И рухнула обратно на спальный помост, потому что его глаза были пусты. В них ничего не было. Сайя хотела что-то сказать, но нужные слова не находились. Да и что они могли изменить, эти слова? Никчёмные пустые звуки.
– Мне… Уйти?
– Это будет лучше всего, Сайя. Не сейчас, разумеется. Если ты выйдешь на улицу, то умрёшь.
– И что? – с горечью ответила она.
– Мне будет больно знать, что ты погибла из-за меня. И не нужны слухи и сплетни, которые возникнут в университете. Да и тебе лишний позор ни к чему.
– О да… Я и так пала ниже некуда… Гордая саури сама пришла к человеку и предложила ему себя, а тот отказался. Из-за своей людской гордости, о которой глупая высокая даже не подозревала.
– Да. Мы, люди, тоже, как видишь, имеем гордость и достоинство.
Разговор с Сайей уже начинал его тяготить. Александр молча выбрался из-под одеяла, при свете дежурного ночника собрал свою одежду, которую совсем недавно срывал с тела, торопясь согреть девушку.
– Спи. Уйдёшь утром.
– Я хочу покинуть тиб сейчас, – ровным голосом ответила она.
– Нет, – точно так же прозвучало короткое слово в ответ.
Сашка вышел из комнаты, оставив её одну давиться в мягкую подушку беззвучными слезами…
– Ты как?
Сайя промолчала, сидя на высоком стуле кухни, без аппетита ковыряясь в тарелке. Он разбудил её, как только рассвело. Девушка даже не поняла, что, обессилев от слёз, умудрилась заснуть. И его проклятая вежливость… Сейчас они завтракали. Девушку больше не волновало, что она в доме человека и сейчас сидит рядом с ним в одной полурасстёгнутой рубашке, лишь чуть прикрывающей её тело. Пусть говорят всё что угодно. Пусть обсуждают за спиной и плетут небылицы. Она – с ним. Хотя бы на жалкие несколько минут. Только вот человек молчит и смотрит отсутствующим взглядом в окно, за которым расстилается белый снег. Вздохнула:
– Значит, всё зря.
– Время прошло, Сайя. Разбитое не склеить. Всегда останутся следы.
Философия. Умные слова. И его проклятая гордость, не уступающая её. Но она смогла переступить через неё, придя к нему. А вот он… Впрочем, человек – мужчина. А они всегда твёрже и сильнее женщин…
Появился сервис-кибер, принёс пакет, водрузил на свободный стул рядом с ней, ушёл.
– Прости, твою одежду пришлось выбросить. Она никуда не годилась после того, как я снял её с тебя. Поскольку другой у меня нет, то… – Сделал жест в сторону пластиковой упаковки.
– Не страшно. Главное, я уйду одетой. – Помолчала. – Говорят, у тебя сегодня день рождения? И люди отмечают этот день?
Кузнецов кивнул.
– И тому, кто родился в этот день, дарят подарки?
– Верно. Только не всегда их принимают. Именинник имеет право отказаться, если ему неприятен даритель.
Саури сверкнула глазами:
– Намекаешь, что от меня ты ничего не примешь?
Эта его проклятая усмешка!
– Не намекаю. Говорю открытым текстом.
Она стиснула челюсти, чтобы удержаться от… Чего? Ругани? Слёз? Всё бесполезно. Или он настолько хорошо контролирует свои эмоции, или у него действительно не осталось никаких чувств к ней…
– Я готова и хочу уйти.
– Я не задерживаю тебя. Одевайся и иди. Логгер тебя выпустит.
Спустя пять минут загудел привод двери…
…Гости начали собираться задолго до того, как было назначено. Первыми, естественно, появились саури из группы Александра. Войдя в нижний зал, зачарованно застыли – тиб человека полностью преобразился. Вместо учебных парт – полные самого разного угощения длинные столы, накрытые скатертями. Негромкая приятная музыка. Непонятно откуда взявшиеся растения. Самые настоящие, и даже цветы! Девушки сбились в кучку, зачарованно рассматривая изменившуюся обстановку. Где же именинник? Сегодня блистают и они! Ради праздника все надели лучшие наряды, желая произвести впечатление на человека. А вдруг случится чудо и он сделает кому-нибудь из них предложение? Побывав на Империи, все убедились, что там жить куда лучше и богаче, чем даже в самых зажиточных кланах, не говоря уж о том, что русские мужчины относились к ним очень вежливо и предупредительно. Иногда саури даже терялись от неожиданности, когда им предупредительно открывали двери, пропускали вперёд, помогали донести покупки. Подобное отношение в кланах было просто немыслимо. И если где и встречалось, так только в женских романах.
С мягким шуршанием открылась дверь, и в тибе появились совершенно незнакомые девушкам люди. Мужчина и женщина. Под перешёптывания удивлённых бесцеремонностью гостей, прошли к лестнице, совершенно по-хозяйски поднялись на жилую галерею. Саури спрашивали друг друга о них, но никто ничего не знал. Снова шум открывающихся дверей, новые гости. На этот раз пара из человеческого мужчины и молодой, очень красивой саури в людской одежде. Тоже неизвестные. Опять открывается вход… И все саури замерли, когда на пороге появилась удивительно прекрасная молодая человеческая женщина. Даже затаили дыхание – они и представить себе не могли, что среди людей встречаются такие красавицы. К облегчению многих, у волшебной красавицы оказался животик, выдающий беременность. Поэтому вздох прошелестел хотя и громко, но прошёл незаметно. Новые гости… Но на этот раз их знали – Суара иль Орри и Ирнай ар Харра. Правда, девушки очень изменились за месяцы, проведённые на Империи. Человеческая одежда, подчёркивающая гибкость фигур, причёски, аромат духов, обувь… Кое-кто из саури даже побледнел, остро завидуя счастливицам… Опять гости. Опять совершенно незнакомые, в цветах… вождя вождей? Не может быть!.. Всеобщий вздох изумления пронёсся по тибу.
Вдруг музыка, до этого звучащая фоном, прервалась, сменившись звуком фанфар, а свет в зале притух. Вспыхнул луч прожектора, осветив лестницу галереи, выхватил фигуру хозяина тиба. Только… Всеобщий возглас изумления прозвучал в зале – выглядел Александр просто великолепно.
– Добрый вечер, дорогие гости! Спасибо вам, что сегодня вы пришли меня поздравить с днём рождения. Я рад, что вы здесь. Но прежде, чем начать наш праздник, я хотел бы представить вам членов моей семьи…
Он сделал жест назад, вспыхнул новый прожектор, осветив тех бесцеремонных людей, первыми вломившихся в тиб.
– Это мои мама и папа. Мои родители, Алексей Кузнецов и Гертруда Кузнецова. Приехали с планеты Империя, навестить пропавшего среди высоких сына.
– Это его родители? Тогда понятно, почему они сразу побежали наверх, – шепнула староста группы Арне.
Та во все глаза смотрела на широкоплечего мужчину и красивую женщину, отыскивая в их лицах черты Аалейка. Между тем именинник продолжил представление гостей:
– Кроме моих родителей приехала меня поздравить и моя тётя, Аруанн Кузнецова…
Та самая беременная молодая женщина невероятной красоты легко, словно и не была беременной, едва ли не бегом поднялась к Александру, чмокнула его в щёчку, стала рядом с ним и слегка поклонилась гостям.
– А ещё я рад представить вам выпускницу Чемье года Огненного неба Яяри Рогову, мою хорошую знакомую, и её супруга, Николая Рогова, брата того самого Дмитрия Жнеца, с которым вы не так давно общались.
Свет перескочил на парочку из саури и человека, а зал взорвался аплодисментами. Александр вскинул руку, привлекая внимание:
– Ну а теперь давайте веселиться!
Грянула музыка, к нему сразу устремились гибкие фигурки. Но первой перед человеком появилась светлокожая девушка в обычном человеческом платье. Присела в книксене:
– Позволь пригласить тебя на хайар, Аалейк.
Молодой человек кивнул, подавая ей руку, и они шагнули в зал. Рука Александра легла на гибкую талию, он слегка кивнул, и пара закружилась в хайаре, или вальсе.
– Что скажешь? – Алексей Кузнецов накрыл кисть жены, лежащую у него на локте, своей ладонью.
– Скажу, что невестка будет саури.
– Да я в принципе и не возражаю. – Супруг улыбнулся, следя за тем, как по начищенному полу тиба кружится пара – его сын и саури. Затем вдруг потянул жену за собой: – Эх, пойдём покажем молодым, как надо танцевать вальс!
Гертруда задорно улыбнулась:
– А почему бы и нет?
И ещё одна пара закружилась в бессмертном танце…
Глава 20
Колпак медицинской системы плавно поднялся, послышался лёгкий шум вентиляторов, обдувающих распростёртое внутри обнажённое мужское тело, которое через мгновение зашевелилось и попыталось присесть. Удивительно, но он сделал это движение не задумываясь, без всяких усилий. Пётр Рогов, ста сорока двух лет от роду, глава рода Роговых, закончил проходить курс омоложения. Полтора года в специализированной клинике… Мужчина быстро оглядел себя – воистину, наука делает чудеса! Молодое, покрытое упругой кожей тело, восставшие из небытия мышцы, внутри играет сила! Рывком, одним движением выпрыгнул наружу, снял с вешалки одноразовый халат, оставляя за собой следы спецраствора, двинулся к душевой кабине. Перед тем как уложить его на восстановление, мужчину тщательно проинструктировали, что ему предстоит сделать сразу после окончания курса. Вначале – смыть с себя все следы лечения. Затем – переодеться в специальную одежду, после чего пройти в карантинную палату, где ему предстоит провести неделю для тщательного обследования результатов и адаптации к внешней среде. В течение всего этого срока все контакты с персоналом и любыми людьми категорически запрещены. И пройдя адаптационный курс – мало ли какие кардинальные изменения могли произойти за это время на Империи, – он получит новые документы и сможет покинуть стены клиники, чтобы наконец оказаться дома и с новыми силами вгрызться в жизнь.
Первое удивление генерал в отставке испытал, когда ему озвучили срок пребывания в клинике. Вместо обещанного ему полуторагодовалого всего лишь полгода. Оказывается, процесс омоложения удалось значительно ускорить. Нет, он слышал, что подобное ускорение уже давно разработано и испытано. Но всё сдерживалось увеличенным на несколько порядков энергопотреблением, которое ему было не по карману. Да и существующий дефицит ресурсов, львиную долю которых поглощали военные заводы и армия, тоже сказывался на сроках пребывания в регенерационных ваннах. Разобрать организм по винтику, очистить от шлаков каждую клетку, заново переписать ДНК, удаляя возрастные изменения, да мало ли чего приходится делать при такой процедуре! А тут… Он мысленно прикинул, сколько энергии пришлось пустить для столь радикального изменения сроков процедуры, и невольно вздрогнул – сумма была колоссальной. Он бы точно её не потянул. Впрочем, раз медики пошли на такие расходы, то в дело явно вмешался кто-то очень высокостоящий.
Второй раз Пётр Рогов поразился, узнав о том, что наступил мир. Долгожданный для очень и очень многих, хотя и не для него, как ни кощунственно это звучало. Было кое-что, что генерал в отставке хотел вернуть клановцам. И, собственно говоря, лишь из-за этого и решился на омоложение, желая с новыми силами мстить за потерю близкого ему человека. Двадцать шесть лет назад погибла его любимая жена. Поздняя любовь, успевшая родить ему двух сыновей. Светлана ждала уже третьего, когда их полевой госпиталь был расстрелян случайным рейдером саури, умудрившимся прорваться через линию фронта Империи. Убийцу, разумеется, отловили и уничтожили. Но жену ему это не вернуло. И теперь вот мир… Хотя, по здравом размышлении… Нет. Он как-нибудь перетерпит, задавит в себе эту неослабевающую боль, будет хранить её глубоко внутри, но пусть цветут улыбки на лицах людей, дети не лишаются отцов и матерей, а влюблённые никогда не разлучаются.
Информационный голод и его утоление помогли преодолеть инкубационный период, в течение которого его адаптировали к обычной среде, незаметно. Целыми днями бывший генерал Специальных сил Империи пропадал за логгером, установленным в его палате, жадно впитывая всё, что происходило на Руси. Радостное чувство охватило его, когда узнал о невероятных поставках энергоносителей с Фиори. Теперь понятно, почему так сократился срок его нахождения в клинике. А значит, дело не в закулисных играх, а в банальном падении цен на процедуру. Хвала богам!
Затем шок, когда узнал о младшем сыне. Колька уверенно прорывался вверх по иерархической торговой лестнице, уже твёрдо входя в первую десятку корпораций Руси. Ряд новых проектов, которые тот запустил, плюс практически полная монополизация поставок человеческих товаров в кланы… Правда, тут он заскрипел зубами от ненависти и пообещал себе разобраться… Словом, Николай уверенно держал бразды правления семейного предприятия, основанного ещё дедом бывшего генерала.
С огромным удивлением Пётр Рогов узнал о женитьбе русского императора на совершенно никому не известной женщине. Долго всматривался в голографию фиорийки, пытаясь понять, что в ней нашёл Неистовый. И лишь потом сообразил – тыл. Опору. Поддержку. Не было в лице фиорийки, кстати, снова та самая Фиори, жеманности, расчётливости, злости. Огромные глаза, доверчиво смотрящие на мужа и окружающих. Невольно позавидовал Сергею, нашедшему своё счастье.
Словом, дни адаптации пролетели незаметно, и утром очередного дня он уже стоял на пороге клиники, в последний раз смотря на её вывеску. Вдохнул полной грудью пьянящий свежий воздух, сбежал, весело прыгая, по ступенькам. Как же приятно ощущать себя снова здоровым и молодым! Что внешний вид, что внутреннее чувство – двадцатилетний! Так, где тут такси?
– Пётр Михайлович? – прозвучал негромкий голос офицера, затянутого в чёрный мундир личной службы безопасности Его императорского величества.
Рука сама потянулась к виску, но опомнился – он теперь гражданский и отдавать честь не обязан.
– Да, это я. С кем имею честь?
– Прошу простить за назойливость, но с вами хотят поговорить. – Офицер показал на застывший поодаль большой глайдер, матово-чёрный, с наглухо затонированными стёклами. Ох, Тьма…
– А я могу отказаться? – Рогов чуть наклонил голову набок, ожидая приказа идти и не выёживаться.
К его удивлению, офицер кивнул:
– Можете, разумеется. Хотя мы на вас очень рассчитывали, товарищ генерал…
– Мы?
– Пока вы не согласитесь, вам знать, кто именно, не положено.
– Тьма! Я почти сто лет в строю! Сколько раз меня латали – не сосчитать! Только вышел из клиники, и вы хотите меня опять припахать?
– Время такое, Пётр Михайлович. – Лицо безопасника стало суровым.
Но бывший старик махнул рукой:
– Нет уж! Я хочу детей увидеть, узнать, что дома делается… Так что обойдитесь пока без меня! В конце концов, мир подписан, все радуются. Имею я право побыть вольным человеком?! – Он уже начал привычно-начальственно закипать, но офицер, стоящий перед ним, отступил в сторону:
– Раз таково ваше желание, Пётр Михайлович, не буду настаивать. Но если надумаете – милости просим. Ваш опыт бесценен для нас.
Как нельзя вовремя подкатило такси, и омоложенный старик, махнув рукой, полез в машину:
– Нет уж. Если действительно понадобится – сам приду. И без ваших подковёрных игр. Вот они уже где у меня… – провёл ребром по горлу, потом воткнул карточку в приёмник: – Транспортные ворота. Ближайшие. – Это последнее, что услышал офицер в чёрном мундире перед тем, как захлопнулась дверца и машина сорвалась с места…
– Простите, вы кто?
Пётр Рогов с удивлением смотрел на юную испуганную саури за кухонным столом своего дома, что-то нарезающую на большой разделочной доске. Какого…